Однажды летом

На крыльце, ласково, даже приторно улыбаясь, стоит агент угрозыска. Он в парусиновых сапогах, в тюбетейке, в рубашке с закатанными выше локтей рукавами и просторных кавалерийских бриджах, из кармана которых свисает кожаная цепочка.

При виде агента Сен-Вербуд закрывает лицо ладонями.

Агент (продолжая улыбаться, сходит с крыльца и обеими руками разнимает ладони профессора). А! Профессор Сен-Вербуд?!

Сен-Вербуд отворачивается.

Агент. Он же Ефим Волчецкий?

Молчание.

Агент. Он же разоблачитель чудес и суеверий?

Молчание.

Агент. Он же Гарри Ковальчук?

Молчание.

Агент. Он же богатый жених из Аргентины?

Молчание.

Агент (глубоко вздыхает). Ну, что ж, пойдем?

Сен-Вербуд (тоже глубоко вздыхает, Неожиданно по-запорожески). Ох, як я цього нэ люблю-у! Опять судиться! Вечно судиться.

Бережно поддерживаемый агентом, выходит из машины

В ту же минуту во двор вваливается дымящаяся толпа. Жору, Телескопа и Волкова крепко держат за руки. Они вырываются. Кричат все сразу: и владельцы авторыдвана, и общественность городка, и вновь прибывшие участники автопробега. Громче всех кричит пострадавший кооператор. Он замечает стоящего на крыльце Сен-Вербуда.

Кооператор (пронзительно). Вон он! Главный.

Сейчас же, безумно поводя глазами, вбегает должностное лицо. Все его восемьдесят пуговиц переливаются на солнце. Видит Сен-Вербуда,

Должностное лицо. Мои деньги! Государственные шестьдесят рублей!

Сен-Вербуд (прячась за спину агента, в страхе визжит). Будьте сознательны! Самосуд не должен иметь места!

Агент. Спокойно.

Извлекает из кармана Сен-Вербуда деньги.

Кооператор находит в автомобиле курицу и прижимает ее к груди.

Телескоп хлопочет над Феней, приводя ее в чувство. Жора и Волков суетятся вокруг машины.

Сен-Вербуда уводят. Толпа понемногу расходится.

Остаются только Жора, Волков, Телескоп и Феня.

Жора. Надо сейчас же ехать. Послезавтра пятнадцатое. Хоть кровь из носа, должны быть в Нижнем. Заводит мотор.

Волков (Фене). А вы что теперь будете делать?

Феня. Не знаю.

Вид у нее очень растерянный.

Телескоп (отводит друзей в сторону, возбужденно). Она должна ехать с нами на автозавод.

Жора. Удобно ли?

Телескоп. Что такое, в самом деле? Что, она не может работать?

Волков. Мы ее мало знаем.

Телескоп. А воспитательная работа?! Я буду вести среди нее воспитательную работу.

Волков. Почему ты, а не я?

Телескоп. Ты занят. Ты водитель машины.

Жора. А я?

Телескоп. А ты бортмеханик. Начинают наступать друг на друга.

Жора и Волков. Почему же ты?

Телескоп. Я музейный работник. Я знаю, как это делается.

Жора. Что же она, экспонат?

Волков. Ты это брось. Это тебе не слоновый зуб. Все вместе будем воспитывать.

Феня стоит у автомобиля, подперев голову руками, бессмысленно и печально глядя вперед себя.

Сзади к ней неслышно подходят автомобилисты и с криком «раз, два, три» подымают и усаживают ее в машину.

Улица городка залита светом автомобильных фар.

Трещат моторы. На улице тесно, людно. Автопробег готов к дальнейшему пути.

Командор пробега с водителями машин рассматривает карту.

Мимо внушительного строя машин пробирается авторыдван.

Его писклявый «матчиш» еле слышен среди пальбы и взрывов моторов.

В участниках автопробега рыдван вызывает искреннее веселье. Из автобуса высовывается двадцать пять голов.

Хохот.

Волков и Жора выскакивают из машины и подходят к командору.

Командор (заканчивая указания). Финиш назначен на пятнадцатое июня, ровно в полдень.

Жора (робко). Как раз и нам надо к пятнадцатому июня.

Командор (иронически и вместе с тем поощрительно). Что ж, едем вместе.

Водители машин начальственно смеются.

Жора и Волков наклоняются над картой командора.

Путь автопробега вычерчен дугой, захватывая различные города, которые пробег собирается посетить.

Палец Жоры режет путь напрямик.

Жора (занося в записную книжку названия пунктов). Мы прямо. Иначе не поспеем.

Водители смеются.

Волков (запальчиво). На финише встретимся.

Трещат моторы.

Ночь.

Авторыдван бодро катит, освещая дорогу жидким светом своих фар.

На горизонте зажигаются огни.

Вскоре полотнища ослепительного света уже полощутся на дороге. Машины автопробега мягко скрипят, пролетая мимо рыдвана. Прах летит из-под колес. Ветер мечется во все стороны.

Протяжно завывают клаксоны.

Автопробег сворачивает налево, а рыдван – направо. Налево уходит буря света. Направо качаются во тьме маленькие, дрожащие огоньки рыдвана.

Часть пятая. Это был верный друг

Комната правления колхоза, обставленная без излишней роскоши: на столе лежат счеты, в углу свалена веревочная и кожаная упряжь. Украшает комнату лишь барометр с прикрепленной к нему табличкой: «Колхозу „Новый мир“ от шефа – Н-го кавалерийского полка». На этот барометр устремлены взоры собравшихся.

Их двое: колхозный председатель – женщина в овальных очках и маленький нервный старик-непоседа.

Стрелка барометра стоит между «переменно» и «дождь или ветер», склоняясь больше к дождю.

Старик досадливо хлопает себя по коленям, высовывается в окно и, выгнувшись, смотрит в небо, пепельный цвет которого не предвещает ничего доброго.

Председательница. Успеем?

Старик. Не успеем. Погниет.

Оба опять с надеждой смотрят на барометр.

Мимо окна движутся два высоких воза сена, на которых возлежат колхозники с кнутами.

Старик (снова высовывается в окно). Много фактически осталось?

С одного из возов отвечают: «На два дня хватит!»

Старик (возвращается назад к барометру). Возить нечем. Фактически погниет.

Председательница. А может, справимся? А?

В ту же минуту за окном слышится громкое пенье петуха. Его подхватывают другие, более далекие, и вскоре поют уже все деревенские петухи.

По мере того как пение петухов разрастается, лица председательницы и старика вытягиваются. Теперь уже сомнений нет. Показания барометра совпадают с показаниями петухов.

Старик (в горе). К обложному дождю поют, дармоеды!

Слышится сигнал авторыдвана – «матчиш».

Под окном, огибая новый воз сена, показываются автомобилисты.

Старик (страшно засуетившись). Стой, городские! Стой, говорю!

Бежит к выходу.

Деревенская улица. Рядом с медленно движущимся автомобилем, держась за крыло, бежит старик.

Старик. Раз комсомольцы, фактически должны войти в положение.

Жора. Некогда, некогда. В другой раз войдем!

Старик (свозмущением выпускает крыло автомобиля, но сейчас же снова за него хватается). Вам, городским, всегда некогда!

Жора. Мы на завод опоздаем!

Старик (начиная задыхаться от бега). А у нас сено погниет!

Жора. А у нас договор.

Старик. А у нас тоже договор.

Жора (нетерпеливо). Давай, Волков! Пользуясь тем, что машина идет очень тихо, старик внезапно забегает вперед и злобно ложится поперек дороги. Автомобиль принужден остановиться.

Старик (подымается и, подняв руки, становится перед машиной). Объявляю мобилизацию согласно намечающемуся дождю и проведению сеноуборочной кампании.

Автомобилисты подымаются.

Жора. Это перегиб на местах. Бежим, ребята!

Телескоп. Жора! Первая городская ячейка Автодора имени итальянского пролетариата никогда не бежит!

Жора. Что же она, опаздывает на работу?

Телескоп (размахивает руками). Она убирает сено. А на работу все-таки приезжает вовремя.

Волков (удивленно). Смотрите, что делается! Телескоп растет прямо в вожди.

Феня. Он даже похорошел.

Телескоп (хорохорится). Нет, пусть он признает свою ошибку!

Жора угрюмо молчит.

Волков (холодно). Жора!

Жора. Признаю… ошибку.

Телескоп (ликуя). Решительней. Решительней!

Жора. Признаю, что недооценил…

Телескоп. А ты учел, что жизнь прекрасна?

Жора. Учел. Отстань.

Старик. Заворачивай!

Луг. Лихорадочная работа по уборке сена, подгоняемая ожиданием дождя.

Работающие нет-нет, а задирают головы в небо, которое в течение всего дальнейшего действия все тускнеет, тяжелеет, приобретает сначала оловянный, а потом аспидный оттенок.

Работа идет по всему фронту луга. Напряжение столь велико, что даже не поют.

Одинокий женский голос запевает, но, не поддержанный никем, сейчас же обрывается.

Отъезжают редкие возы с сеном.

Возвращаются пустые.

На колеблющейся вершине сенной горы, утопая в ней, как цирковой «человек воздуха» в сетке, устраивается Телескоп.

Он глядит сверху вниз. Делает знак. Гора начинает двигаться.

Теперь виден заваленный сеном автомобиль. Его можно узнать только по высовывающемуся радиатору. Автомобиль тянет за собой три воза сена.

Когда этот поезд проходит, он открывает Феню и Волкова. Феня подгребает сено. Волков накладывает его в стожок. При этом он так размахивает вилами, словно собирается проколоть медведя.

Кругом работают.

Скрипят возы.

Вдалеке пробегает нервный старик. Он с ужасом смотрит на небо, хватается за голову и исчезает.

Волков (робея). Слушай, Феня, я хотел тебе что-то сказать.

Феня. Например?

Волков (мнется). Что ты думаешь о теперешнем международном положении?

Феня (отнеожиданности улыбается). Так. Ничего особенного.

Волков яростно работает, Феня помогает.

Волков (после паузы, отрывисто). Знаешь, Феня, я всю ночь думал о международном положении и пришел к тому выводу, что нам нужно пожениться. Честное слово!

Феня молчит.

Волков (в сильном волнении). Что же ты об этом думаешь?

Феня (робко). О чем? О международном положении?

Волков. Да нет!..

Здесь их разделяет вернувшийся пустой авторыдван с пустыми возами.

Начинается нагрузка сена.

Старик-непоседа смотрит на барометр, стрелка которого уже перевалила «дождь» и склоняется к «ливню». В комнате вдруг темнеет.

За окном проезжает поезд с сеном. На этот раз им управляет Волков. Телескоп по-прежнему наверху, опершись, как бог Нептун, о трезубец.

Старик восторженно смотрит им вслед, потом хватает со стола крынку с молоком и выбегает.

На лугу среди работающих – Феня и Жора.

Жора (берет Феню за руку). О чем ты сейчас думаешь, Феня?

Феня (смущенно). О международном положении.

Жора (немножко ошеломленный). Вот как!

Феня. А ты о чем думаешь?

Жора. Да так – пустяки. Тоже, в общем, о международном.

Феня. Интересно.

Жора. Да, да. Вот если бы ты была китаянка, а я индус, и я предложил бы выйти за меня замуж. Что бы ты сказала?

Феня (потрясенная вторым предложением). Если бы я была китаянка?.. А ты индус?

Жора. Ну да. Понятно. В общем я это говорю не как индус китаянке, а просто так.

Феня. Просто так?

Жора. Ну?

Появляется старик-непоседа и сует Жоре крынку с молоком.

Старик. А ну-ка, комсомол, обобществленного молочка…

Жора хочет продолжать беседу, но старик не отстает. Когда Жора наконец выпивает молоко и оборачивается к Фене, погрузка сена на автомобиль идет вовсю. И сейчас не до разговоров.

Сильный порыв ветра.

Раскат грома.

Совершенно очищенный от сена луг. Бегут колхозники, накрываясь мешками.

Последний поезд с сеном подъезжает к деревне. На вершине сидят Телескоп и Феня.

Телескоп (бодр и весел, болтает). Ну, Феня, теперь все будет хорошо. Мы будем вместе ходить в столовую. В кино тоже будем ходить вместе. И потом, знаешь, давай вступим в кружок балалаечников. Вместе. Вот это будет здорово! Потом у нас пойдут дети…

Феня (отшатываясь). Куда пойдут? Какие дети?

Телескоп (в величайшем удивлении). Как – какие? Наши дети. Твои и мои.

Феня. Почему дети?

Телескоп. Как? Разве ты не хочешь выйти за меня замуж?

Феня. Я слышу об этом в первый раз.

Телескоп. Ай-яй-яй! Совсем забыл тебе сказать. Я тебя люблю. Как ты на это смотришь? Удар грома.

Воз накреняется на повороте, и Телескоп, весь в сене, вываливается на дорогу, подымается и бежит за поездом.

Телескоп. Как ты на это смотришь? Накрапывает дождь.

Когда последнее сено свалено под навес, начинается форменный потоп, сопровождаемый обычными аксессуарами – молнией и орудийными раскатами грома.

Старик пытается оставить автомобилистов ночевать, но Жора неумолим.

Жора. Ехать! Иначе опоздаем!

В автомобиль суют еду. Накрывают автомобилистов мешками. Жмут им руки.

Последний кадр освещает молния, в блеске которой авторыдван, поливаемый дождевыми струями, неустрашимо отправляется в путь.

Яркое зеркальное утро после дождя. Авторыдван пересекает лужи на дороге. Во все стороны брызжет светлая вода.

Автомобилисты засыпаны сеном, перепачканы и возбуждены. Цель близка. В стремлении поскорее ее достигнуть все сидят накренившись вперед, как гонщики.

Колонна автопробега, залепленная грязью, форсированно движется к финишу.

Командор смотрит на ручные часы, которые показывают без четверти двенадцать.

Финиш автопробега в Нижнем Новгороде. Ленточка. Толпа. Оркестр.

Телескоп подымается во весь рост. Он увидел автопробег, движущийся по шоссе наперерез рыдвану. Жора усиленно дает газу.

Мчится автопробег. Впереди – шоссе, подымающееся на холмик, за которым финиш.

Сбоку, с грунтовой дороги, на шоссе выскакивает рыдван и, лихо срезав нос командорской машины, устремляется к финишу впереди колонны автопробега.

Командор одобрительно усмехается.

Пассажиры авторыдвана оглядываются назад, измеряя расстояние между собой и колонной автопробега. Они наседают на Жору, тормошат его. Жора выжимает из машины все, что она только может дать.

Машина хрипит, как удавленник. Победа почти обеспечена, когда раздается ужасный треск и автомобилисты в секунду оказываются прямо на дороге в самых разнообразных позах.

Ноги Волкова торчат из канавы. Феня сидит на коленях у Телескопа. Жора подымается и, шатаясь, делает несколько шагов.

Машины нет. На дороге валяется безобразная груда обломков – поршни, подушки, рессоры. Развалившийся кузов съехал в канаву. Цепь сползает в колею как гадюка. В наступившей тишине слышится тонкий звон.

С пригорка прикатилось колесо, видимо далеко закинутое ударом. Оно описывает дугу и мягко ложится у ног Жоры.

Осиротевшие пассажиры столпились над обломками. Все снимают шапки.

Жора (печально). Это был верный друг.

Налетает колонна автопробега.

Командорская машина тормозит, но не успевает она остановиться, как Жора кричит: «Все в порядке!»

Одна за другой машины огибают обломки и скрываются за холмиком, откуда сейчас же доносится хрипенье труб, плеск тарелок и приветственные крики.

Финиш. Толпа. Торжество встречи.

Музыка.

Сверху, с холма, к финишу спускаются машины.

Когда машины автопробега прибыли, за холмом внезапно раздаются бодрые звуки «матчиша». Все поворачивают головы. Пауза.

На гребне холма показываются отважные автомобилисты. Они бегут во весь дух. Впереди бежит Феня, высоко держа в руках номер автомобиля. Вторым – Волков. Он нажимает грушу. Жора катит уцелевшее колесо, подобранное когда-то у ворот родного городка. Последним несется Телескоп, нагруженный багажом. Там и корзинки и радиоаппарат.

Великая эпопея окончилась.

В честь героев рыдвана, прибывших к своей цели все же на автомобиле, играет музыка.

С вершины пригорка автомобилисты смотрят вниз, на корпуса автозавода. У ног их сложены остатки автомобиля – колесо, номер, груша, багаж.

Жора (счищая с себя сено и грязь). Ну, товарищи, праздник кончился. Начинаются будни.

Телескоп. Как! Разве это был праздник?

Волков. Это была молодость, Телескоп. И она прошла.

Феня. Так скоро?

Телескоп. Неужели мы уже старики? Что будет дальше?

Жора. Все в порядке. Меры приняты. Дальше будет вторая молодость. Мы никогда не постареем. В этом секрет революции. Все бегут вниз.

Затемнение

Перед воротами автозавода.

Проходят рабочие. Сначала не спеша. Потом торопясь все более. Видимо, сейчас начнется рабочий день.

У ворот нетерпеливо ожидают кого-то Жора, Волков и Телескоп. На них – спецодежда.

К воротам подходит Феня. Друзья идут к ней навстречу. Здороваются.

Волков. Не останавливаясь на международном положении, перейду сразу к делу. Тебе, Феня, придется заполнить маленькую анкету…

Феня. Ой!..

Волков. Ничего, ничего, терпи. Анкета такая. Любишь ли кого-нибудь из нас троих? И если да, то кого именно?

Жора. Только говори прямо.

Феня (смотрит на каждого из троих. Потом улыбается и говорит). Хорошо. Я скажу.

Жора, Волков и Телескоп с волнением глядят на Феню. Феня открывает рот, но…

…Потрясающей силы заводской гудок поглощает все слова. Услышать абсолютно ничего невозможно.

Все вздрагивают и поспешно бегут в ворота.