Путь бумеранга

Тело моё было парализовано, но внутренние состояния менялись со скоростью молнии. Вслед за отчаянием возникла пустота, с пронзительной мыслью, что это конец.

Скорее инстинктивно, чем на что-то надеясь, я попробовал последний раз броситься вверх, и вдруг на это судорожное движение наложился толчок извне. Он оторвал меня от земли, за ним последовал новый, потом ещё и ещё. Петля вражеских сил захлестнулась, но уже далеко внизу подо мной. Я летел в темноте, внезапно спасённый и распираемый от полноты потерянной, казалось, жизни. Невидимая сила ритмично подталкивала всё выше и выше, пространство постепенно наполнялось звуками странно знакомой мелодии. Вибрация толчков явственно ощущалась телом откуда-то справа, и очередной из них выбросил меня из полёта в знакомую постель.

Я проснулся. Мобильник вибрировал и наигрывал мелодию как раз под правым боком. Я повернулся на спину и взял трубку.

– Алло, Саша? – голос незнакомой девушки мягко коснулся слуха и окончательно разбудил меня. Имя Саша не имело ко мне никакого отношения.

– Вы ошиблись, это не Саша. Но спасибо за звонок, он был весьма кстати.

– Извините… Перепутала номер… И, похоже, разбудила вас, – трубка вновь выдала мелодичные, слегка растянутые интонации, на пару секунд умолкла, но женское любопытство, как всегда, оказалось непобедимо. – А за что спасибо?

Я был по-настоящему благодарен за прерванный сон, и к тому же голос оказался из тех, что сразу располагают к общению.

– Вы изменили сценарий моего сна в гораздо лучшую сторону. Я успел улететь.

Трубка засмеялась, смех невидимой собеседницы быстро развивал первое впечатление.

– Нечасто узнаёшь, что с пользой входишь в чьи-то сны. А до меня всё было плохо? – тон разбавился весёлой заинтересованностью, и я был не прочь её удовлетворить.

– По-разному. Позавчера, например, удачно сходил в казино, а вчера наметились не самые лучшие движения на сегодня.

– Я про сон.

– Я в принципе тоже. Никогда не знаешь, когда проснёшься.

Трубка помолчала и спросила:

– А сейчас – сон или как?

– Неважно. Важно, что этот сон или не сон намного лучше предыдущего.

– В таком случае как тебя зовут… затерянный во снах?

– Зови как хочешь. Ты точно заслужила.

Трубка снова засмеялась.

– Сказано по-королевски. Я подумаю.

– Раздумье украшает женщину.

– Фраза из старого фильма… «Летучая мышь», верно?

– Да. Мы прикасаемся уже не только во снах. Хорошее утро.

– У меня тоже…

Это был тот случай, когда переходишь на «ты» так естественно, что даже замечаешь не сразу. Я спросил:

– Какие у тебя желания по утрам?

– Мои желания подобны джиннам из бутылки.

Я потянулся и присел на кровати.

– Для меня ты точно джинн. Пришла в сон и исполнила желание. А сама сейчас хочешь чего-то… по-настоящему?

Трубка помолчала и ответила задумчивым тоном:

– Здесь и сейчас я поймала момент удовольствия в нашем общении. И хочу, чтобы удовольствие продолжилось дольше момента.

Я встал, натягивая джинсы, и с трубкой в руке пошёл на кухню за сигаретой.

– Одно желание на двоих. Пока ищешь мне имя, может, скажешь своё?

– Разве не ясно? Зови меня Джина.

Звонок в дверь совпал с этим представлением, выводя меня из атмосферы приятного диалога. Я подошёл к дверному глазку и увидел крепкую фигуру Жеки.

– Джина… Джина… На время отвлекусь и займусь твоим удовольствием позже, – появление Жеки возвращало меня к не самым радужным перспективам нового дня.

– Буду ждать, – интонация в трубке прозвучала искренне.

Жека, как всегда, вошёл собранным, подтянутым и невозмутимым. Молча пожав мне руку, он снял кроссовки и направился в кухню. Мы сели друг против друга, я прикурил сигарету.

Ситуация в общем и целом выглядела ясной, а вот развязка, напротив, представлялась крайне непредсказуемой. Так было практически всегда, когда вопрос касался Циклопа, личности неуравновешенной и мало склонной к компромиссам. До сих пор все проблемы, хотя и со скрипом, решались без ущерба для чьего-либо здоровья, но сейчас эта тенденция, похоже, готовилась дать сбой.

Циклоп лишился глаза в уличной баталии далёкого детства и взамен приобрел новое звучное имя. Как со старым именем, так и с новым, он настойчиво гнул линию насилия над миром, и мир периодически отвечал ему тем же, но ни годы отсидки, ни лишние дырки в теле не прибавляли его мышлению гибкости, и он продолжал двигаться по жизни подобно бульдозеру.

В годы разгульной свободы, последовавшие за перестройкой, Циклоп перестроился, как и весь советский народ. Начав с заурядного гоп-стопа, впоследствии он возглавил группировку, контролирующую часть города, в которой обитали и мы с Жекой. У нас имелись свои взгляды на возможности окружающей неразберихи, и упускать их мы не собирались. Наши комбинации мало согласовывались с законом, иногда несли налёт артистизма и почти всегда хорошо пополняли карманы. Сферу интересов Циклопа мы не затрагивали, но он имел на этот счёт своё мнение.

Вообще-то точки зрения различных людей на одни и те же вещи часто отличаются друг от друга; и дело тут, естественно, не в самих вещах, а в том, что находится за этими точками. За точкой зрения единственного глаза Циклопа, в крепко посаженном черепе, находилось довольно примитивное устройство, определяющее его взгляд на мир исключительно в фокусе личной наживы, немедленной и максимальной. Факт существования других точек и других фокусов он упорно игнорировал, и в наших с ним отношениях это с фатальной неизбежностью вело к тому, что мы имели на данный момент: облако сигаретного дыма, Жекин ствол на табурете и тревожное ощущение дня.

– Рано или поздно… – Жека скользил мыслями на параллельных курсах, был лаконичен и, безусловно, прав. Он открыл балконную дверь, впуская свежесть не слишком жаркого летнего дня, которая перебила дымовую завесу. Светило солнце, и на перилах балкона суетились воробьи, чирикая о своих делах, наверняка не менее важных, чем наши.

– Хороший день для смерти, – произнёс Жека, и мне не понравилась холодная отрешённость его тона.

– Для чьей?

– Фильм такой есть. Название всплыло.

– Сегодня двадцать пятое июля. Индейцы майя считали его Днём вне времени. А какой будет о нём фильм, мы увидим. Начало мне понравилось.

Чтобы отвлечь друга от мрачных ассоциаций, я рассказал ему о своём пробуждении. Жека, который жил в мире, где не было случайностей, слушал со своей обычной смесью интереса и едва уловимой иронии. Потом он прокомментировал:

– Тебе повезло, не так часто женщина приходит вовремя без приглашения.

Мне нравилась его манера ронять фразы, но времени для беседы в том же ключе у нас уже не было – до встречи с Циклопом оставалось часа полтора. Я прошёлся через ванную комнату и, одеваясь, засунул за пояс пистолет. Садясь во дворе дома в нашу тёмно-зелёную «ауди», я полной грудью вдохнул воздух и отметил, какой удивительно красивый день дарит нам лето.

2

Чёрный «мерседес» медленно катил по широкой улице. Затемнённые стёкла, опущенные наполовину, открывали взглядам прохожих головы четверых, сидевших в салоне. Голос в динамиках негромко и хрипло пел о суровой жизни. Двое сзади молчали, сидевшие впереди вели разговор. Человек за рулём обладал устрашающими габаритами и едва не подпирал бритой головой потолок салона, солидный штурвал «мерса» в его руках казался хрупкой игрушкой.

– Базарили с ними? – гигант задавал вопрос, одновременно перемалывая мощными челюстями жвачку.

Тот, к которому относились эти слова, телосложением намного уступал говорившему, но был жилист, и в нём чувствовалась сила сжатой пружины. Скуластое лицо, в сравнении с репой здоровяка, несло гораздо более отчётливую печать интеллекта. Глаза смотрели уверенно и жёстко.

– Да, Циклоп, им вчера всё объяснили. Что они кинули не того коммерсанта и деньги придётся вернуть.

– А они?

– Говорят, что коммерс был никем не прибитый. И ещё говорят, что Самурай по курсам и он в доле.

Сидевший за рулём взорвался:

– Суки голимые! Развели моего барыгу и прыгают за Самурая. Он в доле, а я где?.. Но он их не отмажет. Если не будет филок, замочу обоих, отвечаю! И откуда Самурай здесь нарисовался?!

Жилистый остался невозмутим.

– Это их общая тема. Самурай, похоже, знает, что барыга был без крыши и ломанулся к нам уже после кидалова. И они говорят то же самое.

Циклоп обрушил кулак, больше схожий с кувалдой, на руль.

– Да мне по хер, что они все говорят! Чем закончился разговор?

– Я сказал, что ты по-любому требуешь возврата, и набил стрелу. Сегодня на двенадцать.

– Хорошо, на месте и порешаем, что почём. Где набил?

– За городом.

– Так, слушать ничего не будем. Если придут без лавэ – сразу валим. Эти фраера меня достали.

– А Самурай?

– А что Самурай? Получил денег – пусть радуется. Теперь я хочу получить.

– Слушай, Циклоп, эти двое всё сделали правильно. Они не черти, чтобы с них так получать. А завалим по беспределу – будут проблемы с Самураем.

Циклоп повернулся к говорившему, и его единственный глаз сузился. На месте другого чернела повязка.

– Братан, я что-то тебя не догоняю. Эти уроды стригут капусту у нас под носом, а мы должны сопли жевать? Мы в расклады Самурая не лезем, пусть и он не лезет в наши.

– Это как раз и его расклад.

Свирепое лицо Циклопа побагровело.

– Марат, ты меня тоже достать хочешь, в натуре? Ты с кем вообще? Может, и ты долю получил?

На скулах Марата не дрогнул ни один мускул.

– Это уже гнилая тема. Я всё сказал. Решать тебе.

– Вот я и решил.

Одновременно с последними словами Циклопа у него заиграл мобильный, и он взял трубку.

– Да… Самурай? Привет… – его тон изменился и стал настороженным. Он покосился на Марата, но тот уже отвернулся к дороге. Циклоп заговорил в трубку, разбавляя свои реплики более или менее длинными паузами:

– Да ничего, катаюсь вот…

– Слышал уже? Да, хочу встретиться. Есть у меня к ним вопросы.

– Почему тебе? Я им хочу задать. Они опустили на деньги моего человека.

– Нет, это мой коммерсант…

– Да, я так считаю…

По всем признакам разговор принимал жёсткий характер. Циклоп наливался кровью и свободной ручищей всё сильнее сжимал руль. Видно было, что он слушал трубку и едва сдерживался.

– Самурай, это моё дело! Я разберусь, как считаю нужным.

– Кончай грузить!

– Раз не о чем говорить, будь здоров!

Циклоп выключил телефон, и его наконец прорвало потоком ругательств. Марат бесстрастно смотрел перед собой – ни он, ни двое сзади ничего нового не услышали. Циклопа явно заклинило, и шансы увидеть кровь сильно возрастали.

3

Я любил игру. Ощущения при виде и звуке мчащегося по рулетке шарика были единственными в своём роде. Несколько часов, проведённых в казино, представляли собой модель жизни в миниатюре, со своими взлётами, падениями, благоволением и ударами судьбы. Это был хороший способ познания себя, и наблюдение за своим внутренним театром во время игры привлекало не меньше чистого азарта.

Когда за ночь опускаешься почти на ноль, а на последнюю ставку вдруг выпадает нужное число, дающее старт полосе безудержного фарта, и маятник всегда готов качнуться обратно – материала для наблюдений хватает. Здесь важно было замечать момент, когда эмоция, вызванная замершим в ячейке шариком, уже настолько сильна, что готова вытеснить наблюдателя и завладеть тобой безраздельно. Таких калейдоскопов эмоций с полностью отсутствующим «я» всегда полно в казино, как, впрочем, полно и в жизни. Будучи же освещённой прожектором осознания, эмоция, подобно шарику в ячейке, оставалась в отведённых ей берегах, укрощённая мягко и без насилия.

Сознание как бы раздваивалось. Одна его часть в полной мере получала удовольствие от азарта, другая уравновешивала страсть отрешённым наблюдением. Так параллельно с игрой за столом я вёл собственную ментальную игру, и победа в последней была несравненно важнее денежного выигрыша или проигрыша. А когда удаётся остаться неколебимым в шквале острых ощущений, то, во-первых, снимается часто больной вопрос тормозов, и, во-вторых, это служит хорошей практикой контроля в целом.

Жека тоже посещал казино, но его фильмы отличались от моих. Он не нуждался во внутреннем наблюдателе по причине того, что сам был воплощённым наблюдением практически без нервов. Вероятно, у него сложилась бы впечатляющая карьера профессионального игрока, но Жеку больше интересовали наши криминальные игры. В казино он ходил в основном за компанию и с желанием понаблюдать котёл человеческих страстей. Играл немного, как-то небрежно и почти всегда оставался в плюсах. За дверями же казино, на игровом поле жизни, он видел то, чего не видели другие, обрабатывал информацию и просчитывал развитие событий с компьютерной точностью.

Окружающий нас мир содрогался на изломе эпох и был насквозь пропитан криминалом. Вокруг вращались бешеные деньги, лилась кровь, и вчерашние циклопики реально становились хозяевами положения. В этом водовороте следовало надеяться на себя и оставлять спину неприкрытой только друг другу.

Жека был непревзойдён в роли сценариста, над режиссурой мы работали вместе, а в финале становились одновременно актёрами и зрителями своих премьер. Грандиозными наши постановки назвать было трудно, но мы и не гонялись за широким форматом со спецэффектами, предпочитая результат и минимум лишнего внимания. Случались, правда, и ковбойские налёты с оружием в руках, где не требовалось особого напряжения творческой мысли, но зато на передний план выступали готовность к неожиданностям и хорошая реакция. Чаще же через подставных лиц мы организовывали видимость мутных торговых операций с перспективой хорошей наживы, и всегда находилась жадная рыба, готовая клюнуть. В результате предполагаемая нажива оказывалась наживкой, попавший на крючок расставался с некоторой суммой денег и накапливал бесценный опыт плавания в бурном море бизнеса. При подобных раскладах гораздо труднее было обрубить все нити, ведущие к нам, но менты имели дела и поважнее, а что касалось братвы, то мы подсекали коммерсантов, не определившихся с надёжной крышей. Правда, со временем таких становилось всё меньше, и тогда на нашем горизонте возник Самурай, весьма незаурядный и колоритный персонаж криминальной сферы.

Примесь то ли японской, то ли корейской крови заметно отразилась на его внешности, определила невероятные способности к единоборствам и явно несла в своих клетках генетическую память воинственных предков, проявленную сквозь века в образе Самурая. Его возраст был трудноопределим, юность он провёл в странствиях по дальневосточным тропам; по слухам, обучался в каком-то монастыре, и избранный им путь воина оказался довольно извилистым, приведя по просторам огромной страны в наш город. С наступлением времён Дикого Запада на востоке условия для совершенствования его духа сложились идеальные. Самурай собрал небольшую, тщательно отобранную команду и установил жёсткий режим дисциплины и тренировок, превратив её в подобие закрытого клана. Место под солнцем он расчистил довольно быстро, и после нескольких стычек с ним предпочитали не связываться.

Мы познакомились в одно из крайне редких посещений Самураем казино. Крупье принимал мои ставки, а Жека слонялся по залу, иногда кидая фишки на стол. Потом он куда-то исчез, и я прошёлся взглянуть, куда именно. Нашёл я его за столиком в баре, в обществе Самурая и какого-то ниндзя из его отряда. Негромко играла музыка, на тёмных диванах лежали багровые отсветы. Зная, кто такой Самурай, я в первый момент решил, что наметилась проблема, но за время, пока шёл к столику, отметил отсутствие напряжения в позах. Хотя такие люди, как Жека и Самурай, могли, не напрягаясь, обсуждать любые вопросы.

Обсуждали же они, к моему удивлению, какой-то завёрнутый коан из дзен-буддизма. Я присел за столик, мы выпили за знакомство, причём Самурай едва пригубил, и их путешествие в пустоту дзена продолжилось. Немного поприсутствовав и убедившись, что эти двое нашли друг друга, я вернулся к игре. Позже мы поехали в офис Самурая, где за время продолжительного общения пришли к выводу, что проекции запутанных реалий окружающей жизни он связывает в голове не хуже абстрактных понятий дзена.

С того дня круг тем значительно расширился. Самурай имел гораздо больше информации, и то, что наши с ним отношения не бросались в глаза, приносило обоюдную пользу. Так и в последнем раскладе он удачно подвёл одного жирного бобра под точно рассчитанный нами кидняк, но тут в ход событий вмешался человек с одним глазом.

4

Мы сидели в кафе за городом. За окном на пустующей террасе чистили перья воробьи. Казалось, это те самые деловые воробьи с балкона прилетели вслед за нами. Вкус неплохого кофе контрастировал с обстановкой, далёкой от роскоши. Часы на стене показывали половину двенадцатого, и от заброшенной стройки, забитой как место стрелки, нас отделяло минут двадцать езды. Я вспомнил про звонок незнакомой феи, и мне пришла в голову мысль, что сейчас, вполне возможно, у меня последний гарантированный шанс ещё что-то узнать о её моментах удовольствий. Гонять в голове шары мыслей о ближайших перспективах не хотелось, а полностью отрешиться, как Жека, я не мог. Мой друг целиком погрузился в созерцание воробьиного сходняка за окном, мне тоже следовало отвлечься, и с этой мыслью я вышел на воздух.

За городом было свежо, в движениях ветра ощущалась свобода. Я вынул из внутреннего кармана куртки мобильный и застегнул её до горла. То, что Джина обещала ждать, подтвердилось всего лишь одним прозвучавшим гудком.

– Привет, спасённый, – по голосу чувствовалось, что свой момент она не потеряла. – Что снится?

– Окраина города… Небо без туч… Белое облако… Солнечный луч… – картинка на затемнённом экране моих очков легко за-рифмовалась в последних словах.

– Красивые у тебя сны, стихами в них говорят… Только на какой это окраине солнце? У меня тут в центре всё небо затянуто.

– Может, твоему центру далеко до моей окраины? В каком он городе? – до сих пор мне почему-то не приходило в голову, что мы вполне можем находиться и в разных городах.

– Как в каком?

Я услышал название города и в порыве ветра ощутил разделяющее нас пространство.

– Отличный город. Только от моей окраины до него лететь и лететь. И не во сне, а в самолёте с крыльями.

Джина засмеялась. Сквозь сотни километров её смех заставлял улыбаться в ответ.

– Весело с тобой. Из какого сна ты взялся?

– На хороший вопрос всегда трудно ответить. Как там с твоим удовольствием? Расширяется?

– И углубляется… Я бы даже сказала, что проникает всё глубже.

– Не буди во мне рискованные ассоциации.

– Я сегодня только тем и занимаюсь, что бужу тебя. В моём городе не хочешь проснуться?

Кривая впечатлений от общения с Джиной неуклонно шла вверх, и у меня вдруг появилось чувство, что её внешность дала бы сильный толчок этому ходу. Судя по манере общаться и непринуждённо произнесённым последним словам, она была раскована и уверена в себе в той мере, в какой это не выставляется напоказ, а просто присутствует, как следствие непобедимого ощущения своей привлекательности.

– Я не против. Даже наоборот. Интересно взглянуть в глаза человеку, который сам себе джинн.

– Думаю, ты не будешь разочарован.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.