Эра беспокойных женщин или $10 000 000 за знакомство

Я пролепетала нечто невнятное по поводу Юли и ее шопинга, на что получила резкую отповедь Аделаиды.

– Маргарита (она всегда называла меня полным именем, если говорила об очень важных и серьезных вещах). – Тебе необходимо срочно заняться приобретением недвижимости, пока деньги, не дай Бог, не обесценились, а потом уже думать о всякой бабьей ерунде.

Мои попытки возражать, что дело это очень серьезное, и надо хорошенько все обмозговать, не нашли отклика в железном сердце Иды, и не терпящим возражений тоном, она сказала:

– Послезавтра мы отправляемся осматривать прекрасный старинный замок, оставшийся со времен польских шляхтичей. Здесь недалеко, под Тулой. Будь готова.

Я даже не успела спросить, зачем мне замок, а тем более за каким хреном под Тулу притащились польские шляхтичи, да еще несколько столетий назад. Едва я положила трубку и наконец-то сняла с себя туфли, снова затрезвонил телефон и нежный Юлин голосок пропел прямо мне в ухо.

– Ритуличка, извини, что беспокою, милая, но мне очень хотелось бы знать: в чем сегодня ты собираешься идти на свидание?

–На какое свидание? – опешила я.

– Как? Ты уже несколько дней как богата, а еще до сих пор не завела жениха, или в худшем случае бойфренда? Ты меня удивляешь. Я вижу, что наследство не идет тебе впрок. Немедленно, немедленно тебе нужно позвонить бывшему однокласснику, однокурснику, или в худшем случае захомутать соседа, чтобы проверить свои чары на нем. Не откладывай и займись этим прямо сейчас. Потом не забудь позвонить мне и рассказать, как все прошло. Да, спасибо тебе за все покупки. Они просто прелесть.

В заключение пылкой речи моей приятельницы я собиралось немного вздремнуть и восстановить силы после похода по магазинам, но все словно сговорились не давать мне покоя. Следующий звонок застал меня полностью врасплох.

– Маргарита Сергеевна, вас третий день нет на работе. Если завтра вы не появитесь и не представите документ о вашем отсутствии по уважительной причине – будете уволены.

– Это кто? – не поняла сначала я.

– Считайте, что вы уже уволены! – заорали на другом конце провода, и я узнала голос заведующей библиотекой, моей непосредственной начальницы.

«Уволят», – пронеслась ужасная мысль в моей голове, но потом я вспомнила, что богата, и мне начхать на библиотеку и на зарплату, которой, копи хоть целый год, все равно не хватало бы на хорошие туфли. Поняв, что поваляться на диване мне все равно не дадут, я порылась в старой телефонной книжке и решила позвонить однокласснику, к которому еще в школе была неравнодушна. Я слышала, что с женой он благополучно развелся и коротал свой век холостяком.

– Алле, можно Сергея? – осторожно произнесла я, часто дыша в трубку.

– Я это. Чего надо-то?

– Это Рита, Рита Дунь…

Я услышала, что мой одноклассник изо всей мочи стал дуть в трубку, а затем произнес.

– Ну, дунул, теперь ничего, слышно?

– Ты меня что, совсем не помнишь? Я Рита, я за соседней партой сидела.

– Как же помню, красивая такая, рыженькая, все глазки мне тогда стоила.

От обиды я хотела сразу брякнуть про десять миллионов, но у меня хватило благоразумия сдержать порыв, и я, сделав глубокий вздох, почти по слогам произнесла.

– Да нет же. Это Настя была.

– Ага. Значит, беленькая такая, ямочки на щеках, папа в милиции работал.

– Нет, я темненькая, пухленькая, и еще в очках.

По видимому, Серега был тугодумом, потому что в трубке воцарилось молчание. Но не прошло и пяти минут, как он возобновил разговор.

– Так, это ты, Рита? Это та, которая, мне на двадцать третье февраля медведя голубого подарила.

– Ну да, – обрадовалась я. – Наконец-то вспомнил!

– Ну и чего тебе, Рита Дунь?

Я набралась храбрости. С деньгами это гораздо проще, чем без денег, и проворковала.

– Давно не виделись, Сережа. Давай встретимся, поговорим. Можно у меня дома, можно в ресторане. Я наследство получила.

В трубке откашлялись и выдали следующую фразу.

– Видишь ли, я бы с удовольствием, но как бы тебе сказать, работы много. Страшно устаю. Сил больше ни на что не хватает. Так что не обижайся, Ритуля-красотуля. Пока.

Мне снова захотелось ему сказать о размерах наследства, но я сдержалась. Сразу было видно, что у него нет ко мне никаких чувств. Я немного расстроилась, но тут же испытала облегчение. И считая, что я успешно выполнила все рекомендации Юли, пошла примерять наряды.

Все сидело на мне отлично. Сразу чувствовалось, что фирма, а не какой-нибудь корейский ширпотреб. Особенно классно смотрелся крокодилий костюм. Я казалась в нем гораздо привлекательнее, и напоминала настоящую даму, если бы не моя свиная физиономия. Я опять стала мечтать, как иду по Лондону в обществе королевской семьи, но все-таки себя одернула. Это уж было слишком. После такой красоты мои заметки мне писать совсем не хотелось, и поэтому я предлагаю главу, написанную ранее: «Об изобретении чулок и женских завоеваниях».

Ничто не заставляло мужчин быть такими изобретательными как женские капризы, которые росли прямо пропорционально развитию цивилизации. В первобытном обществе женщины были менее требовательны, и их вполне удовлетворяли кусок мяса и свежевыделанная шкура, под которой они могли прятать свои прелести в зимние холода. Да и то со временем женщины стали устраивать потасовки и отбирать друг у друга самые большие шкуры с блестящим мехом. Что уж тут говорить о том, что сильному полу доставались самые старые и поношенные шкуры, которыми едва можно было прикрыть срам. Немного позже было решено разделить одежду на мужскую и женскую. Сильный пол считал, что таким образом избавит себя от множества ненужных проблем. Но не тут-то было. Как раз проблемы только начинались! Стоило мужчинам изобрести что-нибудь новенькое для своего гардероба, как женщины тут же подхватывали идею и присваивали себе новинку.

Приведу только один яркий пример освоения дамами мужской одежды. Когда, наконец, французский портной представил своим согражданам такую новинку как чулки, все они вздохнули с облегчением. Вряд ли она сможет заинтересовать дам, очаровательные ножки которых скрывают объемные платья! Но мужчины никогда не могли постичь женской логики, и именно поэтому всегда проигрывали слабому полу.

В доме сорокалетнего маркиза де Конте с некоторых пор обитала молодая супруга Констанция, отличающаяся очень смазливым личиком и еще более капризным нравом. От нарядов, которые она заказывала у портних, ломились все ее сундуки. Но она не унималась, требуя все новые и новые туалеты. Мадам имела привычку примерять не только те платья, которые присылались ей, но и с удовольствием натягивала на себя обмундирование супруга, чтобы потом дефилировать перед ним по спальне.

– Посмотри, счастье мое, разве я не напоминаю тебе бравого мушкетера? Право, если бы Бог создал меня мужчиной, то парижские красотки теряли бы от меня голову.

Маркиз, которого первые месяцы брака подобное поведение прекрасной половины выводило из себя, вскоре смирился с ее выходками и даже стал находить в них определенный сексуальный задор.

Когда посыльный доставил для Конте чулки, упакованные так, что глядя на них можно было подумать будто это жемчужное ожерелье, Констанция только проснулась и готовилась к утреннему туалету. Слова посыльного, что товар доставлен специально для маркиза нисколько ее не смутили, а яркая упаковка только разожгла любопытство. Когда же в нежных ручках великосветской дамы оказались два восхитительных белых чулка, она взвизгнула от удовольствия и немедленно натянула на свои великолепные ножки сначала один, а затем другой. Когда ни о чем не подозревающий супруг вошел в спальню,

Констанция восседала на постели с видом полководца, выигравшего грандиознейшее сражение. Ее ноги до самых ступней скрывало шикарное шелковое платье. Но едва только муж переступил порог супружеского святилища, она привстала и приподняла платье до щиколотки. Из под юбки выглянула маленькая ножка, обтянутая белым чулком. Затем платье было поднято до колен, и обе ножки, одна прекраснее другой в белых шелковых чулках открылись взору долгожданного супруга. А когда платье поползло еще выше и обнажило кусочек кожи прямо над чулками, маркиз, не в силах больше сдерживаться застонал, и повалил жену на кровать.

Вскоре чулки прочно вошли в обиход служанок маркизы, затем торговок, у которых последние покупали провизию, и уже потом они перекочевали в гардероб публичных женщин и до сих пор являются непременным предметом их рабочей одежды. Естественно, мужчины не могли стерпеть такого унижения и тут же изобрели панталоны, которые позже женщины стали использовать в качестве нижнего белья, но в укороченном виде.

Мужчинам недолго пришлось красоваться в жабо, шляпах, даже пиджаки и брюки уже более двух столетий назад женщины потихоньку стали надевать, чтобы выглядеть экстравагантнее. Чего только не делали власть имущие мужчины, чтобы отучить жадных до тряпок женщин от ношения мужской одежды! Дело доходило до того, что облачение в мужские наряды каралось сечением плетьми и даже смертной казнью! Женщинам позволялось носить только платья и юбки, да и то, если разобраться, они тоже были раскроены на основе туник и хитонов, которые в древности носила сильная половина. Не приглянулся дамам только фрак, только потому, что его фалды напоминали хвост нечистого, коего набожные матери предпочитали опасаться.

К середине прошлого столетия мужчинам пришлось окончательно смириться с тем фактом, что их одежду женщины используют также свободно, как свои платья. И модельеры предпочли делать новинки не для мужчин, а для прекрасной половины, поскольку признали это занятие более благодатным и не обреченным на воровство. А практически вся мужская одежда на сегодняшний день входит в гардероб женщин, успешно перемешавшись в нем с женской. И если когда-нибудь какой-либо чудак сможет изобрести нечто такое, что откажутся надевать на себя женщины, то он без сомнения удостоится Нобелевской премии.

Глава пятая. Сумасшедший день

Когда Бомарше создавал «Безумный день или женитьбу Фигаро», он не мог подозревать, что много лет спустя, одна дама переживет еще более сумасшедший день. Я еще не чувствовала себя принцессой, но уже вполне стала ощущать бремя богатства. В восемь мне пришлось вставать, чтобы успеть принять душ, посмотреть на себя в зеркало, облачится в полюбившийся мне крокодилий костюм, и хотя бы к половине одиннадцатого появиться на работе. Слава Богу, лицо мое снова приобрело более или менее человеческий вид, и я без стеснения отправилась в библиотеку. Не успела я дойти до кабинета заведующей, как метрах в трех от него, за моей спиной раздался ее зычный голос.

– Маргарита Сергеевна, надеюсь, что у вас есть документ, оправдывающий ваше трехдневное отсутствие на рабочем месте? У вас еще хватило наглости опоздать сегодня на полчаса.

Заведующая была женщиной лет сорока пяти, высокой, костлявой, и больше напоминала бабу-ягу из детской сказки, чем серьезную начальницу. Она распахнула дверь в свой кабинет, и я, опередив ее на шаг, ввалилась туда первой.

– Я вас уволю, заверещала она. – Уволю по статье, так, что вы нигде себе места не найдете.

Тут я, усевшись в кресло, сказала фразу, о которой мечтала десять лет.

– Пожалуйста. Это ваше право. Но, кстати, я собиралась сама подать заявление. Не найдется ли у вас бумаги и ручки?

– Найдется. У меня все найдется. Только она вам не понадобится, потому что я вас увольняю. У-воль-ня-ю! – прокричала она по слогам, надеясь, что я не расслышала ее угроз.

– Я вам не советую со мной ссориться, иначе вы навсегда можете лишиться спонсорской помощи.

Решив, что я, по-видимому, сошла с ума, заведующая сменила гнев на милость и уже стала смотреть на меня со страхом и любопытством.

– Уж не вы ли собираетесь стать нашим спонсором, Маргарита Сергеевна? – улыбнулась заведующая.

– Могла бы, если вы принесете чашечку кофе и поболтаете со мной немного.

Моя начальница уже не сомневалась в своем диагнозе, поэтому продолжая натянуто улыбаться, стала готовить кофе себе и мне. Она испуганно поглядывала то на меня, то на телефон, не решаясь при мне набрать номер скорой.

Роль ненормальной, которую мне навязывала моя начальница, пришлась мне не по душе. Однако я надеялась, что вскоре все проясниться, и меня будут умолять если не остаться на работе, то дать несколько сотен тысяч на ремонт обветшавшего здания. Когда передо мной появилась чашка дымящегося кофе, я взяла лист бумаги, ручку, и от всей души написала заветные строки: «Прошу уволить по собственному желанию». Затем отпила несколько глотков и откинулась на спинку мягкого кресла, которых в кабинете заведующей было целых два. Заведующая села напротив, тоже взяла чашку с кофе и мое заявление.

– И чем же интересно собирается заниматься уважаемая Маргарита Сергеевна? – прочтя крик моей души, спросила заведующая.

– Ничем.

– А на какие деньги вы собираетесь существовать, простите, да еще оказывать спонсорскую помощь?

– На триста тысяч долларов, которые получила в наследство.

– Рада за вас. Надеюсь, что такая огромная сумма пойдет вам на пользу.

– А почему вы считаете, что она может мне навредить?

– Ну что вы, Маргариточка Сергеевна, я совсем не то имела в виду. Я хотела сказать, что имея такие деньги, вы можете стать гораздо боле привлекательной, стройной и…

– По-вашему, я, значит, недостаточно привлекательна? – сказала я грозно, и схватилась за маленький ножик для пирожных, который лежал на столе.

– Да что вы, вы у нас просто красавица,– запела заведующая, метнувшись в угол. – Я всегда завидовала вашей необыкновенной фи, фи, фигу…

Последнее слово она уже не смогла выговорить, схватилась за сердце, глаза ее округлились, и она стала медленно сползать по стене. Я положила ножик, подбежала к ней со скоростью торпеды, подняла, усадила в кресло, накапала валерьянки, и просила не комплексовать по поводу физических недостатков. Потом я выложила перед ней сто долларов и сказала:

– Покупайте себе самое вкусное, не стесняйтесь. Тогда у вас тоже скоро будет такая же замечательная фигура. Понадобится еще что-нибудь, обращайтесь. Всегда готова помочь по старой памяти.

Полностью удовлетворенная в своих амбициях, я прошествовала по всей библиотеке, здороваясь, и тут же прощаясь с сотрудницами. Затем поспешила обратно домой, чтобы хорошенько отлежаться.

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Едва только я взобралась на свой этаж и вставила ключ в замочную скважину, кто-то навалился на меня сзади. Затем я почувствовала, что на меня надевают что-то похожее на мешок, страшно закричала, но, получив удар, потеряла сознание.

Очнулась я, лежащей на кровати. Надо мной был белый потолок, а на мне белая рубаха.

–Оклемалась, голубушка, – склонилось ко мне усатое лицо. – Ну, как вы после укольчика?

– Где я? – спросила я сдавленным голосом.

– В больнице, милочка, в больнице. Будем вас лечить.

Я получше рассмотрела врача, и он мне сильно напомнил нашу заведующую. Стоило приклеить ей усы и обрезать волосы, – сходства было бы полным.

– Меня не нужно лечить, я не больна.

– Все вы так говорите, все говорите, а на самом деле? Что вы наследница огромного состояния говорили?

– Так оно и есть.

– Вот видите.

– На начальницу с ножом бросались?

– Она меня оскорбила.

– Вот видите. Значит, будем вас, голубушка лечить.

– Послушайте, —умоляюще произнесла я. – Отпустите меня отсюда. Я вам хорошо заплачу. У меня есть деньги. Я и в самом деле получила наследство.

– Сколько же, если ни секрет?

– Триста тысяч.

– Серьезная сумма, – присвистнул доктор. Я бы тоже хотел иметь столько рубликов сразу.

–Вы не поняли. Не рублей, долларов.

–Еще серьезнее. – Он навис прямо надо мной. – Ну а если хорошенько подумать? Сколько вы получили?

– Вы никому не скажете?

– Могила.

– Десять миллионов.

– Зеленых?

Я беспомощно кивнула. Доктор вздохнул.

– Светочка, – позвал он медсестру. – Сделайте больной еще один укол. Ей нужно хорошенько выспаться.

Я завыла как волчица, попавшая в капкан.

– Охо-хо, – тяжело вздохнул доктор. – До чего довели народ. Еще десять лет назад у нас лежали Ньютоны и Толстые. Сегодня – сплошь и рядом миллионеры и миллиардеры. Светочка, скажите, чтобы перед уколом эту миллионершу покормили чем-нибудь. А то еще, не дай Бог, она помрет с голоду.

Когда врач и медсестра удалились, ко мне подошла растрепанная женщина неопределенного возраста и прошептала в самое ухо:

– Сто долларов дашь? Ты сто долларов, а я тебе телефон позвонить.

– Дам. Могу и больше. А зачем тебе здесь деньги?

– Если сто долларов каждую ночь класть в учебник математики за шестой класс, то сумма к утру будет возрастать ровно в шесть раз.

– А почему в шесть?

– Три шестерки. Магическое число. Учебник за шестой класс, кладем до шести утра. Получаем в шесть раз больше.

– Аааа, – проговорила я, поняв, с кем имею дело.

Хорошо, что мобильник оказался самым настоящим, и я смогла позвонить Иде, которая уже через двадцать минут качала права у главврача так, что было слышно на другом конце коридора. А еще через полчаса, мы с ней уже сидели в такси, и она читала мне нотацию о необходимости вести себя осмотрительно.

– Маргарита, в нашем городе, не найдется человека богаче тебя. Поэтому будь

осмотрительнее. Мало ли какие могут быть последствия.

– Может быть, мне еще охрану нанять?

– Кстати, неплохая мысль. Охрана тебе тоже не помешает.

Ида высадила меня возле моего подъезда, и умчалась по делам. А я, доползя, наконец, до квартиры, приняла душ и собралась немного почитать, но не тут-то было. Только я обмотала голов полотенцем и надела халат, в мою дверь позвонили, причем очень настойчиво. Не скрывая неудовольствия, я распахнула ее, и едва не ударила по носу…нашего мэра. Широко улыбаясь, он вошел в прихожую, в сопровождении трех внушительного вида детин, и сунул мне охапку белых роз, немного пожеванных, но еще вполне приличных.

– Уважаемая Маргарита Сергеевна, я бы сказал проще, Марго. От лица всех жителей города я от души поздравляю вас с полученным наследством и искренне надеюсь, что вы станете на путь благотворительности и не оставите родной город без помощи.

Я открыла рот, стараясь сказать что-нибудь вразумительное, но слова так и остались у меня в горле, не преодолев назначенного пути. Однажды я пыталась попасть на прием к городскому главе, но просидела целый день в приемной, так и не добившись желаемой аудиенции, поэтому впервые в жизни лицезрела мэра на столь близком расстоянии, испытывая состояние то ли некоторой эйфории, то ли простого шока. Он был приземист, лыс, и настолько заплыл жиром, что его карие глаза, по-видимому, нормальные от природы, стали походить на глаза самурая.

Мэр галантно поклонился, так что создалось впечатление, что его внушительный живот ему совершенно не мешает, и чмокнул мне руку, которую я от неожиданности, резко отдернула.

– Не хотите ли чаю? – вдруг спросила его я, сама удивившись своей находчивости.

Мэр застегнул пиджак, затем расстегнул, откашлялся, вытер пот со лба и, наконец, произнес:

– Не откажусь.

Он кивнул детинам, и те исчезли так бесшумно, что их способностям могла бы позавидовать любая кошка. Пока я заваривала и наливала чай, мэр сидел, продолжая застегивать и расстегивать пиджак. Потом окончательно снял его и повесил на спинку стула.

– Небогато живете, небогато. Кто бы мог подумать, что ваш дядюшка – миллионер.

– Что? – спросила я, растерявшись.

– Говорю, вы счастливы, что ваш дядюшка оставил вам такое наследство? —прокричал мэр в самое ухо, посчитав, что я глуховата.

– Да, конечно.

– Он, кажется, жил в Японии.

– Да, вы правы. В стране восходящего солнца, – сказала я, ставя перед мэром чашку чая и вазу с печеньем.

Мы впили по чашке чая, затем по второй, по третьей. Мэр, кажется, не собирался уходить, и я уже стала опасаться, что он, как Винни-Пух, не сможет пролезть в мою дверь и придется ждать, когда он похудеет. Но от четвертой чашки гость благополучно отказался. С тоской посмотрел на меня, тяжело вздохнул и попросил чего-нибудь покрепче. После появления на столе коньяка он оживился, выпил сначала за мое наследство, потом за упокой души моего дяди и уже потом за мою необыкновенную красоту. Когда он произнес последний тост, я поняла, что ему уже хватит, и пора нашего главу выпроваживать восвояси. Но мэр был совершенно другого мнения на сей счет, и потребовал продолжения банкета.

– Ммм, Япония замечательная страна. Давайте выпьем за Японию. Всегда мечтал выучить японский и побывать там. Да все как-то не с руки. Кстати, а как ваш родственник оказался так далеко?

– Да как, просто уехал и все, – ответила я, отхлебывая чай и откусывая печенье.

– Что, вот так уехал? В милитаристскую Японию? В ужасное советское время?

– Ну, видите ли, не совсем в советское время, и не совсем в Японию…

– Не понял. А куда?

Поняв, что так просто от мэра мне не отделаться, а говорить правду мне ни под каким видом не хотелось, я решила вспомнить все прочитанные романы и придумать героическую биографию моего японского дяди.

– Мой двоюродный дед, русский казак, – начала плести я, – однажды на ярмарке увидел портрет японской девушки и сразу же в нее влюбился. Вот он и решил оставить дом и ехать в далекую Японию, чтобы найти там эту девушку. Он так сильно ее полюбил, что решил даже оставить жену и троих детей.

– Вот гад! – прокомментировал мэр. – Сразу видно, что не жил он в советское время.

– И он поехал, верее поплыл на корабле в далекую Японию, практически без копейки денег.

– Надо же, я бы так не смог.

– Одному Богу известно, что ему пришлось перенести, пока он искал девушку.

Когда же ее нашел, то был почти при смерти, но еще успел жениться на ней и зачать ребенка. Но мой дядя родился на свет уже без отца.

–Печально.

– Семья, в которой он рос, была небогатой, а его тетки были гейшами, и зарабатывали на хлеб, торгуя собой. Мальчик рос и мечтал о том, что станет богатым и известным. Но его мечты исполнились, когда ему уже перевалило за сорок. Дядя сделал какого-то необычного робота, который и принес ему славу и капитал. Но вся его семья еще раньше умерла от голода, потому что ела один рис.

Тогда он стал искать родственников в России, о которой рассказывала ему мать.

Из родственников осталась только я, и мне он завещал все состояние, жалея только, что не сможет со мной увидеться.

– Почему не сможет увидеться?– спросил мэр, которого здорово развезло после коньяка.

– Потому что умер.

– Что, уже умер?

– Ну да, я же получила наследство.

– Ну, так царство ему небесное. Помянем? – мэр вылил в стакан остатки коньяка и закусил лимоном.

Проделав эту операцию, он торжественно произнес:

– Маргарита Сергеевна, я хорошенько подумал и решил предложить вам должность своего заместителя.

– Что вы, я не справлюсь.

– Справитесь.

– Да не справлюсь, я вам говорю. Я никогда не занималась административной работой.

– Справитесь. Наймем негра. Он будет за вас пахать за копейки, а вы будете получать хорошую зарплату и выступать на совещаниях.

– Зачем мне зарплата, я же богатая наследница.

Мэр серьезно задумался.

– В самом деле, зарплата вам не нужна.

Мэр немного скис, но ненадолго. Всего через несколько секунд он поправил галстук, приободрился, выпятил грудь вперед и пошел в атаку, для чего

вытер губы галстуком, икнул, и, ухватив меня за колено, полез целоваться.

– Вы удивительная, удивительная женщина. У вас все удивительное: глаза. губы, шея. Все, все, все! – засопел мэр.

Когда его руки дошли до этого всего, а оно у меня было очень объемное, я попыталась сопротивляться, так как лишиться девственности в столь неподходящий момент не входило в мои планы. Но мэр, как и полагалось по должности, был очень настойчив, и будь он в более трезвом состоянии, довел бы начатое до конца. Но ему очень мешал его живот, а еще больше мой, и в конце концов, устав ото всех усилий, он уснул прямо у меня на диване. Хорошо, что детины вовремя спохватились, и, взяв городского главу за руки и ноги, вынесли в нужном мне направлении, то есть вон из моей квартиры. И еще просто замечательно, что в тот день ко мне больше никто не приходил. Если бы порог переступила еще какая-нибудь живая душа, клянусь, в живых бы я ее не оставила. Поэтому очередная глава: «О том, почему появилась гильотина, и что бы было, не будь стерв».

Без сомнения, женщинам мы обязаны не только открытиями, приводящим к прогрессу и расцвету человечества, но и к темным сторонам его истории. Таким было изобретение гильотины.