скачать книгу бесплатно
– Никого. Мать умерла. Отец тоже.
– Ладно, – говорит он, бросая озабоченный взгляд на мою голову, – а что тогда здесь произошло?
Пытаюсь раскопать все, что осталось в памяти. Ведь что-то случилось, но я не могу сразу сообразить. Там был человек. Бутылка.
– Поскользнулся, – отвечаю я.
Женщина в доме вытеснила все остальное, и я в своем расшатанном состоянии не понимаю, стоит ли мне что-то скрывать. Я бы мог спасти ее. Становлюсь ли я тогда так или иначе виновным в убийстве?
Он записывает что-то в блокнот, смачивая языком кончик ручки.
– Где?
Встаю, опираясь на дверь, чтобы получше его разглядеть. Он молод. Его лицо светится юностью.
– Где поскользнулся? Без понятия.
Он с подозрением смотрит на меня.
– В парке, – спешу тут же уточнить, – в Гайд-парке.
Слегка улыбается и проводит рукой по волосам. Светлые – под утренним солнцем они отливают золотом.
– Как это случилось?
– Я же сказал вам. Упал.
Чувствую, как во мне закипает раздражение.
Он сглатывает и снова смотрит на меня – ручка наготове.
– И как же все-таки? – спрашивает он. – Почему вы упали?
– Я не знаю. Было мокро. Я упал.
– На что вы упали?
– На землю, – щурюсь я в ответ на его настойчивость. – Какое это имеет значение?
– На траву? – продолжает он.
– Да. Офицер, послушайте, мне уже лучше. Я бы хотел уйти, – говорю я и пытаюсь подняться на ноги.
Ловлю на себе взгляд молодой женщины, которая в этот момент проходит мимо. Ей всего лишь любопытно; она, наверное, возвращается домой с вечеринки, но даже этот брошенный походя взгляд создает некую эмоциональную связь, которую я ощутил.
– Стойте, вот и парамедики, – говорит он, махнув приближающейся на всех парах карете скорой помощи.
Он снова усаживает меня на землю и продолжает расспросы, пока машина не останавливается.
– Я не понимаю. – Он втягивает носом воздух.
Мое сердце на секунду замирает.
– Что? Не понимаете что?
– Как вы порезались, упав на траву?
Я закрыл глаза.
– Я упал на траву, но ударился об угол скамейки, пока падал.
В этот миг у меня в голове проносится картинка падающей женщины, ее ноги беспомощно подламываются под весом тела. Голова бьется об угол стола. Он записывает мой ответ, а затем идет представиться бригаде парамедиков. Их двое – мужчина и женщина, – и держатся они на удивление свободно. Слишком они легкомысленны для скорой помощи.
– Привет, Ксандер, так ведь? – радостно восклицает женщина, подойдя ко мне.
Она широко улыбается не только ртом, но и глазами – так, что я могу разглядеть зеленые пятнышки в коричневых радужках.
– Я просто задам несколько вопросов. Вы можете назвать свое имя?
Я вздыхаю.
– Зачем спрашиваете, если и так его уже знаете?
– Тогда запишу, что вы в сознании и отвечаете на вопросы, – так же радостно продолжает она и, надев мне на указательный палец пластиковую прищепку, замеряет пульс. – Мы быстренько отвезем вас в больницу на обследование. С травмами головы лучше не шутить.
Снимаю прищепку с пальца и встаю. Все это мельтешение, свет от мигалки, шум – от них кружится голова и начинает мутить.
– Для этого нужно мое согласие?
– Да, – отвечает она, – но благоразумным на вашем месте было бы…
– Отлично, – прерываю я, кутаясь в пальто. – Тогда я никуда не еду.
Глава седьмая
Среда
Сижу на краю больничной койки, а медсестра промакивает мне голову. Затем она уходит и снова появляется с небольшим набором, похожим на хирургический. У нее такие голубые глаза. Если б меня хватило еще на несколько шагов, перед тем как подкосились ноги, меня бы здесь не было.
– Сейчас наложу пару швов, – говорит она.
Тон у нее веселый, чуть ли не игривый, чтобы не было страшно.
– Надеюсь, шрам быстро заживет. Просто сиди ровно, вот умница. Так.
– Спасибо, – отвечаю я. – Это было совсем не обязательно.
– Здесь у вас кровоточит. Вам бы всю одежду залило кровью, – говорит она.
Ее мысли не поспевают за голосом, и она слишком поздно это осознает. Делает вид, что и правда думает, будто мою одежду еще можно испортить пятнами крови.
Мои джинсы были во вполне приличном состоянии, когда я достал их из ящика для переработки в супермаркете. Похоже, сегодня одежду выбрасывают почти новой – только ради места в шкафу. Когда я нашел эту большую красную рубашку в клетку, на ней даже были все пуговицы. А серый джемпер – как ни странно, из кашемира – наследство от моей прошлой жизни. Храню его потому, что теплый, а вовсе не из сантиментов. Мое пальто из благотворительного магазина. Зима тогда выдалась суровой, холоднее нынешней, и я, собрав немного подаяния, зашел в магазин за носками. А вышел с этим тяжелым шерстяным пальто. Сотрудники магазина пожалели меня, а я в тот день слишком замерз, чтобы гордо отказываться.
– Далеко вам до дома? – спрашивает она, не прекращая работы.
И тут же замирает, медленно закрывая глаза.
– Моя кровать – весь мир, – отвечаю я так радостно, как только могу.
В этот момент я дергаюсь, и подо мной рвется бумажная подстилка на койке.
– Простите меня, – говорит она, заканчивая зашивать, – вам действительно некуда пойти, даже на одну ночь?
Встаю с кровати и потираю ладони. Хочется пожать ей руку, но на моей коже столько грязи, что не решаюсь. Вижу в углу небольшую раковину; отправляюсь к ней, включаю локтями сразу оба крана. На белый фарфор льется поток коричневой воды.
– Спасибо вам за это, – указываю себе на голову. – Теперь буду в порядке. У меня неподалеку живет друг, остановлюсь у него.
У меня и правда когда-то неподалеку отсюда был друг.
Вот он – улыбается – Себ. Кидали друг другу фрисби во дворе напыщенного исторического дома. Руки его загорели после лета на семейной вилле. Он бросал диск – тот взлетал высоко, планировал мимо меня и плавно приземлялся у двух пар ног. Нины и Грейс. Как давно это было!
Закрываю глаза.
– В первые пару дней возможно легкое головокружение, но вряд ли тут что-то серьезное, – говорит медсестра, и я снова возвращаюсь. В больницу.
Вытираю рукавом глаза. Женщина из того дома, с красным пятном на белой блузке, расталкивает все остальные мысли.
– Ой, поосторожней, – вскрикивает она, – вы сдерете швы.
– А вы что, зашили мне глаз?
Я сажусь и кончиками пальцев провожу по брови.
– Да. Не волнуйтесь. У вас могут возникать периодические провалы в памяти. Все будет хорошо, не накручивайте себя, – улыбается она.
– Надо было все-таки что-то сделать, – отвечаю я.
Она вопросительно смотрит на меня.
Я позволил ей умереть. Наблюдал за тем, как ее убивали.
Она идет к двери.
– Проверю, есть ли доктор неподалеку, чтобы сделать сканирование, – говорит она и выходит.
Выглядываю в коридор. Там теперь другой полицейский, не тот, что привез меня. У него выражение человека, привыкшего убивать время, глядя в смартфон с детским выражением лица. Увидев меня, он приходит в движение со всем своим громоздким обмундированием.
– Готово, – говорю я, выглядывая из комнаты.
– А, – отвечает он, не сдвигаясь с места, – ну хорошо. Не возражаете, если задам вам пару вопросов?
Мой взгляд в этот момент, кажется, выражал больше встревоженности, чем мне того хотелось бы.
– Я всего лишь зафиксирую в блокноте. Для учета рабочего времени, и все. – Он похлопал по блокноту.
На телеэкране у меня над головой идет какой-то старый сериал. Змейкой оттуда ползет тихая музыка: «Ma belle amie, ты была одним ударом в барабан и целой симфонией».
* * *
И эта музыка по какой-то неведомой тропинке уводит меня к Грейс, к нашей первой встрече. То была неделя знакомства первокурсников. Приехав в колледж, я почувствовал, будто сбросил с себя старую истрепанную кожу. Ни грамма грусти, что оставил маму, папу и Рори. И вот я уже за столом подписывал заявление на выдачу карточки члена студенческого союза. Не успел я сунуть карточку в карман, как, обернувшись, увидел ее. Стояла вот так запросто, прямо за мной.
– Грейс Макинтош, – представилась она.
Человек за столом, нахмурившись, принялся искать ее имя в длинном распечатанном списке. Она повторила свою фамилию, и тогда наконец он нашел.
– А, – сказал он, бросив взгляд на меня, – так вы из одного класса.
Я застыл. Она улыбнулась мне, а я мог лишь стоять и пялиться на нее, это белокурое солнце. Я словно купался в ее лучах.
– Привет, – сказала она, – я Грейс. А это – Нина.
Ее чернота была полной противоположностью свету Грейс. Словно острый горный камень и обкатанный морем валун.
– Привет, я Ксандер. Ксандер Шют. – Я снова не мог пошевелиться.
– Ксандер Шют?
Я поднял голову.
– Я арестовываю вас по подозрению в нападении на человека, повлекшем тяжкий вред здоровью. Вы имеете право ничего не говорить, но навредите своей защите, если не расскажете то, на что затем будете опираться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство.
– Что? – спросил я.
– Простите, сэр, но я должен надеть на вас наручники – ради вашей же безопасности.
Я отстраняюсь, но его движения настолько профессиональны, что сопротивляться бесполезно. Наручники оказались тяжелее, чем я предполагал. Они защелкнулись, и я поежился от прикосновения холодной стали.
– Сейчас я вас обыщу. У вас есть что-нибудь, способное нанести травму мне или вам?
– Что? – снова не понимаю я. – Нет.
Он садится на корточки и похлопывает меня по ногам, продвигаясь понемногу вверх.
Затем останавливается. Достает откуда-то хирургические перчатки и надевает. Даже представить не могу, что он там, по его мнению, обнаружил. Мою зажигалку?
– Чарли, – обращается он к другому офицеру, которого я только что заметил. – Дай мне контейнер для оружия. Нашел кое-что.
Мое сердце подскакивает. Нож. Нож старого пьяницы.
