скачать книгу бесплатно
– Жанна, – прилетело в ответ жгуче-звонкое. Такое же чистое и журчаще-переливающееся, как сама девушка-видение, подарок несусветной ночи.
3
Взгляд волшебно тушил последние окна, где еще теплилась жизнь, темнота на улицах становилась почти полной. Уставший город не обращал внимания на то, что происходило внутри. Уличные фонари косились на единственный автомобиль, мешавший погрузиться в тишину и покой, и на большее, чем облить желтой тусклостью, не расщедривались. Наступало время воров и мизантропов, причем ни те, ни другие на глаза старались не попадаться. Возникало ощущение ядерного постапокалипсиса. Одни на всей Земле. Михаил внутренне улыбнулся: а неплохо бы. В такой-то компании.
Машина замерла у не запятнанного совковостью подъезда с видеодомофоном.
– Приехали. – Девичий подбородок указал куда-то вверх. – Я здесь живу.
Шейка грациозно вытянулась, на ней пульсировала жилка. Чуть ниже охранявшими розу шипами выпирали две косточки, на живом нежном воротнике они напоминали петлицы армии, готовой сдаться понравившемуся противнику. Петлицы сходились у выемки, в которой взор тонул, как кораблик из бумаги в воронке ливневого стока. Почему-то вспомнились лунки для гольфа. И прочие лунки. В руки запросилась клюшка. Шумного выдоха сдержать не удалось. Моргнув, Михаил задрал голову вверх, куда указывала девушка.
Состоятельность владельцев квартир в этом доме лезла из всех отсутствующих щелей. Простому работяге в такой терем не попасть. Даже на экскурсию.
Сбоку раздалось доверительно:
– Герой анекдота – звучит круто, но выглядит забавно, а мужчина всегда должен быть на коне, особенно такой боевой. Давайте, я вам что-нибудь из вещей одолжу. Пойдемте.
В отворенную дверцу поочередно выставились крепкие ножки, полоса юбочки при этих движениях уехала к поясу. Вставая, девушка еще раз мелькнула белизной округлостей, в которых утонула сошедшая на нет кружевная ниточка. «Леща» бы ей за такие выкрутасы. Михаил снова моргнул и тоже вышел из машины. Подъездный зев отворился без привычного зубного скрежета, обдав не въевшимся сигаретно-туалетным дурманом, а свеженьким запахом стройиндустрии. Расползлись в стороны дверцы лифта с зеркалом в половину стены, и как-то само собой получилось, что Михаил с девушкой встали внутри вплотную. Ухоженная головка почти уткнулась в его широкую грудь, а страдающий без нижней пуговицы живот реально соприкоснулся с тем, что прекрасно просматривалось сверху.
Завораживающий вид влек и отталкивал. Обычно девичью кожу сравнивают с персиком, но сравнить с каким-то фруктом-овощем сиявшую перед глазами колдовскую ауру, которая только притворялась оболочкой из плоти и крови, значило обидеть ее до глубины души и прочего. Жанна с ног до головы состояла из соблазна. И только из него. Если мужчина еще мужчина, он чувствует такое сердцем и прочими мышцами, хоть как-то связанными с кровотоком.
Что за мысли в проклятую трезвую голову лезут. Женись Михаил на несколько лет раньше, дочь была бы старше ночной знакомой и уже могла бы подарить внуков.
В ответ на впитывающий взгляд вертихвостка только улыбнулась – по-сообщнически нахально и чуточку пакостливо. А в момент остановки лифта потеряла равновесие, и пластилиново-мягкие горы размазались по расплавившейся стене Михаила.
– Пойдем, – отлипая от него, выдохнула Жанна.
И ткнула еще раз, уже нарочно. С не меньшей результативностью. То есть, толчок был как бы приглашением… к выходу из лифта. Или все же?..
Никаких «все же». Михаил достаточно знал жизнь. Не такой уж он дар небес ни внешне, ни внутренне, чтобы с первого взгляда на него запала глупая молодая курочка. Петушков ее возраста в курятнике предостаточно – и красивее, и умнее, и перспективнее. Насчет последнего – в кого ни плюнь, попадешь в точку. Михаил пика несостоявшейся карьеры давно достиг. Оттого и пить начал. Впереди дорога только вниз. Все лучшее уже произошло, все пути пройдены, пора уступать место молодым.
Но как же не хочется…
Снова ему не дали довести закрученную в спираль мысль до логичного конца. Он чувствовал, что еще чуть-чуть, и обнаружил бы в разложенных по полочкам событиях какой-нибудь подвох или нестыковку. Но…
– Вот мы и прибыли.
На них глядела дверь под номером сто одиннадцать.
– Красивый номер, – отметил Михаил.
– Стараюсь, чтобы у меня все было красиво, – рассмеялась Жанна.
Она даже замки отпирала красиво – эротично выгнувшись, склонившись к замочной скважине головой и кокетливо выпятившись тугим задиком. А юбка, черт ее подери, – мини! Михаил кашлянул и вновь уставился на красивый номер.
«Стараюсь, чтобы у меня все было красиво». Тот редкий случай, когда слова не расходились с делом и во всем сопутствовал успех. Бывает же. У кого-то. Остается порадоваться, что хоть у кого-то бывает.
– У тебя получается, – процедил он.
Благодарное движение плечиком, оценившее незамысловатый, но искренний комплимент, скользнуло по его груди.
– Заходите, Михаил, не стесняйтесь, – прозвучало из осветившейся прихожей. – Сейчас подберем что-нибудь.
В квартиру он заходил как в раскрытую пасть крокодила, с теми же трепетом и опаской, с какими дрессировщик кладет голову в зубы зверя, которого считает в основном не способным сжать челюсть для смертельного исхода. Главное слово – «в основном».
– Да я не из стеснительных, – зачем-то начал он оправдываться.
Жанна с невольным смешком указала на его бесподобное одеяние.
– Я заметила.
Смеется? Пусть смеется. Он здесь не впечатление производить, а по делу. А для дела, кстати, без разницы, какие чувства он в странной девушке вызывает. И какие она в нем. И хватит заострять на этом ненужное внимание, а то древняя религия заостризм… или зороастризм, не важно, но она, в общем, тоже что-нибудь заострит, да так, что и до беды недалеко.
Михаил обвел взглядом дорогие хоромы. Роскошная мягкая мебель по центру, встроенные шкафы и прямоугольники дверей вдоль стен, дизайнерские светильники, напоминавшие кадры из фильмов про далекое будущее… А ваза в человеческий рост – видано ли? А телевизор размером больше окна? А картины на стенах, не очень похожие на репродукции? Н-да, из зажиточных эта фифочка. Михаилу до конца жизни на такую обстановку хребет гнуть. И то не факт. Мало того, не просто не факт, а до факта сделанному заключению как из Москвы до Сиднея на троллейбусе.
Кажется, Жанна живет одна. Судя по обстановке. Но спросить не помешает. Во избежание.
– Живешь, как вижу, не с родителями?
– Именно.
– Повезло. Большинство об этом мечтает.
Он умолк, глядя, как соблазнительная ночная ведьмочка по-хозяйски расправляется с туфлями, небрежным стряхиванием с ног отправляя их в угол, а с полочки появляются похожие на мягкие игрушки веселые тапочки. Но успокоиться, не прояснив ситуацию до конца, он не смог.
– А друг? Он не станет возражать против моего безобразного вторжения?
– Во-первых, вовсе не безобразного. – Пушистые отверстия поглотили ножки приглашающей стороны, и эта многовыпуклая в разные стороны сторона с невероятно ободряющей улыбкой протянула приглашаемой стороне пару обычных шлепанцев большого размера. – В том, что произошло, есть и моя вина. А во-вторых, нет никакого друга, я одна.
Одна? И так рискует – не боится среди ночи ввести неизвестного в небедное гнездышко?
– Вы, наверное, замерзли? – всполошилась юная хозяйка. – Сейчас чайник поставлю. Проходите, Михаил, ванная слева. Ополоснитесь. После моей подгазовки, уверяю, вам не помешает. Полотенце берите любое. Халат накиньте. Пожалуйста, заходите, не бойтесь, а я пока с делами закончу.
Он послушно вошел в шикарную ванную, ранее невообразимую даже во сне. Все было замечательно, все прекрасно, все сказочно. Неужели бывают такие отделочные материалы? Надо запомнить на будущее, вдруг руки дойдут нечто похожее дома сотворить.
Многое казалось непривычным. Например, внутри санузла не было ни защелки на двери, ни ширмы. Он слышал о такой моде, а столкнулся впервые. А если подумать, от кого запираться? Одна. Вот ведь. И так спокойно впустила приблудившегося по случаю постороннего. Наверное, видеонаблюдение включено, и неподалеку охрана не дремлет. Или девица настолько доверяет людям? Или – именно ему, который ей чем-то понравился?
Да о чем он опять, взрослый женатый человек, думает?
А о том, что незапираемая изнутри дверь вдруг откроется…
Брысь, негодные мысли, и без вас тошно.
Полилась вода, Михаил избавился, наконец, от медицинского халата, пострадавшего в борьбе с человеческой глупостью, и под струей кипятка ладони взялись отдраивать подмерзшую кожу.
Вчера с друзьями он, конечно, перебрал. В последнее время перебор почему-то происходил все чаще. А все тоска по потерянной молодости и несбывшимся надеждам.
Жизнь остановилась. Когда-то он мечтал. Теперь – вспоминает. Когда-то жаждал перевернуть мир. Теперь мир переворачивает его по собственному разумению. Дети подрастают, жилье имеется, машина даже в планах не светит, перспектив никаких. Стена. Лоб уперся в нее, а жизнь понеслась дальше. А он, Михаил, весь из себя хороший, правильный и порядочный, остался. Чем еще успокоить душу, которая зудит и чешется?
Такие дела. Но вчера, похоже, переоценил возможности, иначе каким образом оказался в морге? И почему наши доблестные медики не заметили, что он еще жив?
Еще жив. Вот ведь сказалось. Как там некоторые чиновники пенсионный возраст именуют – период доживания или дожития? Вот-вот. И пусть Михаил еще не пенсионер, но под указанное определение уже прекрасно подпадает.
Дожитие…
Как же хочется жить, а не доживать.
4
Ступни утопали в пушистом коврике, полотенце по нежности могло сравниться с лаской невесты, от него исходил запах чего-то цветочного и отвлеченно-чувственного. Но призрачный аромат быстро развеивался, могучее амбре от полочки под зеркалом напрочь забивало прочее. Таким ассортиментом баночек, тюбиков и флаконов не всякий магазин похвастается. Длинная французская ванна, для впихивания которой в помещение строителям пришлось выдолбить часть стены, предлагала насладиться гидромассажем, но Михаил обошелся душем. Когда мылся, на уровне глаз оказалась подпотолочная сушилка с развешанными носочками и трусиками. На невиданной стиральной машине лежала стопка футболок и, опять же, трусиков (ох уж эти девчонки…), а единственный халат оказался, естественно, тоже девичьим, даже до колен не достал. Усмехнувшись, что шило на мыло сменил, Михаил подпоясался, взгляд критически обежал неказистую фигуру и заросшую щетиной физиономию, отразившиеся в категорически отказывавшемся запотевать зеркале. Кстати, мелочь, а приятно, очень удобно в сырых помещениях. Почему такие не продают повсеместно? Он бы домой купил. Но… вопрос цены. За деньги, которые могут попросить за мелкое повышение комфорта, можно пожизненно нанять человека. С зеркалом, возможно, все не так плохо, но на других технических причудах обжигаться уже приходилось.
Стук захлопнувшейся за ним двери нарушил тишину квартиры, из спальни на звук выглянула хозяйка, ее встревоженные глаза, увидев облаченного в халат Михаила, успокоились и потеплели. Жанна успела сменить кофточку на футболку, темные локоны с вечно сбивавшейся челкой превратились в хвостик. Бюстиком Жанна не пользовалась, и ей шло. Надпись на футболке восклицала что-то по-иностранному. Или призывала к чему-то. Языков Михаил не знал. Из всего англоязычного прочитать получалось только несколько матерных слов, знакомых по заборам. В наборах букв, которые расползлись по атакующему фронту Жанны, известных сочетаний не было.
– Не боишься незнакомцев в такой дом приглашать? – Надо бы образумить беззаботную пигалицу. – Люди разные бывают.
Его смерил пристальный взгляд. Будь на столе закуска, таким взглядом можно бутерброды нарезать.
– А что, – со странным задором усмехнулась Жанна, – собираетесь меня изнасиловать?
Негодница. Ей опытный зрелый человек, годящийся почти в деды, достойный совет дает, а у нее на уме все хихоньки да хахоньки.
– Я – нет, но другие…
– Других я сюда не вожу. – Лукаво прищурившись, Жанна вильнула одновременно телом и темой и направилась в кухню. – Вам чай или кофе? Или?..
Он понял мгновенно.
– Или. Чуть-чуть.
Вот чего ему сейчас не хватало. Молодец, девчонка. Понимает, чего душа просит.
– Хорошо. А я тогда – винца, за компанию.
Кухня соответствовала остальной квартире. Как и хозяйке.
Подставив стул, Жанна полезла в навесной кухонный шкафчик. Она опасно балансировала и так сильно покачивалась, что Михаилу хотелось броситься на помощь, чтобы подхватить в момент возможного падения… или чуть раньше. Но он сдержался. А она не упала.
Девичьими стараниями на добротном столе нарисовался пейзаж из двух бутылок и пары бокалов.
– Присаживайтесь. И не переживайте за меня.
Пальцы сразу цапнули долгожданную белую емкость. Михаил все же пересилил позыв, отнял руку и сначала налил белого вина партнерше по церемонии. Затем из другой бутыли плеснул себе. Гм, плеснул – не то слово. Налил. До краев.
– Жизнь наша – замкнутый круг, – завел он один из привычных тостов, – живешь – выпить хочется, выпил – жить хочется…
Сидевшая напротив девица с кислой миной улыбнулась, для нее жизнь была чем-то другим. Скорее всего, казалась бесконечной дорогой вверх, сияющей, чувственной и волшебной. Михаилу тоже когда-то казалось так. В ее возрасте.
Жанна исправила ситуацию, приведя к взаимоприемлемому общему знаменателю.
– За знакомство? – сказала она.
Капкан тонких пальцев не клацнул, не сжался, даже не обнял, а любовно принял в себя хрустальную ножку, утонувшую в жарком плену, и скосившиеся на жидкость глаза горели столь же невыразимой страстью, как и сотворенный жест, и вся поза. Если любви к жизни понадобится фотография на паспорт, теперь Михаил знал, с кого ее делать.
Бокалы поднялись и на краткий миг соприкоснулись. Животворная влага потекла по пищеводу, даря ощущение счастья.
– Учишься? – Выдохнув, Михаил поставил опустевший бокал на стол.
Работать красотулечке, судя по возрасту, рановато.
– Угу, – беззаботно кивнула она. – А то все твердят, что я красивая… Кстати, не врут ли?
Собеседница приняла позу фотомодели из мужского журнала, верх выпятился, низ аппетитно оттопырился. До сих пор Жанна олицетворяла искушение, теперь – животный зов. Михаил поперхнулся.
– Н-нет, – выдавил он, – не врут.
Чужие наглые прелести пялились на него не менее откровенно, чем он на них.
– Вот. – В продолжение темы лучистые глазки Жанны, умевшие без привлечения посторонних предметов превращать мужчин в фарш, печально опустились. – А хочется быть умной.
Михаил прокашлялся.
– Похвальное желание.
– Одобряете? И не считаете, что женщине нужно быть очаровательной пустышкой, которая создана исключительно для ублажения?
Интэрэсный поворот разговора. С какой из версий не согласись, все равно в выигрыше: к одному собеседница стремится, а вторым является. И малолетняя чертовка знает это, поскольку умело использует.
Вспомнилась супруга. Сейчас она, должно быть, оплакивает его, утешая детей. Хотя, каких детей? На отдыхе они все, благодаря нежданному подарку небедного шурина. За границу на месяц отправлены, в пику ему, Михаилу, намеревавшемуся привлечь мелюзгу к работам на огороде. В очередной раз крутизну свою родственничек показал, хотя на десяток лет младше. Ну да пусть себе, лишь бы дети хорошо отдохнули.
– Женщине можно быть любой, – объявил Михаил. – Мужчины все равно оценят по достоинству, каким бы ни было это достоинство.
Жанна хихикнула.
– Я сказал что-то смешное?
– В обратном прочтении у вашей мысли совсем другой смысл.
– Не понял.
– Ну, если перевернуть фразу, поменяв женщин и мужчин. Получилось бы: «Мужчине можно быть любым. Женщины все равно оценят его по достоинству, каким бы ни было это достоинство».
Смех в полный голос заставил улыбнуться и Михаила, хотя ничего остроумного в переводе разговора в нижнюю плоскость не было.
Жанна вдруг посерьезнела.
– Вы женаты?
Вот и произнесено долго и старательно обходимое. Пора, наокнец, расставить все галочки над имеющимися и-краткими.
