Завтрак с Машиахом

Бен-Аарон поднялся со стула и направился к доске приборов. Нажал на кнопку. Панель отошла в сторону, открыв проход к винтовой лестнице, которая спускалась глубоко вниз. Они долго шли по узким коридорам. Впереди с фонарем в руках шагал Бен-Аарон, за ним, едва поспевая, следовал Овадья. Каменная стена отодвинулась, старик и Менахем вошли в грот, в котором было темно. Фонарь осветил пол, на котором, раскинув руки в разные стороны, лежал молодой человек.

– Он умер? – спросил Менахем.

Старик подошел к юноше, пощупал пульс на шее:

– Нет, жив, но без сознания.

– Мы можем отнести его куда-нибудь в безопасное место, чтобы он нашел путь обратно и остался жив.

– Можем! – Бен-Аарон помрачнел. – Но его нельзя оставлять в живых, иначе он раскроет тайну тем, кто послал его сюда.

– Я согласен с вами, уважаемый Томер, но вы же ранее всегда умело перепрятывали свой тайник. Сделайте это ради меня, но сохраните парню жизнь, ведь он практически мой ровесник, даже моложе.

Старик, наклонившись над лежащим на полу юношей, процедил сквозь зубы:

– Воля ваша! Тогда помогите мне его отнести в одно место.

***

Овальская поднялась на второй этаж итальянского ресторана. Внизу вилась длинная очередь людей, заказывавших пиццу. За прилавком суетились молодые люди в белых рубашках и красных фартуках, принимая заказы, они нарезали пиццы на куски, упаковывали в коробки и быстро обслуживали клиентов, стараясь долго не задержать посетителей. Тут же курьеры забирали заказы, чтобы как можно быстрее доставить клиентам их любимую еду. В просторном зале было светло и шумно, за многочисленными столиками сидели компаниями. Здесь были и веселые студенты, забежавшие в ресторан быстро перекусить, и семьи, которые предпочитали вместе обедать, и офисные сотрудники, и обычные туристы, чуть в стороне сладостно ворковали влюбленные парочки. Ничего особенного, все как обычно. На втором этаже, на удивление, было сумрачно, тихо и безлюдно, лишь только за столом у окна одиноко сидел мужчина, которого Овальская сразу узнала.

– Приветствую тебя! – Кейла протянула руку шефу и, не дожидаясь приглашения, села напротив. – Вот объясни мне, что ты устроил сегодня в городе? – Овальская сразу пошла в атаку, без всякой словесной подготовки. – По всему городу за мной идет настоящая охота, а я все-таки не последний человек в стране, руководитель управления «Моссада» как-никак. Как это понимать? Меня чуть не убили твои люди.

Эфраим Галиви молча слушал речь Овальской, не выражая никаких эмоций, глядя немигающим взглядом прямо в глаза подчиненной, отчего Кейла сразу растерялась. Она больше всего на свете не любила, когда на нее смотрели вот таким взглядом.

– Есть будешь? – как ни в чем не бывало произнес Галиви.

– Да нет, спасибо, я и так сыта событиями сегодняшнего дня.

Не обращая внимания на ее слова, руководитель «Моссада» положил большой кусок пиццы на чистую тарелку и подвинул ее к Овальской.

– Я знаю, ты следишь за фигурой, но поешь сначала. Смотрю, ты сильно исхудала, дела никуда не денутся, а вот режим дня надо соблюдать, тем более нам необходимо следить за собой.

Все еще негодовавшая в душе Овальская вдохнула ароматный запах любимой пиццы и без всяких дополнительных уговоров принялась уминать предложенный обед. Галиви неторопливо ел свой кусок пиццы.

– Так что у тебя случилось? – мягко поинтересовался руководитель «Моссада».

Кейла засунула в рот последний кусочек, стараясь побыстрее его проглотить.

– Я не знаю, причастен ты к этой операции или нет, но сегодня на меня устроили настоящую охоту люди из «Кидома».

– Но, Кейла, откуда ты знаешь, что это были сотрудники нашего спецподразделения?

– Эфраим, я не первый год работаю в разведке и хорошо знаю почерк каждого отдела «Моссада». Это были бойцы «Кидома», к тому же их выдали особые насечки на автоматах, таких больше ни у кого нет.

– Странно! – задумчиво произнес Галиви. – Я не давал команды никому. Тем более подразделение «Кидом» у нас серьезно засекречено и не может действовать на территории Израиля. Это нарушение всех правил. Ты же сама знаешь, что там служат настоящие убийцы, которых по закону надо привлекать к уголовной ответственности за совершенные по всему миру преступления. Они не могли действовать в Иерусалиме, да еще так открыто. А то получается, что Израиль официально признал этих людей, которых разыскивают правоохранительные органы многих государств, и даже Интерпол требует их экстрадиции, на что мы всегда отвечаем банальным отказом, ссылаясь на то, что таких людей в нашей стране просто нет.

– Как ты хорошо говоришь! Но тогда, будь любезен, скажи, кто же охотился за мной, да еще прямо у резиденции главы правительства?

– Не знаю, Кейла. Подожди минуточку, – Галиви достал телефон и нажал специальную кнопку. Как только на другом конце подняли трубку, Галиви спросил: – Скажите, кто приказал сегодня действовать отряду «Кидом» в Иерусалиме?

Абонент, отчеканивая по-военному, четко доложил:

– В городе по приказу премьер-министра проводится секретная спецоперация по поиску особо опасных террористов, проникших в нашу столицу.

– Команду дал сам глава правительства?

– Нет! Звонили из канцелярии по распоряжению премьер-министра.

– Вы получили приказ в письменном виде?

– Нет, были даны только устные указания.

Голос руководителя «Моссада» стал жестким:

– Вы что, забыли, что действия отряда «Кидом» на территории Израиля запрещены?

– Никак нет. Но ослушаться распоряжения главы правительства я не имел права.

– Тогда почему вы мне не доложили об этом?

Голос в трубке задрожал:

– Извините, они сказали, чтобы вас не тревожили и что они сами все согласуют с вами.

– Срочно отзывайте своих людей, пока не поднялся скандал, вы нарушаете закон, – Галиви говорил спокойно, не повышая голоса.

Однако на другом конце раздался озадаченный возглас:

– А как же тогда поступать с распоряжением премьер-министра?

– Ваше подразделение подчиняется мне, и прошу выполнять мое распоряжение.

– Но…

– Никаких но. Это мой приказ, если не выполните – будете сразу уволены со службы и отданы под трибунал, – голос руководителя «Моссада» оставался спокойным, но в нем зазвучали жесткие нотки, от чего даже Овальской стало не по себе. – Выполняйте мои указания. Даю на все пятнадцать минут. – Галиви отключил телефон и обратился к Овальской: – Как пицца сегодня?

Кейла пожала плечами:

– Как обычно, здесь она самая вкусная.

– Отлично. А теперь объясни мне, как ты попала в такой переплет с этими ребятами из «Кидома»? Ведь, наверное, они охотились не за тобой.

– От тебя ничего не скроешь, – Овальская развела руками. – Я попала в эту переделку случайно. Зашла к своему агенту домой. Ты его помнишь, это молодой парень, тот, который один прошел конкурс на поступление в «Моссад» по объявлению.

– Конечно помню, Менахем Овадья, – Галиви улыбнулся, – интересный юноша, я его хорошо запомнил, единственный, кто смог выдержать мой взгляд.

О том, что первым опустил глаза сам Галиви, руководитель «Моссада» скромно умолчал.

– Ладно, Кейла, это все мелочи, что было дальше?

– Я пришла к своему агенту, а буквально через пять минут в его квартиру ворвался подозрительный тип с пистолетом в руках, по странному стечению обстоятельств, тоже сотрудник «Моссада». Правда, я не понимаю, как он попал в наши ряды. У него отвратительный послужной список, приехал к нам из России, психика неустойчивая, погряз в криминале, затем бежал в Палестину, где сколотил банду, а сейчас, оказывается, он агент нашей организации, хотя на самом деле является обычным наемным убийцей. Его удалось обезвредить. Но то, что я услышала от него, сильно поразило меня. Оказывается, он был направлен в квартиру моего агента, чтобы убить Овадью по заданию некоего Моше Айтона, возглавляющего в «Моссаде» тайный отдел. Как понимать такое признание?

– Но у нас нет никакого Моше Айтона, – Галиви не отрывал глаз от возмущенного лица полковника. – Может быть, он просто бандит или грабитель, случайно напавший на дом твоего агента и, попавшись с поличным, прикрывшийся нашей организацией?

– Слишком много случайностей в семье Овадьи. Сначала убили его родителей, затем деда, а сейчас взялись за него самого. Таких случайностей не бывает. Что плохого сделал мой лучший агент «Моссаду»? – Овальская повысила голос. – Брось играть, Эфраим. Зачем ты хотел убить его? Ведь такие операции без твоего ведома не происходят!

– Это не мой человек, Кейла, клянусь тебе. То нападение было, скорее всего, трагической случайностью.

– Я могла бы тебе поверить, но тогда почему следом за первым убийцей в квартиру нагрянули сотрудники «Кидома»? – Овальская от возбуждения даже привстала, не обращая внимания на пронзительный взгляд шефа. – Зачем нужно было убивать Овадью?

– Я не знаю, – Галиви опустил глаза. – Поверь мне, я не причастен к этим событиям.

– Не верю! – полковник Овальская внезапно достала из кармана пистолет и направила на руководителя разведки. – Признавайся, ты работаешь на коэнов и выполняешь их преступные приказы? Хочешь, чтобы их человек стал Машиахом? Ты прекрасно знаешь, что они ведут к власти преступника и головореза. Зачем ты предал родину ради столь мерзких людей?

Галиви поднял глаза, наполненные обидой:

– Ты хочешь меня убить? Я не боюсь смерти, можешь стрелять. Но мне непонятно, как ты можешь, зная меня много лет, подозревать в столь коварных преступлениях. Я никогда не работал на коэнов, хотя они много раз выходили на меня, предлагали большие деньги. Пробовали шантажировать, но я выгнал их представителя, предупредив, что если они еще раз обратятся ко мне, то обязательно арестую их, несмотря на влиятельных покровителей. Для меня всегда Израиль стоял на первом месте, я служу народу, а не кучке избранных людей.

На первом этаже пиццерии вдруг стало шумно, но Овальская, не обращая внимания, продолжала смотреть в глаза Галиви, наконец, смутившись, убрала пистолет:

– Ладно, Эфраим, извини меня. Время такое наступило, никому верить нельзя. Но я хорошо тебя знаю, не один год вместе работаем.

В это время в кармане пиджака руководителя «Моссада» зазвонил телефон. Галиви с большим трудом подавил в себе эмоции, которые гигантским тайфуном бушевали в его истерзанной душе. Он поднял трубку:

– Да, слушаю, – он некоторое время с равнодушием слушал собеседника. На мгновение глаза Галиви загорелись, но тут же потухли. – Да что вы говорите?! Спасибо, что держите меня в курсе. Будут новости – звоните, – он отключил мобильник. – Странно. События развиваются в очень опасном направлении, – тихо произнес руководитель «Моссада», по-прежнему сохраняя спокойствие.

– Что странно? – внутренний голос Овальской подсказывал, что надвигается катастрофа.

– Премьер-министр направляется к Храмовой горе, его сопровождают войска. И очень похоже, что он будет штурмовать мечеть Аль-Акса, – Галиви неодобрительно покачал головой. – Это может привести к началу третьей мировой войны. Один опрометчивый шаг – и мир может погрузиться в полный хаос.

– Генерал – умный человек! Он не способен на такие поступки, я воевала под его командованием. Здесь что-то не так. Кто-то подталкивает главу правительства к роковой ошибке. – Овальская вскочила со стула. – Надо срочно с ним встретиться. Поедемте срочно в Восточный Иерусалим, сейчас каждая минута дорога.

В это время у нее зазвонил телефон. Это был Менахем.

– Извини, Эфраим, это Менахем, он должен быть недалеко, я поговорю с ним.

Она отвернулась в сторону и стала общаться по телефону, затем, закончив разговор, обратилась к Галиви:

– Нам пора спешить, Менахема ждать не будем. Надо добраться до генерала.

– Ты права, Кейла! – Галиви неторопливо встал из-за стола. – Пока не поздно, надо остановить Моше Шамона.

Они быстро спустились вниз. На первом этаже итальянского ресторана посетители столпились у телевизора, шел прямой репортаж с Храмовой горы, как израильские танки окружали мечеть Аль-Акса.

***

Амир почувствовал, как из беспросветной темноты кто-то смотрит на него тяжелым взглядом. Он растерялся и оглянулся. Рядом никого не было. В нем стало стремительно нарастать непонятное чувство тревоги. Вазари напрягся, как хищник, готовый в любой момент встретить невидимую угрозу. Его острый слух уловил тяжелое дыхание и тихие, едва слышные шаги неведомого существа, которое медленно приближалось к нему. Амир встал в боевую стойку и замер. Дыхание участилось, шагов не было слышно, но молодой человек знал, что кто-то приближается к нему с необычайной осторожностью и явно с недобрыми намерениями. Вазари уловил едва различимый звук правее себя, резко отпрыгнул в сторону и выставил руками перед собой блок, когда заметил блеск стали. Прямо на него со всей силы обрушилась чья-то мощная рука, в которой был большой финский нож. Не раздумывая, Амир ударом ноги выбил нож.

В пять лет отец привел его на тренировку по карате к лучшему мастеру боевых единоборств в Палестине. То было тяжелое испытание для ребенка, но долгие годы жестких занятий не прошли даром. Амир вспомнил слова своего наставника: «Карате надо заниматься долгие годы хотя бы только для того, чтобы однажды оно спасло вам жизнь». Нож отлетел в темноту, не причинив вреда. Амир отскочил в сторону. Тяжелое дыхание ощущалось где-то совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах. Вазари не видел своего противника, но чувствовал его смертельно опасное присутствие, он понимал, что остаться в живых в такой ситуации будет очень трудно. Звуки будто растворились. Амир слышал только учащенное биение своего сердца. «Может быть, показалось?» – мелькнула в его голове обнадеживающая мысль, но он тут же прогнал ее.

Вазари стоял в боевой стойке, все время передвигаясь по кругу, ожидая нового нападения, но вокруг была пустота. Он остановился, стал прислушиваться, напрягая слух и зрение. В полной темноте и тишине он вдруг ощутил дыхание позади себя. Резко развернулся и со всей силы нанес прямой удар рукой. Кулак врезался во что-то твердое, послышался звонкий звук и негромкий стон. Амир, не раздумывая, стал наносить серию ударов вслепую, стараясь не дать опомниться неведомому сопернику. Проведя молниеносную атаку, он оказался в центре колодца, который освещался тусклым светом. Вазари остановился, стараясь уловить малейший шорох, но вокруг стояла гробовая тишина. Что-то слегка задело его сзади, он повернулся и увидел свисавший сверху трос. Амир тут же обмотал его вокруг себя и лихорадочными движениями стал подниматься вверх, пытаясь быстрее покинуть проклятое подземелье.

***

Саид стоял у колодца, напряженно ожидая возвращения своего любимца, однако в глубокой яме по-прежнему было темно и тихо. Амир отсутствовал уже несколько часов. Пять мужчин вместе с имамом ушли в офис попить чай, а заодно обсудить ситуацию вокруг мечети, которую окружили израильские солдаты. Шейх Исин оставался рядом с провалом, не желая уходить от колодца, несмотря на все уговоры Сакима.

– Идите по своим делам. А я подожду здесь.

– Но Вазари-младший должен был давно вернуться. С ним что-то случилось. Это нехорошее подземелье. Вы помните, святейшество, что здесь, на Храмовой горе, возвышалось до того, как была построена наша святыня? На ней же стоял иудейский храм, который построил Соломон. Поговаривали, что фундамент был возведен при помощи демонов, которых впоследствии еврейский царь заточил в камень при помощи своего волшебного перстня. Они упокоились в тиши камней в мрачном подземелье. Но мы их побеспокоили, разбудили после многовекового сна. Нельзя было туда отправлять Амира. Чует мое сердце, что демоны вкушают его молодую плоть, насыщаясь свежей кровью. Боюсь, Амир пропал в этой бездне бесследно, как и рабочие. Мрак тьмы поглотил их, не оставив следов.

– Быть может, ты и прав, Захид, но мой мальчик обязательно вернется живым, я знаю об этом. Он сильнее демонов и всего этого темного царства, – святейшество вознес руки и начал читать молитву, не обращая внимания на помощника.

Рядом стоял телохранитель, он опечаленно опустил голову, лишь изредка бросая недоверчивый взгляд на Сакима. Исин прочитал молитву, его лицо просветлело, подслеповатые глаза стали ясными.

– Ступай, Захид, посмотри, что творится за стенами мечети, сейчас там разворачиваются важные для всего мира события, которые заденут интересы всех жителей планеты. Мир больше не будет таким, как прежде.

Старец жестом указал помощнику, что аудиенция закончилась, затем кивком головы позвал к себе Саида:

– Мой друг! Этот мир заканчивает свое существование. Скоро, очень скоро придет сам Махди, посланник Всевышнего, и очистит землю от всех грешников.

– О чем ты говоришь, Ахмет? Мир велик и прекрасен, несмотря на всю несправедливость. Махди – это всего лишь миф, – лицо телохранителя исказилось от ужаса, он наклонился к шейху. – Но как же сложится наша судьба, судьба наших братьев по вере, да и всех остальных честных людей на земле?

– Нам стоит уповать только на Всевышнего, – старик вновь вознес руки. – На все воля Аллаха!

Саид хотел что-то ответить, но тут заметил какое-то движение в провале.

– Амир! Он возвращается! – на лице телохранителя засияла счастливая улыбка. – Ахмет, я пойду помогу нашему мальчику. Аллах услышал наши мольбы.

– Ступай! – старец похлопал друга по руке.

Саид подбежал к колодцу и схватился за веревку, она была натянута. Почувствовав, что по тросу поднимается человек, телохранитель могучими руками радостно стал тянуть его изо всех сил на себя, помогая Амиру. Но вдруг трос натянулся и стал выскальзывать из рук. Саид пытался удержать веревку, но она, стирая кожу на ладонях в кровь, вырвалась из рук и устремилась обратно. Телохранитель всматривался вниз, но там по-прежнему ничего не было видно, только серый туман клубился из глубины подземелья.

– Амир! С тобой все нормально?! Держись! Я помогу тебе подняться! – Саид на секунду отошел от колодца, заметив в углу помощника шейха и еще двух мужчин из его окружения. – Помогите мне достать нашего героя!

Он вновь схватился окровавленными мозолями за веревку и стал тянуть на себя, вовремя подоспевшие мужчины помогли ему. Трос натянулся, как тетива, затем подался. Люди радостно тянули веревку, рассчитывая вскоре увидеть Амира. Четверо мужчин работали слаженно, дружно подтягивая трос сильными руками, он стал двигаться быстрее, и вскоре все увидели Вазари. Молодой человек появился из колодца, но его голова как-то неуклюже склонилась к груди. Саид подбежал к молодому человеку и помог ему подняться. Он с легкостью вытащил своего любимца на пол, но только сейчас заметил, что Амир был весь в крови. Телохранитель с трепетом в душе склонился над ним, потрогал пульс, сердце не билось. Саид хотел расстегнуть куртку, и только сейчас ему бросился в глаза страшный порез на шее молодого человека. Горло было перерезано особым изуверским способом.

Глава 32

Темную пустыню озарили первые лучи солнца, заливая золотом бесконечные пески и барханы. Багровый восход объявил о начале нового дня, давая людям еще один шанс изменить свою жизнь к лучшему. Верховный жрец взглянул на пурпурное небо, которое в этот утренний час было необычайно красивым, и вздохнул: «Как же мы не умеем ценить жизнь!» Служитель Атона, поговорив с сыном, незаметно покинул его, перебарывая желание в последний раз обнять своего самого родного человека. Но он знал, что ему предстоит самое тяжелое испытание в жизни, когда человек, кем бы он ни был, должен проверить свою душу на прочность. Встреча с сыном нужна была ему только для того, чтобы оставить послание будущим поколениям, как предупреждение о грядущей катастрофе, которую необходимо избежать. Он прекрасно знал о том, что произойдет через тысячелетия, и боялся, что его предсказания сбудутся.

Верховный жрец вошел в храм и опустился на колени перед статуей Атона. Вознеся руки к Богу, он мысленно обратился к небесам: «Я выполнил Твою волю. Пройдут века, и большинство людей признают Тебя после долгого забвения, вновь начнут поклоняться Тебе и слушать заповеди, которые Ты передал мне. Все это будет в будущем. Но сегодня наступил мой последний день. Мне предстоит пройти через муки смерти, однако я этого не боюсь. Когда меня не станет, Твои статуи разрушат по всему Египту, и имя Твое сотрут из памяти людей». Верховный жрец поклонился молчаливому Атону, который с высоты смотрел с некоторым укором на своего слугу.

«Но я сделал все, чтобы Ты возродился и стал самым почитаемым во всем мире. Ты вернешься в Египет под другим именем и в новом обличье, пройдя через века, станешь Единым Богом, перед которым падут на колени потомки сегодняшних неблагодарных правителей. Но меня больше всего страшит будущее человечества. Люди – слабые существа, не верят в свои силы созидания и часто поддаются животным инстинктам, творя жестокости ради мелких корыстных целей. Я знаю, что в будущем, когда Ты вновь поднимешься над миром, Твое Имя будут использовать правители, прикрываясь Тобой, станут вершить самые кровавые преступления, одновременно принося щедрые дары к Твоему алтарю. Многие люди забудут свое предназначение, для них главными станут богатство и власть. Алчность верхов передастся и низам, что ввергнет человечество в пучину насилия, эгоизма, равнодушия и разврата. Но я прошу Тебя, мой Повелитель, простить людей. Они ведь как дети, и им надо повзрослеть, стать мудрыми и подняться над своими слабостями. Я знаю, что пройдет смутная эпоха пяти тысяч лет и наступит другой период. И там, на рубеже тысячелетий, произойдут главные события в жизни человечества, то, что определит его будущее. Прошу Тебя, мой Бог, сбереги людей, дай им силы поверить в себя, ибо в этом будет Твоя самая главная сила». Верховный жрец вновь отдал низкий поклон, опустив голову на каменные плиты.

Он хотел было продолжить молитву, но в это время чья-то крепкая рука легла на его плечо. Верховный жрец поднял голову. Позади него стоял предводитель стражников фараона:

– Ты помолился. Это хорошо. Фараон пришел к тебе.

– Вы хотите убить меня прямо здесь, у ног могущественного Бога?

– Это не тебе решать. Встань! Наш правитель идет.

В храм Атона в сопровождении воинов и свиты жрецов вошел Рамзес Второй. Он был бледен, под красными от недосыпания глазами залегли темные круги. Верховный жрец сразу понял, что решение казнить его далось фараону с большим трудом. Он взглянул на самодовольные лица своих подчиненных жрецов и подумал, что у них сегодня будет праздник, они весело и шумно отпразднуют победу над ним. Но принесет ли им эта смерть радость в будущем? Верховный жрец выпрямился, всем своим видом демонстрируя непреклонную волю.

– Мой повелитель, приветствую тебя! Ты сегодня пришел рано. И как я понял, не станешь преклонять колени перед Единым Богом Атоном, как это делал раньше при своем отце. Я догадываюсь, зачем ты прибыл так рано в храм. Эта стая гиен, – верховный жрец бросил презренный взгляд на своих подчиненных, – которая пресмыкалась передо мной многие годы, умоляя об увеличении подати с простых людей для своих храмов во имя несуществующих идолов, теперь почувствовала власть. Для них храмы – это источник богатства, и не более того. Но то, что ты, сын великого Рамзеса, пошел на убийство отца ради восшествия на трон – это самый страшный грех. Я знаю, вы решили убить меня. Я не боюсь смерти. И презираю всех вас, жрецов с мелкими душонками, для которых нет ничего святого.

Священнослужители в гневе набросились на верховного жреца, желая разорвать его на куски, но Рамзес Второй поднял руку:

– Подождите!

Толпа боязливо отпрянула назад. Фараон подошел к верховному жрецу и тихо прошептал ему на ухо, чтобы никто не услышал его слов:

– Отрекись от Атона, и я дарую тебе жизнь. Ты останешься, как и прежде, главным жрецом страны. Просто скажи три слова: «Отрекаюсь от Бога Атона». Три слова – и твоя жизнь вернется в прежнее русло. У тебя будут власть, деньги, огромное влияние. Зачем ты обрекаешь себя на мучительную смерть, если все можно изменить всего тремя словами? – Фараон положил руку на плечо верховного жреца. – У меня нет обид на тебя, и, если честно, мне не хотелось бы видеть во главе жрецов другого человека. Вместе мы могли бы многое сделать. Ты умен, тебя любит народ, твой авторитет в Египте высок. Зачем лишать себя жизни ради того, что придумал мой отец? Богов много, а твоя жизнь – одна, оставь ее для себя.

Верховный жрец решительно скинул руку фараона со своего плеча.

– Ты предал отца, дав возможность этим шакалам убить его. Но я не такой, как ты. Что такое жизнь, полная мук изменника? Я не отрекусь от Атона никогда.

Фараон отошел в сторону:

– Что ж, про твой нрав мне многое говорили. Ты не хочешь принять мое предложение, – Рамзес Второй снова протянул руку собеседнику. – В последний раз прошу тебя: отрекись от своего Бога, и мы станем, как прежде, друзьями.