Ольф. Книга первая

Или высказанная фраза для их сознания звучит некорректно. Вдруг желать здравия столь коряво – это для их традиций как бы наоборот?!

– Простите, если случайно обидел, мне очень неловко, что так получилось, и, если разобраться, я вообще здесь не по своей воле. Уверяю в своем дружелюбии, ничего против вас не имею, кем бы вы ни были и как бы ни выглядели. Эй, ау! Я с вами разговариваю!

Опять тишина. Тогда я задал конкретный вопрос, который, как мне показалось, нельзя истолковать двояко:

– Есть тут кто живой?

И снова тишина. И – никого. Только стенки, как уже упоминалось, шевелятся. Живых организмов, как они мне представлялись, здесь, видимо, не было, но само помещение казалось живым. Возможные хозяева, похоже, в отъезде, временном или постоянном (как же хочется надеяться на последнее!). Думаю, на правах заместителя пришельца, по какому-то стечению обстоятельств допущенному в святая святых, можно перейти к детальному осмотру – вверенное мне имущество приказам подчиняется, значит приняло за хозяина. Этим стоит воспользоваться.

«Убери окна», – приказал я.

Они убрались. Точнее, затянулись. Меня окутало тесноватое пространство в зеленовато-коричневых тонах. Как бы пародия на человеческое жилище. Я находился в миниатюрном холле. Из пола торчал непонятный нарост размером с большую табуретку, напоминавший криво спиленный пенек. Непропорциональные стенки в скругленных поверхностях имели замысловатый вид, в них было три выемки разного размера – назовем их, для порядка, комнатами. Впрочем, что это за комнаты, если в двух вертикальных едва поместишься стоя, как в лифтах эконом-класса, а третья – их совместный по величине горизонтальный аналог, расположенный на среднем уровне. Не комнаты, а, скорее, камеры – две стоячие и одна лежачая. Собственно, все.

Я пристальнее изучил последнюю из камер-выемок. Она поперечно вдавалась в ту часть стены, что не открывалась в виде окон. Похоже на встроенный сейф без дверцы. В ней великаны могли бы хранить пачки денег размером с наволочку, если не с простыню. Кстати, выемка вполне годилась, чтобы влезть и в полный рост растянуться, а после бессонной ночи вздремнуть не мешало. Заодно не мешало перекусить.

Это необходимо протестировать. Бурый вырост по центру «комнаты» оказался теплым и мягким. Не возражая быть использованным в роли стула, он подставил свой горб под мое седалище, и я объявил с предвкушаемым удовольствием:

– Хочу есть!

Сначала ничего не произошло. Я даже решил, что не сработало. Сработало. Но как! Из стены выросли и потянулись ко мне склизкие щупальца, ветвистые и пористые. Брр.

– Стой! Не хочу! Совсем не хочу!

Сердце исполнило тушь в обратном порядке и остановилось. Щупальца поколыхались в воздухе еще несколько мгновений, после чего их втянуло обратно в стену.

Еда или угроза? Повторить духу не хватило. Как-нибудь потом. Пока попробую что-нибудь проще. То, что безопаснее.

– Пить! – приказал я, решив для порядка проверить и эту возможность.

В стене образовалась ямка, ее заполнила прозрачная жидкость. Я нагнулся, принюхиваясь. Запаха нет, похоже на воду. Довериться? Если до сих пор Оно (в детали этого пришедшего в голову термина я пока не вдавался) меня не убило, то зачем делать убивать теперь, да еще столь изощренным способом?

Желая зачерпнуть, я протянул руку… и чуть не свалился со своего пенькообразного «стула»: ямка с водой вылезла из стены и отделилась, преобразовавшись в подобие стакана. Тепловатый и волглый, он лег в ладонь как влитой. Я отпил. Вода. Чистейшая, без цвета, вкуса и запаха. Нет, вкус был – настоящий родниковый, живой. Кажется, жить можно. К тому же, если те щупальца – со вкусом колбасы…

Колбаса – дело второе, в мечтах давно витал иной продукт.

– Хочу хлеба!

Ничего не произошло. Даже через минуту. И через две. Ждать больше не имело смысла.

Попробую более детально. В уме как можно отчетливее нарисовалась горячая буханка, я покрутил ее перед мысленным взором, представив хрустящую корочку со всех сторон. Сдобный мякиш практически чувствовался на языке.

– Хлеба! – ушел в пространство повторенный приказ.

Эффект тот же, то есть нулевой. Выполняются только стандартизированные команды, чей полный список я с удовольствием бы проштудировал. А где ж его взять?

Пока обойдемся «методом научного тыка».

– Спать хочу!

Выемка, к которой я уже присматривался на предмет прилечь, приглашающе осветилась, ее кривые поверхности озарились мягким мерцанием, а у дальней стенки возник нарост, имитирующий подушку. Надо же, я, оказывается, угадал, это действительно спальня. Или спальней становится любое место, где хозяин или гость изволят прилечь? Кстати, хороший вопрос: в каком качестве рассматривают меня? Главное, что не пленником. Украсть и увезти меня на чужую планету никто не пытается, экспериментов тоже пока не проводят.

Пока?!

Нет, думаю, не проведут – тех опытов, о которых судачит желтая пресса. Чтобы примитивно вскрыть и посмотреть, как я устроен, не требовалось размещать меня здесь со всеми удобствами. О прочем, о чем с гордостью рассказывают контактеры, «похищенные» иными расами, остается только мечтать: если симпатичная пришелица решит узнать, каковы в постели гомо сапиенсы, думаю, я не разочарую. Тренировки с Сусанной не прошли даром, и за время, проведенное в одиночестве на природе, я настолько по таким делам соскучился, что готов активно пококетничать с инопланетяночкой в интимной обстановке. Благо, все условия уже созданы: теплый полумрак, мерцающая кровать…

А вдруг экспериментаторша только и ждет, когда я лягу? Ну… лишь бы гуманоидом оказалась, и чтобы обводы пофигуристее. Дальше все будет просто: не понравится мне она – у меня ничего не получится, прямая взаимосвязь. Поэтому в ее интересах подобрать себе внешность, чтобы «эксперимент» удался. Не думаю, что силы, которые создали окружавшее меня чудо, не умеют меняться под нужные условия.

Сказал «создали»? Возможно, не создали, а вырастили – не зря же внутри все такое непостоянное, видоизменяющееся в зависимости от приказов хозяина.

А что делает человека… или нечеловека хозяином? Право владения. Владелец может наделить кого-то правом пользования. За неимением других хозяев, получается, что хозяин – я, ибо пользуюсь. По-моему, логично.

В потустороннем помещении, в котором я очутился, имелись еще две пустых выемки размером с кладовку, одна побольше, другая поменьше. Любопытно, для чего служат они? Если не выяснится иное предназначение, пусть остаются кладовками. В целом местечко мне понравилось. Не мешает перетащить сюда барахло и расположиться со всеми удобствами. Завтра же сделаю это. Точнее, сегодня, если посмотреть на часы. Но не сейчас. Выбежав на воздух по природной надобности, я заодно прихватил рюкзачок и лук со стрелами – они все еще оставались на дубе после моего неспециального ухода.

С чувствами выполненного долга и глубочайшего удовлетворения я вернулся в подпространственную хижину, которую отныне, до жесткого предъявления прав истинными хозяевами, считал своей. Ботинки полетели в сторону, я влез на чудесный мягкий помост (или как его еще назвать) и блаженно вытянулся. Заинтересованная в «контакте» иноплатеняночка, к сожалению, не явилась, и сны сменили явь уже через секунду.

Не знаю, снилось ли что-то. Первое, что вспомнилось по пробуждении – детская сказка про Машу и медведей. «Кто-о спа-ал на моей постели?!»

Я вскочил и бешено огляделся. За время отсутствия меня как личности ничего не изменилось. Наручные часы показали, что организм выключался почти на двенадцать часов. Неплохо. Так спалось только после бессонных суток на учениях. Вот что значит оказаться в безопасности.

В безопасности? Это бабка надвое сказала. По отношению к внешнему миру и прежним проблемам – да. А чем грозит захват чужой собственности? Вопрос насущный, но от творения рук нечеловеческих угрозы не ощущалось. Наоборот. Хижина слушалась меня, защищала, старалась угодить. Иными словами, воспринимала полноценным хозяином. Открывшаяся панорама продемонстрировала окрестности, где по-прежнему гулял ветерок, неслись облака, недовольно шумели деревья. Выбравшись «на улицу» размяться, заодно я решил сбегать в землянку за оставшимися вещами.

В землянке все было по-прежнему. Через несколько минут кострище, где я обычно готовил еду, ожило, пламя принялось лизать закопченное дно котелка с водой.

Имущества у меня набралось на три рейса. Неплохо же в лесу разжился. Спасибо сослуживцу.

Кстати, о птичках. Я написал записку: «За меня не беспокойся, ушел по делам. Некоторое время поживу в другом месте. Все вещи – со мной, отдам позже, когда вернусь сюда».

Пока вода грелась, я совершил две ходки с переправкой через реку на самодельном плотике. По пути ничего не утонуло, хотя порою вещи и припасы проявляли непозволительное своеволие. Я свалил все в большой кладовке Хижины (буду пока называть ее так, именно с большой буквы) и вернулся к огню. Вода кипела. Разбавив ее холодной, я разделся догола и с удовольствием помылся. Можно начинать новую жизнь.

Торжественное настроение, в котором я прибыл обратно к Хижине, не покидало, воображение рисовало радужные перспективы. Подпустив в голос хозяйскую нотку, я возвестил:

– Откройся!

В мечтах я уже лежал на удобной, хотя и непривычной пористо-гладкой (не спрашивайте, как это возможно) кровати, наслаждаясь теплом и любуясь внешней прохладой сквозь панорамные «окна».

Хижина не отворилась.

Глава 6

Я снова сидел в землянке, без еды, с жалким остатком вещей, хмурый и злой. Даже спичек не было. И телефона. Все – там, в проклятой Хижине, гром ее разрази, ловушку для лесных недоумков. Все сгинуло в потустороннем мире, портал надежно захлопнулся. Здесь у меня остались одежда, нож, удочки, котелок, ведро и мыло. Робинзон, дубль два.

Мечтал жить по-новому? Получите.

Факт, что я остался без спичек, бросил меня к кострищу – раздувать прогоревшие угли. Упс. Видимо, я слишком долго ругался с неотворявшейся Хижиной. Ни одной искры не вспыхнуло, а недавнее мытье пошло прахом – лицо и волосы покрылись слоем пепла, сделав меня похожим на коренного жителя ада, какими их изображают старинные иллюстрации.

Весь на нервах я отправился на рыбалку – совместить три дела. Рыбы наловить (хотя, говоря по правде, на фига она мне, если спичек нет?), понаблюдать за исчезнувшим порталом, не так давно носившим теплое имя Хижины, и просто посидеть, подумать. Последнее было наиважнейшим.

Если хватит сил, помыться можно в речке. Жаль, что потом согреться не получится. Отложим, пока не припрет.

Рыбка не ловилась. Мысли не думались. Только ругалось хорошо – долго и многоуровнево. К сожалению, это было неконструктивно и к исправлению ситуации не располагало. Даже к ее пониманию. С трудом прекратив крыть последними словами себя и создавшую меня природу, я принялся задавать вопросы. Куда сгинули мои вещи? Вообще, что это было, дьявол его подери и покроши на мелкие полосочки? Я ведь понятия не имею, что это за штука. Но как же было здорово ощущать себя ее хозяином. «Пить хочу!» – и тебе питье… «Спать хочу!» – и кровать…

Лампа Аладдина, безвозвратно утраченная. Выпущенная из рук Емелина щука. Золотая рыбка, выполнившая три желания и махнувшая на прощание хвостиком.

Теперь не важно. Неизвестная штука, будь она трижды сказочной и четырежды инопланетной, сгинула вместе с моими вещами. Поблагодарю судьбу, что не со мной.

А любопытно, куда забросили бы меня обстоятельства. С кем познакомили бы. Чему научили.

Хватит сослагательного наклонения, нужно смириться, что я потерял Хижину. Допускаю, что вернулись загулявшие хозяева и провалились через подпространство в свои галактические тьмутаракани. Но если так, если они откуда-то вернулись в Хижину… то откуда? Что они в наших лесах забыли? И еще одно: мудрый хозяин не оставит ценную вещь без присмотра. Тем более, никто не даст штуковине, на которой прибыл в другой мир и, соответственно, собирался вернуться обратно, подчиняться аборигенам.

Опять же – мои вещи внутри. Тот, кто забрал Хижину, должен увидеть, что в ней обосновался новый житель. Неужели нельзя было чужое вернуть? Еще я был бы не против, чтобы нечеловеческие существа поизучали меня, скажем, на предмет разумности. Ради знакомства с иным разумом я на многое пойду. Только непохожа их разумность на нашу, если допускают логические ляпы вроде передачи власти постороннему, пусть даже на время.

В таком случае, Хижина могла быть обычным автоматическим зондом. Сделала свое дело и растворилась в небытие, теперь ищи-свищи ее в другом времени-пространстве. Узнать бы, какое такое дело у нее здесь было и куда она с результатами отправилась.

Кстати, а кто сказал, что Хижина куда-то отбыла? Может, она опять затаилась, и нужно очередное волшебное слово произнести? Я превратил бесплодную ловлю и вновь переправился на плотике к исчезнувшему порталу.

– Откройся! Оупен! – говорил, молил, требовал я и даже ругался, пробуя все, что мог придумать. – Сим-сим, муть твою через плечо и едондер через коромысло! Родненькая, миленькая, ну пожалуйста, смилуйся, приоткрой дверочку…

Фигушки. Штука исчезла со всем моим скарбом окончательно. Я пересек речку обратно на свою сторону и на прощание еще раз окинул взором былое пристанище чуждой цивилизации. Порыв ветра нес сухую листву, и взгляд, помнивший, где искать возможную преграду, увидел ее – слегка колыхавшийся в воздухе прозрачный овал, вроде бы пропускающий листья… а вроде и нет.

Не овал, а горизонтально лежащий эллипс. Значит, не зря летающие тарелки дисками изображают? Кто-то их уже видел и, возможно, пользовался?

Не менее шести метров в длину, около трех в высоту. Ни за что не заметить, если не знать что и где искать. Помещения внутри чудо-диска от одной гнутой стенки до другой составляли примерно четыре, максимум пять метров, значит здесь явно не четвертое измерение. Наше оно, родное, только замаскированное. Камуфляж – высший класс. Ощущение создавалось, что листва действительно летела сквозь – если, повторяю, не знать о том, что ищешь.

Я вновь переправился к обнаружившейся находке. Вот же она. Можно пощупать, можно обойти, только внутрь почему-то нельзя попасть. Ни одно из вновь повторенных заклинаний не сработало. Не солоно хлебавши, я раздраженно запустил в некоммуникабельное НЛО прибрежным голышом.

Полная иллюзия, что тот пролетел насквозь и грохнулся на землю с другой стороны. Или не иллюзия?

Я не поленился, обошел. Камень лежал там, где и должен. Пролетел сквозь?!

– Ага! – взбодрился я и, разогнавшись, попробовал повторить полет камня собой.

Прыжок вмял меня в преграду и отбросил назад.

– Что б тебя разорвало на мелкие кусочки! – вырвалось у меня при встрече копчика с почвой.

Стоп, ругаться нельзя. Мало ли, вдруг оно поймет буквально. Или, что еще хуже, поймет правильно и обидится. Я потер саднившую задницу и сменил тон:

– Прости, дорогуша, кретина неразумного. Здоровья тебе и долгих лет. И если слышишь, может, пустишь постояльца недавнего?

Нет.

Ладно. Подумаем еще. Пропускает только неживое? Будем экспериментировать. Жаль, что у меня нет ни лука для охоты, ни рыбы. Даже кузнечики свое отскакали.

Я залез снизу, как автомеханик под машину, и поводил рукой. Под замаскированным диском между его дном и травой была пустота. У меня волосы зашевелились. Так не бывает. Почва не примята, каждая травинка на своем месте, а прямо над всем этим – неизвестное нечто, которое не пропускает внутрь. Висит, как магнит над другим магнитом.

Осенила новая идея. Я зачерпнул воды и плеснул на незримую преграду. Точнее, внутрь нее.

Вот это эффекты, куда до них нашим компьютерным. Наши только изображают реальность, здесь вода по-настоящему оказалась внизу. Но не сразу. Хотя иллюзия полета капель, признаюсь, выполнилась на «отлично», не придраться. Круто. Как говорится, не верь глазам своим.

Взгляд упал на тяжелую заковыристую корягу. Я запустил ею в Нечто. Как и камень, она пронеслась насквозь и упала с другой стороны.

Пропускает только большие неживые предметы? Или настоящим хозяином выставлены именно такие настройки, и при желании их можно менять? Эх, знал бы я, когда оно меня слушалось.

Еще час возни с хижиной-невидимкой ничего не дал, она не поддалась ни на одну из моих провокаций. Нужно вернуться сюда завтра с новым снаряжением. Например, хотелось испытать нечеловеческую штуковину огнем.

А спичек-то…

Проблему номер один – огонь – нужно решить в первую очередь. Я отправился за спичками. Не в деревню, не дурак. Чужака заметят, возникнут вопросы. Надо идти к трассе.

Едва непролазная дремучесть перетекла в некое подобие проходимости, посреди охотничьей тропы обнаружился засевший в грязь внедорожник. Черный, массивный, грозный. И совершенно беспомощный. Из-под колес постреливали в сторону деревьев коричневые ошметки, насилуемый мотор огрызался. Водитель безуспешно пытался вызволить неуместного в живой природе стального мастодонта из лап матери-земли и препроводить к отчиму-асфальту.

В машине был только водитель. Ненамного старше меня, он выглядел совершенно дико в этой глуши – в белой сорочке, при галстуке, в некогда начищенных до блеска штиблетах. В таком виде – на джип-триал? Или что там еще понадобилось ему вне дорог и поселений. Ладно бы, если б на романтическое свидание на природу – к речке там или на пикничок, но некой особы, ради которой стоило лезть в дебри, в салоне не наблюдалось. Все населенные пункты, где могла жить зазноба, тоже остались позади, дальше сплошные леса. Такое ощущение, что мужик выбрал направление и поехал, пока дорога не кончится. Знаю, бывает такое настроение. Или он мог на спор в грязь полезть. Не буду гадать, лучше воспользуюсь подарком судьбы.

– Помочь? – осведомился я, выходя из леса.

Водитель смерил меня быстро угасшим взглядом. Ну да, не бугай из породы тяжеловозов, такая уж у меня конституция. Парень как парень: охотничий камуфляж, свитер, высокие гов… грязедавы. Пятнистая бандана прикрывала отросшую копну волос. Нос курносый, глаза серые. Судя по вторично поднятому и уже с другим выражением просканировавшему меня взору водителя, все это запечатлелось в его мозгу, как на фотографии. Наверное, в органах работает, именно там учат смотреть т а к – чтобы наизнанку выворачивало. И почему-то сразу чувствуешь себя виноватым.

– Чем здесь поможешь? – Он проскрежетал зубами, покосился на навигатор и обреченно врезал кулаком по рулю. Тот со злобой тявкнул в ответ. – И понижайку, и блокировки включил, без толку.

Похоже, с внедорожной техникой он не дружил. Я далеко не специалист и даже не любитель, но не назвал бы ситуацию безвыходной. Как бы глубоко машина не засела, спасение есть, и называется оно – лопата. Другое дело, что человек при галстуке и в остроносых штиблетах, который приобрел колесный танк стоимостью много миллионов, с собой обычно возит шампанское, а не вышеупомянутый инструмент.

– Недавно за рулем?

Мой вопрос вызвал лавину возмущения, которое быстро перетекло в оправдания:

– С восьми лет! Но! Я пятикратный чемпион по ралли! Я гонщик, а не дерьмолаз!

– Чего же влез в это корыто? – Я легонько пнул по засевшему колесу.

– Лучше платят. Не представляешь насколько. – Собеседник протянул мне руку. – Артем.

– Олег.

Рукопожатие скрепило знакомство.

– Вижу, ты в этом разбираешься, – в голосе Артема появилась надежда. – Что порекомендуешь?

Я обошел вокруг трех тонн железа, пластика, кожи и резины, на которые обиделась тракторная колея. Вручную не вытолкать, козе понятно. Была бы это легковушка или паркетник – без трактора не обойтись, но полноценный рамный внедорожник – танк на колесах!

– Электронных душителей отключил? – Я припомнил подсмотренное и подслушанное на джиперских покатушках.

– Сразу как только увяз.

– Раньше надо было.

Артем развел руками.

Черный монстр не сидел на брюхе, что хорошо, но все четыре залепленные грязью гладких окружности (сейчас их стыдно называть колесами) вертелись на месте, как пропеллеры самолета. Резина забилась глиной настолько, что превратилась в коричневые обмылки.

– Давление в шинах спускал? – продолжил я, чувствуя себя профессионалом по сравнению с попавшим не в свою тарелку горе-чемпионом.

Брови Артема освоили скалолазание:

– Колеса разбортируются.

Как говорил Козьма Прутков, узкий специалист подобен флюсу. Не хотелось, чтобы однажды такой Артем погнался за мной по ровной дороге, но сейчас я чувствовал себя королем.

– Спусти до одной атмосферы. Можно до ноль-восемь. При вращении грунтозацепы самоочистятся…

Лицо Артема посветлело:

– Пятно контакта увеличится, появится шанс. Если не засядем окончательно…

Проведя нехитрую операцию, он осторожно нажал на газ. Я подкидывал ветки под колеса, едва уклоняясь от периодических грязевых фонтанов. Дело пошло. Порычав и поругавшись, а также выпустив на волю заволокшую полнеба вонючую струю, огромный скунсогиппопотам выполз на твердую поверхность.

– Спасибо! – Артем махнул мне из-за приопущенного стекла.

Внедорожник аккуратно развернулся по всхлипывающей топи, жадно чавкавшей в надежде вернуть добычу.

– Не за что. Спичек не одолжишь? Мне с собой надо, хотя бы несколько.

– Зажигалка подойдет?

– Конечно, если не жалко.

Получив желаемое, я ответно помахал рукой, и меня вновь поглотили дебри. Правда, уши еще долго слышали мат Артема, крывшего не везде присутствовавшую в этой «сраной провинции» сотовую связь.

Перед глазами снова пронеслись события последних месяцев. Эх, Вадик, Вадик, зачем приперся домой не вовремя? Находился бы в рабочее время на рабочем месте и был жив-здоров, а девчонка не выдумывала бы про щеночков, Сусанна продолжала бы пользоваться моими услугами в качестве разгонщика скуки, а я…

Мысль оборвалась: у землянки меня ждал сюрприз. Толпа народа. Толпа не толпа, а несколько представителей исконно городского населения слонялись по местности, что-то высматривая и вынюхивая. Все, как на подбор, в черном, при галстуках и по размерам не меньше серванта с антресолями. Каждый. Целая секция мебельного магазина в гостях у предков. Имеются в виду окружающие дубы.

Заныло в районе души, и она мгновенно переместилась в нижние сферы. Не зря Артем так матерился.

А не приятели ли это утопшего? Они городские, и тот явно был городской.

– Где он, мать-перемать?! – гремел по лесу гнусавый командный голос. – Его телефон отключен. Ты же головой ручался!

Уже выучивший местность как свои две ноги и прочие пальцы, кружным путем я просочился по бурелому к чудесному местечку – видимость отсюда прямая, слышимость достаточная, и убегать, если понадобится, есть куда.

– Ручался, – послышался виноватый голос не видимого мне Игорехи. – А что я мог сделать? Механическую зарядку только вчера нашел, отдать не успел. Следить что ли?

– Значит, следить! Прежде, чем мне за него башку оторвут, я тебя псам скормлю, ты меня знаешь.

Выговорившись, гнусавый снизил тон до дружески-доверительного:

– Прости, накипело. Не представляешь, сколько на карту поставлено. Давай рассуждать логически. Куда он мог пойти? По работе к кому-то мог? Он же по линии загранпутешествий подрабатывал, а у тех, кто туризмом занимается, возможности неимоверны. В какой стране его теперь искать?

– Не надо нигде искать, здесь он где-то, поблизости. Далеко не уйдет, да ему и не к кому идти, мы с ним об этом не раз говорили. Видите, он костер жег совсем недавно. Мылся. Ведро мокрое и мыльное. Вон его бирюлька на ветке висит.

Бирюлька – это снятый во время мытья медальон, забытый на ветке, когда мысли витали в облаках и других эмпиреях. Тот, что достался от утопшего парня. Который очень старался спасти его от противника. Вопрос: почему?

И тут меня словно метеоритом прикокошило. Мозги инеем присыпало. А если медальон – ключ от двери в Хижину? С ним я право входа имел, без него – нет.

Тогда тот парень… Выходит, он тоже имел отношение к тарелке-невидимке? Знал, что к чему. Иначе не стал бы спасать медальон.

Стоп. Еще раз. Загадочный медальон принадлежал парню, которого угробили двое деревенских. Угробили не просто так, а за что-то конкретное. Узнать бы.

Кстати, их знает Игореха, они все вместе гоняли ночных плясуний. Вот ниточка, что приведет к разгадке. Но в сложившихся обстоятельствах…

Теперь бывший сослуживец – враг. Почему он предал меня?

Вопросы. Я обязательно найду на них ответы. Потом. А пока…

Ноги сами поволокли упиравшийся разум в сторону землянки. Не в самое пекло, а за поленницу, где я мылся.

– Кирилл Кириллыч, Артем дозвонился! – раздался очередной голос. – Наш подопечный недавно у машины ошивался, спичек просил.

Кирилл Кириллович? По словам Игорехи – мой адвокат!

– И? – Гнусавый насторожился.

– Ушел обратно в лес.