Судьбы вещей. Сказки-крошки

Она щебетала ему о том, какой прекрасной должна быть родная голубая планета с той высоты, на которую он должен её поднять. И носитель решил подставить ей плечо, т.к. звёздочку невозможно было не полюбить, а носитель тоже умел любить только по-своему. Дальше всё было как у людей: они слились воедино и стали одной плотью.

Носитель стал готовиться к старту, накачивать свои стальные мускулы жидким топливом, а звездочка прихорашивалась и осматривала окрестную степь с его верхушки, на которой была закреплена.

И вот носитель так напряг своё исполинское тело, что земля вокруг стартовой площадки задрожала, отделился от земли и пошёл вверх: сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, любовно прижимая к себе будущую звёздочку. Горизонт стал закругляться, а небо чернеть. Чтобы звёздочка не боялась, носитель прижимал её к себе с такой силой, что едва выдерживали их стальные тела. Работа была такой тяжёлой, что даже исполинские силы носителя подошли к концу. Но их усилия увенчались успехом: тандем достиг, наконец, первой космической скорости, достаточной чтобы зависнуть над Землёй на космической высоте. Теперь для людей звездочка стала не нагромождением металлоконструкций, а маленькой светящейся точкой на ночном небе. Звёздный миг наступил.

Но в этот самый момент, а может, чуть раньше (ведь звезды очень предусмотрительны) их отношения и дали трещину. Носитель отделился и поплыл, сокрушённо покачиваясь в околоземном пространстве, а звезда с удовольствием расправила затекшие антенны и солнечные батареи и занялась передачей движущихся изображений в разные концы Земли. Это было то самое поприще, к которому её с детства готовили; для этого она впитывала в себя лучшие достижения науки и боролась с лишним весом. Благодаря ей люди по всему миру смотрели красочные шоу и сводки новостей, учились и общались в скайпе с друзьями на другом конце планеты. Миссия её была благородной и гордой.

А что же носитель? Каждый ведь понимает, что если масса носителя значительна, а топлива совсем не осталось, он мог затормозить полёт звезды. Она просто не имела права пожертвовать делом, ради которого родилась, ради носителя-неудачника. По-научному, всё это называлось «отделением первой ступени». А вы что подумали?

Звезда, соединявшая людей в разных концах Земли, смешившая, развлекавшая и огорчавшая их, пользовалась заслуженным восхищением землян, многие из которых высматривали в ночном небе своего кумира. Она отвечала им холодным синим блеском. В этом блеске люди читали несгибаемую волю и умение подчинить каждый миг жизни намеченной цели. Её свет рассказывал всем зрителям о долгих годах труда и борьбы, бесконечных переделках и мозговых штурмах.

И только самые проницательные из них могли подумать ещё и о том, что если вы сгораете дотла от жертвенной любви, изо всех сил стараясь поднять кого-то ввысь, то вполне можете оказаться лишь отработанной ступенью.

КЛЮЧИК

Он был обыкновенным ключиком, отнюдь не золотым. Простым ключиком жёлтого цвета. У него даже не было своего брелока, в него была вставлена лишь облупившаяся зелёная скрепка. И открывал он не закрытую холстом волшебную дверцу, а самую обыкновенную дверь в служебное помещение в одной организации. Никто не считал ключик важным членом рабочего коллектива, ведь он открывал не сейф какой-нибудь, не кабинет директора, ну я не знаю, не зал заседаний, даже не столовую. Он открывал … не будем уточнять что именно. Поэтому у ключика даже домика своего не было. Сотрудники сначала отыскивали его наощуп, пошарив рукой по столу, а затем, открыв и закрыв с его помощью нужную дверь, просто бросали его обратно. И ни «Спасибо!» никто не скажет, ни «Будьте любезны!»

С коллегами-предметами ему тоже не очень повезло: сотрудничать приходилось со старой скрипучей замочной скважиной. Она проворачивалась плохо, часто заедала, всё время ворча при этом что ей не хватает смазки, и что масло, которым её смазывали в былые времена, было куда лучше. Но между нами, ей просто давно было пора на пенсию.

Особенно пренебрежительно относился к ключику один молодой сотрудник. Начиналось всё с того, что левой рукой как попало вставив ключик в замок, юноша начинал поворачивать им, и если замочная скважина (она же секретка) заедала, он вместо того, чтобы притянуть к себе дверь и как следует её попросить, начинал с силой и раздражением вертеть ключом. Ключик всё время утешал себя, думая, что человек делает так не со зла, а просто ему никто не объяснил, как надо. Молодым ведь всегда надо втолковывать, как следует обращаться со старшими! Потом он точно так же, почти насильно закрывал дверь. Вернувшись, он с размаху швырял ключик на стол, а иногда ещё куда-нибудь, забывал в кармане или в замочной скважине. Ключик всегда старался зазвенеть, уколоть человека под брюками, броситься в глаза, чтобы о нём не забыли.

Так и летели часы, за ними бежали дни, шли недели, незаметно ползли месяцы и годы. Секретка всё хуже ворочала язычком замка, а люди всё меньше обращали внимание на ключик. У людей были важные производственные задачи, да и зачем тратить внимание на то, что всегда под рукой? Поэтому ключик со временем научился не чувствовать обиды. Иногда, когда движение в офисе было особенно активным, он очень уставал. Жадные людские руки хватают его и беспрестанно теребя, несут к вожделенной двери. Потом приходится, как всегда долго уговаривать скважину сначала открыть, а затем закрыть замок, а нетерпеливый человек в это время выходит из себя и всё сильнее нажимает на ключик. Потом путь обратно по длинному коридору и жёсткое приземление на стол. Затем снова

человеческие руки, коридор, старушка-скважина, снова коридор и удар о крышку стола.

Однажды вся эта суета и, особенно, общение с нервным и невнимательным сотрудником так ему надоели, что ключик спрятался. Он залез между двумя папками и притаился. Вы понимаете, что на языке трудового законодательства это называется «взять незапланированный отгул без согласия начальства». Люди сначала очень удивились, что не могут нащупать ключик на прежнем месте, затем стали энергично осматривать всё вокруг, и, наконец, запаниковали. Ведь ключик позарез нужен, и вот ведь недавно ещё был здесь! Особенно расстроился и даже разозлился молодой сотрудник, ведь ему все говорили: «Это ты брал ключик последним. Это после тебя он исчез. Да ты вообще никогда не кладёшь его на место!» Молодой человек бегал по офису, переворачивая всё вверх дном. А ключик гулял, точнее лежал на том же столе, только не на открытом месте, а между папками, и наполнялся чувством собственного достоинства: он уже чувствовал себя не просто ключиком, а Ключом От Самой Важной Двери....

Конечно же, слишком долго это не продолжалось. Ключику надоело бездельничать, и он вернулся из своего отгула. Сотрудники, а особенно один из них, обрадовались, и всё в конторе пошло по-старому. Читатель спросит: а стоит ли описывать такое мелкое происшествие и посвящать ему целый рассказ? Ведь это же не запуск искусственного спутника, не спортивный рекорд, и даже не приключения шприца в тёмном подъезде! Может быть и так, но ведь всё пошло не совсем по старому: люди стали аккуратнее класть ключик на место, молодой сотрудник перестал бросать его где попало и с силой ковырять им в замке, и, даже, старушка-секретка старалась меньше вредничать и перестала доставлять всем столько хлопот. Ведь ценят только то, чего можно лишиться…

А вам, дорогие читатели, мы с ключиком желаем никогда не терять никаких ключей, особенно от Сердец Близких Людей. А то ведь под какой папкой их потом искать?

ДИКАЯ ОРХИДЕЯ

Вы даже представить себе не можете, сколько на свете цветов! Всем известна Роза – королева гламура и всеобщая любимица. Её успеху завидуют все, даже строгая, немного суховатая Гвоздика, делающая вид, что её не интересует ничего, кроме различных политических и общественных мероприятий. Популярностью пользуется также изысканный голландский принц Тюльпан, но многим более по душе бесхитростный и весёлый украинский хлопец Барвинок. Интригует пришедшая как говорят из иных миров Астра. Подкупает искренностью деревенская простушка Ромашка. Держит на дистанции своей холодной самовлюблённостью Нарцисс. Сразу же располагает к себе искренностью юный Подснежник. Надолго врезается в память манящая синева Незабудки. А ещё больше не раскрученных рекламой, но оттого не менее обаятельных цветов: сотни имён, известных лишь знатокам, сотни загадочных характеров. К каждому надо найти свой подход, или, если угодно, подобрать свой ключик.

Этим и занимаются любители цветов. Они соединяются с тем цветком, который полюбили, в уютной городской квартирке либо создают сельскую идиллию во дворе дачного домика; старательно ухаживают за своим избранником, поливают и подкармливают и даже исполняют прихоти. Некоторые недалёкие люди считают, что всё сводится к материальным факторам: мол, кого лучше поливают да удобряют, тот цветок и растёт лучше, и благодарит человека своей красотой. Но это далеко не так. На самом деле весь секрет в ЛЮБВИ. Опытные цветоводы знают, что одни и те же растения при одинаковом уходе, поливе и освещении могут цвести совершенно по-разному. То, которому хозяин (хотя бы мысленно) будет говорить слова любви и пожелания добра, будет лучше и расти, и цвести, а то, которому посулит сгоряча чего недоброго, начинаёт страдать депрессией и может вовсе зачахнуть. Ещё бы, ведь сердце у цветка не камень! Вот и стараются любители цветов и поливать, и подкармливать, и пересаживать во время своих любимцев, а всё для того, чтобы цветы чувствовали, что они ЛЮБИМЫ!

Но и самая преданная любовь к цветку не гарантирует ответных чувств со стороны растения. Ведь любовь – штука односторонняя, она не предполагает каких-либо ответных эмоций, это просто дар со стороны любящего, который могут не только не принять, который могут даже не заметить. Можно сказать, что любовь – это абсолютная несправедливость. По-вашему, я преувеличиваю? Тогда я расскажу Вам историю Дикой Орхидеи.

Вы не знакомы с Дикой Орхидеей? Тогда, может быть, Вы хотели бы с ней подружиться? Скажу по секрету: с того далёкого уже времени, когда люди впервые увидели Орхидею, её высокий тоненький стебелёк, причудливые цветы, похожие на застывших тропических бабочек, свели с ума многих и многих цветоводов. Её разыскивали в нехоженых джунглях, везли через моря и океаны в другие страны и континенты.

У себя дома они помещали Орхидею в просторный и уютный горшок и с любовью ухаживали. Орхидея росла, пускала новые побеги и, по-видимому, чувствовала себя неплохо. Но напрасно хозяева ждали, чтобы она порадовала их своими прекрасными цветами – Орхидея оставалась сдержанной и неприступной. Чего только они не перепробовали!? Часто и обильно поливали, покупали дорогие, богатые минеральными солями удобрения. Если появлялся хоть малейший намёк на то, что Орхидее тесно – её корни начинали вылезать из горшка – её тут же пересаживали в ещё лучшее, ещё более просторное вместилище. Садоводы улучшали освещение, переставляя цветок с одного подоконника на другой, делились неладами в доме со знакомыми. Всё без толку! Было тем более обидно, что многие из незадачливых любителей знакомились с Орхидеей как раз во время цветения, а переселившись в их дом, она начинала скучать, невзирая на все их усилия. Чего же не хватало этому капризному цветку, чтобы он кокетливо расправил свои изысканные лепесточки?

Герой нашего рассказа вначале был всего лишь одним из многих, попавших в плен к этому удивительному растению. Но ему удалось соединить страстное желание с наблюдательностью. Прежде чем пригласить Орхидею в свою страну или хотя бы в свой дом, он решил разузнать о цветке всё: где любит жить в родных местах, какие почвы предпочитает, когда и при каких условиях зацветает. Он жаждал постигнуть саму душу нежного растения: как оно мыслит, что чувствует, какие сказки нашёптывает ему горячий ветер в джунглях тропической родины.

Юноша истратил все свои деньги на книги, но спустя годы учёбы убедился, что в книгах нет ответа на волновавшие его вопросы. Тогда он отправился в непроходимую сельву на берега реки Ориноко, в одно из мест, где можно повстречать кокетливый и неприступный цветок. Молодой человек плыл штормовым океаном, пробирался нехожеными тропами по кишащим опасностями джунглям, тонул в малярийных болотах. Естествоиспытатель узнал, что Орхидея отнюдь не пускает корней в землю своей родины. Она создаёт союз с большими тропическими деревьями, забираясь на их мощные стволы, словно на могучие плечи. С этими исполинами делит орхидея и тепло жаркого тропического солнца и соки матушки-земли. «Деревья поднимают Орхидею к солнцу и питают её своими соками, а она скрашивает их одинокую жизнь очарованием цветения», – думал учёный, поглаживая отросшую за десятилетия странствий бороду. Он без устали зарисовывал Орхидею (специально для любимого цветка долгое время брал уроки живописи) и даже применил к делу недавно изобретённый фотографический аппарат. Это было даже сложнее, чем рисовать с натуры: сначала нужно было вырубить в непролазных зарослях место для треножника, потом навести объектив на цветок и держать в нужном положении не менее получаса, ведь у первых фотоаппаратов была очень большая выдержка. Но у нашего профессора выдержка была ещё больше! Он терпеливо записывал влажность, температуру, количество осадков и другие погодные условия, сопровождавшие цветение Орхидеи или его отсутствие.

В результате многолетних исследований он выяснил, что Орхидея не радовалась мягкой почве – считала её ненадёжной; её корешки должны были почувствовать твёрдое, хотя и неласковое плечо могучего дерева. Нет столько влаги, как в противной грязи внизу, но зато как приятно смотреть на сельву с высоты! Пусть к моменту цветения станет даже чуть холоднее обычного – не беда – важно чувствовать себя на плечах Дерева. Так, казалось пожилому уже профессору, думал своенравный цветок, влюблённый в грубоватую массивную кряжистость спутника жизни.

Корифей науки о растениях (который, как мы видели, по жизни отнюдь не был «ботаником») жил предвкушением того дня, когда его любовь так же как Орхидея войдёт в пору своего цветения. Изучив все капризы цветка, пожилой учёный был уверен, что может дать ему всё… всё, чего цветок так хотел! И жестковатую почву, напоминающую кору дерева, и как бы оставшиеся на свободе корни, и лёгкий голод (ведь основное количество соков дерево при всей любви к цветку всё же оставляет себе).

Пусть бурным и коротким тропическим ливнем пролилась его молодость, пусть от постоянного чтения и письма в неподходящих условиях почти совсем исчезло зрение, он как никогда был близок к цели! Вот, вот он даст любимой Орхидее всё, чего не сможет дать никто другой и она выкажет ему высшее доверие – зацветёт в его доме.

Забыв о возрасте, учёный суетился, подыскивая для Орхидеи подходящее место, любовно изучал изготовленный по специальному заказу горшок (больше ощупывал, чем осматривал). В нём гостья будет чувствовать себя как на коре дерева – не будет раздражающей её податливой влажной, будто заискивающей перед ней, почвы, а корни будут находиться в воздухе. Как мальчик бегал профессор по смежным комнатам, закрывая окна и двери, ведь Она, как настоящая принцесса панически боится сквозняков! Близкие удивлялись, как он не натыкается на предметы: ведь уже почти ничего не видит!

И, конечно же, пора цветения Орхидеи наступила. Однажды утром молодой помощник профессора привлёк в оранжерею всех обитателей дома радостным возгласом: на конце тоненьких, анарексичных стебельков появились маленькие бутончики. Все наперебой стали обсуждать радостную новость, когда на пороге, постукивая перед собой палкой, появился хозяин и повернул голову в сторону Орхидеи…

Но, может быть, всё было не так уж печально, как я написал в начале рассказа? Да, Орхидея слишком долго кокетничала и зацвела слишком поздно, чтобы её обожатель мог увидеть результаты своего труда. Но ведь она всё же ЗАЦВЕЛА, и зацвела именно ДЛЯ НЕГО. Пускай, он всё равно не увидел этого цветения. Но, во-первых, ему детально и профессионально описал её цветы помощник. А самое главное – старый учёный словно бы видел цветы Орхидеи внутренним взором.

Другие цветоводы, руководствуясь его книгами стали культивировать Орхидею и союз с прекрасным цветком приносил им богатство и славу, в то время как наш герой прожил жизнь в бедности и безвестности. Вы спросите, был ли он с ней счастлив? Не знаю.

Но и по сей день цветок, любящий силу и уверенность, ожидающий даже небольшой встряски от спутника жизни, и в то же время ранимый, поддаётся далеко не каждому. Интернет переполнен криками о помощи, кажется сливающимися в один вопросительный знак после слова «Почему?» По-прежнему масс-медиа будоражат легенды о хищной Орхидее, которая будто бы хватает в джунглях мелких животных, а то и нападает на незадачливых путешественников. Но, мы то с вами знаем, что если Орхидея и хищная, то оружием её являются лишь невыразимая красота и …беззащитность; если и опасна для встречных, то лишь для тех, в ком поэтичности куда больше чем пресловутого здравого смысла. Если это о Вас, то полюбите Дикую

Орхидею!

СТАРАЯ АБРИКОСА

Она родилась, когда микрорайона не было ещё и в помине. Её посадили во дворе частного дома. Беззаботное детство запомнилось ей частыми поливами из шланга, подкормкой удобрениями и покраской ствола. Ни у человека, ни у дерева нельзя назвать единого возраста, когда кончается детство. Чаще всего это связано не с самим возрастом, а с каким-либо событием, собственно и покончившим с детством. В жизнь абрикосы беда пришла неожиданно: люди, заботившиеся о дереве, куда-то исчезли, а потом налетела тяжёлая техника и свалила их дом и окрестные дома, будто лесоруб дерево в страшилках, которые рассказывают друг другу саженцы. Такая же участь чуть было не постигла и абрикосу, но бульдозерист её почему-то пожалел.

А потом вокруг начали рыть глубокие ямы и забивать сваи. Не зря люди говорят, что всякий конец есть одновременно и начало. Не успела абрикоса зацвести несколько раз, как вокруг неё вытянулись, словно гигантские каменные деревья, многоэтажные дома. Со временем в дуплах оконных проёмов появились рамы и стёкла. Дома обросли облицовочной плиткой и телевизионными антеннами. В окнах стали мелькать силуэты и вокруг снова зазвучало людское многоголосье. «Как птицы садятся на мои ветви, так люди появляются на «ветвях» дерева-дома», – думала абрикоса и шелестела своими ветками, приветствуя дома. Дома молчали в ответ.

Не только дома, но и люди вокруг стали другими: никто не поливал абрикосу, не рыхлил почву, и вообще никак за ней не ухаживал. Несмотря на это абрикоса продолжала давать оранжевые сочные и сладкие плоды, хоть это было для неё значительно труднее. Но хуже всего было то, что и сами эти плоды оказались никому не нужны. Абрикоса подолгу стояла, нагруженная плодами, стараясь удержать их на ветвях как можно дольше: вдруг кто-нибудь да соберёт. В отчаянии она роняла ягоды из своих зелёных рук, и они ковром ложились вокруг дерева. Люди, видя, что многие плоды поранились при падении, просто ходили по этому ковру, и от этого сердце абрикосы скрипело и потрескивало.

В районе было много фруктовых деревьев, оставшихся в живых после сноса частного сектора. А деревьям легче всего дотянуться друг до друга корнями. Ведь корни уходят вглубь и в стороны под землёй намного дальше, чем ветви над ней. Наша абрикоса часто переговаривалась со своими соседями под землёй, слегка соприкасаясь с ними тоненькими корешками. Из таких разговоров она узнала, что яблоням и грушам живётся легче, ведь они развесистые, с толстыми ветками, по которым легче добираться до плодов. Окрестные дети обрывали их, частенько ещё зелёными и ели, не слезая с деревьев, морщась от кислоты.

Абрикосовое дерево было настоящим аристократом. Оно выросло высоким, а ветви его длинными и тонкими, и плоды висели у них на самых кончиках. Как тут дотянешься?! Люди очень любят говорить о чём-либо или ком-либо «моё», «мой». Но подразумевают разное. Лишь немногие заботятся и ухаживают за «своим». Большинство сами стремятся от него что-либо получить. Но встречаются и те, которые лишь запрещают делать это другим. Именно такими были люди, в окна которых буквально заглядывали ветки, к середине лета, украшавшиеся жёлто-горячими плодами. Как ни пытались, они дотянуться до абрикос из окон, не могли этого сделать. Но зато исправно отгоняли от дерева местных мальчишек. Вот и гнили его плоды из года в год под деревом, как бы укоряя его за породу, не умеющую гнуться и приспосабливаться. Само дерево не менялось, несло себя всё так же высоко и гордо от цветения до цветения. Но это только с виду. На самом деле дерево очень переживало. И даже начало понемногу сохнуть. Плодовые деревья всегда тяжело переживают свою бесполезность. Абрикоса часто завидовала бурьяну почти в рост человека, которому и в голову не могло прийти расстраиваться из за того, что он невостребован. В ветреную погоду бурьян назидательно шептал абрикосе о своей самодостаточности.

Когда в жаркий июльский полдень в тени её ветвей появилась невысокая аккуратненькая старушка, дерево обрадовалось тому, что хоть кому-то понадобилось. Бабушка постояла в тени ветвей, перевела дух, вытерла с лица пот и подняла голову вверх. «Ах!» – только и вырвалось у неё при виде жёлто-горячего изобилия. Абрикоса только заскрипела в ответ (не берусь точно перевести, что она хотела этим сказать).

Но женщина, наверное, поняла и пожалела абрикосу, такую же старую. Как уж она сумела уговорить сына – человека очень занятого (мне удалось узнать, что он работает адвокатом) – принести из гаража стремянку и собрать два ведра плодов?! Мы слышали, как уже под деревом он говорил матери, что гораздо легче и проще просто купить варенье и не тратить столько труда. Но, в конце концов, молодой адвокат очевидно, подумал, что варенье из элитного супермаркета не сравнится со сделанным материнскими руками, а, возможно ещё и о том, что сами эти руки не могут обходиться без дела…

Глядя вслед удаляющемуся автомобилю, абрикоса думала, как люди и растения порой похожи друг на друга. Вот ведь пожилая женщина тоже не самодостаточна, тоже больше всего на свете хочет быть кому-то полезной…

ОШИБКА СТАРИННЫХ ЧАСОВ

Часы были огромными: высотой со шкаф. Туловище часов было из дорогого красного дерева со стеклом посередине. Через стекло был хорошо виден большой галстук в виде маятника с тяжёлым медным набалдашником внизу. По бокам галстука-маятника висели две гирьки одна пониже, другая повыше. Маятник раскачивался, отсчитывая секунды. Секунды складывались в минуты, каждая из которых двигала большую стрелку на одно деление. Шестьдесят минут складывались в час, который двигал маленькую стрелку на одно деление. Маленькая стрелка двигалась по кругу, и, когда она делала полный оборот, проходила половина суток.

Это был самый длинный промежуток времени, какой знали часы. И часы, обычно стоящие на письменном столе, и весёлые круглые часы на стене, с нарисованной на циферблате смешной мордочкой с вытянутым языком, и, тем более маленькие змейки наручных часов не знали, что происходит со временем после завершения этого круга. Самыми образованными в доме были электронные часы с табло. Они отсчитывали время суток до двадцати четырёх часов, но и они не знали, что происходит со временем дальше. После слов «двадцать четыре часа» для всех часов в доме начиналась «тьма времени».

Но наши часы прожили долгую жизнь. Много хозяев прошло перед их безразличным циферблатом. Маленькая стрелка бесчисленное количество раз пробежала по нему полный круг. Со временем люди стали иначе одеваться и даже говорить по-другому. Дом наполняли невиданные до сих пор вещи, в то время как давно привычные постепенно куда-то исчезали. Хозяева, с которыми старинные часы общались в молодости, много говорили о Боге и о том, что именно Он создал этот мир и самих людей. По словам одетой в чепец первой хозяйки всё зло в мире исходит от дьявола. Часы поняли, что Бог создал Вечность, но дьявол зачем-то дополнил картину мира Временем. И вот тут-то и появились на свет они – Часы. С тех пор, если кто-то забывал о времени, засмотревшись на полёт ласточки в небе или водную гладь, часы властно напоминали ему: «Бом! Бом!» Часы стали возвещать окончание сроков, говоря людям: «Ты опаздываешь на работу!», «Сожалею, но Ваш поезд только что ушёл», «Недолго же будет длиться твоё счастье!», «Разве Вы не понимаете, что прошла Ваша молодость?!» Бом! Бом!

Можно было подумать, что часы ненавидят людей, но они всего лишь воздавали им по справедливости. Ведь время подчиняется беспристрастным законам математики. Без всяких эмоций. Один лишь разум! «Люди сами заслужили окончание сроков тем, …что прожили их. Всё в мире конечно. Люди не заслужили Вечности», – говорили старинные часы, наставляя своих молодых собратьев, живших в доме.