Планета Перл

– Тихо, тихо, дружище, – Родион обнял Славку, – Во-первых, здравствуй, – и дружески похлопал его по спине.

– Ой, ребята, простите. Здоров, Антоха! – они пожали друг другу руки и тоже обнялись.

– Привет, Славик, – девчонки по очереди обняли друга и чмокнули его в щёку, – С окончанием учебного года и с успешной сдачей экзаменов!

– Ух, – слегка покраснел Славка, – Спасибо, я совсем забыл.

– Да ладно, не парься! – хлопнула в плечо Марина, – Показывай, где будем отмечать.

– Вот, давайте в зале, тут достаточно для всех места, только… – немного смутился он, – Тут не прибрано.

– Слав, хорош тебе, мы ж свои люди. Тебе же сказали: «Не парься», лучше покажи девчонкам, где посуда, а мы тут быстренько марафет наведём, – окончательно успокоил друга Родион.

Всё так и получилось. Девчонки на кухне, гремя посудой, шутя и смеясь, быстренько всё организовали: порезали и разложили по тарелочкам еду. Мальчишки от них тоже не отставали: убрали лишние вещи, протёрли пыль, и едва накрыли скатерть на стол, как их позвала Рита: «Ребята, у нас готово, помогите расставить всё».

Через пять минут все уже сидели вокруг стола.

– Слав, – обратился к нему Родион, – А где же Евгений Семёнович? Мы без него не начнём.

Все одобрительно закивали, поддерживая: «Да, зови папу».

– Я мигом, – Славик бросился в соседнюю комнату, как будто ждал этого момента.

Через минуту Вячеслав вернулся с отцом, который, вытирая руки полотенцем, загадочно улыбался.

– О, все друзья в сборе! Здравствуйте, ребята! – воскликнул он, взглянув на Риту.

Славик заметил его взгляд и поспешил представить:

– Пап, это Рита, я тебе рассказывал о ней. А остальных ты хорошо знаешь, – пошутил он.

Рита встала и протянула профессору руку:

– Рита, – произнесла она, приветствуя его.

Мужчина аккуратно пожал ладонь и внимательно посмотрел ей в глаза:

– Друзья мои, прошу прощения за нас со Славкой, мы немного заработались и совсем перестали замечать время. Спасибо, что пришли, я очень рад вас всех видеть! – сказал он, сделав паузу. – Нам с сыном, – добавил он, обняв Славку, – нужно многое вам рассказать, но не сегодня. Сегодня ваш день, и мне не хотелось бы его портить. К тому же, нужно срочно кое-что уточнить, – Евгений Семёнович указал на дверь комнаты, из которой вышел. – Возьму только кусочек тортика, – указал он на торт, стоящий в центре стола. – Узнаю Елизавету Андреевну, знает, чем побаловать. Кстати, – посмотрел он на Марину с Родионом, – большой привет ей и благодарность.

– Как раз хотел позвонить, – отозвался Родион, доставая из кармана телефон, – она тоже передавала вам привет.

Рита протянула Евгению Семёновичу тарелку с большим куском торта:

– Давайте, я вам ещё что-нибудь положу.

– Нет, нет, больше ничего не надо, – взяв тарелку из рук Риты и поднеся к носу, он с наслаждением, закрыв глаза, втянул аромат торта. – О, наш любимый, больше ничего не надо. Всё, я удаляюсь. Поздравляю с окончанием учебного года. Веселитесь! А завтра, если не возражаете, жду всех на этом месте, – сделав лёгкий поклон, он развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Друзья умолкли, недоумённо поглядывая друг на друга. Вячеслав хотел что-то сказать, сделал глубокий вдох и приготовился говорить, но тут раздался звуковой сигнал подъехавшей к их дому машины.

– Это меня, – произнес Антон, выглянув в окно, и быстро выбежал на улицу. Через несколько секунд он вернулся.

– Тадам! – воскликнул он с торжеством и поднял над головой гитару. – Я тут подумал, что она нам пригодится, и позвонил отцу с просьбой привезти.

– Антоха, ты супер! – похвалила его Марина. – И когда ты успел?

– Да ещё когда убирались.

– Ладно, друзья, – поднялся Родион, по-взрослому подняв стакан с лимонадом, – поздравляю всех с удачным окончанием учебного года, без троек, а Риту – с отличием.

– Да ладно, – возразила Рита, – у вас у каждого за год всего пару четвёрок, а остальные пятёрки. Если бы вы хотели… Но ты сам говорил, что не стремишься быть отличником, что знания должны быть не на бумаге, а в голове.

– Рита, – растянул губы в улыбке Родион, – поздравляю от всей души. А уж твои знания точно соответствуют аттестату. Я прав? – обратился он к остальным.

– Точно, точно, – подтвердила Марина. – Рит, ты лучше с ним не спорь, он прав.

– Ладно, ребят, – уже спокойно произнесла Рита, поднимая свой стакан, – всех с успешным учебным годом, не только в учёбе, но и в спорте.

– Вот это правильно, – согласилась Марина.

Все зашумели, поднимая стаканы со сладким напитком и поздравляя друг друга. Антон тут же, на ходу подхватив гитару, стал сочинять реп:

Мы спортсмены – народ простой,

Меньше слов, а больше дела,

Мы по-доброму ко всем с душой,

В норме разум и, конечно, тело.

Все засмеялись и захлопали в ладоши.

– Рита, а ты смогла бы эти строки перевести на разные языки и спеть? – поинтересовалась Марина.

– Думаю, что да. Славик, дай мне листочек и ручку.

Антон продиктовал слова. Рита сначала записала их на русском, затем перевела на английский, французский и китайский. А когда стала петь, то получилось интересно и смешно, особенно на китайском языке. Все хохотали до слёз.

День прошёл незаметно. Много шутили, пели, играли в интересные игры на эрудицию. Расходиться стали, когда уже стемнело. Предварительно убрав со стола и помыв посуду, хотя Славик и сопротивлялся, уверяя, что сам справится.

– Так будет правильно, – объяснила Марина, моя посуду.

– И быстрее, – поддержал Антон, вытирая тарелки.

Выйдя на улицу, друзья приятно ощутили свежесть тёплого летнего вечера. Уже проснулись ночные птицы, воздух был наполнен ароматом цветущих растений. В парке послышались первые трели соловья. Уходить никому не хотелось, стояли возле калитки и наслаждались запахом распускающихся соцветий липы. Все молчали. Но видно было, что каждый из них обдумывал слова Евгения Семёновича на счёт завтрашнего дня. Первым заговорил Славка:

– Ребят, не знаю, как начать… – возникла пауза. Славик пытался подобрать нужные слова.

– А ты и не начинай, – дружески улыбнулся Родион, – давай завтра соберёмся, и вы с отцом всё нам скажете, что хотели. Утро вечера мудренее – как говорили наши предки. Хотя… – Родион обвёл всех взглядом, – может у кого-то на завтра другие планы?

Друзья посмотрели друг на друга. В их глазах читался один ответ.

– Я так и знал, – удовлетворённо хмыкнул Родион, – явимся в полном составе.

Договорившись о времени встречи, друзья вызвали Рите такси. Ей нужно было попасть на другой конец города. Когда машина прибыла, Рита, прежде чем уехать, произнесла:

– Ребята, я не знаю, как это получается, но я чувствую, что это начало чего-то грандиозного и необыкновенного. Я чувствую, что у нас всё получится, только если мы все вместе возьмёмся за это.

Её слова прозвучали как-то странно и непонятно, поэтому им особо не придали значения. Сейчас ещё никто не знал, что эти слова были практически пророческими и определяющими дальнейшую судьбу каждого из них.

Глава 2. СОЗДАНИЕ

«Но пока мы здесь, в этом мире, у нас есть ещё время творить, любить, совершенствоваться»

В назначенный час все друзья собрались в гостиной, удобно расположившись на диване и креслах. Напротив них, в позе наездника, восседал Евгений Семёнович, поставив стул спинкой вперёд. Он сцепил пальцы рук и большими постукивал друг о друга. Профессор, как его иногда называли (хотя он действительно имел звание профессора), выглядел уставшим. Его худощавое лицо, высокий открытый лоб с тремя глубокими морщинами, светло-серые глаза за большими очками, аккуратные усы и бородка, а также приглаженные волосы с редкой сединой, собранные в пучок на затылке, создавали образ настоящего учёного.

– Итак, друзья, – начал он, – я собрал вас здесь не случайно. Мне известно, что вы люди творческие, увлечённые, стремящиеся к знаниям. Слава много рассказывал мне о вас, и с его слов вы все казались идеальными, правильными, если хотите. Честно говоря, я сомневался в этом, но одного взгляда на вас было достаточно, чтобы развеять мои сомнения. Тем более, что я хорошо знаю Марину и Родиона, а у них не может быть плохих друзей.

Евгений Семёнович посмотрел на брата и сестру: – Я также знаю, что вы со Славой уже давно исследуете запретную техническую зону испытательного полигона. Я узнал об этом лишь недавно, когда убирался в саду и обнаружил лабораторию сына, а в ней – тайный ход. Я, конечно, не одобряю ваши действия, но, признаться, и сам когда-то нарушал запреты. То, что вы трое столько лет могли держать всё в тайне, заслуживает уважения. Я знаю, что вы поклялись никому ничего не рассказывать и до сих пор держите слово. Даже ваши новые друзья ничего не знают об этом.

Евгений Семёнович замолчал, собираясь с мыслями.

Этой паузой воспользовался Родион, обращаясь к Рите и Антону: – Я думаю, каждый из нас хотел бы раскрыть вам нашу тайну, но, сами понимаете, мы дали клятву.

– Вообще-то, я догадывался, откуда у тебя, Родя, появилась такая техника, – признался Антон.

– У меня тоже были подобные мысли, но я знала, что вы сами всё расскажете, – созналась Рита.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Евгений Семёнович. – Это означает, что Рита и Антон догадывались обо всём, но, тем не менее, смогли никому ничего не говорить. Отсюда можно сделать вывод, что вам всем можно доверять, и это – главное.

Профессор снова сделал паузу. Все терпеливо ждали продолжения, и он, глубоко вздохнув, продолжил: – Я хочу поделиться с вами открытиями, которые могли бы перевернуть всё современное представление о законах времени, расстояния, пространства и энергии. Эти знания могли бы как принести пользу человечеству, так и навредить – разрушить, уничтожить само его существование. Всё зависит от того, кто и как воспользуется этими открытиями.

Он опять замолчал, словно давая слушателям время переварить информацию.

– Тот взрыв в лаборатории, к которому я был причастен, изучая новый источник энергии, многому меня научил. Когда меня выгнали с работы, я поначалу сильно расстроился, ведь уже тогда я догадывался, почему произошёл взрыв, и что это может служить созданию сверхмощного источника энергии. Я пытался об этом сказать, но меня не слушали. Я впал в апатию, мне всё стало безразлично, я потерял интерес к науке… Но благодаря сыну я вдруг понял, что это промысел Божий.

Евгений Семёнович перекрестился и продолжил: – Глядя на Славу, как он старается, я захотел помочь ему. Сначала я убрался дома, затем решил расчистить сад и наткнулся на его мастерскую-лабораторию. Первые минуты я был поражён и расстроен тем, что сын пошёл по моим стопам, и что его, возможно, ждёт моя участь. Но потом мы с ним поговорили, и мне стали известны все ваши тайны.

Я вернулся в свою домашнюю лабораторию, и там меня осенило: «Хорошо, что не стали меня слушать и выгнали с работы, ведь в противном случае, негативно воспользовавшись открытиями, мир мог стать на порог катастрофы. А так всё обошлось, и в этом, видимо, промысел Создателя».

Я снова погрузился в работу, и вот! – профессор обвёл всех взглядом, глаза его блестели, лицо покрылось испариной. – Создан новый источник энергии! Вы даже не представляете, что это значит! – он вскочил со стула, прошёлся по комнате к окну и замер. Со стороны могло показаться, что он что-то рассматривает на улице, но это было не так. В его голове бурлили мысли великого учёного.

Пауза затянулась, и её нарушил Родион:

– Евгений Семёнович, почему вы решили посвятить именно нас в свои разработки? И можем ли мы узнать то, что, возможно, нам не положено?

– Именно поэтому я вас и пригласил, – ответил профессор, поворачиваясь к ребятам. – Передо мной стоит дилемма: открыть опасные знания взрослым, убеждённым в своей правоте людям – закостенелым, бюрократичным и консервативным. Или же поделиться этими знаниями с молодыми, крепкими, умеющими держать слово, чистыми и светлыми душами. Я выбрал второй вариант. Точнее, меня к этому решению подтолкнул Он, – Евгений Семёнович поднял указательный палец и посмотрел вверх. – А теперь я хочу спросить вас: готовы ли вы получить эти знания и взять на себя ответственность за человечество? Выбор за вами. Если кто-то из вас, или вы все, не захотите – я пойму.

Наступило затяжное молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов на стене да назойливым жужжанием мухи, запутавшейся в паутине. Ребята переглядывались друг с другом, и по их лицам читалось, что никто не собирается отступать. Тишину снова прервал Родион:

– Думаю, я могу говорить за всех. Мы хорошо знаем друг друга. Каждый из нас обладает определённым уровнем знаний, но мы бы хотели знать больше. И если нам предоставляется такая возможность, мы ею воспользуемся.

Все утвердительно закивали.

Родион продолжил:

– Не хочу произносить пафосные, клятвенные речи, но я твёрдо обещаю, что не буду использовать знания, какими бы они ни были, в корыстных целях, и всё, что тайное – останется тайной. – Родион прижал ладонь к груди, как бы показывая, что говорит это от всего сердца.

Марина, подражая брату, встала с места и тоже прижала руку к груди:

– И я – обещаю.

Остальные, как по команде, стали подниматься и почему-то с тем же жестом произносить:

– Обещаю! Обещаю! Обещаю!

– Всё же получилась клятва, – подытожил Родион и, обращаясь к профессору, развёл руки в стороны: – Принимайте команду на борт, капитан.

Евгений Семёнович облегчённо вздохнул, и лицо его засияло в улыбке:

– Спасибо, ребята, иного я и не ждал. – Он подошёл к каждому и пожал руки.

– Евгений Семёнович, – вопросительно сдвинула брови Марина, – мы знаем, что вы создатель ЭЛАНПа, или Пауптика, как мы его называем. И ваши открытия, случайно, не связаны с ним?

– Именно так и есть! Но не всё сразу. Давайте пройдём в мою лабораторию.

Прошествовав через соседнюю комнату, профессор, отступив назад, жестом указал на ступени, ведущие вниз. Спустившись и открыв массивную дверь, друзья оказались в огромном помещении, больше походившем на цех завода. Даже не верилось, что такое большое пространство может находиться под домом. Но удивляло и поражало ещё и другое – здесь было светло как на улице, хотя никаких окон не было. Свет исходил отовсюду, но при этом не слепил глаза. Всё пространство было заставлено какими-то диковинными приборами, станками и аппаратурой. С потолка свисали гирлянды проводов, тросов, вперемешку с прозрачными, поблёскивающими и извивающимися как змеи, шлангами и трубками с разного цвета жидкостями. Посреди всего этого нагромождения оставалось небольшое свободное место в центре, с вмонтированным в пол цилиндром, похожим на пень, по бокам которого светились и пульсировали прожилки. Над ним висела зеленоватая фосфоресцирующая туманность в форме небольшого облака. Рядом находился стол, больше похожий на огромную компьютерную клавиатуру, с множеством разного рода клавиш, кнопок и рычажков. Откуда-то сбоку медленно выехала оранжевая черепаха с хоботом и, жужжа, стала убирать помещение позади вошедших.

– Это КРУМ – классическая роботизированная уборочная машина, – пояснил профессор. – Не терпит беспорядок и любой маломальский мусор. – И обращаясь к роботу, скомандовал: – Хватит, Крум, уберёшь, когда уйдём.

Черепаха перестала жужжать и, недовольно урча, заползла под стол.

Евгений Семёнович направился к пульту, нажал клавишу, и из стола вертикально выдвинулся прозрачный плоский экран, испещрённый непонятными знаками. Коснувшись одного из значков, он поменял одно изображение на другое, проведя по монитору рукой, как бы перелистывая страницы, и найдя нужную, обратился к друзьям:

– Вас интересует ЭЛАНП, вот и начнём с него.

Он ещё раз коснулся экрана, и при этом зеленоватый туман над цилиндром резко сгустился, вытянулся и превратился в Пауптика, висящего неподвижно в воздухе.

– Фантастика! – вырвалось у Риты.

– Никакой фантастики, – отозвался профессор. – Объёмная голограмма, правда, несколько усовершенствованная. Смотрите, – он подошёл к изображению и стал рукой поворачивать его в разных направлениях. Пауптик слушался, вертясь по кругу и демонстрируя себя с разных сторон. Создавалось впечатление, что он был настоящий, в уменьшенном виде, как бы заключённый в огромный прозрачный шар. Но вот он остановился, и профессор коснулся дверного люка, сделав руками жест, словно раздвигая что-то. Тот час изображение увеличилось до настоящих размеров, таких, как его видели Марина, Родион и Славик, когда пытались открыть.

– На люке имеется опознавательная пластина, – Евгений Семёнович указал на матовый овал. – Только с её помощью можно проникнуть вовнутрь. И то не каждый, а лишь те, чьи данные запрограммированы во внутреннем компьютере ЭЛАНПа. Нужно коснуться пластины, – профессор приложил ладонь к овалу, и дверь сдвинулась в сторону.

– Открыть её могли только двое – я и мой старый друг программист Савелий. К сожалению – «бывший».

– Почему «бывший», что-то случилось? – задал вопрос Антон.

– К сожалению, Савелия больше нет с нами. Он был уже немолодым человеком, и, видимо, его сердце не выдержало переживаний за меня.

– Прошу прощения, – смутился Антон.

– Всё в порядке, – сказал Евгений Семёнович, потупив взгляд, и вздохнул. – Жаль, что так вышло. Савелий был прекрасным специалистом и моим лучшим другом. Именно он запрограммировал аппарат на согласованную работу крыльев-конечностей: их расправление и стабилизацию в полёте, а также на суше – с учётом перепада рельефа.

– Пап, расскажи нам о силовых агрегатах, – попросил Славик.

– С удовольствием, – ответил Евгений Семёнович, поворачивая голограмму боком, приподнимая крыло и увеличивая его размер. – Чем хороша голограмма, так это тем, что можно увидеть все внутренности ЭЛАНПа одним взмахом руки. В реальности так быстро не получится. Единственный её недостаток – нельзя пощупать.

Профессор нажал кнопку на пульте и начал «раздевать» Пауптик по слоям. Движением ладони он отделил прочное эластичное основание крыла, затем, коснувшись кожистого покрытия, как кистью, смахнул его с поверхности. Под ним оказались мощные синеватого оттенка цилиндры, узкие у основания, гладкие и полупрозрачные на вид, с множеством продольных волокон.

– Это так называемые мышцы, – объяснил Евгений Семёнович. – Я не буду подробно останавливаться на их устройстве, вам прекрасно это объяснит Слава. Скажу лишь, что они по силе подобны гидравлическим поршневым, но по скорости срабатывания, надёжности и долговечности во много раз превосходят их.

Я долго изучал скелеты и мышечный каркас птеродактилей и современных птиц, направление и крепление их мышц. У ЭЛАНПа примерно такое же расположение. Но, к сожалению, задействованы они всего на пять процентов. Теоретически, наша птичка могла бы бегать, прыгать и летать не хуже её доисторических предшественников. Но я не знаю, как это осуществить. В программировании я не силён.

А то, что сделал Савелий, было необходимым условием испытаний на тот момент. Тогда больше и не надо было, да и сроки поджимали. Высокое начальство требовало результат. Вот мы и решили доказать, что наша птичка способна летать даже без двигателей, пользуясь только аккумуляторной энергией. Как раз эту демонстрацию ты и видел, Родион.

Профессор замолчал, о чём-то задумавшись, прошёлся вперёд-назад и продолжил: – Признаться, меня двигатели не слишком и заботили. Я уже тогда чувствовал, что близок к созданию нового источника энергии, – при этом Евгений Семёнович указал на Риту. – Вот так же, как Рита может предчувствовать некоторые события. Я это ещё вчера понял, когда её впервые увидел.

Друзья удивлённо посмотрели на подругу. Рита смутилась, опустив глаза, на щеках появился румянец: – Ну, действительно, иногда я как будто предвижу, что ли… Я не знаю, как это назвать, но, когда нужно принять важное решение, у меня вот здесь, – Рита прижала руку к груди, – Либо всё замирает и препятствует, либо, наоборот, как будто раскрывается и толкает вперёд.

– Офигеть! – восторженно воскликнула Марина. – Хорошее качество, да ещё у моей лучшей и единственной подруги! Что же ты молчала до сих пор?!

– Я думаю, что у каждого есть предчувствие. Это, наверное, с нами Ангел-хранитель так говорит. Просто не каждый хочет или может его слышать.

– Это точно, – поддержал Антон. – Я на днях иду по улице, а на пути люк. И что-то мне говорит: «Не наступай на него», а я думаю: «Да глупости разные в голову лезут». Взял и наступил – крышка повернулась, и чуть не провалился. Спасибо реакции. Вот только поцарапал ногу и ушиб сильно, – он задрал брючину, показывая огромный синяк и ссадину на надкостнице.

– А как вы это узнали, про Риту? – обратилась Марина к Евгению Семёновичу.

– Примерно так, как она описала. Да, высшие силы помогают нам. И пока всё складывается как нельзя лучше, – профессор провёл рукой по волосам, поправил очки. – ЭЛАНП разрабатывался мной с применением новейших облегчённых материалов, не имеющих аналогов в мире, не проводящих электрический ток. С этой целью были изобретены и мышцы, облегчающие конструкцию и исключающие применение металла. Зато по всей длине корпуса вмонтированы специальные проводники, такие же, как у этого «пня», – Евгений Семёнович указал на светящийся и пульсирующий цилиндр. – Я тогда ещё не до конца знал, для чего это надо, но чувствовал, что так должно. Труднее всего было убедить инженеров, которые не понимали предназначение всего этого и считали, что здесь много лишнего. Но теперь-то я точно знаю – правильно делал, что прислушивался к Ангелу или собственному чувству. Как хотите, это назовите, но результат налицо. Пауптику не нужны реактивные двигатели, абсолютно. Он мог бы перемещаться с помощью другого источника энергии. И вот здесь, друзья, мы с вами подошли к самой сути. Вы сейчас увидите нечто, действительно выходящее за рамки фантастики!

Профессор подошёл к монитору и провёл несколько манипуляций на экране. Голограмма Пауптика исчезла, а вместо неё появился светящийся шар, переливающийся всеми цветами радуги, размером с баскетбольный мяч. От шара исходил странный потрескивающий звук, а мелкие изогнутые лучики, словно тысячи заострённых щупалец, извивались и дрожали, как осиновые листья на ветру.

– Представьте себе такой же прозрачный шар, в котором размещены две точки на определённом расстоянии друг от друга, – Евгений Семёнович жестикулируя изобразил шар и двумя тычками пальцев отметил воображаемые точки. – Если мы повернём шар и посмотрим под определённым углом, то одна точка может наложиться на другую, слившись в одно целое. Нечто подобное мы наблюдаем при солнечном затмении.

– Но мы всё равно знаем, что за точкой есть другая, а за луной – солнце на огромном расстоянии. Они циклично выстраиваются в одну линию, и мы видим при этом два как одно. Просто это эффект зрения, – высказал Антон то, что знали все.

– Ты, Антоша, точно сказал: «Эффект зрения». Мы, биологические существа, живём в мире геометрических фигур и строгих физических законов, и наш глаз способен воспринимать только это, передавая воспринятую информацию в мозг. Но я вам скажу невероятную вещь! Не сочтите меня за сумасшедшего, – профессор сделал паузу и произнёс по слогам, – Расстояния не су-ще-ству-ет!

Все переглянулись.

– Сейчас объясню, – он замолчал, собираясь с мыслями. – Для нас, людей, космос – это строгая система планет, звёзд и галактик. Между ними огромные, или даже невообразимо огромные расстояния. Но всё это в нашем понимании, в нашем биологическом мировоззрении. Но ведь мы можем мысленно, например, представить себе Марс и побывать на нём.

– Но это всего лишь фантазия, воображение, – возразила Рита.

– Верно, мы все так думаем. Но на самом деле существующее космическое пространство – это не просто планеты и звёзды, плывущие в вакууме, это ещё и огромная космическая энергия, пронизывающая всё. Это как информационное поле, и всё, что находится в нём, можно разложить на математические логарифмы. Следовательно – сблизить любые две точки не только мысленно, или «обманом зрения», но и реально. Я давно это предполагал, разработал математические формулы. Но для реализации идеи нужна была огромная энергия, не сравнимая с земной. Большую часть своей жизни я потратил на поиски и разработки энергетических установок. Но, как выяснилось, искал не там. И вот теперь – у нас есть такая энергия, которую я обнаружил случайно. И всё благодаря взрыву! – Евгений Семёнович в порыве радостного переживания пригладил волосы, лицо его сияло.

– Слава, принеси, пожалуйста, марсианский камень, – попросил он сына и продолжил. – Мы в научной лаборатории изучали куски породы, добытые нашими исследовательскими зондами с Марса, а точнее с «Озера любви». Это такое углубление на планете в форме сердца, если смотреть на снимки из космоса, поэтому так и назвали. Ничем, казалось бы, не примечательная порода, похожа внешне на кремний, легко обрабатывается, красноватого цвета, ну и ещё ряд структурных и химических параметров, интересных для некоторых учёных. Поэтому их дальнейшее исследование прекратили и «забросили на дальнюю полку». Но меня что-то привлекало в них, тянуло, подталкивало продолжить опыты, а я привык доверять своим чувствам. В тот вечер я остался поработать дополнительно над «Камнем любви». Так я его назвал, в честь места добычи и красного цвета. А вот и Слава. Спасибо, сын, – Евгений Семёнович взял из рук сына небольшую плоскую коробочку и открыл. – Вот, – вынул он тонкую пластинку размером с горошину, – Этот маленький кусочек способен снабдить электроэнергией огромный мегаполис и, возможно, даже больше. У меня нет такого прибора, и на Земле не существует, способного измерить его мощь. Вон тот «пень», – профессор указал на цилиндр в центре помещения, – Работает на таком же камушке, но в десять раз меньше, – он положил пластинку в коробку и продолжил. – Тогда в лаборатории я проводил эксперименты с «Камнем любви» размером с маковое зёрнышко, буквально – мельчайшим кристаллом. Мне пришла в голову мысль облучить его микроволновым излучением огромной интенсивности, и я так и поступил. Буквально на девятой секунде частичка начала сиять красным светом и искриться. Я выключил облучатель, но она продолжала нагреваться и раскаляться. Я обильно полил на неё воду, и вода мгновенно испарилась. Свечение становилось нестерпимо ярким. Кристалл раскалился до такой степени, что прожог корпус излучателя и упал на бетонный пол, продолжая прожигать и вплавляться в него. При этом начали искриться и перегорать все находящиеся поблизости электроприборы. И тут у меня пришла идея, она пронзила меня мгновенно. Я кинулся домой и только успел выбежать за ворота проходной, как раздался взрыв. Дальше вы знаете. На какое-то время я ушёл от исследований, но эта мысль сидела во мне, а когда вернулся снова, то был поражён результатом. А суть всего в следующем, – профессор достал из коробочки ещё одну пластинку кристалла такого же размера, как и предыдущая, но чёрного цвета и блестящую, – Эта пластинка – часть метеоритного осколка. Найден он нашими исследователями на дне древнего кратера на севере страны. Происхождение и материал учёным неизвестен. Он очень плотен, тяжёл, холодный на ощупь. А самая интересная особенность его в том, что его температура не меняется и не зависит от условий внешней среды, то есть остаётся постоянной и в жару, и в мороз. Более того, при нагревании в муфельной печи или с помощью паяльной лампы этот камень также не меняет своей температуры. Это уникальное свойство не имеет аналогов среди земных материалов.