Под диктовку Сатаны

Буквально сразу вошли в кабинет двое гражданских (мужчина в больших очках и женщина средних лет) и сели на диванчик возле дверей.

– Вы присутствуете на допросе подозреваемого по делу убийства Валерия Мурашова, труп которого был обнаружен сегодня ночью по адресу его постоянного места проживания.

– Это Ваш рюкзак? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Рюкзак мой, – ответил я, но Вы мне сейчас туда что-то подложили.

Марат, никак не реагируя на мои слова, взял в руки рюкзак и открыл его. Он достал рубашку, которую только что сам туда и положил.

– Это Ваше?

– Нет! – возмутился я.

– Ну, конечно. На этой рубашке следы крови. Экспертиза покажет, чья эта кровь. А этот предмет Вам знаком?

Он положил на стол тот самый охотничий нож, которым я восхищался в доме Валерия.

– Позовите мне адвоката! – потребовал я.

– Судя по всему, предмет Вам знаком? – невозмутимо спросил Марат.

– Я требую адвоката!

– Сначала отпечатки твоих шаловливых ручек снимем, – с улыбкой произнёс Марат и достал из своего стола всё, необходимое для этой процедуры.

– Я не буду ничего делать без адвоката! Вы обязаны мне предоставить право на один звонок. Где мои права?

Марат посмотрел на злобного незнакомца, который стоял у меня за спиной. Сильная рука беспардонно прижала меня лицом к столу, а другая вырвала из-за спины мою руку. Марат взял мою ладонь и прижал ее к чернильной подушке:

– Я тебя понимаю. Отпечатки пальцев – это твой приговор. С ножа, которым ты 16 раз ударил своего случайного знакомого, ты, наверняка, забыл их стереть?

Когда понятые вышли, я попытался уговорить своих мучителей:

– Марат! Друг! Это какое-то недоразумение! Я не маньяк. Вы можете сами позвонить моему редактору. Он подтвердит. Мы просто попили с Валерием чаю, и я ушёл. Он был жив.

– О чём Вы с ним говорили? – спросил приветливый Марат, делая вид, что готов меня выслушать.

Я задумался:

– Да, ни о чём. Так, о ерунде всякой.

– Вы были раньше знакомы с убитым? Какие у Вас были с ним отношения? Была ли личная неприязнь?

– Я его первый раз в жизни видел, – воскликнул я. – Какая там неприязнь!

– Вы его первый раз увидели, и он Вас пригласил в гости, на ночь глядя, чаю попить и о ерунде поболтать? Вы мне лжёте. Как я могу Вам верить?

Я понял, что каждое моё слово всё больше меня топит, и замолчал.

Но опер Марат и так уже получил от меня всё, что хотел и, встав из-за стола, произнёс:

– Поехали! Засиделись мы тут с Вами.

– Куда? – спросил я.

– Как куда? Ты же хотел нашу больничку посмотреть.

– Я без адвоката с места не сдвинусь! – ответил я и крепко взялся за привинченный к полу стул, на котором сидел.

Злобный незнакомец двинулся ко мне, но Марат жестом его остановил и произнёс, с улыбкой глядя на меня:

– Да, не ссы ты, писатель! Генерал велел тебе «квест» устроить, чтобы ты весь процесс прочувствовал и бестселлер написал. Шутка это была. Жив твой приятель.

Я с недоверием посмотрел на незнакомца, стоявшего в дверях, и перевёл взгляд на Марата:

– Уж, слишком натурально у Вас получается.

– Если по твоей будущей книге снимут фильм, можешь взять нас на роль, – засмеялся Марат и, подхватив мой рюкзак, открыл дверь кабинета.

Мы снова сели в машину. Висок после удара сильно гудел. Мне уже совсем не хотелось никуда ехать.

– Ребята! Давайте на завтра этот визит перенесём. У меня голова разболелась, – предложил я.

– Не-не, – Марат закачал головой. – Мы не экскурсоводы. У нас завтра тоже дела есть. Да, и генерал спросит вечером, как мы тебя развлекали?

Вскоре мы подъехали к воротам учреждения, в которое я совсем недавно так хотел попасть, и так не хотел этого сейчас. Я будто бы понимал, что выйти за эти ворота мне уже не удастся никогда.

Глава 8. Квест?

Мы долго шли по длинному коридору, пока не дошли до кабинета главврача. В коридоре стоял удручающий мерзкий запах мочи и пота.

Марат открыл дверь и, заглянув в кабинет, произнёс:

– Мы прибыли!

– Ждем! Ждём! – навстречу нам вышел мужчина средних лет в дорогом костюме под белым халатом. На его лацкане красовалась небольшая бирка с его именем и должностью:

«Главный врач. Замитдинов Рустем Дамирович».

Он производил впечатление очень приветливого человека, которому можно доверять. Но в глубине души он напоминал мне комического персонажа врача психбольницы из фильма Леонида Гайдая «Кавказская пленница», который тоже был приветлив, но не верил ни одному твоему слову.

– Как и договаривались, Рустем Дамирович, – улыбнулся Марат и подмигнул врачу, протягивая документы, – мы к Вам на экскурсию.

«Зачем он подмигнул?» – раздражённо думал я. – «И так ясно, что на экскурсию! Я же не псих!»

Рустем Дамирович по-хозяйски открыл документы и произнёс, не поднимая глаз:

– Знаю, знаю, мне уже позвонили!

Затем он поднял глаза на моих сопровождающих и произнёс:

– Можете быть свободны, молодые люди. Мы с уважаемым, – он ещё раз посмотрел в документы, – Иваном Андреевичем без вас уже закончим.

– Вот и замечательно! – Марат повернулся к дверям и сделал знак головой своему молчаливому коллеге.

Они вышли за дверь. Я с облегчением вздохнул и произнёс, пытаясь наладить контакт с доктором:

– Спасибо, Рустем Дамирович. В компании этих приветливых людей я почему-то чувствовал себя некомфортно.

– Поверьте мне, дорогой Иван Андреевич, как психиатру, психотип этих людей ни у кого не вызывает доверия.

Он широко улыбнулся и предложил мне сесть. Сам расположился напротив и, положив свою руку поверх моей, доверительным тоном произнёс:

– Ну, рассказывайте, как Вы к нам попали?

– Нет, – я аккуратно убрал свою руку. – Вы, наверное, неправильно поняли мой визит. Я писатель и сюда попал на экскурсию, чтобы набрать материал для своей новой книги.

– Ага, – Рустем Дамирович продолжал на меня смотреть с тем же самым доверительным выражение лица.

«Да, он реально считает меня психом!» – подумал я.

Раздражение наполняло меня, но я постарался успокоиться.

– Я писатель, – произнёс я, снова пытаясь расположить к себе доктора, и добавил для убедительности: – популярный. Илай Гатто.

Рустем Дамирович продолжал смотреть на меня, как на пациента. Его довольная физиономия всё больше вызывала во мне раздражение. Я даже поймал себя на желании харкнуть в его довольную рожу и посмотреть, измениться ли её выражение, но вовремя себя сдержал.

– Рассказывайте! Рассказывайте! – попросил доктор.

– Послушайте, уважаемый, у меня была тяжёлая ночь, затем эти два упыря устроили мне «квест» в ментовке, напугав меня до усрачки. Теперь Вы смотрите на меня, как на психа… Я уже ничего не хочу. Отвезите меня в гостиницу. Я собираю вещи и возвращаюсь в Москву.

– Хорошо. Только расскажите мне про свою «тяжёлую ночь». В Вашем деле написано, что этой ночью Вы зарезали своего знакомого охотничьим ножом. Что послужило поводом для столь резкого поступка?

– Да, не резал я никого, – вздохнул я. – Это Мирзагит Закирович так меня разыграл. Типа, квест решил мне устроить. Жив мой знакомый и здоров. Давайте, позвоним ему!

Я достал из кармана телефон, чтобы набрать номер, но доктор проворно выхватил у меня из руки телефон и спрятал его в сейф.

– Телефоны строго запрещены в нашем учреждении. Больные сильно нервничают из-за них. Я верну его Вам после экскурсии.

– Вы меня не поняли. Я уже не хочу Вашей экскурсии, – раздражённо прокричал я. – Верните мне мои вещи, паспорт! И я ухожу.

Доктор снова положил свою руку на мою:

– Успокойтесь! Вас здесь никто не держит. В Вашем деле написано:

«Направлен на психиатрическую экспертизу».

Это документ. И я обязан дать заключение о Вашей вменяемости. Затем провести экскурсию и отправить Вас дальше по Вашему маршруту.

– То есть «квест» не закончится, пока я не пройду его до конца? – спросил я.

– Вы всё правильно понимаете, – улыбнулся доктор и добавил: – Вы же не псих!

– Не псих, – буркнул я в ответ, мысленно проклиная себя за то, что вообще в это ввязался.

– Тогда давайте быстренько закончим с формальностями, и я покажу Вам больницу, познакомлю с коллегами и пациентами.

– Давайте, – согласился я.

Доктор достал из стола небольшую камеру и поставил передо мной.

– Это ещё зачем? – недовольно спросил я.

– Так положено, – ответил Рустем Дамирович. – Для отчётности, что экспертиза была. Если результаты экспертизы кто-то захочет оспорить, то по этой записи мои коллеги будут судить о правильности моих выводов. Но в нашем с Вами случае это чистая формальность.

– Хорошо, – согласился я.

– Как Вас зовут? Сколько Вам лет?

Иван Андреевич Рюмин. 42 года.

– В каком городе проживаете? С кем?

– В Москве. Один.

– Вы в разводе?

– Нет. Я не был женат.

– Внебрачные дети? Родители?

– Детей нет. Родители умерли.

– Одиночество является для Вас обременительным?

– Нет.

– Кем Вы работаете?

Я раздражённо посмотрел на доктора.

– Я помню, но это надо зафиксировать, – объяснил он.

– Я писатель. Пишу под псевдонимом Илай Гатто.

– А почему Вы выбрали такой странный псевдоним?

– Это не я его выбрал. Это мой Голос мне велел, чтобы иметь возможность быть продаваемым за границей.

– Вы слышите голоса? – уточнил доктор.

«Надо же было такое ляпнуть! Они так меня и вправду упекут в психушку», – выругался я про себя, а вслух произнёс:

– Боже упаси! «Голос» – это маркетинговое агентство, которое продвигает мои книги.

Доктор пристально посмотрел мне в глаза:

– То есть голоса Вы не слышите? Они не заставляют Вас совершать какие-то поступки? Они не диктуют Вам Ваши книги?

На этот раз я пристально посмотрел на доктора:

– Нет, конечно. Но почему Вы решили, что мне кто-то диктует мои книги?

– Такое случалось в моей практике.

У меня перехватило дыхание. Он, наверняка, знает того человека, которого я ищу.

– Расскажите мне про эти случаи. Это могло бы мне пригодиться для книги, – попросил я.

– Расскажу, конечно, – согласился Рустем Дамирович. – Но только после всех формальностей.

Он открыл ноутбук, лежащий на его столе, и включил видео.

– Расскажите, что Вы видите?

– Лицо человека вращается. Какая-то маска, – пожал я плечами.

– Вы видите что-то необычное в ней? – спросил доктор.

– Нет, – честно признался я.

– А когда маска поворачивается к Вам тыльной стороной, Вам не кажется, что она выгибается и снова становится лицевой?

– Нет.

– То есть Вы четко видите обратную сторону маски?

– Да.

Этот странный вопрос меня всё больше раздражал.

Главврач оживился. Он что-то нажал на ноутбуке, и передо мной стала крутиться маска какого-то клоуна.

– А теперь Вы тоже видите обратную сторону маски во время вращения?

– Конечно.

Доктор закрыл ноутбук и что-то записал в свой журнал. Затем он поднял на меня глаза и продолжил задавать свои тупые вопросы.

– В детстве у Вас была полноценная семья? Какие были взаимоотношения родителей?

– У меня было счастливое детство со всеми необходимыми атрибутами – любимые родители, велосипед и разбитые коленки…

– Их смерть сильно отразилась на Вашей психике?

– Они умерли около пяти лет назад. Я был достаточно взрослым мальчиком, чтобы пережить их уход.

Доктор снова что-то записал.

– Скажите, – снова произнёс он, – а кем Вы были до того, как стали писателем?

– Алкашом, – честно признался я.

Доктор снова оживился.

– Очень интересно. И где же тот водораздел, который отделяет популярного писателя, фантаста-философа от алкаша?

– Алкаш тоже может быть фантастом-философом, – заметил я. – Вся разница в том, что вряд ли его мысли будут кому-то интересны.

Доктор усмехнулся.

– Ну, не скажите, – ответил он. – У нас тут много философов, мнение которых мне интересно… с профессиональной точки зрения.

– И писатели бывают? – поинтересовался я, пытаясь осторожно перевести разговор на интересующую меня тему.

– О! Ещё какие! – доктор рассмеялся. – Такие романы рассказывали. Всем отделением заслушивались.

– А у меня будет возможность ознакомиться с этими произведениями? А ещё лучше с автором пообщаться.

– Не думаю, – неожиданно став серьёзным, ответил доктор. – Вы мне так и не рассказали свою занимательную историю о том событии, которое перевернуло Вашу жизнь.

Доктор был добр и приветлив, располагая к себе в разговоре, и у меня на мгновение появилось желание рассказать ему свою историю про Голос, который изменил всю мою жизнь, но внутри меня что-то щёлкнуло, запретив мне даже думать о своём невидимом собеседнике.

Я только пожал плечами:

– Да, не было никакой истории. Я с детства любил выдумывать разные сказки. Вот, видимо, и проявилась моя фантазия в книгах.

– А как долго Вы употребляли алкоголь?

– Послушайте, доктор! Я, наверное, неудачно пошутил, что был алкашом. Не думаю, что Вам стоит тратить наше время на эти разговоры.

– Разговоры – это моя работа. Вы же хотели узнать, как живёт наша больница, а работа лечащего персонала – неотъемлемая её часть, – он пристально на меня посмотрел и добавил: – История у Вас была. И, как я полагаю, интересная. Но почему Вы её так скрываете, мне не понятно. Обычно, люди с радостью рассказывают о событиях, повернувших их жизнь к лучшему.

– Вы, наверняка, хороший психиатр, – немного раздражённо произнёс я, – но я не на приёме. Давайте, перейдём к экскурсии.

– Да, – Рустем Дамирович улыбнулся и заглянул в свой журнал, – давайте перейдём к существу. В деле написано, что Вы нанесли своему знакомому16 ударов. Вы помните, как это произошло?

Страх, гнев и отчаяние выбили меня из состояния покоя.

– Я никого не убивал!!! – заорал я, вскочив со стула. – Прекратите свой «квест»!

В кабинет, как по команде, вбежали два человека в форме. Я успел увидеть их лишь боковым зрением, потому что в следующий момент удар в ухо свалил меня с ног. Они что-то кричали, но я не слышал, потому что страшный звон стоял в моей голове. Я пытался закрыть её от града ударов, но они летели по всем частям моего тела. Последнее, что я запомнил, теряя сознание – лёгкую улыбку на лице доктора.

Глава 9. Пациент.

Я открыл глаза. Надо мной свисал обшарпанный потолок с отвалившейся местами штукатуркой. Всё тело ныло. Я попытался перевернуться на бок, но привязанные к кровати руки и ноги не дали мне это сделать. Я с трудом повернул свинцовую голову, чтобы осмотреться. Комната три на три. Кафельный пол советского образца, деревянная (белая когда-то) дверь и крашенные в серый цвет стены, с тёмными пятнами от спин, прижимавшихся к ней когда-то пациентов. Рядом с моей кроватью находилась такая же убогая раковина, как и всё вокруг, что я видел. На небольшом окне была решётка. С потолка свисала на витом проводе лампа накаливания, дополняя и без того унылую атмосферу. Напротив меня сидел молодой парень в больничной пижаме и, покачиваясь, смотрел на меня.

– Развяжите меня! – медленно прошептал я.

Мне казалось, что время в моей голове сильно отставало от реального. Язык казался огромным и не поворотливым. Подумав о нём, я увидел фантасмагорическую картину, где мой язык очень быстро вырастает и превращается в огромную слюнявую субстанцию, которая вот-вот меня раздавит.

Увидев, что я пришёл в себя, парень встрепенулся и подбежал к двери:

– Он заговорил! – крикнул он в маленькое окошко на двери.

Вскоре дверь открылась, и в мою палату (или камеру – я не понимал ещё, где я нахожусь) вошёл человек в белом халате в сопровождении двух охранников, лицо одного из которых мне показалось очень знакомым.

– Очнулся? – приветливо произнёс человек в белом халате.

«Видимо, он тоже доктор», – подумал я.

Я кивнул головой. А может быть, мне только казалось, что я это сделал. Голова была очень тяжёлой.

– Мы тебя развяжем, если пообещаешь ни на кого больше не кидаться, – снова произнёс доктор, расстёгивая ремни.

Я снова постарался кивнуть.

– До утра останешься в этой палате, а там придёт дежурный доктор и решит, что с тобой делать.

В голове снова бурлили чувства несправедливости, хотелось кричать, топать ногами, требовать адвоката, но тело было настолько расслабленно, что сил хватило только на то, чтобы отвернуться лицом к стене.

– Антошка даст тебе воды и вынесет утку, когда попросишь. Он у нас сегодня за «смотрящего», – произнёс доктор, выходя из палаты.

Послышалось довольное хихиканье Антошки. Я снова собрался с силами и повернулся на другой бок. Доктор со своими сопровождающими уже вышел. Передо мной сидел псих Антошка и радостно мне улыбался.

– Смотрящий? – медленно ворочая языком, спросил я.

– Я смотрящий! – отозвался Антошка, довольный собой.

– За утками? – снова спросил я.

– Да.

– Головокружительная карьера.

Я попытался сесть на кровати. Спина и плечи сильно болели после побоев, перед глазами всё ходило ходуном, но я понимал, что должен взять своё тело под контроль разума.

– Дай воды! – попросил я.

Антошка протянул мне стакан с грязно-жёлтой, вонючей жижей.

– Что это? – не понял я. – Дай мне воды.

– Это вода, – ответил Антошка.

Я взял в руки стакан и поднёс к губам. Было отвратительно, но пить хотелось неимоверно, и я сделал глоток. Немного придя в себя, я внимательно рассмотрел своего собеседника. Антошка был молодым человеком не более 20 лет от роду, худощавый, сутулый, постоянно двигающийся. Даже сидя, он продолжал раскачиваться, время от времени непроизвольно корча мне рожи.

– Ты давно здесь?– спросил я.

– Не знаю, – ответил Антошка. – Давно, наверное.

– А за что?

– За компьютерные игры.

– Разумно, – согласился я. – Я всегда говорил, что подобные увлечения сводят с ума.

– Серый украл мой «меч могущества», а я ему камнем в голову… Мама сказала, что меня в тюрьму теперь посадят или в больницу не надолго положат.

– То есть украденный чудо-меч против камня ему не помог? Досадно. Китайским, наверное, был этот меч.

Я медленно разминал тело, возвращая его под контроль разума.

– Что мне вкололи? – спросил я. – Я тело своё не чувствую.

– Аминазин. Его всем дают. К утру выйдет, нужно только помочиться побольше. Пей воду!

Я снова взял в руки стакан с бурой жижей, называемой здесь водой, и залпом выпил.

«Что со мной происходит?»

Я пытался собрать мысли воедино и нарисовать картину происходящего, но аминазин в моей крови разрывал все связи между нейронами мозга, превращая меня в то подобие человека, которое сидело напротив меня.

Если это розыгрыш или «квест», как выразился Марат, то это мероприятие явно затянулось, перейдя все человеческие границы. Если был прав Валерий, и мне мстят за моё любопытство, то мне нужно связаться с Москвой, чтобы меня вытащили из этой дыры. Даже если в это втянут сам глава ФСИН Татарстана, он вряд ли будет способен противостоять своим коллегам из федерального центра.

– Отсюда можно позвонить? – спросил я.

– Нет, – Антошка замотал головой. – Даже не думай! Звонить можно только из кабинета Рустема Дамировича.

– Вот именно, – тяжело вздохнул я, вспомнив, что мой телефон со всеми важными для меня номерами хранится именно в его кабинете. – Звонок другу отменяется.

Ситуация была патовой. Здесь меня никто не найдёт, да и искать, собственно, некому. Ни жены, ни детей, друзей тоже нет. Аминазин, в конце концов, сделает своё дело, и я стану существом, не ведущим счёт времени, потерявшим собственное я. Меня стала накрывать паника от осознания безысходности того положения, в котором я оказался.

«Я смогу найти выход!» – успокаивал я себя, глубоко дыша.

– Ты этого хотел? – прозвучал Голос в моей голове.

– Нет, конечно, – произнёс я. – Но что мне теперь делать? Я в панике.

Антошка посмотрел на меня взглядом, как будто он знал, с кем я разговариваю.

– А если я тебе скажу, что выхода нет? – спросил Голос.

– Я не верю тебе! Выход есть всегда. И ты, как никто, это знаешь!

– Я знаю то, что факт общения со мной для тебя – приговор на вечное заточение в этой преисподней.

– Я знаю это, – вздохнул я. – Но без тебя мне отсюда не выбраться. Я никому не скажу о тебе.

– Ты не скажешь, но Антошка уже про меня знает.

Я посмотрел на испуганное лицо молодого человека.

– Но я же не могу его убить!

Антошка упал передо мной на колени:

– Пожалуйста, не слушай его! Не убивай меня! Я никому ничего не расскажу.

– Ты с ума сошёл? – воскликнул я и осёкся. Вряд ли в этом заведении подобные выражения уместны.

– Я не собираюсь никого убивать. Просто брежу немного от лекарства. Успокойся! – попросил я. – Нужно поспать, наверное, чтобы отпустило.

Я лёг на кровать и отвернулся лицом к стене, а Антошка, с опаской поглядывая на меня, снова сел на стул напротив.

Глава 10. Мой доктор.

– Итак, Иван Андреевич, меня зовут Скворцова Светлана Борисовна. Я буду Вашим лечащим врачом. Давайте знакомиться.

– Сколько Вам лет? – беспардонно спросил я.

– Мне 39, – спокойно ответила женщина в белом халате. – И у меня уже большой опыт работы в этом учреждении.

– Выглядите значительно моложе, – честно признался я. – Что Вас сюда привело? Красивой женщине не место среди психов и маньяков.

Светлана Борисовна улыбнулась:

– Писателям тоже. Но в отличие от Вас я не «среди», а по другую сторону. И моя задача сделать так, чтобы и Вы оказались с другой стороны.

– Я же уже объяснял, что никого не убивал. Почему я здесь?

– Вы попали сюда по направлению на экспертизу. По её результатам у Вас диагностирована шизофрения.

– Что??? – воскликнул я.

– Вы можете потребовать независимой экспертизы в другом стационаре, если Вы нам не доверяете. Мы отправим все материалы туда.

– Конечно, не доверяю! Какая ещё шизофрения?

– Вы не переживайте, Иван Андреевич, шизофрения легко купируется, и Вы сможете нормально жить дальше, не представляя опасности для себя и окружающих.

– Послушайте, Светлана (как Вас там)!

– Светлана Борисовна.

– Да. Борисовна! Я нормальный человек. Я никого не убивал, и никакой шизофрении у меня нет, – грубо произнёс я, но Светлана Борисовна никак не отреагировала на мою резкость.

– Вы только успокойтесь, пожалуйста! Нервный срыв нам не нужен. Вы со мной согласны?

Я кивнул головой, вспомнив, чем мой нервный срыв закончился вчера.

– Я врач, а не суд, уважаемый Иван Андреевич! Моя задача, не выносить приговор, а диагностировать заболевание и вылечить его. К моему сожалению, у Вас явные признаки психического расстройства.

– Какие? – удивился я.

– Во-первых, ваше общение с воображаемым собеседником.

Я с удивлением посмотрел на докторшу.

– В изоляторах у нас ведётся запись наблюдения за пациентами, чтобы они ничего с собой не сделали. И эта запись однозначно указывает на то, что Вы обсуждали с кем-то вопрос об убийстве пациента, находящегося рядом с Вами, что лишний раз подтверждает Вашу социальную опасность.

– Я просто бредил от аминазина.

– Аминазин предназначен для купирования бредовых проявлений. И поэтому Ваши оправдания для меня, как врача, нелепы.

– А во-вторых? – тихо спросил я.

– А во вторых, Вы дважды запороли тест с маской.

– С какой маской?

– Здоровый человек не способен увидеть тыльную сторону «маски клоуна». Он всегда видит только его лицо. А Вы дважды подтвердили, что видите тыльную сторону вращающейся маски.

– Но ведь это бред! Считать человека ненормальным за то, что он правильно видит реальность!!!

– Увы, Иван Андреевич, такова природа человеческого мозга. Психически здоровый человек не может видеть тыльную сторону маски, он видит только её лицо.

У меня перехватило дыхание, и сильно закружилась голова. Мне казалось, что я, как Алиса из Зазеркалья, падаю в какую-то бездонную кроличью нору, откуда выбраться мне уже не удастся.

– Как Вы себя чувствуете? Вы бледный. Лягте на кровать! – скомандовала Светлана Борисовна.

Я лёг. Комната ходила передо мной ходуном.

– Вы ели на завтрак?

От воспоминаний того, что докторша назвала завтраком, меня вывернуло наизнанку. Она еле успела отскочить в сторону.

– Лежите, – скомандовала она и вышла в коридор.

Вскоре в палату вошёл псих-Антошка со шваброй и стал послушно вытирать мою блевотину. Вскоре вернулась и Светлана Борисовна со шприцем в руках.

– Это глюкоза, – пояснила докторша, заметив моё беспокойство.

После укола мне стало легче. Она открыла окно, и свежий ветер наполнил мои лёгкие неумолимой жаждой свободы, которая сейчас была от меня так далеко. Слёзы катились по моим небритым щекам. Я чувствовал себя маленьким беспомощным ребёнком.