скачать книгу бесплатно
Быстро осмотревшись по сторонам, Танк уверенно направилась к блондинистой девице, со скучающим видом сидевшей за столом в углу холла. Растянув рот до ушей, Ленка подошла вплотную к столу, оперлась о него костяшками обеих рук, чуть наклонилась вперед и жизнерадостно грохнула:
– Здравствуйте!
Девица посерела лицом, как-то сжалась и испуганно кивнула Ленке:
– Здрась…те-е…
Мы с Юлькой поняли, что в целях экономии времени Ленка решила применить самый быстрый и надежный способ изъятия паспорта – взятие за горло. Она развернулась к нам и, ободряюще кивая головой, попросила:
– Подождите меня пару минут, я сейчас!
Мы послушно кивнули и сели в кресла, красивые, но страшно неудобные. Устроившись, мы с Юлькой с ожиданием и жалостью уставились на девицу, которая, часто моргая, торопливо отвечала на Ленкины вопросы. К нашему сожалению, через несколько секунд обе они ушли в другую комнату, где, вероятнее всего, и происходило оформление путевок.
Не теряя времени, мы с Юлькой начали обсуждать план проникновения в мою квартиру. Я решила не заезжать к Антону. Во-первых, в моей квартире есть все нужные вещи, во-вторых, не было желания встречаться ни с благоверным, ни с его мамашей, да и с сестричкой тоже. Еще я решилась съездить на квартиру моих родителей. Она пустовала уже три года, с того самого дня, как они погибли. Сама там жить я не могла, поэтому никогда не ездила туда с Антоном. Он просто знал, что у меня есть еще одна квартира, но не знал где. Свекровь и золовка, по-моему, о ней даже не слышали, и думаю, что мало кто из старых знакомых о ней помнил, так что я не волновалась. Переночевать-то сегодня где-нибудь надо, пожалуй, лучшего места не найти.
Тут я вспомнила про бедную Верочку. В галерею необходимо позвонить, успокоить всех и раздать указания на ближайшее время.
Пока Ленка буйствовала в кабинете директора, я, позаимствовав у Юльки сигарету, вышла на улицу. Курит Юлька сигареты необычные, очень длинные и тонкие, словно соломинка для коктейля, пахнущие вишней.
«Эстетка!»– хмыкнула я.
Подойдя к телефону-автомату, огляделась, сняла трубку, и с радостью убедилась, что она подает признаки жизни.
Услышав мой голос, Верочка онемела от счастья. Оправившись, она принялась тараторить как заводная, мешая все в кучу, пытаясь объяснить все разом. Мне пришлось ее успокаивать, хотя у самой глаза были на мокром месте: о такой любви ко мне со стороны Верочки я не подозревала. Выложив наконец всю информацию, Верочка замялась, явно не зная, как сказать что-то, ее тяготившее. Сообразив, о чем идет речь, я сказала:
– Верочка, не волнуйся. Ты хочешь сказать, что кто-то просил тебя рассказать, если я позвоню?
Верочка всхлипнула и утвердительно замычала.
– Они, что, рядом?
– Нет, Алевтина Георгиевна. Он в бар пошел. Сидит и сидит рядом. Целый день сидит. А я его боюсь, Алевтина Георгиевна. Две минуты назад ушел, и вы позвонили.
Я порадовалась удаче. Если бы этот таинственный гость был рядом, когда я позвонила, неизвестно, что бы получилось. Поговорить уж точно бы не пришлось.
– Не бойся, скажи, что звонила, сказала, что на месяц уеду. Куда – ты не знаешь. А всем нашим передай, что я сказала. Что кому делать, все знают, не беспокойтесь, скоро вернусь. Да, Верочка, тебе позвонит Елена Борисовна. Помнишь ее? Она тебе еще кое-что объяснит, слушайся ее.
Распрощавшись с повеселевшей Верочкой, я закурила и задумалась. Жизнь моя, размеренная и относительно спокойная, в одно мгновение перевернулась вверх дном. Вместо того чтобы заниматься любимым делом, я бегу, словно заяц, которого гонят по полю борзые. И все из-за маленького рыжего паренька. А я всего лишь слабая женщина, у которой на всем белом свете есть лишь две верные подружки. И некуда мне приклонить мою бедную головушку. Тут, совсем некстати, я почему-то вспомнила Сергеича. И даже зажмурилась, так явственно вдруг ощутила его могучий торс, крепкие руки, на которых я, не мелкая, в общем-то, девочка, сидела, словно в кресле.
«Это все гормоны», – печально подумала я.
И до того мне стало себя жалко, что я чуть не всплакнула. Но, вовремя вспомнив, что накрашена, рыдать не стала. Щелчком послав окурок точно в урну, вздохнула. В груди вдруг гулко застучало, я ощутила противную маету, как тогда, в метро. Стало знобко, в горле опять появился комок.
«Ну что за дрянь такая! – с тоской подумала я. – Опять!»
Я сочла за лучшее быстренько вернуться в «Ветер».
Юлька с удивлением глянула на мою кислую физиономию и покачала головой. Потом усмехнулась и сказала:
– Алевтина, только не говори, что все это тебе не нравится!
И больше всего меня огорчало то, что дорогая подруга была права на все сто процентов.
Через сорок минут после начала операции фирма «Ветер» была повержена в пух и прах и жалко валялась у наших ног в пыли и позоре. Проутюжившая противника тяжелыми гусеницами, Ленка довольно улыбалась, клянясь, что директор этого заведения заработал себе язву желудка, а заодно и вечную мигрень. Мне немедленно вернули не только загранпаспорт, но и все деньги полностью. Ленка утверждала, что директор отмусоливал денежки прямо из своего собственного кошелька. Я же говорила: не зря Ленку еще с детства прозвали Танком.
***
Мы сидели в небольшом уютном ресторанчике, с увлечением поглощали пищу и слушали Ленку. Подобные рассказы необычайно улучшают настроение, по крайней мере, мое.
– Выпьем, девули, за успех! – с чувством произнесла Ленка. – Чует мое сердце, не скоро это закончится.
Мы звякнули бокалами и выпили. За хорошие слова чего ж не выпить? Я имею в виду первую половину тоста.
– А что там еще у тебя сердце чует? – поинтересовалась Юлька. – Поприличнее прогнозов нету?
– Да сколько угодно! – широко разведя руки, пропела Елена Борисовна, пока еще, к счастью, не слишком громко. – Думаешь, ничего не выйдет? Юлёк, зайчик, да ты что? У нас-то? Перекрестись!
Положительно, моим подружкам хватит на сегодня крепких напитков. Они так долго были на нервах, что теперь плыли на глазах. Уж с кем, с кем, а с Еленой Борисовной такого раньше никогда не бывало. Решив направить их энергию в деловое русло, я внесла предложение:
– Девчонки, давайте поговорим о насущном.
Мы решили разделиться. Времени слишком мало, а сделать надо было много. Но сначала я взяла Ленкин сотовый и набрала знакомый номер.
– Здравствуйте, вас слушают! – раздался бодрый голос, и сердце мое громко ухнуло.
От результата этого разговора зависело многое. Ленка и Юлька, сидевшие напротив меня, одинаково сцепили пальцы и закусили нижнюю губу. Да, многолетнее общение не проходит бесследно. Я улыбнулась и… успокоилась.
– Алло!? Саша?! – Лесная лань грациозно качнула точеной шейкой и чуть опустила пушистые ресницы. – Здравствуйте! Это Алевтина Георгиевна.
Телохранитель моего бесценного первого мужа радостно ойкнул и закричал:
– Алевтина Георгиевна! Рад вас слышать! Как поживаете? Что ж не заходите? Ведь обещались!
Лань печально вздохнула:
– Я бы рада, Сашенька. Я помню, что зайти обещала. Просто сейчас… Для меня это неудобно… – Лань пугливо перебирала крошечными копытцами и мелко дрожала. – Помните, я у вас спрашивала, не искал ли кто меня… Кто-нибудь искал, Саша?
Эффект был потрясающий. Саша заволновался. А разволновать Сашу, уверяю вас, непросто. Обычно для этого требуется небольшое землетрясение или цунами. Но я подозреваю, что Саша до сих пор считал себя ответственным за мою сохранность, несмотря на то, что я ушла от Андрея больше года назад.
– Алевтина Георгиевна, у вас что-то случилось, я чувствую. – Я мысленно усмехнулась. – Не надо ничего скрывать, расскажите мне все (а вот здесь, брат, ты не попал), я вам помогу (а вот это правильно!), не волнуйтесь (легче сказать, чем сделать).
– Мне это не очень удобно, Саша…
– О чем вы? Алевтина Георгиевна, перестаньте волноваться, очень прошу. Да я очень рад буду, если смогу чем помочь, и Андрей Дмитриевич тоже. (Что-то, Саша, тебя не в ту степь понесло.) Может, вам по телефону говорить неудобно, так я могу подъехать. Андрей Дмитриевич в отъезде, я свободен.
Слушая Сашу, я мысленно его нахваливала. Что за умница мужик! Где сейчас еще таких найдешь? Помогу, и без лишних разговоров! Вот что значит сибиряк! Посомневавшись еще немного для порядка, я согласилась поговорить с Сашей и поделиться своими проблемами. Договорившись встретиться через два часа в ближайшем сквере, мы распрощались. Я вернула Ленке телефон. Дорогие подружки смотрели на меня с уважением.
– А голос! – всхлипнула Ленка. – Я чуть не разрыдалась.
– Джулия Ламберт, да и только! – Юлька, кривляясь, закатила глаза. – И вот ведь верят ей! Ведь верят!
Я скромно опустила глазки и улыбнулась. Не знаю, хорошо ли поступает человек, меняющий при первой необходимости одну маску на другую, но, если нервы твои не стальная проволока и ты ой как не любишь показывать другим свои чувства, что еще остается? Для меня невелик труд пообщаться с интеллигентной старушкой в музее или побеседовать с грузчиком из винного. Неважно, кто с тобой разговаривает, главное чувствовать собеседника, его настрой. Чувствовать и использовать. Но нельзя раскрываться самому. Это втолковывал мне, и не один год, человек, знающий, о чём говорит.
***
Наконец мы разбежались. Ленка – заниматься завтрашним отъездом, а Юлька вызволять мою красавицу, мою ласточку из автосервиса. Я же направила свои стопы в косметический салон, находящийся недалеко от нужного мне сквера.
Салон был так себе, средней руки, но в моих обстоятельствах не до жиру, и я питала надежду, что все обойдется благополучно. Администратор присутствовала, разговаривала весьма вежливо, кофе, правда, не предлагали, но не это главное. Зал небольшой, зато чистый. Растолковав мастеру, что мне нужно, я добавила:
– На все полтора часа – это максимум.
Она согласно кивнула, мол, понятно, а я уселась в кресло переживать. Я с подозрением следила за манипуляциями парикмахера, но, вскоре успокоилась. Похоже, дама дело свое знала, и инструмент был вполне подходящий. А я очень уважаю людей, знающих свое дело.
Пролетел час. Я попросила телефон и позвонила Ленке.
– Я вас слушаю?! – Ленка была деловита и спокойна. Как танк.
– Дорогая, это я! – Я искоса глянула на парикмахершу. Она деликатно отошла. На один шаг. – Как дела?
– Интереснейшие новости. Но не по телефону. Дальше… У меня, то есть у тебя, полный порядок. Единственное – вылет не в восемь утра, а в шестнадцать тридцать. Но не беда. Юлька позвонила, машину взяла без проблем, сделали все… Так, что еще… Вроде все. Встречаемся, как договорились. Только все же давай сразу по плану «Б», а? Ну чем черт не шутит, мало ли. Никому доверять нельзя. Как ты считаешь?
Я считала точно так же, поэтому с Ленкой согласилась:
– Давай по «Б», только не суйтесь на глаза, он ведь мою машину знает.
– Ага. Мне тут еще переговорить с человечком надо, и я свободна. Пока, дорогая!
– Пока!
По плану «А» мы шли на встречу с Сашей втроем. По плану «Б» я отправлялась к Саше одна, решив на всякий случай перестраховаться и не показывать, что девчонки в курсе событий. Однако если я сочту, что они нужны, я должна закурить, и «проходящие мимо» подруги к нам присоединятся.
Положив телефонную трубку, я снова покосилась на парикмахершу. Во время моего разговора она стояла за креслом, едва не навалившись на его спинку. Вдобавок она так сопела мне на ухо, что я плохо слышала Ленку. По всей видимости, у нее проблемы со слухом, оттого бедняжка и маялась.
Взглянув на себя в зеркало, сначала я, честно сказать, вздрогнула, но сразу взяла себя в руки. Выглядела я страшно непривычно, но вполне миленько. Я бы даже сказала – премиленько. Немедленно простив парикмахерше ее любопытство, я улыбнулась, продемонстрировав все, что ещё совсем недавно с таким усердием полировал мой дантист. Я сделалась теперь блондинкой, и мое каре до плеч превратилось в коротенькую озорную стрижку. Я так сама себе понравилась, что, глядя в зеркало, чуть было не исполнила нечто веселенькое и ритмичное. Но, вовремя опомнившись, рассыпалась в благодарностях и оставила щедрые чаевые. Распрощавшись, я вышла на улицу, сияя, словно подсолнух.
Понимая, что настроение абсолютно не соответствует предстоящей встрече, я раздумывала, чем бы его испортить, чтобы придать себе вид голодной лани.
Глянув на часы, я ахнула. До встречи с Сашей оставалось семь минут, а мне идти не меньше. Не могу же я влететь в сквер, словно бронепоезд под парами. Я планировала сидеть там с грустно опущенной головой, тяжко вздыхая. Саша всегда очень чутко реагировал, когда я была расстроена, и гарантированно добиться от него помощи можно, лишь заставив его поверить, что я чуть ли не при смерти. Тогда он сделает все, что я попрошу, а не будет ломать голову вопросом: «А на фига это надо?»
Раздумывая над этим, я понеслась, не разбирая дороги, в сторону сквера, лихорадочно придумывая, как себя вести. Саша – парень аккуратный и обстоятельный, он запросто может прийти минут на пять пораньше.
Оставалось две минуты, когда я подлетела к месту встречи, правда, с другого конца сквера, со стороны колючего кустарника. Саши не было видно, это меня ободрило. Решив не терять времени, я рванула через кусты, о чем сразу же пожалела. Колючки здесь были такие, что запросто могли проткнуть насквозь. Видимо, я оказалась первым добровольцем, рискнувшим пойти на такой поступок со времени посадки этого зловредного растения. Иначе здесь непременно должны были бы висеть скелеты несчастных. Расцарапав себе левую ладонь до крови, я молча и с достоинством выпала из кустов на асфальт. Обматерив про себя всю известную мне флору, а чтобы не ошибиться, и фауну, я похромала к скамейке. Только я успела опуститься на нее, показался Саша, как всегда весь безукоризненно отглаженный и улыбающийся.
Минута в минуту. Отдышаться после иглотерапии я еще не успела, из расцарапанной ладони сочилась кровь, и царапина здорово щипала. Все это отражалось на моей физиономии, выглядело, похоже, на пять баллов и нужное впечатление произвело. Потому что Саша, не доходя до меня, остановился и вытаращил глаза, чего раньше мне никогда видеть не приходилось. Конечно, мой новый имидж сбил его с толку, и парень растерялся. Но не такой он человек, чтобы полдня стоять с открытым ртом, поэтому рот он закрыл, твердой походкой подошел к скамейке, сел рядом и сказал:
– Добрый вечер, Алевтина Георгиевна!
При этом глаз от меня оторвать он не мог и, что говорить дальше, не знал. Я грустно улыбнулась и ответила:
– Здравствуйте, Саша!
Потоки крови показывать было еще рано, поэтому я сжала ладонь, с печалью думая, что могу перепачкать себе одежду. Между тем Саша, немного помявшись, спросил:
– Алевтина Георгиевна, вы что, плакали?
Поморгав, я не нашлась, что ответить, потому что никак не могла вспомнить, плакала ли я сегодня (или вчера?), и как лучше сказать: то ли «да», я плакала, то ли – собираюсь, если ты мне не поможешь. Поэтому я несколько неопределённо дернула головой и вздохнула, предоставляя Саше додумывать самому. В целом встреча проходила довольно печально, словом, так, как надо. Поговорив немного на общие темы, я поняла, что Саша готов к тому, чтобы начать излагать ему суть моей нужды. Сильно пугать его сразу не стоило, я побоялась, что он потащит меня в милицию или куда-нибудь в этом роде. Поэтому, поговорив о смене Сашей его старой «шестерки» на новую «девятку», я с жалостливым вздохом как бы невзначай разжала расцарапанную ладонь и чуть её качнула. По совести говоря, крови-то было не слишком много, но, размазанная по всей ладони, она выглядела впечатляюще. Саша отреагировал очень верно: схватил меня за руку, и, молниеносно выхватив из кармана белоснежный, аккуратно сложенный платочек, принялся перевязывать мне ладонь. Лань, нервно вздрагивая, молча роняла с пушистых ресниц горькие слезинки, переливавшиеся в свете вечерних фонарей всеми цветами радуги… Но носом не хлюпала и не сморкалась, как обычно поступала в подобной ситуации. Саша же, перевязав кровавые раны, руку отпустил, развернулся ко мне всем корпусом и, укоризненно качая головой, спросил:
– Алевтина Георгиевна, голубушка, это еще что? Вы меня простите ради бога, ничего я понять не могу. Я же вижу, что с вами что-то произошло. Не волнуйтесь, я лишнего спрашивать не стану, я вам помочь хочу… Может, ноги кому выдернуть надо или еще что? (Гром аплодисментов и испуганные, но доверчивые глаза.) Простите… Не хотел вас напугать… Я же понимаю, раз мы с вами встретились здесь, то помощь моя может пригодиться.
«Умный мальчик, – подумала я. – И перевязал. Мужики пошли, одно загляденье, платочки стерильные, как у медсестер. И все меня вытирают. Не к добру…»
Я покосилась на Сашу. Он ожидал ответа и меня разглядывал. Блондинкой-то он меня в жизни не видел. Не могу понять, нравится или нет… Чего это я как-то раньше не замечала, какой Сашенька мужик видный. Орёл-мужчина. А как смотрит… Умереть, не встать. Да-а.. Ой, что это я? Как меня мужик платком вытрет, так у меня крыша едет.
«Гормоны шалят, совсем развинтилась, – опять чувствуя близкие слезы, я всхлипнула. – И пауза чересчур затянулась…»
Не удержалась, быстренько достала свой платок и вытерла нос. В отношении чистоты с Сашиным он и рядом не лежал.
«Не делай паузы, если в этом нет крайней необходимости, но уж если сделала, тяни её, сколько сможешь…»
Тогда я тоже развернулась к Саше, подняла голову и с тоской во взоре уставилась ему в глаза.
Я, конечно, не актриса и, чем занять сейчас мозги, не представляла. Поэтому принялась считать про себя: раз, два, три, четыре… надеясь, что до трехзначных чисел дело не дойдет.
Саша, пялясь на меня уже с отчаянием, наконец, разлепил губы и выдохнул:
– Ну, Алевтина Георгиевна?!
«Готов!» Я была довольна, но радость не демонстрировала.
– Понимаете, Сашенька, не знаю даже, как вам и объяснить, в чем дело… Сама толком не могу понять… Но… За мной следят. Не могу появиться на работе… Звонят бывшему мужу (Саша удивленно приподнял бровь, об изменении моего семейного положения он ведь еще не знал), грубят Антону, его матери… От Антона я ушла… Слишком мы с ним разные люди…
Услышав это, Саша явно оживился. То ли решил, что я к Андрею Дмитриевичу могу вернуться, то ли на свой счет какие мысли появились, не знаю. Решив, что реагирует он не на то, на что надо, я продолжала:
– Я теперь боюсь дома у себя появиться… И обратиться не к кому. Разве что только к вам, Сашенька…
Я замолчала, предоставив Саше возможность ответить. Но Саша задумался и, похоже, слишком крепко. Молчал он минут пять, не меньше, потом спросил, медленно растягивая слова (видно боялся, что иначе до меня не дойдет):
– Ну хоть какие-то предположения у вас есть, кто это?
Я отрицательно покачала головой.
– Может, это ваш второй… э-э… бывший муж?
При слове «второй» Саша пренебрежительно скривился. А я чуть не ляпнула: «Ага, звонит и сам себя обзывает!», но сдержалась. Пришлось уверять Сашу, что «второй бывший» муж на подобные действия просто не способен. Рыдать на чужой груди – пожалуйста, а чтоб вот так… Нет. Робко кашлянув и подняв чистые глаза на Александра (интересно, а как у него отчество?), стараясь не моргать, я спросила:
– Саша… Э-э… А не может быть, что это… Ну… – Глазки я опустила и, стараясь еще и не дышать, пролепетала: – Андрей…
Услышав подобную крамолу, Саша задохнулся от возмущения и, подозреваю, очень хотел бы закатить мне подзатыльник. Но нельзя… Совладав с эмоциями и отдышавшись, он изрек весомо:
