скачать книгу бесплатно
Кабинет дедушки-философа Маленького Шнобеля очень красивый, потому что там много хороших вещей, устремленных ввысь: книги в шкафах со стеклами до самого верха, настоящие картины в рамах и белые философские головы. Мне нравится Платон, он красивый, и он много думал. Он был из первых мыслителей, ему было тяжело, он ошибался, но все равно не переставал думать. Другие философы его критиковали и строили на этом свою научную карьеру и все последующую философию. Но Платон первым уловил главное, то есть идею. Критиковать проще, чем находить и придумывать с самого начала.
Мне тоже бывает тяжело долго думать, тогда я иду играть, спать или советоваться с мамой и Маленьким Шнобелем. Но потом я все равно додумываю мысль, например, на следующий день, или когда плаваю в бассейне. Там хорошо думается, пока тренер до меня не докричится. Тренеры по плаванию кричат громко, как поезда, но додумывать все равно надо обязательно. Если не додумать хотя бы наполовину, то в мыслях будет беспорядок, а это некрасиво и все время будет как бы выпрыгивать и мешать думать другие мысли или играть.
Иногда встречается красивый беспорядок, как у дедушки-механика и мамы Маленького Шнобеля в мастерской на первом этаже под их квартирой. Там столько всяких штук, инструментов, разных кусочков и запахов, что мне интересно и не хочется уходить. Маленький Шнобель уверяет, что там есть особый порядок, понятный только его маме и дедушке, потому что они творческие личности. Я не спорю, возможно, он прав, потому что там красиво, хоть и беспорядочно для меня.
А про творческих личностей я пока мало знаю. Буду дальше разузнавать и думать, когда завершу текущие продумывания и некоторые первоочередные. Может, я тоже творческая личность, просто это пока не проявилось. Хотя, судя по любви к порядку, я не особо творческая, скорее научная и исследовательская. Так один раз предположила мама Маленького Шнобеля, но это не факт. И вряд ли я доберусь до обдумывания этой мысли на этой неделе. Но я доберусь. Я помню все важное.
Глава 16. Похороны кошака
Однажды утром я пришла в детский садик, а там горько плачет моя подружка Динка. Рядом с ней сидит Павлик, который всегда приходит раньше всех, и смотрит на нее жалостливо. Динку по голове гладит воспитательница. А Динка все равно плачет, просто заливается слезами.
Оказалось, у Динки умерла любимая кошка. Кошка умерла по естественным возрастным причинам. Но логичность потери необязательно делает ее легче. Мне стало очень жалко Динку, гораздо больше, чем кошку. Я смотрела на Динку и не знала, что делать. Воспитательница что-то тихонько говорила Динке и протягивала салфетки. Павлик подтаскивал ей игрушки. Витек сбегал к маме на кухню и принес Динке чашку теплого какао. Но Динка не отвлекалась от своего горя и плакала. Дети приходили в группу, кто-то подходил к Динке, кто-то шел играть, но все равно поглядывал на нее широкими глазами и бровями домиком.
Когда появился Маленький Шнобель, я сразу ввела его в курс дела. Я сказала, что боюсь, что Динка может выплакаться до самого конца и тогда непонятно что останется.
– Надо что-то делать, ведь она худенькая, и долго это продолжаться не может, – объяснила я другу, – законы сохранения не нашей стороне, тем более что от какао Динка отказывается. Воспитательница, очевидно, ничем не может спасти Динку. Игрушки, Павлик, Витек, я, другие дети и бумажные салфетки не могут уменьшить ее горя и почти бесполезны.
Маленький Шнобель, как обладатель и обожатель огромного надменного кота Варфоломея, сразу проникся Динкиной ситуацией. Он сел на пол рядом с Динкой. Отодвинул гору игрушек, которую притащил сердобольный Павлик, и отправил его за карандашами и бумагой. Когда Павлик принес инструменты, Маленький Шнобель нарисовал большого смешного кошака и спросил плачущую Динку:
– Похоже на твою Розочку? – у Динкиной кошки было такое имя, и Маленький Шнобель его откуда-то знал.
Я и сейчас подозреваю, что все кошатники – тайные братья или носители особых генов среди обыкновенных бескошатных жителей земли. Но это не наверняка. Исследований на эту тему до сих пор не провели. А надо бы, это могло бы многое объяснить.
Динка сквозь слезы посмотрела на рисунок Маленького Шнобеля и помотала головой отрицательно, пару разиков похлюпала и пошмыгала измученным розовым носом, потом отобрала у Маленького Шнобеля карандаш и принялась исправлять его рисунок.
Она заострила уши рисованного кошака. Она поправила его нос так, что он стал похож на маленькое сердечко. Она нарисовала пятнышко на груди и белые лапки. На шее у рисованной Динкиной кошки появился ошейник с маленьким бантиком. Динка любит все розовое и бантики. Потом они вместе с Маленьким Шнобелем закрашивали спинку и живот, лежа своими животами на полу среди россыпи карандашей и в окружении заинтересованных одногруппников.
Маленький Шнобель спрашивал Динку о Розочке. Динка стала рассказывать, какая Розочка была хорошая, как они играли, и совершенно перестала плакать. Только всхлипывала иногда. Павлик участливо предлагал Динке носовой платок и карандаши. Наиль сбегал к воспитательскому столу за точилкой, затачивал все, до чего мог добраться и тем самым обеспечил непрерывный качественный процесс запечатления Розочки. Витек притащил новую кружку какао, и Динка выпила немного. Я сидела неподалеку с книжкой, но не читала, а наблюдала и все видела.
Маленький Шнобель спросил, как похоронили Розочку. Динка сказал, что ее просто оставили у ветеринара, потому что так полагается. На мой взгляд, это разумное решение, не должны же люди закапывать трупы любимых существ там, где им придет в голову. Но Маленький Шнобель сказал, если Динка хочет, мы можем похоронить ее кошку как будто по правде.
Динка подумала две или три секунды, хлопая мокрыми ресницами, и согласилась. Маленький Шнобель кивнул на только что созданный портрет Розочки и сказал, что тогда его надо украсить. Вполне ожидаемо они украсили этот листок разноцветными розочками со всех сторон. Я приостановила удаленное наблюдение, подключилась и нарисовала голубую розочку. Разнообразие и диверсификация – моя сильная сторона. Некоторые, правда, называют это духом противоречия.
Подтянулся Павлик и добавил к розочкам рыбок и птичек, потому что кошки любят рыбок и птичек, а Павлик их здорово рисует. Наиль нарисовал очень ровную черную рамку по краям листка. Тут Динка чуть опять не заплакала, но Маленький Шнобель погладил ее по руке, а Оленька по голове, и все обошлось.
Подготовка к похоронам заинтересовала других детей, и некоторые из них внесли вклад в оформление проводов усопшей. Леночка Петрова нарисовала маленький крестик. Она сказала, что на похоронах обычно бывают крестики.
Ксюша достала сохлый, но симпатичный и душистый цветочек, который остался у нее в кармане после вчерашней прогулки. Наиль сбегал в медицинский кабинет и попросил немного валерьянки для Динкиной Розочки. К нам присоединилась медицинская сестра с валерьянкой и два очень внимательных воспитателя.
Я посмотрела на все это и решила внести немного порядка и определенности. Взяв карандаш, я как смогла ровно написала под портретом большими буквами имя усопшей «РОЗОЧКА». В группе не все умели читать и писать, но все важное должно быть названо и записано. И Динке моя надпись понравилась.
Тут случилась легкая пауза, но Маленький Шнобель откуда-то знал, что следует делать дальше. Он сказал всем посмотреть на Розочку и помахать ей руками. Все подошли поближе, посмотрели на Динкину Розочку и помахали ей. Динка погладила портрет рукой. Потом Маленький Шнобель аккуратно много раз сложил бумажный листок с Розочкиным портретом вовнутрь, а Наиль немного подумал и сказал:
– Нам сюда надо еще что-то красивое, – все дети стали оглядываться и искать подходящее красивое.
Красивое и релевантное нашлось у Анечки в волосах. Мы распустили одну из ее косичек, и в нашем распоряжении оказалась почти совсем немятая розовая шелковая ленточка с золотистой окантовкой. Ею Маленький Шнобель под патронажем всей группы, двух воспитателей, нашей медицинской сестры и заглянувшей Аграмены Ивановны перемотал сложенный листок, а Анна Павловна завязала сверху очень ровную розочку.
Образ ушедшей кошки Розочки был захоронен после завтрака в дальнем углу детской площадки. Под кустом жасмина Наиль выкопал совком небольшую ямку идеальной формы. В вопросах геометрии и земляных работ на Наиля можно было положиться. Мы аккуратно уложили в ямку ритуальный сверток, укрыли его картонкой, пожертвованной воспитателями, чтобы красивый образ дольше не разрушался, а также для порядка и в знак нашей заботы. Могилку засыпали землей, Наиль идеально утрамбовал холмик, выровнял его контур, мы положили сверху цветной камушек, красивую веточку и зеленое стеклышко, предоставленное Витьком.
Грунтовые и декоративные погребальные процедуры были выполнены на самом высоком уровне. Однако чувствовалось, что было необходимо исполнить завершающий аккорд всего мероприятия. Тут опять вперед вышел Маленький Шнобель с простой объединяющей идеей.
Маленький Шнобель сказал, что на похоронах нужно петь и плясать. Воспитательница попыталась было возразить, но понимания не встретила. Я поддержала Маленького Шнобеля и привела в пример поговорку, которую слышала от его дедушки-механика «хоронили тещу – порвали два баяна», и воспитательница тактично ретировалась.
Мы всей нашей группой и примкнувшими сочувствующими взялись за руки и спели песенку «Вместе весело шагать по просторам…». Мы как раз ее репетировали к празднику на музыкальном занятии, и она прозвучала стройно и жизнеутверждающе. Я пела вместе со всеми, и этот день, день первых похорон в моей жизни, запомнился мне навсегда. Хотя я могу вспомнить почти все дни.
На этом ритуальная повестка была исчерпана, похороны завершились естественным образом. Дети расползлись по площадке и занялись другими делами. Динка больше не плакала. Позже она иногда таскала на могилку красивые камушки и стеклышки, но к зиме все забылось.
Когда я умру, я бы хотела, чтобы мои похороны устраивал Маленький Шнобель. Это будет всяко лучше, чем процедуры унылых похоронных агентов. Хорошо бы на моей могиле или рядом с ней пели и плясали дети, все, кто хочет и как хочет, без изъятий и ограничений. Там, на месте моего упокоения, читали бы стихи поэты, особенно непризнанные. Лежали бы красивые камни и камушки и цвел прекрасный куст жасмина.
Впрочем, сейчас у меня есть и конкурирующая с танцами и жасмином идея собственных похорон. Я бы хотела быть сожженной (с соблюдением всех экологических норм). И я бы хотела, чтобы легкий пепел моего тела развеяли над океаном, морем или рекой. Тогда я была бы нигде и везде. Это прекрасная посмертная степень свободы.
Выбор я полагаю сделать позже. Распоряжения оставлю. Маленького Шнобеля я уже предупредила, хоть мы и расстались навсегда.
Глава 17. Смысл жизни. Возникновение вопроса
По четвергам у нас в группе проходили занятия по чтению. Воспитатели показывали буквы и просили детей найти их на картинках и кубиках. Мы с Маленьким Шнобелем уже умели читать и активного участия в этом уроке не принимали. Нас отсаживали за дальний столик, разрешали заниматься своими делами. Главное, не шуметь и не подсказывать. Мы не шумели и не подсказывали. Обычно мы читали.
