Цифровизация и общество: эпоха перемен

скачать книгу бесплатно

Цифровизация и общество: эпоха перемен
Марсель Имамов

Перед вами – книга «Цифровизация и общество: эпоха перемен» Марселя Имамова, человека, несомненно, разносторонних интересов и профессий. У него много регалий – он доктор экономических наук, кандидат юридических наук, доктор делового администрирования (DBA), член-корреспондент РАЕ. При этом он позиционирует себя, главным образом, как менталист-гипнолог, эксперт по перепрограммированию жизненных установок, кардинальной трансформации человека. На протяжении 10 лет практикует в области гипнотерапии, являясь членом множества профессиональных психологических сообществ (в США, Швейцарии, Великобритании и др.).

Марсель Имамов

Цифровизация и общество: эпоха перемен

Книга посвящается моим Папе и Маме, своей Семье и всем близким.

Особые слова Благодарности выражаю Профессору Марату Сафиуллину, Профессору Сергею Киселеву, Профессору Эльмире Алпатовой, к. м.н. Диляре Ахметовой, Марату Ахмеевву за постоянную поддержку и помощь в написании книги.

А так же тому кто купил данную книгу…

Предисловие

Уважаемые читатели!

Перед вами – книга «Цифровизация и общество: эпоха перемен» Марселя Имамова, человека, несомненно, разносторонних интересов и профессий. У него много регалий – он доктор экономических наук, кандидат юридических наук, доктор делового администрирования (DBA), член-корреспондент РАЕ. При этом он позиционирует себя, главным образом, как менталист-гипнолог, эксперт по перепрограммированию жизненных установок, кардинальной трансформации человека. На протяжении 10 лет практикует в области гипнотерапии, являясь членом множества профессиональных психологических сообществ (в США, Швейцарии, Великобритании и др.).

Первое, что меня поразило и вызвало мой интерес, когда я познакомилась с книгой и ее тематикой, это то, что она настолько пронзительно ложится в контекст экзистенциальных проблем, которые неизбежно станут предметом обсуждения в различных областях человеческого познания – философии, этике, эстетике, истории, экономике и др. – буквально в ближайшее время. Это не значит, конечно, что цифровая экономика как объект исследования не разрабатывалась активно в мировой и отечественной науке, не говоря уже о значительном объеме научных статей, которые появились в последние годы. Достаточно назвать монографии Г. С. Сологубовой, Э. Шмидта и Д. Коэна, немногочисленные учебные пособия и коллективные монографии. Особенностью рассматриваемой в этих трудах тематики является исследование цифровизации, главным образом, с двух позиций: с акцентом на экономико-менеджериально-маркетинговые аспекты ее развития либо с уклоном в изучение процессов цифровизации общества в социальной сфере. В смысле тематики книга М. Имамова не является чем-то уникальным, в конце концов, число тем, представляемых объективной реальностью, не бесконечно, и неудивительно, что они нередко выказывают свое сходство. Тем не менее, эта книга отличается от других научных сочинений, прежде всего, тем, что в ней мы видим попытку комплексного подхода к рассмотрению воздействия, которое цифровые технологии оказывают не только непосредственно на экономику, но и на все общество. Информационно-коммуникативная среда видоизменяется, обретая новые черты, интернет вторгается во все возможные области жизненного пространства человека. Автор последовательно отслеживает, каким образом совершался в процессе эволюции, прежде всего, западного общества переход к современному состоянию, характеризующемуся наступлением Четвертой промышленной революции и шестого технологического уклада в рамках Третьей волны (по Э. Тоффлеру), которая, в свою очередь, дала старт переходу к информационному технологическому способу производства и формированию постиндустриального общества.

М. Имамов справедливо переводит вопрос о достоинствах и недостатках цифровой эпохи в этическую плоскость, заостряющую вопрос о дихотомии традиционного общества, стремящегося к архаике и консервации привычных общественных отношений, и эпохи постмодерна, напротив, отрицающего прежние нарративы в пользу их эклектики. Не случайно Давосский проект четвертой промышленной революции обвиняют в стремлении установить новый мировой порядок, для которого характерны антирациональность и отрицание всей западной логоцентрической традиции с ее идеалами прогресса, истины, смысла, порядка, справедливого общества. Парадокс состоит в том, что швабианская концепция, заимствуя наиболее привлекательный в глазах ее адептов технологический пакет, выбрасывает за ненадобностью социально-этический пакет. Нет, разумеется, сторонники давосского «неокоммунизма» признают, что цифровизация приводит, в первую очередь, к глобальным изменениям самих людей, всего человечества и, как следствие, всего мира. Но каким изменениям? Фолловеры «великой перезагрузки» К. Шваба видят их в упрощении людей, вытеснении их рационального начала исключительно эмоциональным интуитивным восприятием (показательный пример – многочисленные ток-шоу на телевидении), которое делает их легкой добычей со стороны манипуляторов в лице СМИ, власти и, возможно, так называемого «мирового правительства» (если верить конспирологическим теориям о его существовании).

Автор в своем научном труде пишет о формировании так называемого клипового мышления, которое свойственно, в первую очередь, молодежи, поскольку она еще не имеет социального опыта и поэтому подвержена внушаемости в нужном для интересантов направлении и способна к форсированному движению по нему. Наряду с «гаджетоманией» клиповое мышление представляет собой два компонента процесса развития социума, начиная с конца 90-х гг. Становясь на хлипкие основания эзотерики, можно предположить существование некоего «метафизического зла», стремящегося к консервации архаичных общественных отношений в виде диктатур, войн, разрушительной деятельности спецслужб, коррупции, казнокрадства, фашизма, социального и военного геноцида, ксенофобии и т. п., которому противостоит разумная человеческая деятельность в границах ноосферы согласно учению В. И. Вернадского.

Использование передового технологического пакета в сочетании с сознательным отбрасыванием социально-этического пакета неизбежно приводит к возникновению и закреплению кибертирании, попытки установления которой мы можем уже сейчас наблюдать в современном мире. К примеру, Китай считает, что развитие технологий является самоцелью, а у государства есть монополия на их неограниченное использование. Евросоюз, напротив, исходит из социально-гуманитарного принципа институционализации защиты персональных данных. Это крайние подходы, однако, по моему убеждению, в современном мире существуют основания для алармистских опасений, заключающиеся в стремлении национальных правительств использовать новейшие цифровые средства для закрепления контроля над людьми и консервации архаичных ценностных ориентаций (это было продемонстрировано в период пандемии, померкшей на фоне последовавших трагических событий).

Между тем, вывод, который с непреложностью можно сделать при прочтении книги, заключается в том, что доступные технологии, в первую очередь, напрямую зависят от этики конкретного общества. Так, в России с традиционно сильными позициями государства в экономике и практически во всех сферах жизни общества уделяется самое серьезное внимание формированию электронного правительства, а также внедрению автоматизированной информационной системы «Электронный регион», т. е. российский вариант цифровой экономики направлен, в основном, на облегчение и упрощение работы государственного аппарата.

Кроме того, автор книги подчеркивает существующий в современном обществе запрос людей на осознанное и этичное совместное потребление, социальную и экологическую сознательность. Актуальным ответом на данный вызов является исследование М. Имамовым моделей совместного использования и цифровых платформ, а также серьезных изменений в потребительском поведении (в том числе связанных с пандемией). В частности, автор уточняет целевую функцию современного потребителя, которая в значительной степени состоит не только в максимизации удовлетворения от потребления экономических благ в рамках существующих бюджетных ограничений, но и в выборе того или иного товара или услуги.

Монография М. Имамова при всей ее комплексности оставляет поле для раздумий и размышлений на тему, что человечеству еще предстоит осознать масштаб технологического прогресса, который кардинально трансформирует глобальное экономическое пространство. Технологическая революция, произошедшая на излете индустриальной эпохи, привела к тому, что развитие регионов, стран, цивилизаций определяется, в первую очередь, не наличием или отсутствием природных ресурсов, не имеющимися военными вооружениями, и даже не капиталом, а технологиями. Достаточно посмотреть на Японию, которая ввозит 90–95 % необходимого минерального сырья, но является при этом третьей экономикой мира.

И, пожалуй, впервые после трех промышленных революций, происходивших в значительной степени спонтанно, неконтролируемым образом, человечество имеет возможность сознательно планировать масштабы, конфигурацию и темпы происходящих глобализационных процессов, ядром которых является технологизация. Мир снова находится в точке бифуркации, когда ключевое значение приобретают технологии, направленные не на производство и распределение товаров и услуг, а на самого человека, позволяя «заточить» его под тот товар, который компания намерена продавать на рынке, как, например, это делает корпорация Apple.

Важно помнить о том, что эти технологии, предоставляя социуму новые возможности и решения, не могут быть социально нейтральны, и последствия их использования в значительной степени зависят от использующих их акторов. Другими словами, цифровые технологии являются источником серьезных социальных рисков и могут представлять угрозу и вызов для современного общества, которое придерживается принципа приватности личности как неотъемлемого элемента свободы. Цифровые технологии при всей их прогрессивности способствуют отчуждению человека от принятия решений, подмене института знаний институтом информации, неблагоприятному изменению социальной и институциональной среды. Это не означает, что следует каким-то образом пытаться затормозить технологический прогресс, это сделать практически невозможно – современный мир находится в точке технической сингулярности. Речь идет о том, что необходимо адекватно оценивать возможные социальные и культурные последствия внедрения новых технологий и развивать социальные институты (нормы поведения, критерии оценки, нравственность), чтобы не допустить реализации угрозы их качественного изменения в направлении дегуманизации.

И еще одно обстоятельство мне хотелось бы отметить, говоря о монографии М. Имамова «Цифровизация и общество: эпоха перемен». Это, несомненно, серьезный научный труд, основательный, подкрепляемый аргументами в доказательство авторской позиции, не оставляющий сомнений в стремлении автора к научной достоверности. Автор не является бесстрастным исследователем, высказывает свою однозначную позицию по ряду принципиальных вопросов и тем самым придает аналитике эмоциональный и субъективный окрас, одновременно демонстрируя уважение к точкам зрения исследователей, внесших свой научный вклад в разработку проблематики цифровизации. Кстати говоря, уверена, что нет ничего плохого в том, что исследователь в силу своей человеческой природы может оставаться субъективным, даже заявляя о своем стремлении к достижению сияющей «объективной истины» и даже искренне прикладывая усилия к этому и, тем не менее, не достигая ее, а только приближаясь к ней. Никто не объективен, и исследователь в том числе, хотя бы в силу отбора материала для изучения и соответствующей ее интерпретации.

Упомянутое обстоятельство заключается в том, что этот научный труд о цифровизации, научных достижениях в области ее изучения и ученых, ее исследовавших, содержит элементы научно-популярного сочинения. Он написан достаточно доходчивым языком, читается легко и может представлять интерес не только для специалистов, но и для широкого круга малоподготовленных читателей, в том числе школьников и студентов.

Эльмира Сунгатовна Алпатова,

доктор экономических наук, кандидат исторических наук,

профессор кафедры экономики АНО ВО «РосНОУ» (г. Москва)

1. Понятийный аппарат цифровой экономики

1.1. Понятие и сущность цифровой экономики

На сегодняшний день при всей общеупотребимости термина «цифровая экономика» четкого и конкретизированного его определения не существует, да и, по всей видимости, не может существовать, как это и бывает по отношению практически ко всем научным дефинициям. Мы можем лишь привести самые разнообразные определения, принадлежащие разным зарубежным и отечественным ученым, а также различным институциональным структурам.

Но прежде всего хотелось бы подчеркнуть важность определения понятия «цифровая экономика» и связанных с ней понятий «цифровизация», «цифровая трансформация», поскольку в научной литературе нет-нет, да и появляются мнения о невостребованности определений, «если мы имеем дело с реальностью, а не с логическими конструкциями или математическими моделями»[1 - Козырев А. Н. Цифровая экономика и цифровизация в исторической ретроспективе [Электронный ресурс]. URL: http://Medium.comCEMI-RAS. Ноябрь, № 11. 2017 г. (дата обращения: 04.01.2022).]. Разумеется, такая точка зрения имеет право на жизнь, поскольку массив научных публикаций по цифровой экономике, в том числе ее определений, практически необозрим, и, думается, нет необходимости впадать в схоластические рассуждения об отличиях одной дефиниции от другой. Но попытаться идентифицировать хотя бы подходы к определению термина «цифровая экономика», как нам представляется, все же стоит, исходя из знаменитой библейской сентенции: «Вначале было Слово…».

Начнем с того, что сам термин «цифровая экономика» (digitaleconomy) был впервые вынесен в название книги «Цифровая экономика: обещание и опасность в эпоху сетевого интеллекта»[2 - Tapscott D. The Digital Economy: Promise and Peril in the Age of Networked Intelligence / D. Tapscott. – Paperback, 1994. – 368 p.] (1994 г.) и принадлежит канадскому ученому, независимому консультанту и исполнительному директору компании TapscottGroup Дону Тапскотту.

Тапскотт подошел к исследованию последствий цифровизации с позиций современного институционализма, а именно: теории трансакционных издержек Рональда Коуза[3 - Coase R. The Nature of the Firm // Economica. – Blackwell Publishing. – N 4 (16). – P. 386–405.], в возможности радикального снижения которых (в первую очередь, издержек поиска информации и заключения договоров) он увидел особенности происходящих перемен в бизнесе и в жизни. Называя в качестве таких перемен появление новых форм бизнеса, исключение посредников из цепочки товародвижения, всплеск «пиратства» и связанных с ним потерь инвестиций в экономике медиа, Тапскотт делает свой главный вывод о перемещении бизнеса из традиционных форм в медиа.

Дон Тапскотт

DonTapscott

Американский ученый из Массачусетского университета Николас Негропонте в 1995 г. ввел термины «цифровая экономика», «цифровизация» в широкое употребление в научном и предпринимательском сообществе[4 - Negroponte N. Being Digital / N. Negroponte. – NY: Knopf, 1995 [Электронный ресурс]. URL: http://inance.ru/2017/09/cifrovaya-ekonomika/ (дата обращения: 7.01.2022).]. В значении «цифровая экономика» часто используются понятия «сетевая экономика», «электронная экономика», «постиндустриальная экономика», «APIэкономика» и др. В Европе большее распространение получил термин «цифровая экономика», в то время как в американском бизнес-сообществе – «APIэкономика». При всей однопорядковости приведенных терминов можно говорить о некоторых различиях в их понимании. Так, прилагательное «цифровая» изначально относится к форме (формату) представления информации, не связанной с материальным носителем информации. Напротив, прилагательное «электронная» как раз относится к материальной форме воплощения сигнала, т. е. к материальному носителю информации[5 - Козырев А. Н. Цифровая экономика и цифровизация в исторической ретроспективе [Электронный ресурс]. URL:http://Medium.comCEMI-RAS. Ноябрь, № 11. 2017 г. (дата обращения: 13.01.2022).]. Другими словами, используемые в качестве синонимов прилагательные «цифровая» и «электронная», строго говоря, ими не являются, хотя и используются в качестве таковых в стремлении к краткости и простоте. Такая подмена понятий в повседневной жизни вполне логична и никак не сказывается на характере принимаемых практических решений.

Николас Негропонте

Nicolas Negroponte

Следует также отметить особенности перевода термина «цифровая экономика» с английского языка на русский. Когда мы говорим digitaleconomy, то имеем в виду реальный сектор экономики, напротив, когда употребляем digitaleconomics, речь идет о научном направлении. В последнем случае подразумевается активное использование экономико-математических моделей и методов, основанных на свойствах цифрового формата представления информации (современные технологии предоставления банковских услуг, обеспечения информационной безопасности и т. д.). И хотя и в том, и в другом случае речь идет о цифровизации и фундаментальных свойствах информации и знаний в цифровом формате, смешение смыслов все же нежелательно. Разделение информации о цифровой экономике на фактические данные о самом феномене (digitaleconomy или эмпирическая информация) и научные / научно-популярные исследования (digitaleconomics) помогает нам структурировать поток материалов по этой теме. Эти два направления тесно взаимосвязаны и оказывают влияние друг на друга: digitaleconomy является основой для выводов в области digitaleconomics, и одновременно ее собственное развитие зависит от научных разработок.

Приведем ряд определений термина «цифровая экономика» (таблица 1).

Таблица 1

Определения понятия «цифровая экономика»

Разумеется, это не все определения, которые можно встретить в зарубежной и отечественной литературе, впрочем, привести все определения или хотя бы большинство из них практически невозможно, да в этом и нет особой нужды. Как это следует даже из приведенных определений, представления о цифровой экономике варьируются в самом широком диапазоне – от очень узких до чрезвычайно широких.

Цифровая экономика в узком смысле представляется как некая разновидность коммерческой деятельности по производству и продаже электронных товаров и услуг. В нее входят: 1) электронная торговля, электронный банкинг, электронные деньги; 2) сервисы по предоставлению онлайн-услуг; информационные сайты, зарабатывающие на рекламе; интернет-медиа (звукозапись, кино, пресса, издательская деятельность); создание развлекательного и делового программного обеспечения; 3) производство соответствующего оборудования и другие обеспечивающие виды деятельности[17 - Положихина М. А. Цифровая экономика как социально-экономический феномен / М. А. Положихина // Экономические и социальные проблемы России. 2018. № 1(37). С.11.] (см, например, определение ОЭСР).

Напротив, определение цифровой экономики, данное Всемирным банком, является слишком широким, поскольку включает в себя не только цифровизацию экономики, но и цифровую трансформацию всех общественных сфер, социума в целом.

Чтобы хоть как-то сориентироваться в этом безбрежном море различных вариантов и трактовок цифровой экономики, следует, с нашей точки зрения, придерживаться установки на разграничение адекватных времени трендов в области технологий. Так, для более ранних трактовок, начиная с Паскотта и примерно до 2000 г., характерен акцент на интернет-технологиях как мейнстриме 90-х г. г. в странах Запада. Современные подходы, напротив, в большей степени ставят во главу угла совокупность экономических и социальных видов деятельности, основанных на развитии мобильных и сенсорных сетей, облачных технологий, технологий работы с BigData и др.

В целом, в современной мировой экономической науке выделяются два подхода к содержанию понятия «цифровая экономика»: системный подход, доминирующий в европейском сообществе, и технологический, характерный для американских компаний. Симпатии автора лежат на стороне системного подхода, в соответствии с которым цифровая экономика представляет собой совокупность видов экономической деятельности, основанной на проникновении цифровых технологий во все сферы человеческой деятельности, среди которых в контексте нашего исследования нас интересуют, в первую очередь, социальная сфера и образование. Как следует из самого названия, технологический подход ставит во главу угла, прежде всего, учет инновационных цифровых технологий, которые, несомненно, являются главным фактором преобразований как внутри отдельного экономического субъекта, так и общества в целом, но все же упускают из виду глубинную цифровую трансформацию всех сфер жизнедеятельности социума.

На понимание сущности определений большое влияние оказывают также реалии переживаемого исторического периода. В первых определениях цифровой экономики заметно стремление подчеркнуть ее специфику и противопоставить концепции информационной экономики и связанного с ней более общего понятия «информационное общество». Этот термин впервые был употреблен в Японии в работе Т. Умесао и практически одновременно с ним в работе американского экономиста Ф. Махлупа в 1960-х г. г. XX в. Цифровая экономика возникала в рамках информационной экономики как ее специфическая отрасль, основанная на использовании технологических платформ в сети Интернет, мобильных или электронных устройств. При этом она способствовала генерированию новых финансовых и экономических отношений в процессе производства, обмена, распределения и потребления товаров и услуг на глобальных рынках[18 - Tsyganov S. Digital Economy: a new paradigm of global information society / S. Tsyganov, V. Apalkova. – Economic review, volume 45, 3/2016. – 16 p.].

Вначале для обозначения экономических отношений, связанных с использованием ИКТ, применялись термины «информационная экономика», «электронная экономика» и т. п., и только после выхода доклада Всемирного банка «Цифровые дивиденды» (Доклад о мировом развитии, 2016) понятие «цифровая экономика» получило международное признание. Следует согласиться, что этот термин, пришедший в науку из журналистики, более выигрышен и выразителен с лингвистической точки зрения, что очень важно для популяризации стоящих за ним идей. Выбор именно этого термина в значительной степени был также продиктован практическими успехами в области цифровой трансформации Великобритании, где он имел хождение с подачи правительства, начиная с 2010 г.

Наряду с информационной экономикой (информационным обществом), экономикой знаний, неоэкономикой, цифровая экономика является одной из моделей постиндустриального общества. Термин «постиндустриальное общество» использовал американский социолог Д. Белл в 1959 г. для идентификации общества, в котором доминирование вторичного сектора в экономике (производства товаров) сменилось преобладанием третичного сектора (производства услуг)[19 - Bell D. The Coming of Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting / D. Bell. – Basic Books, New York, 1973. – P. 36.]. В этих условиях главными драйверами общественного развития становятся информация, знания и наука. Таким образом, цифровая экономика является продуктом инновационного развития мировой экономики и одновременно парадигмой развития современного общества.

В связи с идентификацией термина «цифровая экономика» возникает естественный вопрос: чем отличается цифровая экономика от «просто» экономики? Ответ на него следует искать, очевидно, в области информационных технологий, составляющих определяющую основу той и другой экономики. Доцифровые аналоговые технологии основаны на плавном непрерывном изменении электрических характеристик (например, аналоговое телевидение), поэтому к доцифровой экономике применим термин «аналоговая экономика», хотя мы его не употребляем, а говорим просто «экономика».

Еще недавно цифровые системы не могли соперничать с аналоговыми: запись и передача информации осуществлялись только в аналоговом виде (бытовые магнитофоны и видеомагнитофоны, телефонные станции, телеграф). В настоящее время благодаря непрерывному прогрессу в области электроники практически во всех отраслях, связанных с обработкой и передачей информации, идет массовый переход от аналоговых технологий к цифровым (от обычной почты, телефонных звонков к электронной почте, социальным сетям).

Цифровой сигнал легче поддается обработке и воспроизведению, более прост в хранении и не подвержен искажениям в процессе передачи информации. Например, видео, записанное на DVD, сохраняет свое качество вне зависимости от количества раз перезаписи в отличие от видеокассет, качество изображения которых ухудшается при многократной перезаписи. Аналоговые видеомагнитофоны, телефонные станции, сотовые телефоны практически уже не выпускаются. Аналоговые охранные системы видеонаблюдения уступили место системам видеонаблюдения на основе цифровых IP-камер.

Идет переход эфирного телевидения на цифровое вещание. По данным Международного союза электросвязи на октябрь 2018 г. аналоговое вещание прекращено в 54 странах, еще 75 государств находились в процессе внедрения этого формата. Впервые переход на цифровой сигнал начался в Великобритании в ноябре 1998 г. США в 1996 г. приняли Закон о телекоммуникациях, положивший начало выдаче лицензий для начала цифрового телевизионного вещания. В 1990-х г. г. переход на цифровые технологии вещания начался в Китае. Постепенно аналоговое телевидение стало сдавать свои позиции во Франции, Чехии, Австралии, Польше, Германии, Италии, Мексике, Бразилии, Болгарии, Аргентине. В России переход на цифровое телевещание завершился 14 октября 2019 г., когда были отключены все аналоговые передатчики федеральных телеканалов на территории страны.

Цифровые технологии потому так и называются, что в них движение и обработка информации основаны на игре двух состояний: есть сигнал – нет сигнала (0 или 1), т. е. с точки зрения математики, на двоичном коде.

В научной литературе и учебниках под экономикой понимается хозяйственная деятельность людей в совокупности отношений, складывающихся по поводу производства, обмена, распределения и потребления экономических благ (материальных и нематериальных) в условиях ограниченности ресурсов. При этом формируется основное противоречие экономического развития между безграничностью потребностей экономических агентов и ограниченностью ресурсов для их удовлетворения, разрешаемое выбором альтернативных путей их использования.

В цифровом мире существуют специфические предметы потребления в виде компьютеров и компьютерной техники, интернета и сетевых технологий, сотовой связи, информационно-коммуникационных технологий, которые формируют нематериальные блага в цифровом формате – информационные продукты и информационные услуги.

Наряду с многочисленными попытками выявить содержание цифровой экономики, в отечественной литературе представлена и такая точка зрения, в соответствии с которой под сомнение ставится само ее существование. Так, В. В. Иванов и Г. Г. Малинецкий утверждают, что цифровые технологии значительно ускоряют многие процессы, но не меняют базовых основ экономики, поэтому «правильнее было бы говорить о компьютерной экономике»[20 - Иванов В. В., Малинецкий Г. Г. Цифровая экономика: мифы, реальность, перспектива. – М.: Российская академия наук, 2017. – С.6.].

В процессе выявления сущности цифровой экономики предпринимается также попытка разграничить ее виды, что в будущем может позволить создать классификацию электронной экономики. Так, Р. В. Мещеряков выделяет два подхода к содержанию цифровой экономики:

1. Классический подход, согласно которому основной производственной целью является создание исключительно электронных товаров и услуг – телемедицина, дистанционное обучение, медиа-контент (кино, ТВ, книги и др.);

2. Расширенный подход, предполагающий использование цифровых технологий не только для создания цифровых услуг для конечных потребителей, но и их применение в процессе всех видов производств и хозяйственной деятельности[21 - Бейсембай Е. Цифровая экономика как фундаментальная основа интенсивного развития постиндустриального общества// Вестник КарГУ. 2019. URL: https: articlekz.com].

Существующие в научной литературе и официальных источниках разнообразные определения цифровой экономики неизбежно делают акцент на наиболее существенных, с точки зрения авторов, ее особенностях. Синтез важнейших из них позволил В. Г. Халину и Г. В. Черновой дать следующую развернутую характеристику исследуемого понятия: цифровая экономика – это система социально-экономических отношений, нацеленная на повышение эффективности и конкурентоспособности экономики; выражающая современную парадигму ускоренного экономического развития; охватывающая сферу общественной жизни, производство, бизнес, науку, менеджмент, домохозяйства и индивидов; отражающая специфику нового технологического поколения – использование огромного количества данных; направленная на создание новых производств, бизнес-моделей, моделей управления, новых рынков и новых потребителей; основанная на цифровой трансформации; реализуемая, как правило, в режиме онлайн через интернет, мобильные и сенсорные сети[22 - Халин В. Г., Чернова Г. В. Цифровизация и ее влияние на российскую экономику и общество: преимущества, вызовы, угрозы и риски // Управленческое консультирование. 2018. № 10. С.49.].

Таким образом, наблюдавшаяся в мировой экономической науке в конце XX-первых двух десятилетиях XXIвеков эволюция трактовки понятия «цифровая экономика» представляла собой дрейф от преимущественного акцента на цифровых технологиях как основного признака новой экономики к признанию факта цифровой трансформации общества в целом и формирования информационного общества как системы социально-экономических отношений, в которой главными продуктами производства являются информация и ее высшая форма – знания.

1.2. Понятие цифровизации и ее соотношение с цифровой экономикой

Цифровизация как новый тренд мирового экономического и социального развития, основанный на цифровом представлении информации, пришел на смену информатизации и компьютеризации, в рамках которых посредством использования вычислительной техники, компьютеров и информационных технологий решались отдельные экономические задачи. Недостаточно поставить в офисе компьютеры с доступом в интернет и считать, что решена проблема создания цифрового пространства и внедрения инновационных технологий. И персональные компьютеры, и интернет являются всего лишь инструментами, использование которых направлено на автоматизацию производственных процессов, представляющую собой зачастую необходимое, но отнюдь не достаточное условие изменения всей бизнес-модели. Автоматизация предполагает консервацию способа ведения дел на предприятии, несмотря на все возможные улучшения производства, к которым она может привести.

Напротив, цифровизация ведет к цифровой трансформации предприятия, когда формируются целостные технологические среды «обитания» (экосистемы, платформы) пользователя с дружественным ему окружением (технологическим, инструментальным, методическим, документальным, партнерским и т. п.) для решения уже целых классов задач. Такой комплексный подход к использованию цифровых ресурсов в компании способствует изменению самого продукта, трансформации взаимоотношений между экономическими агентами, позиционированию предприятия на рынке товара.

Однако в современном мире цифровизация рассматривается не только как новый способ качественной модификации всех сторон экономической и социальной жизни отдельной страны и глобального мира. Одновременно с этим цифровизация ставит экономику и социальную сферу в новые условия функционирования, актуализируя ряд проблем, которые мы будем последовательно рассматривать в нашей книге. В частности, о влиянии цифровизации на рынок труда, на людей, о значимости приобретения цифровых навыков для индивидуального, промышленного и регионального успеха, т. е. о тех изменениях, которые принято называть сердцем цифровизации, речь пойдет в 3 и 4 главах настоящей книги.

Сам термин «цифровизация» в настоящее время используется, как это часто бывает, в узком и широком смысле.

Под цифровизацией в узком смысле понимается преобразование данных в цифровой формат, в результате которого в большинстве случаев происходит снижение издержек и открываются новые возможности. В таком ключе определяют сущность понятия «цифровизация» К. С. Кожина и Т. Ю. Кудрявцева: цифровизация – это процесс, предполагающий использование оцифрованных данных и цифровых технологий для изменения бизнес-моделей и взаимодействия между людьми.[23 - Цифровая экономика, умные инновации и технологии: сборник трудов Национальной (Всероссийской) науч. – практ. конф. с зарубежным участием, 18–20 апреля 2021 г., Санкт-Петербург / под ред. д-ра экон. наук, проф. Д. Г. Родионова, д-ра экон. наук, проф. А. В. Бабкина. – СПб.: ПОЛИТЕХ-ПРЕСС, 2021. – С.86.] Другими словами, цифровизация представляет собой внедрение современных цифровых технологий в различные сферы социальной жизни и в бизнес-операции. Говоря при этом о новых возможностях, открывающихся перед компанией (например, выйти в новые ниши или повысить выручку за счет принципиально иной стратегии), необходимо помнить о том, что это лишь возможности. Цифровая трансформация не дает гарантии успеха.

Цифровизация в широком смысле представляет собой драйвер мирового общественного развития, который на основе цифрового преобразования информации способствует повышению эффективности экономики и улучшению качества жизни. Этот современный общемировой тренд развития экономикии общества должен удовлетворять следующим условиям: он охватывает производство, бизнес, науку, социальную сферу и жизнь граждан; сопровождается эффективным использованием результатов цифровизации, доступных для пользователей – как специалистов, так и рядовых граждан, имеющих навыки работы с информацией[24 - Халин В. Г., Чернова Г. В. Цифровизация и ее влияние на российскую экономику и общество: преимущества, вызовы, угрозы и риски // Управленческое консультирование. 2018. № 10. С.47.].

В этом своем качестве цифровизация выступает как основа цифровой экономики, способствующая последовательному улучшению всех бизнес-процессов экономики и связанной с ней социальной сферы в результате возрастания скорости взаимообмена, доступности и защищенности информации. Цифровизация оказывает благотворное влияние на различные аспекты функционирования национальной экономики: использование инновационных информационно-коммуникационных технологий, интернета, мобильных и сенсорных сетей; применение электронного документооборота, современных электронных каналов связи, способов учета и хранения информации; предоставление возможностей работы в онлайн-режиме; создание новых бизнес-моделей и рынков.

Таким образом, в глобальном плане цифровизация представляет собой концепцию экономической деятельности, основанной на цифровых технологиях, внедряемых в разные сферы жизни и производства. К числу этих технологий следует отнести такие передовые производственные технологии, как CAD (англ. Computer-aideddesign, система автоматизированного проектирования (САПР)), PLM (англ. ProductLifecycleManagement, управление жизненным циклом продукта), цифровые двойники, 3D-принтеры, промышленную сенсорику, ERP (англ. EnterpriseResourcePlanning, планирование ресурсов предприятия), MES (англ. manufacturingexecutionsystem, система управления производственными процессами), индустриальный Интернет, технологии виртуальной и дополненной реальности. Другими словами, в широком смысле цифровизация предполагает внедрение digital-решений.

Авторский коллектив Л. А. Минасян, Л. Н. Казьмина, С. В. Бадальянц, В. А. Бородай, О. В. Дудкина, подчеркивая значение цифровизации как одной из закономерностей цифровой экономики, отмечают ее рост в медийной, розничной и банковской сферах. В современном мире ведущие компании формируют спрос покупателей, ритейлеры создают новые товарные наборы, владельцы банковских счетов самостоятельно проводят банковские операции благодаря решениям, созданным банками в сотрудничестве с интернет-разработчиками.

В XVIII–XIXвеках прогресс производительных сил еще не был столь значительным, и это способствовало закреплению в рамках господствующей экономической доктрины – классической политической экономии – закона французского экономиста Жана-Батиста Сэя, суть которого выражалась в сентенции: «Было бы произведено, а спрос найдется». Напротив, в XX веке производительные силы шагнули настолько далеко вперед (изобретение электричества, двигателя внутреннего сгорания, развитие автомобилестроения, распространение железных дорог, появление конвейера), обеспечив гигантский рост производительности труда, что это позволило Дж. М.Кейнсу перевернуть причинно-следственную связь между предложением и спросом. Выдающийся ученый совершил революционный переворот в экономической науке, придя в отличие от классиков к прямо противоположному выводу: размеры общественного производства и занятости определяются не факторами производства, а факторами платежеспособного спроса. Кейнсианцы утверждают, что именно спрос рождает предложение, а не наоборот.

В результате научно-технической революции рынок продавца в середине XX века окончательно эволюционировал в рынок покупателя: отдельные фирмы и компании стали активно сражаться за потребителя, предлагая ему заманчивые скидки и бонусы, активно используя при этом рекламу, в том числе такой невиданный по эффективности рекламный носитель, как кино, вначале немое, затем звуковое.

В глобальной экономике высокотехнологичные транснациональные корпорации, такие, как, к примеру, Apple, Google, FaceBook, Amazon, Intel, Samsung, Sony и др., как правило, не ориентируются на потребности рынка, а, отслеживая изменение технологий, следуют за технологиями и сами формируют рынок в соответствии со своим видением. Они используют стратегии, позволяющие им доминировать в новом конкурентном пространстве. В своей главной книге «Конкурируя за будущее» Г. Хамел и К. Прахалад особо подчеркивают изменение характера конкуренции в современном мире, острие которой проходит уже не между странами – традиционными центрами конкуренции, а между догоняющими и лидирующими фирмами, между консервативными, опирающимися на «кривую опыта», и новаторскими фирмами, между фирмами, реализующими похожие стратегии, и фирмами, развивающими дар предвидения в отношении рынков будущего. В этой мировой гонке за лидерство, отмечают авторы, важнейшим фактором конкуренции становится время вследствие стремительного сокращения жизненных циклов большинства товаров и услуг на современном этапе развития рынков, а также необходимости определенного периода для завоевания лидерства в совершенно новых отраслях производства.

По утверждению Хамела и Прахалада, борьба за будущее начинается с битвы не за долю рынка и прибыль, представляющие собой итог усилий вчерашнего дня и результат конкуренции за настоящее, а за интеллектуальное лидерство. Для того чтобы быть в состоянии адекватно отвечать жестким конкурентным требованиям, необходимо, по их мнению, развивать новые ключевые компетенции, сущность которых они выводят из интеллектуального капитала, формирующегося на основе реализуемой в стране образовательной политики, инвестиций в человеческий капитал, налоговых стимулов и т. д., и видят в синтезе знаний и навыков, которые позволяют фирме добиться интеллектуального превосходства[25 - Prahalad C. K., Hamel G., Competing for the Future, 1994. P.26.].Причем навыки и умения для создания ключевой компетенции должны быть уникальными.

Цифровизация способствует практической реализации новой парадигмы конкурентной борьбы и стратегического управления на глобальном уровне: цифровые экосистемы существуют в самых разных отраслях и компаниях (например, Uber, Airbnb).

UberTechnologiesInc.; Uber (Убер) – американская международная компания со штабом в Сан-Франциско, которая создала мобильное приложение для вызова такси или частных водителейи доставки еды. Как правило, 2/3 оплаты переходят водителю, остальное – Uber.

Airbnb (англ. AirBed&Breakfast, надувной матрас и завтрак) – онлайн-площадка для размещения и поиска краткосрочной аренды частного жилья по всему миру. Был основан в 2008 г. в Сан-Франциско. Airbnb взимает с хозяев апартаментов 3 % от суммы бронирования, с арендатора – от 6 % до 12 %.

Очевидно, что с каждым годом мы будем приближаться к тому, что вся наша жизнь и работа будут существовать в рамках этих систем[26 - Бутенко Е. Д. Определение цифровой экономики. Мнения, взгляды, оценки // Вестник Северо-Кавказского федерального университета. 2020. № 3(78). С.216.]. Цифровизация проникает даже в такие традиционные отрасли, как добыча нефти и газа: информация с беспилотных летательных аппаратов, контролирующих нефтяные поля, анализируется нефте – и газодобывающими компаниями с использованием новейших инструментов обработки больших данных в облачных хранилищах с целью прогнозирования кризисных ситуаций[27 - Минасян, Л. А. Развитие цифровой экономики в России как ключевой фактор экономического роста и повышения качества жизни населения: монография / Л. А. Минасян, Л. Н. Казьмина, С. В. Бадальянц и др. – Нижний Новгород: Изд-во «Профессиональная наука», 2018. – С. 17–18.].

В 2020 г. процесс цифровой трансформации резко ускорился из-за пандемии. Согласно исследованиям американской корпорации DellTechnologies, 85 % организаций в России и 80 % компаний в мире стали быстрее внедрять цифровые программы.

В настоящее время digital-решения внедряются во всех сферах. Искусственный интеллект помогает в выборе фильма для просмотра вечером или с выбором партнера для романтического знакомства в Tinder. Технология дополненной реальности (англ. augmentedreality, AR) активно используется в игровой индустрии (например, PokemonGo, Minecraft Earth), а технология виртуальной реальности (англ. virtualreality, VR, искусственная реальность) позволяет провести тест-драйв перед покупкой автомобиля, обучать хирургов и тренировать навыки врачей.

Одним из основных драйверов цифровизации становится интернет вещей (англ. InternetofThings, IoT), предполагающий оснащенность датчиками и подключение к интернету всех приборов (и вообще вещей), что позволяет реализовать удаленный мониторинг, контроль и управление процессами в реальном времени (в том числе в автоматическом режиме), собрать всевозможные данные, которые будут приоритетно использоваться для построения моделей и прогнозов (умный дом, умная медицина).

В английском языке процессы цифровизации описываются тремя разными терминами (digitization, digitalization и digitaltransformation), тесно связанными между собой, однако, имеющими различное содержание. Во избежание путаницы идентифицируем эти термины и уточним их значение.

Термин digitization переводится буквально «оцифровка» и предполагает процесс перевода аналоговой информации в цифровой формат с целью создания возможности ее хранения, обработки и передачи компьютером. Этот термин не предполагает учет изменений в бизнес-процессах компании или внедрение новых бизнес-моделей, как digitalization.

Digitalization дословно переводится с английского как цифровизация и предполагает использование цифровых технологий и оцифрованной информации. На иностранном сайте I-SCOOP предлагается такая трактовка этих понятий: «Оцифровка – это больше о системе записи, в то время как цифровизация – это о системах взаимодействия и о системах понимания и использования оцифрованных данных»[28 - Digitization, digitalization, digitalandtransformation: thedifference: [Электронный ресурс]. URL: http://www.i-scoop.eu (дата обращения: 15.01.2022).].

Digitaltransformation (цифровая трансформация) предполагает полную перестройку бизнеса на основе новых возможностей, предоставляемых цифровыми технологиями. В отличие от цифровизации, которая представляет собой осуществление одного проекта, цифровая трансформация означает реализацию ряда проектов, в совокупности представляющих кастомизированную стратегическую трансформацию бизнеса и влекущих за собой организационную перестройку и внедрение цифровых технологий.

Этот процесс происходит в несколько этапов. На первой стадии – оцифровки – информация с физических носителей переводится в цифровой формат, после чего приступают собственно к цифровизации, используя оцифрованные данные для упрощения и оптимизации процессов. Вслед за этим наступает финальный этап – цифровая трансформация, предполагающий глубокое преобразование бизнеса с опорой на digital-решения.

Таким образом, цифровизация направлена на создание цифровой картины окружающего мира, но в машиночитаемом формате. В результате описания свойств объекта с помощью машинного кода возникает его цифровой двойник, который представляет собой не просто совокупность данных, а цифровую модель объекта, непрерывно обновляемую за счет информации со специальных датчиков, что позволяет имитировать его поведение в реальном мире. К примеру, цифровой двойник завода помогает прогнозировать различные сценария его функционирования и подскажет сроки ремонта или замены оборудования, а также объемы и сроки нахождения необходимого сырья и комплектующих на складах предприятия. С помощью цифрового двойника можно виртуально протестировать сложное промышленное оборудование в разных условиях, что позволит сэкономить ресурсы на испытаниях физических прототипов в реальных условиях. Цифровые двойники, таким образом, становятся важной составляющей Индустрии 4.0 и позволяют перейти к совершенно новому состоянию производства – промышленному интернету вещей (англ. IndustrialInternetofThings, IIoT) – т. е. технологиям, основанным на киберфизических решениях и полной автоматизации производства, являющимся основой Четвертой промышленной революции.

Эволюционное развитие технологий приводит к слиянию реального мира и виртуального мира (цифровых двойников) и возникновению в результате гибридного мира, отличающегося возможностью совершения всех «жизненно необходимых» действий в реальном мире через виртуальный. Это становится возможным благодаря высокой эффективности и низкой стоимости информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и доступности цифровой инфраструктуры, вместе обеспечивающих возможность полноценного взаимодействия в гибридном мире всех участников экономической деятельности: субъектов и объектов процесса создания, распределения, обмена и потребления товаров и услуг (рисунок 1).

Рисунок 1 – Слияние виртуального и реального миров с образованием гибридного мира[29 - Введение в «Цифровую» экономику / А. В. Кешелава, В. Г. Буданов, В. Ю. Румянцев и др.; под общ. ред. А. В. Кешелава; гл. «цифр.» конс. И. А. Зимненко. – ВНИИГеосистем, 2017. – С.6. (На пороге «цифрового будущего». Книга первая).]

В связи с этим возникает вопрос, возможна ли цифровизация человека? Ответ на этот вопрос перестал быть предметом только научной фантастики с момента запуска основанной в 2016 г. Илоном Маском американской нейротехнологической компании Neuralink, цель которой состоит в усовершенствовании людей посредством нейроимплантантов для лечения серьезных заболеваний головного мозга (болезней Паркинсона и Альцгеймера, эпилепсии, депрессии, паралича и др.). Очевидно, что революция и массовое применение имплантируемых нейрокомпьютерных интерфейсов, позволяющих стереть границы между реальным и виртуальным пространством, еще впереди, но движение в этом направлении уже началось. Сегодня это пока задел крупных промышленных компаний, которые развивают технологии, позволяющие влиять на физические объекты посредством изменения их цифровых двойников (например, автомобиль Тесла, «умные светофоры»). В обозримой перспективе с развитием автопилотного транспорта и «умной городской среды» (системы ЖКХ, общественный транспорт) большинство физических объектов обретут своих цифровых двойников, наподобие Бостона, Сингапура, нового индийского города Амаравати, имеющих их уже сегодня.

В основе внедряемых в процессе цифровизации digital-решений находится создание нейронных сетей, представляющих собой модель человеческого мозга, клетки которого (нейроны) принимают, обрабатывают и передают электрические сигналы. В цифровой сети миссию нейронов выполняет математическая функция, вписанная в код. По сути, речь идет о создании с помощью машинного обучения искусственного интеллекта, представляющего собой экспертную систему, способную «мыслить» или действовать как человек, учиться новому, но все же, во всяком случае, пока, не достигшего уровня человеческого разума. Сегодня активно развивается «воспринимающий» искусственный интеллект – чат-боты, голосовые помощники вроде Алисы или Siri, умные колонки в онлайн-магазинах и кинотеатрах.

Однако, разумеется, нельзя исключить наступление следующего этапа – автономизации искусственного интеллекта – когда человек будет исключен из ряда процессов, а машины будут в состоянии импровизировать и самостоятельно принимать решения. Так, например, компания TwoSense, специализирующаяся на биометрической безопасности SaaS (англ. software as a service – программное обеспечение как услуга), использует машинное и глубокое обучение для преодоления проблем с аутентификацией и для предотвращения мошенничества. Уже сегодня существуют сложные алгоритмы, позволяющие руководить строительством или разрабатывать новые лекарства.

Однако, необходимо помнить о том, что имманентно присущие нейросетям на сегодняшний день проблемы в виде их необъективности и невозможности интерпретировать принятые ими решения, порождает проблему уже этического толка: какие вопросы можно отнести к компетенции искусственного интеллекта, а какие нет. Это главная дихотомия цифровой этики, которая с неизбежностью обозначает необходимость регламентации применения искусственного интеллекта, особенно в тех сферах, где ошибка может иметь юридические последствия (например, вынесение приговора в суде).

В настоящее время цифровизация является насущной задачей, стоящей перед Российской Федерацией. На практике это означает максимально широкое внедрение цифровых технологий, основным технологическим наполнением которых являются большие данные и искусственный интеллект. Последний необходим как для развития систем управления и принятия решения, так и для работы с BigData на всем протяжении их жизненного цикла. Такое сопряжение технологий больших данных и технологий искусственного интеллекта составит ядро строящейся цифровой экономики и определит ее черты в обозримой перспективе.

1.3. Цифровая трансформация и Четвертая промышленная революция

Понятие «цифровая трансформация» (digitaltransformation) так же, как и близкое к нему по смыслу «цифровизация» (digitalization), сложилось в профессиональной среде относительно недавно. Общепринятого определения пока не представлено ни в научной литературе, ни в нормативно-правовых документах, ни в международных руководствах. В предыдущем параграфе в связи с необходимостью разграничить понятия «цифровизация» и «цифровая трансформация» мы уже приводили некоторые определения последнего термина. Рассмотрим еще ряд трактовок дефиниции «цифровая трансформация» (таблица 3).

Таблица 3

Определения понятия «цифровая трансформация»

Источник: Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ (ИСИЭЗ НИУ ВШЭ)

Из таблицы следует, что понятие «цифровая трансформация» является многоаспектным и включает в себя широкое разнообразие явлений, трактовка которых определяется контекстом употребления термина. Очевидно, что цифровая трансформация затрагивает, в первую очередь, бизнес путем пересмотра бизнес-стратегии, моделей, операций, продуктов, маркетингового подхода, целей и т. д. на основе внедрения киберфизических систем в производство(индустрия 4.0). Охват цифровыми технологиями производства товаров и услуг, фундаментально изменяющий ныне существующие бизнес-модели, представляет собой понимание цифровой трансформации в узком смысле, которая происходит, прежде всего, на микроуровне.