скачать книгу бесплатно
Когда зацветут розы
Инга Ветрова
Продолжение книги «Когда закончится метель».Яна отправляется в путешествие, чтобы собрать материал для нового исторического романа «Последняя роза Радзивиллов». Майская поездка становится для нее настоящим испытанием на прочность.В музее небольшого поселка происходят невероятные вещи. Кто преступник? Зачем он ЭТО делает? Как связаны между собой сотрудники музея и постояльцы гостиницы? Вместе с грозным участковым и добродушным ппсником Яна пытается ответить на эти вопросы, но тени сгущаются… Она в опасности?В исторической линии сюжета, основанной на реальных событиях, вас ждет знакомство с прекрасной Стефанией Радзивилл, самой богатой невестой первой четверти XIX века.Вы окунетесь в жизнь юных воспитанниц Екатерининского института, узнаете тайны Фрейлинского коридора Зимнего дворца, станете участниками дворцовых интриг и тайных романов высочайших особ.
Инга Ветрова
Когда зацветут розы
Глава 1.
Раннее солнце едва пробивалось сквозь прибрежные заросли. Над водой висел легкий туман. Яна бежала вдоль стремительного О?редежа, глотая холодный запах отцветающей черемухи. Кто вперед – вода или она? Быстрее, быстрее, еще быстрее.
Удобные кроссовки пружинили даже на влажной земле. Яна рвалась сквозь май к солнцу, лету, счастью. Вот они – Жаркие страны – большой луг в излучине реки, где над Оредежем нависает огромная красная скала.
Девушка застыла на вздохе, прижав руки к пылающим щекам. Она так давно мечтала увидеть, запомнить навсегда эти девонские песчаные обрывы, больше четырехсот миллионов лет хранящие тайны древней земли.
Яна достала телефон, сделала несколько кадров, в очередной раз мысленно отругала себя за выпавший из кармана платок и побежала дальше. Вскоре экотропа вывела ее к краеведческому музею. Одноэтажный желтый особняк конца XIX века стоял на береговом холме левее тропинки.
До музея оставалось метров триста, когда внимание привлекло большое темное пятно в окне восьмигранной башенки, возвышающейся над красной металлической крышей.
Подъем забирал силы, Яна дышала прерывисто, смотрела под ноги, стараясь не поскользнуться на влажном склоне. Она подняла глаза только на асфальтированной площадке у музея и с удивлением поняла, что странное пятно неожиданно ожило. Человек пробежал по желобу на стыке скатов кровли, ловко спрыгнул вниз и скрылся за углом здания.
Яна стояла в растерянности не зная, что делать: бежать за преступником или звонить в полицию. Благоразумие взяло вверх. Через двадцать минут к музею подъехал чихающий уазик ППС. «Похоже у меня дежавю», – обреченно подумала она.
– Старший участковый уполномоченный 106 отделения полиции, капитан полиции Жуков Геннадий Петрович. Представьтесь, пожалуйста.
Участковый козырнул, раскрыл и тут же убрал за пазуху служебное удостоверение.
– Яна Сергеевна Полонская.
– Яна Сергеевна, рассказывайте, что случилось. Пухов, ить-твою, что ты носишься. Следы затопчешь. Понаберут олухов и работай с ними как хочешь.
– Товарищ капитан, я все по регламенту делаю. Место преступления смотрю.
Парень обиженно хмыкнул, подошел ближе.
– Ага, наша служба и опасна, и трудна. И что насмотрел?
– Могу рассказать, как преступник в музей забрался и как вылез.
– Валяй, а Яна Сергеевна проверит. Только представиться не забудь. Учу, учу, а все без толку.
– Пухов Максим Владимирович, старший сержант полиции. Короче, мужик залез по крыльцу. Сперва на ограду встал, потом за углы зацепился, на крышу маленькую сиганул, а с нее на большую. По крыше пробег и в окно занырнул. Дела свои сделал и обратно в окно. Только по крыше к крыльцу уже не побег. Сразу прыгнул. След там глубокий от двух ног.
Жуков снял фуражку, вытер платком лысеющую голову, глубоко вздохнул.
– Хорошо, что не от одной, а то искали бы мы в Сиверской сокровища Агры.
– Фига себе! Сокровища? Он сокровища умыкнул?
– Молчи, Пухов, ить-твою, молчи. Яна Сергеевна, ваш выход.
– Согласна, Геннадий Петрович. Думаю, все так и было. Преступник влез на перила парапета, затем цепляясь за карнизные планки забрался на кровлю крыльца. Прошел по крыше и через окно проник в здание. Какие он там дела делал я не знаю, но как вылезал видела. Человек был двуногий, в камуфляже и балаклаве. Не факт, что мужчина. Рост средний, телосложение астеническое.
– Какое? Какое? – изумился Пухов.
– Худой, значит, – печально ответил Жуков. – Как я. Яна Сергеевна, не выражайтесь при наших ппсниках. Они парни простые, по-русски только со словарем. Да, Максимка?
– Смеетесь? А вот увидите, товарищ капитан, я еще на ваше место сяду, а вас в ППС отправят.
– При таком раскладе лучше сразу на кладбище. Яна Сергеевна, пока ждем директора музея, расскажите откуда вы к нам пожаловали. Поселок маленький – все друг друга знают, а вас я что-то не припомню.
– Я живу во Владимире. В Сиверскую приехала поздно вечером на электричке из Санкт-Петербурга. Остановилась в «Стефании». Гостиницу заранее бронировала. Вещи и документы там. Утром вышла на пробежку – не терпелось увидеть ваши красные скалы. Бежала от мостика по экотропе.
– Ну да, ну да. Скалы у нас красивые. Пухов, звони Лариной. Сколько можно собираться.
– Товарищ капитан, так она гнездо на голове делает и стрелы у глаз подводит, а это долго.
Парень рассмеялся, участковый криво усмехнулся, старательно скрывая улыбку.
– Яна Сергеевна, когда вы увидели преступника? Хотя бы примерное время скажете?
– Можно просто Яна. Могу и точное назвать. В телефоне все есть. Номер 112 я набирала в шесть часов тридцать семь минут.
– Значит вас утро встречает рассветом…Часов в шесть поднялись?
– Я привыкла рано вставать. Тяжелое детство.
– Ой, вы детдомовка, – грустно начал Пухов. – У нас тут тоже детдом есть. За музеем стоит. Там дети одинешенькие живут.
– У меня были родители. Я спортом занималась, поэтому и вставала рано, чтобы перед школой на тренировку успеть. Вначале тяжело было, потом втянулась.
– Ну да, ну да. Мы верим твердо в героев спорта. А, скажите-ка, Яна Сергеевна, Яна, зачем вы действительно к нам приехали. Не вериться, что тащились из Владимира, чтобы на обрывы девонские посмотреть.
Жуков смотрел пристально, словно боялся упустить малейший штрих на лице Яны.
– Я пишу исторический роман о Стефании Радзивилл-Витгенштейн. Сюда приехала, чтобы почувствовать время и увидеть места, где она бывала. В общем проникнуться атмосферой. Потом я планировала посетить Лугу, Новгород, Псков, добраться до Мира и Несвижа – фамильных владений Радзивиллов.
– Пухов, ить-твою, рот закрой! Что ты вылупился?
– Я это, я никогда писателей не видел, вот и смотрю.
– И не увидишь больше. Тебя к ним охрана с такими глазами не подпустит. Подумает, что ты бомбу проглотил.
– Вот опять смеетесь, товарищ капитан. Обидно.
Парень отошел и демонстративно уткнулся в телефон.
– И как вы назовете свое творение? – усмехнулся Жуков.
– «Последняя роза Радзивиллов». Это будет роман о юной Стефании, о том, как она заканчивает Екатерининский институт, становится фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны, жены Павла I, матери Александра I и Николая I. О том, как она встретит Льва Витгенштейна, флигель-адъютанта императора.
– Ну да, ну да, балы, красавицы, лакеи, юнкера… Писатель говорите. Что-то не слышал я ни о какой Полонской.
– Вы, Геннадий Петрович, много о ком не слышали, но это не значит, что этих людей не существует. Моя первая книга «Тайна усадьбы Фон-Барсов» подписана в печать. Это одновременно и исторический роман, и детектив.
– Детектив? Ясно. Очевидно, он из серии я гениальный сыщик, мне помощь не нужна…
Участковый отступил на шаг и пристально осмотрел Яну с головы до ног.
– Как-то интересно получается. Вы написали детектив, а теперь сами оказались на месте преступления… А обувочка-то у вас что надо. В такой и на дорожку беговую встать, и на крышу залезть не боязно. Еще и спортом всю жизнь занимаетесь.
– Вы меня подозреваете? – Яна задохнулась от злости. – Мне зачем это все надо? Самой залезть, украсть, а потом самой же полицию вызвать вместо того, чтобы убежать. Чушь какая!
– Чушь, не чушь – разберемся. Больно складно говорите. Перила парапета, карнизные планки, телосложение астеническое, время какое-то чувствовать собрались.
– Я в музее работаю! У меня обширные знания и большой словарный запас, в отличие от вашего Максимки, – Яна уже не просто сердилась, она негодовала. – Я главный хранитель музея-усадьбы Фон-Барсов, я с экспонатов пылинки сдуваю. Как можно меня в краже заподозрить?
– Ах, вы в музее работаете? Тогда вообще все сходится. Значит, ходы-выходы знаете – кому, что и по чем продать можно. Куда вы там дальше собрались? Гастролерша! А потом в музеях драгоценности ищи-свищи.
– Да вы с ума сошли! Там след от армейских ботинок, а я в кроссовках!
– Она еще и на месте преступления наследила. Разберемся! Пухов, вези-ка дамочку в отделение и закрой покрепче до выяснения.
– Где закрыть-то? В обезьяннике?
– В допросной. И никого к ней пускать.
Пока участковый распоряжался, Яна безуспешно пыталась позвонить Павлу, начала набирать смс-ку, но не успела. Жуков ловко выхватил телефон и спрятал за пазухой.
– Подельнику звоните? Не выйдет!
– Я имею право на один звонок. Это беспредел!
– Здесь я решаю, кто на что имеет право.
Лицо участкового покрылось красными пятнами. Яна подняла руки вверх, словно взывая к небесной справедливости.
– Я звонила жениху – следователю СКК, капитану юстиции Павлу Николаевичу Грабу. Мои документы в гостинице. Звоните в музейное управление Владимира, там подтвердят мою личность.
– У меня сейчас главная задача – оценка ущерба, нанесенного музею. Когда придет время займусь и вами. Садитесь в машину и не дурите. Получите дополнительный срок за сопротивление полиции при исполнении.
Дверь уазика громыхнула. Яна вновь оказалась на заднем сиденье справа. Вместо снега на лобовое стекло падали лепестки черемухи.
Глава 2.
Дорога петляла по поселку. Пухов молчал, резко газовал на поворотах, без надобности жал на гудок автомобиля. Яна смотрела в окно на деревянные домики и каменные коттеджи, проступающие сквозь молодую листву, ругала себя за грубые слова.
– Максим Владимирович, простите, что обидела. Я знаю, что так нельзя. Я на Жукова злилась, а вам гадость сказала. Простите меня, пожалуйста.
– А где мне было слова эти умные брать? У мамы-пьянчужки? У отца, которого не знал?
Пухов говорил медленно, словно сам с собой. Яна вжалась в сиденье, закрыла лицо руками.
– Детдом, школа, путяга, армия, ППС. Вот моя дорога. Но я служу, стараюсь. Ребята-кореша многие по наклонной пошли, а я нет. Я лучшего хочу. Хочу участковым быть, на Катюшке жениться. Хочу дом хороший, детишек.
Яна смахнула, покатившиеся по щекам слезы, всхлипнула.
– Дура я, дура! Простите, Максим. У человека не словарный запас главное, а душа. Все у вас будет. Простите.
Уазик тормознул у бетонного забора, проехал за шлагбаум. На парковке Пухов выскочил первым, бережно подал руку.
– Не переживайте, Яна Сергеевна. Товарищ капитан умный. Если я понимаю, что не вы музей ограбили, так и он разберется. Это он не на вас, на себя злился, на жизнь. Он в Питере в угро служил, а когда мать заболела, вернулся. Легко ли в участковых после о?пера ходить? Вот и я думаю, что хреново.
Допросная оказалась небольшой комнатой с диваном, письменным столом и парой стульев. Окон не было – ни настоящих, ни фальшивых. В углу на столике стояли чайник, микроволновка и посуда.
– Располагайтесь, Яна Сергеевна. Отделение у нас маленькое. Мы тут и работаем, и отдыхаем. Устали, так полежите – не стесняйтесь.
– Максим, пожалуйста, позвоните в гостиницу. Скажите, что я к завтраку не приду, чего продуктам пропадать.
– Так позвоню. Там Катюшка моя горничной работает – ей и позвоню. Сегодня ее смена. А мы вас чаем с плюшками сиверскими угостим. Ох, и вкусные они! Так бы ел и ел.
Яна кивнула, улыбнулась. «А участковому я по-другому отмщу, – злорадно подумала она. – Я его в новый роман вставлю. Буду бумагомаракой и разнесу историю по всему свету. А потом книгу ему с автографом пришлю».
Плюшки действительно оказались нереально вкусными. Они с рекордной скоростью растаяли во рту, а нос и щеки испачкали сахарной пудрой. Максим смеялся, а Яна радовалась, что на земле живет такой светлый и добрый парень.
Она легла на диван. Мысли кружились между происшествием в музее и новым романом. Не давала покоя назойливая нестыковка. Яна раз двадцать прокрутила в памяти эпизод с преступником, но так и не поняла, что в нем не так.
В конце концов она решила отложить расследование до лучших времен и с затаенной радостью скользнула в прошлое прекрасной Стефании Радзивилл – самой богатой невесты первой половины XIX века.
«Фонтанка негодовала. Зима 1825-1826 года была слишком долгой и жестокой. Офицерские головы летели с плеч, а лед даже в конце марта стоял прочно – лишь кое-где полыньи расползались, тянулись друг к другу узкими извилистыми протоками.
«Они похожи на пауков, – грустно подумала Стефания. – На больших противных пауков. Терпеть их не могу!»
Девушка отошла от окна, с тоской посмотрела на ряд железных кроватей, покрытых желтыми шерстяными одеялами. Дни проходили медленно и безлико – молитвы, недолгие прогулки, белошвейные мастерские. Скоро выпуск, а пока…
А пока за окнами Фонтанка грезит о весне, пытаясь сбросить в Неву надоевший лед. А она, княжна Каролина Эмилия Луиза Валерия Стефания Радзивилл, мечтает вырваться из двенадцатилетнего плена Екатерининского института.
Годы учебы – это жесткие платья, узкие панталоны из дерюги, ненавистный звон колокольчика, занятия с учителями, отвратительные обеды, молчаливые прогулки по коридорам, а по ночам тайное чтение запрещенных дамских романов. Девочки встают в шесть часов, умываются в прихожей спальни-дортуара, где ночью всегда спит горничная. Строгость. Надзор. Послушание.
Понятия «одиночество» нет. Утро неизменно начинается с суматохи. В спальне пятнадцать воспитанниц, а на всех два умывальника из красной меди с тремя кранами. Вода льется в огромные чаши из дикого камня. Все толкаются, спешат умыться быстрее. А зимой приходится пробивать лед молоточком.
Одеваются парами – шнуруют друг другу платья и передники. Стефания улыбнулась, вспоминая подружку Александру – умную, добрую, веселую. Она все делает бойко, аккуратно, никогда не упрекает за медлительность, только шутит:
– Ты опять о принце мечтаешь, Стефани?? Ля мур э данжюрэ. Берегись ее!
К половине восьмого, по звонку, институтки выстраиваются по росту вдоль кроватей, а из своей комнаты прямо в дортуар выходит классная дама. Прическа, ногти, чистота платья и передника – от зорких глаз не ускользнет даже маленькое пятнышко.
После проверки старшие классы идут на общую молитву в приемную залу. Читают лучшие ученицы. Вечером к девушкам иногда присоединяются высочайшие особы, поэтому часто выбирают Александру. Она всегда проговаривает слова ясно и громко, и никогда не стесняется. Скоро, совсем скоро все это останется в прошлом…
