Кем и как любима Тамара Зотова

скачать книгу бесплатно


– Зачем?

– Ну это… я так ношу.

– Зачем? – настойчиво повторил Тамиргуляев.

– Ну… какая разница? Так вы меня задержите или нет?

– Живите пока – ответил следователь. – Ваши работодатели уладили конфликт. Это вот госпожа Спасибова должна теперь с вами разбираться. Так я говорю, Евгения Сергеевна? – с прищуром спросил Тамиргуляев и дернул лицевым нервом.

– Представляешь, Вань, – щебетала в трубку Яна Гороцкая, – помнишь – недавно я тебе рассказывала про Груберга. Я ещё тебе говорила, что мы с родителями приняли решение бросить училище и поступать в другое место. Потому что этот Груберг меня просто гнобит! То ему халат не такой, то я смотрю на него не так. Я уж не говорю про учебу, он придирается ко всему! Он меня открыто заваливает. И что ты думаешь! Сегодня у нас не было биохимии. Ни у кого не было биохимии. Груберга не могут найти, он не приходил в училище и до него не могут дозвониться. Я не знаю подробностей, но, говорят, что его и дома нет. Он пропал. У нас и завтра должна быть биохимия и я надеюсь, что он не появиться. Блин, Вань, хорошо бы он больше не появился, а?

– Если вместо него найдут другого преподавателя, ты останешься в училище? – спросил Иван.

– Ну да. Я же уходить собиралась только из-за Груберга.

– Ну что-ж… – Иван Спасибова немного задумчиво помолчал. – Хорошая новость для тебя, верно?

– Вот если я больше не увижу Алексея Дмитриевича в училище – вот это будет самая лучшая новость! А пока приходиться только надеяться на это. Ой, хоть бы его не было… Хоть бы его не было… Вань, слушай, ты не хотел бы встретиться? Может, еще сходим в киношку?

– Когда?

– Да хоть прямо сейчас! Давай, я соскучилась!

– Сейчас подъеду.

– Ты же в соседнем доме.

– Нет, я тут по делам мотался. Но уже освободился.

– Подожди-ка, Вань, у тебя же нет машины.

– На самом деле есть, – нехотя признался Иван, – но она такая… не очень. Я не выставляю ее напоказ.

– То-есть, у тебя и права уже есть?

– С прошлого года, но я их не использовал. – стал объяснять ее друг. – Я не люблю водить. Тачку купил уже давно, да вот почти не ездил. Сейчас только начинаю.

Иван убрал телефон и открыл багажник серого седана «Лада Самара» и убрал мешковину. В тусклом свете луны из багажника выплыли очертания человеческого тела.

– Этого тоже с теми? – спросил Старче. Иван кивнул. Они вдвоём перевалили человеческое тело в кузов мотоблока. Иван захлопнул багажник, а Старче закидал тело кучей соломы и завёл мотор. Через десять секунд серой «Самары» как не бывало, а ещё через минуту кромешная лесная тьма засосала в свои безлюдные чертоги тарахтящий мотобок.

Вокруг – он это знал – не было ни одной человеческой души. Во всяком случае – не должно было быть. В это время года после заката солнечного диска нормальный человек сюда не сунется. Сырой осенний мрак окружал его со всех сторон, ветер с редкими каплями холодной влаги играл с лишённым кроны скелетами ветвей деревьев, срывая с них последние скукоженные от собственной смерти листья и заставляя их неистово парить будто вдыхая в них души чьих-то неугомонных несчастливцев, оборвавших свой жизненный путь на полпути до чего-то важного. Эти вымокшие листья падали вниз и липли ко всему – к стволам, к острым ветвям ощетинившихся кустов, к мотоблоку, тарахтящему по колее. Колёса мотоблока собирали эти листья на себя, но благодаря этому движущаяся конструкция не застревала в грязевых ловушках.

Старче не боялся вечернего октябрьского леса, он давно привык к нему, знал тут каждое дерево и каждую кочку на колее. Свет единственной фары высвечивал из мрака какие-то пугающие силуэты, но Старче уже много лет не вспоминал о таком человеческом понятии как страх. Все что могло произойти ужасного со Старче – уже произошло и хуже не будет, хуже чем сейчас с ним быть уже не может.

На одной из развилок Старче повернул налево и фыркнул мотором, выпустив облако чёрного вонючего дыма. Он ехал неторопясь, аккуратно, чтобы не застрять. Ему некуда было спешить, за ним никто не гнался, и вообще ближайший человек в этой местности находился почти в двух километрах от сюда – на базе отдыха. Там, где есть электричество, вода, газ, дети, музыка и караоке, мангалы, спиртное. Там, где уютные номера в отапливаемых домиках, там, где ежедневное живое выступление в кафе, там где народ отдыхает, веселиться и набивает брюхо горячей едой и холодным пивом.

То-есть там, куда Старче не заглядывает. Сейчас хоть и темно и жутковато, но ещё совсем не поздно, веселье в «Красной Рябине» должно быть в самом начале, он слышал, что сегодня там какое-то масштабное мероприятие с приглашенным певцом. Дождя не было, поэтому многие могут сидеть и в открытых беседках, накрыв колени клетчатыми пледами и вдыхая густой шашлычный дым от мангалов.

Не употребляющий мяса Старче медленно нырнул в самую гущу глухого леса и, в конце концов, остановил свой мотоблок у лосиной кормушки. Одиноко стоящий сарай с сеном казался неприветливым, неуютным и всеми забытым, и даже каким-то умершим. От него веяло мертвечиной как от склепа. Старче сплюнул, бормоча недовольные ворчания, выключил мотор, слез с мотоблока и только тут застыл в напряжении. За мрачным домиком неподалёку от лосиных кормушек стоял автомобиль с выключенными габаритами. Единственный человек, который приезжал сюда на автомобиле был управляющий базой отдыха Владимир Илаев, но на этот раз это был совсем не он, если только Владимир Игоревич не пересел со своей любимой «Мазды СХ-7» на черный «Фольцваген Тигуан». Да и время не то, Илаев давно уже дома. Старче опасливо приблизился к авто, заглянул внутрь и никого не обнаружив решил, что пора бы действовать. Вмиг сбросив осторожность, он как зверь осмотрелся по сторонам, приготовившись к встрече с незваным гостем. В руках у него ничего не было и он бросился к сараю, на ходу позвякивая ключами.

– Не торопись! – остановил его голос из тьмы. Старче резко обернулся – не видать ни хрена, только чёрные тени на чёрном фоне. – Я держу тебя на прицеле. – Старче узнал этот зловеще-нежный голос и невольно опешил. – Я знал, что ты приедешь этой ночью. Я это чуял…

– Чего тебе? – рявкнул Старче в никуда.

– Поболтать захотелось, – промурлыкал старший уполномоченный из отдела расследования убийств Анвар Тамиргуляев. – Вопросики некоторые у меня образовались, аж терпежа нет. А при хозяйке твоей я стесняюсь. У меня, видишь ли, есть некрасивая манера вести допросы, которая многим не всегда приходиться по нраву…

Ориентируясь на голос Старче сделал пару-тройку шагов в сумрак и когда на тёмном фоне леса стал высматривать очертания мужчины внезапно уловил какое-то резкое движение и успел заметить как в его сторону мелькнуло нечто бесформенное. Как будто в лицо бросилась летучая мышь, но таковых в этом лесу отродясь не водилось. Прежде чем Старче вскинул руку, чтобы оградиться от летящего объекта, как это «что-то» упало ему на голову и тут же опустилось на шею, обвив ее. Человеческая тень дернула рукой и Старче захрипел от того, что впившаяся в его шею веревка вмиг перекрыла доступ кислорода. В следующее мгновение человеческий силуэт вскинул другой конец веревки вверх, поймал его и резко потянул назад. С выпученными глазами Старче почувствовал как его тело дернулось вверх, а ноги оторвались от земли. Он забился в агонии, замахал ногами, завертелся на петле. Пальцы безуспешно пытались пролезть под стянувшейся под подбородком петлей.

– Сперва я буду тебя мучать, – нежно прошептал ему на ухо Тамиргуляев приблизившись из мрака сзади, – а уже потом задавать вопросы.

Болтаясь на петле в полуметре над устланной палой листвой землей Старче надсадно сипел пока его движения не стали все менее решительными, и, наконец дернувшись в последний раз, конечности повисли плетьми. Тогда Тамиргуляев позволил петле опуститься так, что потерявший сознание старик оказался стоящим на коленях. Чуть ослабив удавку непрошенный гость похлопал Старче по щекам.

– Вот ведь какое странное совпадение получается, – кровожадно шипел Тамиргуляев очнувшемуся бедолаге, – Летом в этом лесу бесследно пропал подросток. Все его искали, прочесывали каждый метр. Его фотография была у каждого, и замечательный человек – старший оперуполномоченный следователь Дежнёв – совал её тебе под нос раз сто, верно? А на моей фотке ты подростка не узнал. Далее исчезает сам Михаил Николаевич и снова у тебя возникает провал в памяти и ты не узнаешь человека, который тут землю носом рыл! – Тамиргуляев помолчал, заглядывая в полуприкрытые глаза жертвы. – Два человека! Как будешь оправдывать свою амнезию?

Старче отрицательно качнул головой и будто ждав именно этого Тамиргуляев с ухмылкой варана намотал свой конец веревки на запястье и опять потянул вверх. И вновь оторвавшись от земли задергались стариковские ноги и вновь тишину леса нарушил неприятный сдавленный стон умирающего. Его фуражка с платочком слетела с лысой головы, обнажив бледную кожу, обтягивающую купол черепа.

– Давай, ври дальше, мне это нравится! – улыбался Тамиргуляев. – Слушай, пока ты ещё способен слышать. Я тебя все равно кончу, можешь даже не надеяться. Но кончить я тебя могу по-разному.

У Старче вывалился язык, Тамиргуляев отнесся к этому как к данности.

– Если расскажешь все так как я от тебя жду – отойдешь быстро и скучно, я обещаю. Но признаюсь тебе откровенно – я надеюсь, что ты будешь доставлять мне долгое удовольствие.

Тамиргуляев отпустил веревку, Старче упал на спину и закорчился, пытаясь сделать вдох. Мужчина присел на корточки, оттянул удавку и подождал несколько секунд, давая Старче откашляться и надышаться.

– Итак, что там насчёт пропащих?

Старче кое-как перевалился на живот и встал на четвереньки, став напоминать большого пса, удерживаемого за поводок хозяином.

– Ничего не знаю, – с трудом произнёс он, своим ответом пустив начало экзекуции. Тамиргуляев стал медленно тянуть веревку принуждая Старче сперва подняться с четверенек, потом вытянуться в струнку и оказаться в полуподвешенном состоянии, едва касаясь кончиками обуви земли.

– Я ещё в прошлый раз обратил на это внимание, – начал говорить Анвар Тамиргуляев в ухо жертве и включил фонарь. Внезапно загоревшийся луч света ослепил Старче, заставил его сощуриться. Луч переместился в сторону и выхватил из осеннего мрака два молодых деревца, растущих в менее чем в двух метрах друг от друга. Молодые сосенку и осинку с уже опавшими листьями. – Два деревца. Посаженных этим летом, не правда ли? Ведь это ты посадил, кто же ещё? Ты? –

В этом вопросе не было подвоха и Тамиргуляев, чуть ослабив натяжение веревки позволил старику сделать кивок. – А зачем ты их тут посадил? – с кровожадной нежностью спросил Тамиргуляев, снимая со стариковского лица налипший листик. Казалось, что палач освобождает место на коже несчастного, чтобы запечатлеть поцелуй смерти. – Тут что не хватает деревьев?