В профиль. Сборник стихотворений

ан нет – досталась именно эта и именно ему.

Да и сам я не против. Как боевой клич швыряю я

ему эту подачку: «На! Обожрись ты!»

Тень за окном стала гуще, трепетней –

фиолетовый ультраапофеоз.

Остывающий разум не дал-таки сбоя.

Покинутый и забытый на полдороге виделся я

насмешкой отсутствия вещи – бесформенный и унылый.

Переваливаясь с боку на бок, полночь кое-как

доплелась до края пропасти. В опустевшей комнате

мрачнело без привычной субстанции.

Горестно и Грустно. Полая скорбь…

< 2012 >

Memento

Memento,

Не хватает дороги до точки А,

До точки Б четыре квартала,

И ещё на уста не забудь полста… –

Всё одно: что на́ слово, что на ста-

дии семантического развала.

Алкай лакать алкоголь в олеандрах

Тока жил и движениях Отто,

Хоть Николауса, хоть фон кого-то.

Путая языком в англах и мантрах

Свой автоэскиз вполоборота,

Отдай тела тоску миру. Memento,

Основной смысл зрения – память,

Как и памяти – способность таять,

Так сказать, обращать эквивалентом

Значения потребности старить

Желания. Memento, не стена

Измеряет долготу протяжности

Маршрута, а первостепенность сна,

Сонм глаз в дребезжанье трамвая окна, –

Убеждённые в обратной важности.

Плеск польки проводов преображает

Свод вязкости расколотым стеклом.

На горизонте скульптор извлекает

Из философской глыбы города Ом

Сопротивление тирана лаю

Собак, как и десятки лет потом

Запечатлённого в харизме камня

Проспектов. Будто бы за стародавним

Каким-то милым тянет руку Цезарь.

И в бронзе Сам, который бронзу резал.

Льёт её осень апостериори.

Crescendo mortis[21]. Memento mori…

< 2008 >

«В сеть улиц пойманная лавка…»

В сеть улиц пойманная лавка

старьёвщика – коллапс предмета –

в такт распродажи

сбрасывает штукатурку,

как акт протеста памяти,

разоблачая древность века.

Старьёвщик, по обыкновенью, пьян.

Оправив выцветшую тройку,

помедлив, гасит газ –

концерт для кукол кончен,

небеса закрыты.

Бал!

Пьян вечер, остановки.

В хмелю качает силуэт витрин.

Футляр парадной прячет полночь:

бра на стенах и окись меди,

не миновавший оборота ключ,

антогония духа и ума,

ума и форм,

форм с затхлой скорлупой прихожей…

Из этих стен,

Пресыщенных тобой…

Вон из бумажной личности,

из принципа,

из настоящего,

прочь от эпохи,

вспять от сегодня.

Долой из рыхлой памяти,

из ненасытного грядущего,

из липкой давности,

вне издевательских календарей,

усатых принципов,

несвежих ночей,

нечаянных империй,

разломанных дождей,

изувеченных снов,

фрактальных рассудков…

А дверь уже настежь.

< 2008 >

Пустое

К тому моменту,

Когда жидкость

Исполнила свой давний замысел

Слиянья со средой,

Ты, как ни странно, уцелела

Лишь в расстановке чайного сервиза.

Пускай.

Как оказалось,

Твоя суть

Не так пластична,

Чтобы влиться

В такой, как я, сосуд

Неверных очертаний.

К чему ровнять себя с предметом,

Коль ты и так предмет,

К тому же не такой чтобы

И прочной формы.

И смысл твой,

Как не тверди,

Имеет многим меньше шансов

Употреблённым быть

По назначению.

Ты от меня так далеко,

Как время от пространства. Что ж…

Коль, стало быть,

Что прошлое ещё имеет силу,

То будущее тоже

Обладает правом

Иметь своё почётное начало

В процессе разрушения меня,

Как идола,

В цепи событий…

И дверь на улицу вмещает больше хмари

Лишь оттого,

Что знает цену содержимого в себе.

Разбить на составляющие принцип,

Войти в предел сумбура и свободы,

Вон от завязанности с миром,

Вспять от вращений циферблата,

Опровергая тщету осмысленья,

Хоть тленных,

Но достойных

Одиночества

Систем…

< 2008 >

Сегодня

Акафист сыгран,

и Пленённый

надрывно

всаживает взгляд

тревожным вздохом

в полуночный

астральный срез

планетного начала,

в мистраль абстракций,

в копоть стен,

раскачивая небо,

стаскивая звёзды

по подворотням

и осколкам грёз,

где рассекает лёт мостов,

неон соитий

тлен пространства,

как океанский холст –

кому-то важный

до истомы –

отчаянной свободы мыс.

Не оборачивайся ни на миг,

коль нет охоты

встретить старость –

порядок действия

в обратном случае

имеет тот же

ход событий,

что и ныне –

движенье не имеет сути.

Не ровен час

и твой аляповатый крест,

не выдержав простоя,

всё же

вонзится в брюхо тверди

монументом,

и поиск перестанет лгать,

не ведая и наноформ.

Твой бриг покоится на дне

средь континентов сытой скорби.

Во сне, но, вероятно, в морге

ты встретишь

новый мир иллюзий,

запятнанный

подобными зверьми,

играющими реквием

во славу единения

с тоской

и выменянной пулей.

Подайте зрелищ и вина –

оркестр отбывает в ад…

И шёпот с губ

последним воздаянием

в могилу стонущей,

но всё ещё живой,

планеты

скрытой в грунт

осенней

стылой

атмосферы.

< 2007 >

В глаза, в дожди…

В глаза, в дожди,

в душу.

На восток, на запад,

наружу

Вышвырни свои

мысли,

Чтоб они других

грызли.

Вслед за ними вышвырни

память,

Чтоб было кого

забавить.

Вышвырнуть можешь и

совесть –

Выйдет чудесная

повесть.

Страшно какая

прелесть,

Да только это не

новость,

Это даже не

жалость,

И уж, конечно, не

гордость.

Но дышать станет сразу

в сладость,

В сердцах будет такая

скорость,

И вовсе это не

гадость,

Когда за окном –

морось.

По лужам торопится

слякоть

Сыпать осеннюю

похоть,

И некуда больше

ехать,

И некому больше

плакать,

И незачем дольше

мокнуть,

И лучше заведомо

сдохнуть,

Чем так повстречать

старость.

< 2006 >

Прощание

Взвиваться январским воем

в щербатых проспектах городской наготы,

распахнутых парадных, вековых монументах.

Осенним вечером неспешным шагом

спускаться в пустые извороты полукружий улиц.

Осколки домов. Цоканье мостовых.

Шуршать пыльной листвой

по выжженным бездорожьям сумеречных скверов,

бесконечных аллей, чёрно-белых тротуаров.

Врываться в лазурь, в синь,

в бледно-серые зори, в беспечно палевые закаты

каплями дождя, слепыми туманами,

разузоренной изморозью, колбами трамваев.

Солнечной наледью скользить по подошвам

беспокойных прохожих, тревожных голубей,

сонных провожающих…

Часто дышишь.

Куришь и того чаще.

И там я тоже…

Как скажешь, так и будет…

< 2006 >

Стаккато

Ничья. На карте полюс. Позиции сданы в архив.

Как никель бы не силился расплавить стовато́вый вакуум,

Неколебимый океанский ген не выбросит за риф

Вселенский брак зрачка стеснённый в круг свечного полумрака.

Где остаётся выливаться под землёй глазами в окна,

Где так же всё реально, как в атлантидовой утопии,

Где всякая деталь имеет сферу… с какого бы не мерить бока –

Одно лишь время правилом даётся к разрешению энтро́пии.

Сплав страсти вещи к расстоянию скребёт котом на крыше…

Какой коварный замысел… Не я ли клялся самому себе,

Создатель не рождённых слов и симфонических недвижий?.

И на тебя найдутся…

                   …сыграть три целых…

                                            …на трубе.

< 2007 >

Посвящение

На улице метель мела,

И пустота опроверженья

Ждала твоё изображенье

Во тьме оконного стекла.

< 2005 >

«Время, как кокон, сжимает планету…»

Время, как кокон, сжимает планету

Мрачной символикой четырёхзначной,

Падая с ног от заката к рассвету,

Катится космос ко мне наудачу.

Ночь поглощает созвездья, как вату

С сахаром, а иногда и со мною.

Если есть случай – будет и фатум

Пеплом осеивать над головою.

Вселенная –

женщина с лёгкой походкой –

Гладит меня то рукой, то удавкой.

Где-то на кухне за рюмкою водки

Дьявол и Бог бьются в покер,

где ставка…

< 2006 >

«Вяло обнимала рука хромированные изгибы вагонной стали…»

Вяло обнимала рука

Хромированные изгибы вагонной стали.

Разбредались камышовые облака,

Вычерчивались горизонтали.

На столе щеголял в тридцать три зуба

Печальной ухмылкой мой пасмурный друг.

Ночь в меня проникала изыскано грубо,

Развенчивая свой загадочный круг.

Будто размякший рогаль с чаем,

Валился из туч тучный солнечный фарш.

Рассвет был мучительно нескончаем,

Путая образы с сущностью в шарж.

< 2006 >

Магнолия

Прощайте, лица.

Птицам всем – клише.

Я умирать иду в гадливости осенней.

С тобой мне не проститься.

Над пропастью весеннего безбрачия

Движенье, разомкнув ладони,

Сливается с листвою хохломской,

А может, снится…

< 2006 >

В ПРОФИЛЬ

меланхолическая иллюзия

в вольной форме без/действий.

Бездействующие лица:

0 (ноль) – пышно фразёрствующий, циничный, бесцеремонный, элегантно, не по годам строго, одетый молодой господин неизвестного рода деятельности.

? – тучная, женоподобная, бесконечно диссидентствующая и в конечном счёте охладевшая ко всему особа болезненного вида.

πersona – хронически сомневающийся, неуверенный, крайне самокритичный и изрядно общительный молодой человек трагически-мечтательного облика.

Воздействующие лица:

T – неопределённо одетый, худощавый «господин без возраста» с пытливым, ищущим взглядом и узкими красивыми руками, непрерывно блуждающими в поисках предмета занятий.

Вымышленные лица:

D – созерцающая данность.

Бездействие Z

Эскиз

Не наши дни. Безразмерный уездный город. Зимняя осень. По пустынной улице, покачиваясь, неспешно едет трамвай в восточном направлении. За окнами трамвая смеркается… воздух. Салон трамвая пуст. Всё прочее помещение транспортного средства заполняет само помещение и абсолютное одиночество.

Картина

Ненастоящее время. Едва заметное, рассеянное восковое освещение открывает просторную залу в тёплых тонах, убранную на манер ар-деко. На авансцене располагается небольшой кофейный столик и ряд кресел, поставленных полукругом. Стены представляют собой изящной меблировки экспозицию с бесчисленным количеством деталей. Окна легко задрапированы и полурастворены. Слева, среди нескончаемого множества элементов интерьера, просматриваются старинные настенные часы, лишённые, без видимых на то причин, как завода, так и механизмов его требующих. Помещение повергает ночной каменеющий октябрь, изредка отплёвываясь огнями отсутствующих фонарей и шумом несуществующего города.

Явление необходимости

Эскиз

В трамвае у окна в отрешённых раздумьях сидит πersona и время от времени вторит происходящему за окном.

Картина

По авансцене взад-вперёд стремительно двигается πersona. Его лицо искажено мучительными размышлениями точно об недавно утраченных вещах. В глубине зала, у окна, праздно слоняется Т, безостановочно рисуясь в непрестанном молчании.

D.

В который раз

Осиновое небо

Разламывает мелким бесом

Свет,

Что скорлупу ума,

Дабы впитать в себя

Хоть каплю содержания.

πersona.

(Размышляя.)

С рекомендательным письмом…

Напрасно,

Сжимая пятаки

В дрожащих пальцах,

Спешу,

влекомый,

Навстречу Церберу,

Преследующему меня,

Как тень,

Повсюду.

И самая измызганная

в черноту душа

Имеет в сути мрачный ноль,

А я всего-то-навсего предмет,

Но, правда,

Не имеющий в себе износа

геометрически отточенных углов.

D.

Букет отчаянного разложения

Да в грош ценой февраль,

Гораздо больше обречённых

На несуществование,

Чем мог вообразить Матисс,

Раскачивая эту твердь под звёзды и лазурь.

πersona.

(Размышляя.)

Не это ли распятие от точки «А» до точки «Б»

Меня и увлекает внюхиваться,

Будто пса, в следы?..

Как августами падающих в пропасть тел

Шатается мой гость

По звёздно-пыльной траектории,

Определённой в два проклятия меня,

Вразброс, охватами кирпично-орошённых звёзд.

D.

Порою смысл зарождается уже в утробе действа…

Закатным вечером, дающимся в сырой эфир,

Своим вконец истасканным лицом.

Спасает, к счастью, красота,

Но, к сожалению, не этот мир.

Всё воедино бьётся в этом

Прогорклом сумраке сплетений

Начала связей и конца развязок,

Как рваный импульс безымянного видения,

внутриутробной формы бытия.

Явление неизбежности

Эскиз

В следствие невыносимого однообразия происходящего πersona впадает в полудремотное состояние.

Картина

Те же. В комнате незаметно появляется ?. Не здороваясь и не обращая ни на кого внимание, неторопливо и устало проходит к креслам. Вальяжно расположившись за столиком, раскуривает бильярдную трубку и с полусонным выражением лица берётся просматривать вчерашние газеты. Позже картину дополняет 0.

D.

Под вечер

Оратор, еретик и диссидент

Оттачивают сызнова внутри

Не дремлющий эпитет разума

потрескавшимся диском эбонита

В семь измерений страсти

Под свистопляску водосточных труб.

(За дверью слышится издевательски надломленный тенор 0.)

0.

Какой охотник не желает

Залечивать себе капканом раны?

πersona.

(Устало улыбается.)

Не рано ль взялся ты за скальпель?

(В комнату врывается франтовато одетый 0 и в демоническом воодушевлении, кривляясь, разгуливает мимо πersona, бросая отдельные реплики.)

0.

Какой момент!..

Соскабливать со скальпом…

πersona.

(Взволнованно, в продолжение мысли 0.)

…Этот мир?

0.

(Почти что с преподавательской радостью.)

Апокриф осеянен!

Закат понятен априори,

Да и рассвет такой же

В дым трансцендентный, как и ты…

И отчего ж не водрузить

На ось зрачка

Аннигиляцию пространства?

В канун… спали́ все свечи

Досуха…

πersona.

Который час?

0.

(Услужливо.)

Тот самый!

Под лунь Фата-морганы

Швырни осколками себя…

πersona.

(Размышляя вслух.)

Какая каверза: так складно мастерить враньё

в чудны́е формы…

0.

(Издевательски перебивая.)

Какие формы?!

Хоть двести раз об стену бейся

Навыворот глазами…

πersona.

(Раздражаясь.)

Какую вздумал ты модель

Гадать на стеариновых костях?

0.

(Продолжая.)

Грызи всю ночь фантом –

Не выскребешь и на огрызок…

πersona.

(В недоумении.)

Я требую долива!

D.

Всё с тем же скрипом

Скошенная дверь

В дорогу времени и пустоты…

πersona.

(Со злобой.)

Треклятое ты, многоточие…!

0.

(Усмехаясь.)

Мы перешли на «ты»?

(Незначительная пауза, во время которой πersona тщетно пытается что-то вспомнить.)

πersona.

(Сетуя.)

Не память, а ночлежка…

?.

(Со знанием дела.)

Мой милый, лучше уж

Не оборачивайся,

А то не ровен час

И одолеет скука.

πersona.

(Нетерпеливо, устав от бесконечной демагогии присутствующих.)

Руку!..

0.

(Издевательски усмехаясь.)

Скатертью дорога!

D.

Дифференцирован исход решений,

Как вздох,

Лишённый ниспадать на выдох…

И снег влипает в фонари,

Как тень в асфальт.

И все продукты рта не достигают эха,

И взгляд впивается в тугую синь.

Где китч поставлен реверансом

На изголовье цинкового герба,

Где перегибами на поворотах мостовой

Шопен с Вивальди пьют ноктюрн,

И слизывает небо

Медью взрытый день,

В котором нету солнца.

πersona.

(В полусонном полубреду.)

Плывёт маяк трамвайного вагона

В фарватер ночи. И,

как прежде, за́ полночь

Схожу на синтез

Одиночества и единения…

Бездействие Y

Эскиз

Не наши дни. Сизый снежный дождь. Сумеречная цитадель. Пустынная улица старого города. По обеим её сторонам анахронично красуются постройки, нараспашку удобренные продуктами распада…

На авансцене: салон намеченного в полумраке трамвая. За трамваем обозначается контур покосившейся остановки. Время к полуночи.

Картина

Всё та же обстановка, та же атмосфера, те же лица. Не то время. Ближе к концу происходящего стол обильно сервируется разнокалиберными питейными приборами и щедро осыпается горячительными яствами всевозможных сортов. Со ртов бездействующих начинает стекать густая слюна чрезвычайной заинтересованности.

Явление Эпохи

Эскиз

Нервно пробудившись, πersona медленно движется, покачиваясь ото сна, по направлению к выходу из трамвая. Под конец явления, выйдя на улицу, оцепенело озирается, собирается с мыслями и небрежной походкой фланирует к ближайшему увеселительному заведению, подгоняемый нескончаемой вереницей бессознательных наблюдений.

Картина

Т всё также позёрствует поодаль от эпицентра бездействия. πersona, оставив состояние первоначальной экзальтации, погружается в атмосферу подобающего спокойствия, но под воздействием разыгравшегося 0 под занавес манипуляций всё больше раздражается и в итоге доходит до крайней озлобленности на всё. ?, несколько оживившись в начале, быстро пресыщается обществом и вновь обретает облик одухотворённого изваяния.

(Расстрельное звучание.)

D.

Свинцом отчаяния впаиваясь

В окаянный потолок,

Покуда он не выдумал стать вечной призмой

На перекрестьях рук и сборок…

Октябрь стынет, но не остывает.

Затейливой дугой холодный пот

кидает в вечер, точно в омут.

πersona.

(Очнувшись от преследующей дремоты.)

Взахлёб набить гортань в циан из скважины,

В которую я ха́ркал миллионы раз,

Заполнить лёгкие

Реминисценцией разъятой атмосферы –

И этот случай видно не последний…

?.

(Со знанием дела.)

Здесь в грунт вколачивают тех,

Кто больше всех успел

В процессе самоистребления

Затем, чтоб снова быть

По крайней мере векторным

Соединением на стыке розы

Четырёх и более ветров.

πersona.

(С надеждой.)

Я посмотреть хотел бы в те глаза,

Которые следят за мной – как

Кот за престарелой мышью,

Видавшей виды дюжины и больше лет, –

Из прошлого, грядущего,

крадущихся ко мне наперерез

Из каждой встречной подворотни.

Как жаль, что остаётся много меньше

Того, чему хотелось верить встарь,

И много больше тех предметов,

Которые, как не трудись,

Не назовёшь и скукой.

Я впитываю этот город в улицах,

Под колпаком трамвайных остановок,

В очередной, быть может, самый лучший раз

Своим таким же,

Может, как и прежде,

Несовершенным пониманием вещей.

?.

(Со знанием дела.)

Когда в тебе не остаётся ни любви, ни ласки,

Весь этот мир становится добрее,

истребив

В себе взаимосвязь с последним антителом.

πersona.

(В поиске сочувствия.)

Белым

Раздвоенным прозрением

Количества каких-то там фотонов

Меня вплетает в свои недра

Искусственное злое существо,

Всё той же масти бесполезных,

Стальных искателей статических амброзий,

В наказ

Тащить мой груз извилин на восток.

(0, услышав знакомые ноты, вклинивается в диалог.)

0.

Чем более серьёзно

Хватается конструктор за проект,

Цветущий на вселенских плоскостях,

Тем насыщение объёма массой

Не значащих, не существующих деталей

Всё больше обретает облик слов,

Сулящих модус ничего.

πersona.

(Бессильно соглашаясь с очевидным.)

Вот так и я,

Вмещаюсь в плоть стекла,

Не оставляющего без внимания

Ни миллиметра моей полости.

Мой металлический

Очередной, но всё же свой, визит

Пылает фотопылью

В надежде узаконить

Не то чтобы последнее,

Но и давно не первое,

Отчаянное дополнение

К гармонии пространства комбинаций тел –

Создателей необходимых атрибутов

Распада

Горящих в западне систем.

D.

Здесь всё поставлено в движенье –

Как всё сегодняшнее,

Так, в общем-то, и завтрашнее.

Согласно статике.

πersona.

Какая жалость, что, как прежде,

Не выпустить мне больше

В свободное падение

Бессчётный хоровод своих

Полусознательных, полуживых

Бессониц.

0.

(Зевая.)

Вот только хаос не способен

Ни силуэтам отвечать, ни бронзе.

А ведь вот небо

Из подзорных раструбов окон,

Уже не лишено, как давеча, материи, не так ли?

И отзовётся разве что мгновение,

Имеющее место быть,

В размытых, мимолётных отголосках,

Не претендующих и на вершок

В архивной бесконечности времён,

Когда-то бывших чётким очертанием,

Всё так же и поныне где-то подающих

Надежды на вселенское бессмертье

Лунных тел

Под польку пресвятого Вита.

πersona.

(Отчаянно.)

Что жизнь?

0.

(Перебивая размышление.)

Не «жизнь», а коллективный снимок

В музее заспиртованных в небытие

Частей пространства, тела, речи

Да и ещё

Десятка ста каких-то там частей…

?.

(Лениво кривляясь.)

Частей,

Страстей

И новостей…

πersona.

(Окончательно отчаявшись.)

Где управляющий?!

Подайте книгу жалоб!

Я внёс бы корректуру

Во всё,

Что помещается

В моё небесно-серое окно!

0.

(Зевая передразнивает.)

Да и в себя

Добавил бы ещё ты склянок и подзорных труб,

Чтоб в сложности конструкций

Не уступать чернильному пятну.

Возможно, в состоянии распада

Будет легче…

Да и то –

Бессонница достанет и в могиле.