Бесы города пыли

Работая в Obi, как-то в конце смены я купил два маленьких кактуса. Принёс домой со словами:

– Сосед, познакомься это Лёня и Михалыч, теперь они будут жить с нами.

Мы ещё не раз смеялись над этим, и Юра называл их только по именам. И правильно, я же не обращался к нему "слышишь, млекопитающийся" или "живорождающийся, поставь чайник". Думаю, им было приятно (я здоров), и возможно это были два самых счастливых кактуса в ЕКБ. А с работой как-то не заладилось, да я и не относился к ней всерьёз, хоть и выполнял ее добросовестно.

Впервые об увольнении меня заставила задуматься лабораторная работа по химии.

Мы сидели в хим. лаборатории, в белых халатах, как положено. Сонные лаборанты выставляли реактивы перед студентами, мы сидели и хлопали глазами по сторонам. Зашёл преподаватель, томно поприветствовал и раздал каждому по методическому руководству по лабораторным работам. Написал на доске номер и страницу задания, пустил журнал по технике безопасности по рукам (на роспись, мол мы все знаем и никого не взорвём, а если умрём, то виноваты сами) и просто на просто ушёл. Все приступили к выполнению, а я пододвинул штатив с реактивами и застыл с открытым ртом. В нем помимо прочих склянок стоял раствор с английским обозначением "U" в корне наименования.

– Илья ты чего?– спросила одногрупница.

– Это уран?!

– Ну не сам уран, а его раствор,– спокойно ответила она.

– В смысле? Это уран!

– И что?

– Эти идиоты доверили мне уран!

– Так это раствор, ты с ним ничего не сделаешь, – засмеялась она. Мне чего-то не полегчало.

– Да я пару месяцев назад пиво пил с пацанами в подъезде, а они вот так просто "держи уран".

Она засмеялась, и меня понесло на юмор. Ситуация согласитесь и правда комичная. В итоге я не смог сдать эту лабораторную в конце пары.

– А когда можно будет пересдать эту работу?

– Да мне все равно, времени было предостаточно, у нас ещё двадцать пять лабораторных. Мне некогда.

Я просто стоял над ним и молчал, потупив взгляд.

– Ладно, приходи в субботу. Ко второй паре, я задержусь ради тебя, проверим твои знания, и стоит ли вообще идти к тебе на встречу.

Он сделал пометку в журнале возле моей фамилии. Я поблагодарил, как можно сильнее. Выходя из кабинета, я вспомнил, что работаю в субботу. Хотя наверняка у преподавателя были какие-то планы на субботу (по работе) ибо я не верю, что он, на вид лет сорока, профессор, пошёл на встречу первокурснику, который пару месяцев назад пил пиво с пацанами в подъезде. Да и одет был по "подъездному". Но все же я отнёсся к этой договорённости с патриотизмом.

***

«Он думает, что умнее. Думает, лоха нашёл? Ну ладно…»

– Лёня, попрощайся с братом!

Я взял кактус из «Obi» и помахал им перед другим кактусом. Михалыч на задании. Я схватил шарф соседа и направился к выходу, с небольшой картофелиной в одной руке и кактусом в другой. Минут тридцать на трамвае. Гипермаркет «Obi». Ноябрь. Суббота.

Зашёл в ларёк на остановке и купил бутылку негазированной «BonAqua» и пачку синего «Bond-а». Затем вышел на улицу и закурил. Было довольно поздно. Дома засыпали, город – наоборот. Я натянул шарф на лицо и сделал шаг, затем второй и так далее. Попытался затянуться, но уткнулся сигаретой в шарф. Сматерился, выкинул сигарету, улыбнулся. Когда я подошёл к служебному входу гипермаркета, то улыбнулся ещё шире – у входа стояла машина моего начальника. Начальника охраны, который две недели гасился от меня, кормя завтраками про

зарплату. Закидывал секретутками, которые «ничего никогда не знали», не отвечал на мои звонки. «Ничего, Михалыч устроит твоей жопе проблемы» – подумал я.

Остановившись перед машиной, я прислушался, но ничего не услышал кроме своего испуганного дыхания и сердца, которое отплясывало дикий DubStep

Пару недель назад, когда я сказал, что увольняюсь начальник, ответил: «отработай ещё два дня». Но я правда не мог выспаться, помочь ему и доделать лабораторные по химии в срок. Когда исчез я, исчез и он – начальник. В последний раз, когда я снова штурмовал его кабинет, секретутка сказала, что его нету. Затем, когда я сидел на улице и курил. Он вышел из той же двери. Я был неподалёку, но не в его поле зрения. Сначала я встал, чтобы крикнуть или потушить об него бычок, бог знает, но потом замер. Он подошёл к своей машине и пошарив по карманам, выругался, затем просто отогнул переднее боковое стекло на себя и открыл дверь изнутри…

«Наверно, сучара, разбивал стекло и поставил эту пластмассу на время» – подумал я в сотый раз, отогнув её на себя в Ноябре, в Субботу. Открыл дверь и сел за руль. Хотел разбить приборную панель, но передумал – машина правда была хороша. Покурил, чтобы слегка успокоиться. Затем вышел и засунул картофелину в выхлопную трубу. Открыл бензобак, открыл «BonAqua», попил, и остатки вылил в бак. Достал Михалыча, сказал: «Устрой его жопе проблемы». Затем, начал втирать иголки в обшивку водительского сиденья. Машина правда была хороша – Toyota Mark II, 89 года выпуска. Серебристой красавице просто не повезло с хозяином. Боже, как хорошо, когда плохим людям плохо, подумал я, а многие про меня. Работы в "Obi" хватило только на одну главу, оно и к лучшему.

3

Уральский Федеральный Университет. Замок. Кладезь знаний. Обитель мудрости с баранами и лобстерами вместо студентов. Лобстерами мы называли студентов, которые любили учиться. Приведу пример одного такого.

– Здравствуй Вова.

– Здравствуй.

– Как дела?

– Хорошо.

– Что кушал в столовой?

– Кашку и котлету. Куринную.

– Здорово тебе. А почему куриную?

– Мама сказала покупать куриную.

– А почему?

– Она дешевле.

Вроде парень беспокоится о своём бюджете. Но если к картине добавить его реденькие усики. Произношение слюнтяя. Нелепый вид. Поведение. Взгляд на жизнь. И бесконечную тягу к точным наукам.

Следующая ситуация.

Перерыв между парами. Я пачкаю ручкой оборот тетради. Слушаю музыку. Отдыхаю от физики. В то время, как лобстеры собрались вокруг парты и решают интереснейшую задачу по той физике, от которой я так пытаюсь отдалиться на время перерыва. И им правда интересно. Это меня и пугало. Самое печальное, им ничего не светило кроме работы по специальности. Ни бизнес, ни политика и уж тем более не шоу бизнес. Ведь, как говорил мой отчим: «Чтобы быть успешным в политике и в карьере необходимо просто быть дерьмом. Предавать и сдавать всех, начиная с родных и заканчивая случайными знакомыми. Именно поэтому, без угрызения совести, с удовольствием бы разрядил пулемётную ленту в наших депутатов, потому что каждый из них и плаценты матери не стоит. Стрелял бы пока, ствол не начал плавится. Если же ты просто хочешь заработать – иди и работай. Хочешь иметь больше денег – иди учиться. Если хочешь, научишься предавать и изощрённо воровать, то у тебя никогда не будет потребности в деньгах». И я верю его словам. Они не способны пойти по головам. Кишечник тонковат – обидеть кого-либо. Глупо жечь костёр у своих ног.

Но мне приходилось терпеть их юмор. Их тощие задницы, но толстые очки. У них броня шириной в их гениальность, им отчисление не светило из-за одного только вида. А меня могли выгнать даже до первой сессии. Вот я и давал им пищу для мозгов в виде своих домашних заданий. И если один из них получит Нобелевскую премию, то я гордо заявлю: «Я внёс лепту в этого высоко уважаемого мудака!».

Кое-как приходилось общаться с лобстерами. Временами срывался на них, временами даже находили общие темы и они казались не такими назойливыми, какими были, по сути. Я же помаленьку начал обрастать знакомыми в общаге. До сих пор помню двух пацанов, которые, что первый, что второй, увидев меня за километр, радостно бежали ко мне и энергично трясли руку, расспрашивая, как мои дела. Я же всеми силами пытался не выдать ни словами, ни действиями, что я их не помню и не знаю кто они. До сих пор понятия не имею кто они, но они были рады меня видеть и я подыгрывал взаимность. Возможно, я задавал им хороший тон бодрости и радости, иными словами: делал их день. Да ради Бога. Мне чего жалко? Они меня веселили всегда, без исключения.

Необходимо рассказать ещё про одно знакомство. Потому что впоследствии ее стало очень много в моей жизни на протяжении всей учёбы.

День был обычный до жути. Один из многих дней, когда не происходило ничего и ничего не могло произойти, да потому что не удивило бы. Скучный до коликов в животе и безрадостный до сухости во рту. Я валялся на втором ярусе кровати, сменив сотню положений "лечь по удобнее" пытаясь дочитать бесконечно нудную, как весь день (как вся жизнь), главу очень закрученного романа. Глава не заканчивалась, я злился на автора, но не собирался сдаться под конец книги.

Лёжа на спине, поперёк кровати я задрал ноги на стену, голова свисала с кровати. Я уже хотел очередной раз перелечь, голова наливались кровью, и начинала болеть…

Входная дверь с грохотом открылась и в комнату въехала девушка на велосипеде (я напомню: пятый этаж), просвистев мимо меня, врезалась в стол. Я не двигаясь смотрел на неё сверху вниз, она же для меня была снизу вверх перевёрнутая. Та, хохоча, начала болтать и извинятся перед соседом. Тот растерянно что-то лепетал, не прожевав бутерброд. Та, не переставая раздражающе хихикать, выкатила велосипед, не сказав мне не слова. Сосед проводил ее до выхода, чуть поболтал с ней и попрощался. Я без лица опять уткнулся в книгу.

Неспроста мы впервые встретились при таких обстоятельствах. Это существо "с шилом в попе" доставало меня ещё долго. Она врывалась обычно тогда, когда ее никто не ждал и не хотел видеть. Хохотала, устраивала бардак и так же неожиданно уходила. Как-то раз я даже захотел ее успокоить, разжалобив – девушка ведь, будущая мать и т.д., так что должно сработать. Я взял гитару и со скорбью ко всему еврейскому народу начал петь "северный ветер". Песня довольно грустная, не для слабонервных, описывает похороны любящей жены и заботливой мамы. Ребёнок не понимает, что происходит, "почему мама спит…", а отец отвечает "нет, мой малыш, мама больше не встанет… Завтра ее в землю закопают, будешь навеки ты сирота". На этой строчке в тишине я услышал хруст яблока и смачное чавканье. Я остановился. Сосед, открыв рот смотрел на меня, Настя смотрела на яблоко выбирая куда бы удобнее укусить. Очередной хруст, чавканье и вопрос: "все что ли?". Впервые в жизни я захотел ударить девушку.

С соседом мы любили выпить. Но из-за пива начались проблемы с кишечником. Поэтому мы начали переходить на крепкие напитки. Много не пили и после посиделок оставался алкоголь, который я складывал в коробку из-под колонок. Таким образом, накопился неплохой мини бар. Что уж скрывать, я даже гордился им. И при первой возможности показывал девушкам.

Сосед каждые выходные ездил домой к родителям. Не помню, где жили его родители. Я же оставался в общаге, опустошая холодильник и мини бар. Потом наступал понедельник. Сосед набивал холодильник домашней едой, и жизнь начинала надоевшую песню. По правде, мне хватало один раз хорошенько поесть за день. По сути даже это роскошь для студента.

Реализовывал я эту роскошь в заведении возле общежития, под названием «Сан кабан». Забрёл я туда случайно и готов был там остаться навсегда. Оформлен был он под шотландский паб, и вроде ничего особенного не было, но… Большое «НО» заключалось в меню по будням. Там продавали комплексный обед всего за 150 рублей, а в него входило первое блюдо, гарнир с мясом, салат, компот, либо чай (на выбор). За такие деньги я готов был ходить туда кушать каждый день, что собственно и делал. Со временем я познакомился с персоналом этой закусочной днём и с баром ночью. Я частенько болтал с Алиной – администратором. Развлекал её своими лекциями о демократии и либерторианстве, она же осыпала меня карточками постоянного клиента, которые я обменивал на бесплатное пиво. Я знал в лицо владельца кафе – жирный болгар (я надеюсь, вы понимаете, что я понятия не имею кто он по национальности). Он всегда орал на девочек, если я сам подходил к барной стойке дабы оплатить обед. Я опаздывал на пары, а они отхватывали за своевременно не поданный счёт. Вот так время от времени я опаздывал, а они платили в карман жирному болгарину.

– Алин, сама подумай, кто в здравом уме будет ложиться в постель на первом свидании, и рассчитывать на будущее?

– Да любой мужик.

– Да не, помимо патологии планеты Земля. Я к чему клоню то, что не даёт нам беззаботно прикасаться, потом куда-то исчезает. Застенчивость, трясущиеся руки, и мысли о партнёре, либо собеседнике. Ты ведь, разговаривая со мной, не задумываешься о моём восприятии и подобной херне. Ты просто развлекаешь себя, тем самым развлекая себя.

– Нет я просто общаюсь.-посмеялась она, затем продолжила – Люди просто привыкают друг к другу.

– Да. Именно. Но если ты будешь вести себя раскованно, то и собеседнику будет легче общаться с тобой. Значит, поведение и слова управляют нашими гормонами.

– Ты хочешь меня возбудить?

– Я хочу… хочу сказать, что словами можно управлять, а значит это и есть самое сильное оружие. Уверен, какой-нибудь лобстер уже написал об этом диссертации

– Наверно. Да забудь ты. Это его работа- орать на нас. Это просто злые слова.

– Это не просто слова! Слова не могут быть простыми. Смысл есть во всём, а в бессмыслице его ещё больше.

– Ты перебрал. Иди домой.

Я скривил губы. Посмотрел на бокал допитого пива и добавил,– Не злюсь только потому, что ТЫ это сказала.– Она улыбнулась и смачно поцеловала в губы.

– Сообщи мне, если он ещё раз заставит за меня платить… Либо за кого-либо ещё.

– И не подумаю.

***

Виталя поднял рюмку с «Вильямсом» и вздохнул поглубже. Сосед же в ожидании речи уже улыбался.

– Как говорил мой горный папа – он подыграл акцентом, мы же рассмеялись и сбили его настрой. Отдышавшись, он продолжил:

– Здоровья тебе сибирского, веселья цыганского, мечту американскую да жену русскую.

Сосед улыбнулся и посмотрел на меня. Я был не готов озвучивать речи и слегка растерялся, но затем сказал:

– Чтоб хуй стоял и деньги были.

– Воооо!– согласился Синий.

Выпили. Посмеялись. Было тепло. Уютно. Смешно. Мы отмечали маленькое, даже крошечное событие, но важное для нас. В тесной грязной общаге, кипа долгов и неотработанных пропусков по занятиям за спиной. Обросшие проблемами мы не переставали веселиться и радоваться, а значит жить по-настоящему, взаправду.

Я разлил ещё виски. Виталя продолжил с акцентом.

– После первой и второй можно выпить ещё шэст.

На половине бутылке я предложил спуститься на крыльцо, подышать перед закрытием общежития. Уже стоя на крыльце, мы слушали какую-то историю синего. Сосед светился от счастья и молчал. Почему-то тогда он показался мне очень счастливым. Я никогда прежде его таким не видел. Затем он спросил:

– Сколько до закрытия?

– Почти десять минут. А точнее семь.

И тут улыбка пропала.

– Вискарь допьём?– спросил Синий.

– Да,– просто ответил именинник.

– Нихрена!– сказал уверенным тоном я так, что некоторые курильщики неподалёку обернулись.

– Зажал что ли?

– Давайте пошли одеваться.

– Илюх, да нормально и так…

– Время!– и снова зажглась улыбка. Синий не успел театрально оглядеть нас, как инопланетян или безумцев. Он не успел даже сказать что-либо.

Со скоростью чего-нибудь очень быстрого мы оделись и выбежали на улицу, прихватив бутылку недопитого виски.

Мы шли по центральной улице и допивали бутылку. Все бары, которые мы смогли найти, либо закрывались, либо уже были закрыты. Все кроме одного…

Когда вдалеке показались дома Сортировки, района, находящегося довольно таки далеко от общежития, из которого мы вышли уже почти два часа назад. Я потерял всякую надежду найти подходящее место. Общее настроение стало падать. Стали больше молчать, реже шутить. В итоге

об условились на том, что необходимо поймать такси и возвращаться в общагу. Мы поймали машину, договорились о стоимости проезда.

– Давай только не к самой общаге,– попросил именинник.

– А куда?

– До центра. Прогуляемся, виски допьём.

– Хорошо, поехали.

Мы вышли возле кинотеатра «Салют» в том самом ослепительном центре, где проходили пару часов назад. Пошли вверх по центральной улице города в сторону общежития. Случайно заметили тот самый бар. Как-то жалко он выглядел жалко. Ярко-жёлтая вывеска была оформлена коллажами и карикатурами, что совсем не соответствовало торжеству. Мы искали нечто солидное, даже с характером, как фильмы Гая Ричи.

– Жёлтая подводная лодка?

– Как в песне.

– Ну не знаю…

Сомнительное и жалкое на вид местечко. Немного посоветовавшись, и впоследствии ряда событий, да и отсутствия других вариантов в целом, решили зайти внутрь.

Музыка нарастала. Мы спускались по крутой лестнице куда-то в праздник. Шумный, пьяный, новый год (не меньше). Задорные гитарные переборы живой музыки наполняли все и всех в этом подваленном помещении. Этот муравейник пил, пел и любил. Любил всех вокруг. Обстановка радости и добра была уместна и вовсе не приторна. Между столами бегали худенькие официантки с пивными кружками. Под ногами хлюпало пиво. Все, кроме уставшей на вид барменши улыбались, либо хохотали, без зазрения совести закатив голову назад. Мы присели за едва ли не последний свободный столик. На стол тут же, гулко стукнув толстым дном, поставили пивные кружки. Мы энергично подняли их и наконец-то начали справлять день рождение Соседа. Следующую музыкальную композицию вышел исполнять вокалист. Намечалась песня. Поприветствовав его рукоплесканиями, неожиданно для меня, раздался до боли знакомый гитарный, даже цыганский, мотив. Сомнения развеялись, когда подключился духовик. И вот уже весь бар танцевал и пел в унисон: "видели ночь, гуляли всю ночь до утра".

Я вообще не любитель танцев, наверняка потому, что не умел и, либо не попадал в ритм, либо был уже пьян. Но тогда мы плясали каждую третью песню. Пивной квас лился рекой и незаметно охмелил всю нашу небольшую компанию.

Время пролетело незаметно. И вот мы изрядно подпитые сидели на полу в пустом баре. Музыканты давно отыграли свою программу и, наверно уже обнимали во сне свою половинку (кто девушку, кто парня, а кто подушку). Я бы не сказал, что мы были сильно пьяные: мы энергично общались и даже неплохо шутили. Только я решил исправить это, а именно напоить их, как именинник сказал мне: "а я никогда не пил текиллу".

"Ну что же, официант будьте добры три текиллы".

Мы быстро прожанглировали с десяток рюмок. Синий то ли рассматривал свои ногти, то ли спал. Я разговаривал с Соседом.

– Как день рождение?

– Лучшее!

– Я рад. А чего не хватает ещё?

– Да вроде все хватает? Илюх, ты о чём?

– Поел, напился, а что ещё?

– Что?

– Бабу тебе надо.

– Так-то у меня девушка есть…

– Во Владивостоке?– спросил я, подняв бровь над левым глазом.

– Ладно, ладно.

Я оглядел зал. За барной стойкой сидел только один посетитель, а именно девушка лет двадцати семи, с огромной копной рыжих волос. Она, как ни в чем не бывало, попивала что-то

слабо алкогольное и беседовала с барменшей. Та, на первый взгляд, слушала ее одним ухом и, скорее всего, очень устала.

– Видишь ту особу?

– Рыженькую?

– Да.

– Ты сума сошёл?!

Согласен, кандидатура очень хороша, тут не понадобится референдум, любой бы захотел понежиться, хотя бы, в лучах ее внимания. Я было начал сомневаться, но виски, пиво и текила подталкивали на приключения, коими кишела сегодняшняя ночь (студентам всегда мало). Глаза соседа наполнились ужасом, когда он понял, что я вовсе не шучу. И максимум , что он хрюкнул: "я один не пойду".

– Рядовой Синий!

– Дааа?

Проснулся синий и долго не мог поймать фокус на мне.

– Тебе задание: помоги закадрить кое-кого Соседу.

– Не вопрос. Веди!– обратился он к плечу соседа.

– Давай, давай!

Я начал выталкивать именинника из-за стола.

Дальше следует череда несвязных событий. Описать их следует детально, но я боюсь потерять общую картину стремительных событий. Итак, синий подсаживается к девушке рядом, сосед чуть подальше. Рыженькая прогибает поясницу, начинает убирать волосы за плечи, но увидев синего Синего (извиняйте за тавтологию) выходит из боевой позиции и с презрением отшвыривает кончики волос назад. При этом всем своим "Я" показывает, что оскорблена. Я могу понять невербальную реакцию ее чувств. Если ты всю жизнь ездишь за рулём Феррари, то ты не можешь серьёзно воспринимать семейный мини вен за триста тысяч, потрёпанный и не опрятный. Не спешите чернить и так непритягательную мою личность и мысли тем паче, я лишь высказал позицию девушки, и как видите, я на ее стороне. И Вы перейдёте на нашу когда дочитаете эту мизансцену. Тем временем Синий пытается заговорить (все происходило не очень далеко, но музыка не давала вслушаться, поэтому я наблюдал за пантомимой). Девушка в свою очередь отвечает чётко и резко. Виталя посмотрел в сторону Соседа, тот дрожащими руками закурил (до этого я не видел его с сигаретой), не дождавшись поддержки или одобрения, он снова обращает внимание на девушку. Ну как обращает – так, стучится или даже скоблит. Та без каких-либо эмоций, кроме как презрение, отвечает, не удосужив повернуть даже голову в сторону собеседника. Барменша, забыв про свои дела стоит напротив и с интересом наблюдает. Синий (бедолага) в третий раз что-то говорит девушке с рыжими волосами, после чего она, одновременно с барменшей, начинают закатываться смехом. Я ничего не могу понять. Девчонки продолжают хохотать, Синий глупо улыбается, сосед замер с сигаретой. "Все равно стерва! И чего это я буду принимать ее сторону?"– подумали многие.

Когда мы вышли из бара. Одевались торопясь, а синий всех подгонял. Мы выходили под звонкий смех рыжей девушки из полупустого бара.

– Что случилось?– спросил я. Синий слегка растерялся, Сосед судя по лицу тоже чего-то не понимал.

– Она отшивала с ходу. Шансов не было,– мы замерли в ожидании ответов.

– Ну и я заметил у неё кольцо на большом пальце, на руке.

– Кольцо?!– спросил я.

– Я спросил, не лесбиянка ли она.

– Лесбиянка?!

– Ну, кольцо на большом пальце…

Мы в один голос засмеялись.

– Я где-то слышал что кольцо,– сосед согнулся пополам, я оперся рукой о стену.

– Да и отшивала она как-то странно…

– Остановись!– умоляли мы задыхаясь. Синий стоял растерянно.

Понятие не имею, чего он насмотрелся и кого наслушался. Мотивы же Рыжеволосой дамочки мне призрачно, но ясны. После такого поворота событий я был на ее стороне. Ничего страшного-то и не случилось. Все посмеялись и разошлись по домам. А синий, угодив своей фантазии, поступил типично и даже тривиально (по отношению к девушке естественно) опираясь лишь на одно "нет". Говоря простым языком: отшила, значит, стерва или лесбиянка. А еще проще – динамо. Пошла она. Такова логика сильных мира сего. Просто сука!

Зайдя в общагу, друзья пошли сразу к Синему, я же решил подняться в свою комнату. Вот уже открывал дверь, как за моей спиной…

– Папаня!

Настя.

Странно, но я обрадовался ей. Она зачастую действовала мне на нервы, но я пустил ее. Я злился, когда она трогала мои вещи, но я налил ей водки с колой в свой стакан. Меня раздражала ее манера смеяться над своими шутками первой, но я сидел и слушал ее пару часов. То, что я не любил в ней, под призмой алкоголя казалось изюминкой. Да, если честно, дело не в алкоголе, а просто в настроении и подходе, а то можно подумать, что надо пить, когда жизнь становится скучна и невыносима. Нет же, она от этого станет ещё скучней и невыносимей. Избегания проблемы приводят тебя к ней. Ну и ещё кучу мудрой воды можно налить на эту тему…

Я лежал на кровати, она сидела за ноутбуком.

– Ребёнок, иди ко мне. Спать пора.

Всех моих девушек за тот период жизни можно было по пальцам на одной руке пересчитать, ещё и останется про запас. Поэтому мне было приятно глазеть на ее формы, ведь не насмотрелся ещё на них. Чёрное каре, среднего роста, стройная. Грудь второго размера, стройные ноги. Она сидела на стуле, задрав ноги на него (по-обезьяньи) и все же она меня волновала.

– Папань, сейчас. Пару минут ещё.

Я закрыл глаза и стал ее ждать. Ждать в постели девушку, которая называла меня Папа, чтобы переспать с ней. Господи, прости, но от этой мысли сердце застучалось ещё сильнее, а от мозга оттекло ещё больше крови.

***

Я проснулся с жутким похмельем. Долго не открывал глаза, боялся что станет сильнее болеть голова. Но, когда открыл, то не нашёл Насти. Странно…Ее нигде не было. На столе ещё пустая бутылка вина. "Не понял". В шкафу, где стояла как минимум ещё бутылка коньяка и бутылка текиллы – ничего не было. Я пробежался по комнате в поисках пустых бутылок и воспоминаний. Ничего не нашёл. Начал ходить по комнате мыслями цепляясь за все, что вижу, но он были скользкими, а голова казалась огромной и пустой. Я случайно заметил, что я одет только лишь в трусы, хотя последнее что я помню это то, что ложился в кровать в джинсовых шортах и футболке. Потом подошёл к зеркалу и увидел что часть спины расцарапана. Заглянул в трусы.