Определённые параметры

– Этих. – Ника показала на толстяка и водителя, надо отпустить, наверное. – Не стоит им знать ничего лишнего, ты и так наговорил тут про свои миллисекунды.

– Да, ты права, поднимайтесь, посидите в том крыле, но напоминание о руке, в силе. Сидите тихо там. – Он показал им на подсобку с туалетом и раковиной. – Я отпущу вас, когда мы закончим здесь.

Толстяк и водитель встали и заковыляли к указанному месту.

– А теперь с вами, господа, поговорим. – Он подошёл к главному, как он подумал мужчине с внешностью восточного азиата.

– Может, поговорим с ними по очереди? – Ника тоже подошла к мужчине, сидящему на ящике и, заглянула тому в глаза.

– Говорю всем, чтобы было слышно. Я узнаю от вас всё, что мне нужно. Не думайте, что у вас хватит мужества, а у меня не хватит упорства. Предыдущий год я провёл на фронте и умею развязывать языки. Ника, посмотри наверху, там были бумаги и компьютеры. – Макс взял один из пистолетов и, протянул девушке. – И деда там посмотри.

Вероника взяла оружие и вышла из склада, было слышно, как она прошла по двору, а затем по железной лестнице наверх.

– Ты! – Он снова подошёл к азиату. – Я думаю, что ты здесь босс. Кто вы такие и что вам от нас нужно?

Азиат отвёл голову в сторону и явно выругался на своём языке.

– Ответ неверный. – Макс присел и, боковым ударом в челюсть отправил того в нокаут. – И это слишком лёгкое наказание.

В этот момент, один из парней, которых привели сверху, выхватил нож из ножен на голени и, метнул его в Макса. Сам он, соскочив с поддона, на котором сидел, бросился к выходу. Словно полёт волана от бадминтона, скорость не для человека с изменёнными органами чувств. Макс поймал летящий нож за рукоять и, изменив траекторию, метнул его в выбегающего со склада подонка. Нож вошёл аккурат в середину правой лопатки и, вероятно, пробив её насквозь, застрял в межреберье. Мужчина дико вскрикнул от боли и повалился лицом вниз прямо на бетонный пол. Все присутствовавшие, из числа тех, кто был в сознании, привстали со своих мест, но делать ничего не стали. Слова Макса подтверждались с чудовищной интонацией действий. С этим парнем опасно иметь дело, и он доведёт всё до конца.

– Всё в порядке, дедуля, у нас учения. – Макс вышел из склада и махнул рукой сторожу. Тот, потоптался на месте и отправился, вразвалочку на свой пост.

– Ну что, ребята, кто следующий?

– Есть человек. Он хозяин. Он очень влиятельный. Мы боимся его ещё больше, чем тебя. – Один из парней решил увести разговор в сторону.

– Больше, чем меня? Иди сюда! – Макс был уже возле него и, схватив за шиворот, потащил к лежащему на полу азиату. – Посмотри его пульс!

Парень, испуганно осмотрел человека, ещё две минуты назад живого и, отпрянул от трупа.

– Ты по-прежнему, боишься своего хозяина больше, чем меня? – Макс посмотрел на остальных двух парней. – Будете молчать? Через десять минут я и вас перережу, а затем спалю этот сарай.

В кармане у азиата, раздался телефонный звонок. Макс показал пальцем ближнему из парней, чтобы тот взял трубку.

– Алло, да, Владимир Игоревич, всё в порядке. – Он посмотрел на Макса и, поставил разговор на громкую связь.

– Где Сатоши, почему ты говоришь с его телефона? – Голос с той стороны был громким и властным.

– Он телефон забыл на столе, пошёл в бусик. – Парень побледнел, голос хозяина действовал мистически.

– Тогда позови его, или отнеси ему телефон, болван! – Главарь банды перешёл на крик.

Макс взял телефон и отключил разговор.

– Адрес, быстро!

– Адрес знал только мистер Сатоши. – Сказал другой мужчина, который всё это время сидел молча. – Можно посмотреть на компьютере и в телефоне Сатоши.

– Сделайте милость. – Улыбнулся Макс. – А ты что тут делаешь?

Он увидел сидевшего в углу цеха, на корточках Марку, который был почему-то с закрытыми глазами.

Марку встал и подошёл к парню, который разговаривал по телефону с хозяином.

– Он знает, где находится хозяин. – Черноволосый парень показал пальцем на парня и, с удивительным спокойствием посмотрел в глаза Максу.

Парень дёрнулся, чтобы сбежать, но нож у его горла оказался быстрее.

– Откуда ты это знаешь, Маркус? – Он продолжал смотреть, то на нож, то на горло.

– Он сам это сказал, только что. – Марку пожал плечами и пошёл сесть на поддон.

– Я не кидаюсь словами. – Макс прижал остриё ножа к коже шеи. – Говори адрес или прощай навек.

– Я не знаю адреса. – Прошипел парень.

Макс зашёл за спину и, резанул ему ножом по горлу.

Кровь хлестнула фонтаном, а несчастный повалился на пол.

– Ты что тут устроил! – Закричала вошедшая в склад Ника. – Да ты псих, Макс!

– Они не хотели говорить адрес своего хозяина. А я всего лишь хочу выжить. – Он подошёл к ней и посмотрел в глаза. – Любой из этих головорезов, отправил бы нас на эшафот, даже не раздумывая.

– Пора уходить. – Макс оглянулся на Марку.

– А с ним, что будем делать?

– Он пойдёт с нами. – Ника махнула рукой Марку. – Пошли, пока не поздно.

Парень встал и пошёл к выходу. Он был серо-жёлтого цвета, а когда проходил мимо лежащего в луже крови человека, потерял сознание и упал на пол.

– Этого ещё не хватало! – Макс поднял его, закинул на плечо, и понёс в микроавтобус. – Уезжайте, я приберусь здесь. Не думаю, что их, так называемый хозяин, что-то сможет сделать сейчас, когда лишился своих бойцов. Мы найдём его позже.

– Я отвезу Марку и вернусь за тобой. Полчаса тебе хватит?

– Думаю, да.

***

– Что это за дом? – Ника вошла в просторную прихожую и оглядела высокие стены с лепниной по потолкам и витражными арочными окнами.

Следом зашёл Марку, неся большую сумку с купленными продуктами и прочими необходимыми вещами. Он даже присвистнул от восторга.

– Это дача моего командира, который мне многим обязан. – Макс вышел из боковой двери, ведущей на кухню и, посмотрев на черноволосого парня, добавил. – Неси еду в холодильник.

Вечерело и, тишина дачного посёлка казалась больше подозрительной, чем спокойной. На втором этаже оказалось аж четыре спальни, причём полностью меблированных. А удлинённый холл, продолжавшийся от прихожей до эркера на первом этаже мог вместить даже небольшую свадьбу.

Марку обмывал вакуумные упаковки, протирал их бумажными полотенцами и, бережно раскладывал по полкам холодильника. В кухню вошёл Макс, приподнял брови, глядя на расторопного Марку и, покачав головой в стороны уселся на деревянный резной табурет.

– Слушай, Маркус, кто ты по национальности? – Он выбил зубочистку из стаканчика на столе и, непрерывно цокая языком об зубы, начал ковыряться ею во рту.

Марку закончил укладывать продукты, бережно закрыл дверцу холодильника, установил нужную температуру и, улыбаясь, повернулся к Максу.

– Моё имя – Марку, мама у меня – румынка и, детство я провёл, в деревне под Будапештом.

– Не кипятись, парень. Вы купили что-нибудь, выпить? – Максим встал и подошёл к холодильнику. – И лимонаду какого-нибудь.

– Я думаю, что в таком доме должен быть и бар, и погреб с компотами. – Марку принялся наводить порядок на столе. – Твой командир явно не из бедных слоёв общества.

– Ну, берегись, мошенник. – Макс засмеялся и отправился в холл, где у одной стены он видел камин и английский комод с баром.

– Чем занимаешься? – В кухню вошла Ника и, первым делом заглянула в холодильник. – Надо что-нибудь, приготовить на ужин.

– Я уже готовлю, вы можете отдыхать. Там, кстати Макс ищет выпивку. – Марку шуровал на кухне с таким видом, что девушка решила не мешать ему.

Она вышла во двор и, пройдя по выложенной, плиткой, тропинке в сад, остановилась у чудесной беседки. Белоснежные колонны, выполненные в греческом стиле, опутанные плющом и диким виноградом, создавали атмосферу чеховских рассказов, а чёрная, кованая скамья навевала дух романтики классицизма.

Вероника сорвала веточку чабреца, что укрыл ковром искусственную горку и, втянув аромат травы, присела на скамью.

В детстве, ещё до болезни, она проводила много времени в пригородном посёлке, у её бабушки и дедушки. По утрам, в открытое окно доносились звуки природы, они будили её своим необычным разнообразием. Со всех сторон, в стерео режиме кричали петухи, редкие собаки, лаяли на прохожих и проснувшихся кошек, а голоса птиц, названий которых она тогда ещё и не знала, создавали фон всему этому звуковому великолепию. Вероника закрыла глаза и, перед глазами возникла картина из прошлого.

– Проснулась, милая? – В комнату вошла её бабушка и, раскрыв окно настежь, отворила и тяжёлые, искусно расписанные ставни. – Сегодня приедет доктор из «района», расскажешь ей, что тебя беспокоит.

– Доброе утро, бабуль. – Маленькая Вероника уже перестала бояться врачей, и слова бабушки на мгновение дали ей ещё одну надежду, что эти невыносимые головные боли скоро прекратятся.

Послышался звук подъезжающей машины, и скрип калитки. Девочка спрыгнула с постели и, подбежав к окну, закричала: – Мама приехала!

Бабушка, хлопнув себя по лбу ладонью, засеменила переваливающейся походкой встречать дочь, а Вероника смотрела в окно, зайдёт ли ещё кто-нибудь, во двор. В калитку зашёл папа, неся сумки с вещами и продуктами. Девочка, отодвинув занавеску, перелезла через подоконник и спрыгнула прямо в палисадник с незабудками и другими цветами.

– Папа! – Она, даже не глядя под ноги, перепрыгнула через заборчик палисадника и оказалась в объятиях своего отца. – Что ты купил?

– Здравствуй, Ника. – Отец поцеловал её в щёку и поставил на тропинку, ведущую к крыльцу. – Знаешь, я думаю, что когда тебе исполнится лет, эдак, пятьдесят, а мне уже будет за семьдесят, ты будешь встречать меня этими же словами!

– Да, хотелось бы. – Она взяла два небольших пакета с продуктами из сумок и, пошла по тропинке. На её глазах появились капельки слёз. – Хотелось бы дожить до пятидесяти.

Отец взял сумки, и они молча пошли к дому.

– Всё будет хорошо, Ника, я тебе обещаю.

Она слышала эту фразу уже много раз, и не предавала ей значения. Если бы обещания взрослых выполнялись в действительности, то уже должен был быть результат. Обследования и какое-то лечение не приносили никаких признаков того, что болезнь можно победить. Она часто подслушивала разговоры родителей за стеклянной дверью кухни, когда они думали, что она уже спит. Исследования показывали, что у неё генетическое заболевание, для которого пока нет лечения. Приступы головной боли становились всё чаще и интенсивнее, что говорило о том, что болезнь прогрессирует, а лечение не помогает.

После обеда Вероника играла с котятами под раскрытыми окнами кухни. Ей стали слышны фразы с её именем, родители обсуждали что-то с дедом Вероники. Тот явно был против, и к нему присоединилась бабушка.

– Другого выхода нет. – Говорил, почти срываясь на крик её отец. – Профессор сказал, что в ином случае ей осталось не больше полугода!

Мама заплакала, а бабушка стала что-то бормотать.

– Я принял решение. – Отец девочки подошёл к окну и, одернув занавеску, посмотрел во двор. – Она моя дочь и другого выхода у нас нет.

Ника спряталась под наличник окна, чтобы её не было видно. Ей очень хотелось узнать, что будет дальше. Дальше ничего интересного уже не говорили. Дед, что-то бормоча себе под нос, взял со стола самовар двумя руками и отправился во двор. Мама и бабушка стали что-то обсуждать по домашним делам. Никто не хотел возвращаться к разговору. Отец поставил все точки над" i».

Вероника взяла на ручки обоих котят и, присев на корточки, вышла к крыльцу встречать дедушку с самоваром.

– Верунчик, сейчас самовар будем топить! – Дед надел на ноги калоши и, покашливая, спустился с крыльца во двор. – А ты, потом, сорви листиков, смородины, для чаю.

– Хорошо, дедуль. – Ника выбросила все плохие мысли из головы и, отпустив царапающихся котиков на траву, побежала мыть руки.

За последние два года, постоянные мысли, о её болезни и возможном выздоровлении, становились просто, частыми, а затем и вообще, просто, приходящими. Она научилась бороться со стрессом, просто, не думая о плохом, переключаясь на то хорошее, что у неё было, что бывает, наверное, только у детей.

Наутро, позавтракав и, попрощавшись с бабушкой и дедом, она, с родителями, поехала в город. Никаких разговоров между родителями о её дальнейшем лечении не было, а узнать очень хотелось.

– Скоро осень, да, папа? – Вероника посмотрела в окно, а затем в отражение зеркала заднего вида прямо в глаза отцу.

– Да, Ника, через месяц уже все листья станут жёлтыми. – Он глянул, мельком, ей в глаза и снова переключил внимание на дорогу.

– А когда мы поедем к другим бабушке и дедушке, осенью или на новый год? – Она глядела в отражение зеркала, ловя взгляд отца.

– Я не знаю, пока. – Отец посмотрел на маму Вероники, и они обменялись взглядами.

Он стал смотреть то в боковые зеркала заднего вида, то куда-то вверх, будто там был светофор, хотя они ехали по загородной дороге.

– Осень, листья, комары. Папа, ты никогда не обманывал свою маму. Какое лечение будет у меня в этот раз? – Она положила свою ладошку на его плечо, а затем погладила.

– Новая технология, экспериментальное лечение, больше нет никаких вариантов. – Словно загипнотизированный проговорил он эту фразу и, включив сигнал поворота, остановился на обочине.

– Ты что, мы же договорились. – Мама оборвала фразу, испуганно посмотрела на мужа, а затем оглянулась через плечо на Веронику. – Всё хорошо, дочка.

– Всё хорошо, папа, поехали. – Ника снова стала смотреть в окно.

Проводить подобные манипуляции она научилась недавно, и даже не обращала на это внимания, как будто это умеют делать все люди по умолчанию.

Через несколько дней начались новые обследования в институте, а затем её положили на операцию.

Операции, как таковой, не было. Она полулежала на большом и мягком кресле. В кабинете было много экранов, светящихся кнопок, проводов и прочего оборудования. Девочка сравнивала это с кабиной пилотов космического корабля из мультфильмов. Единственное, что ей не понравилось тогда во всей этой истории, так это то, что её остригли и побрили наголо.

На голову надели шлем, необычной формы, с присоединенным к нему многожильным кабелем, а к точкам на руках и ногах, дополнительные провода с присосками как на электрокардиографии. Процедура длилась очень долго, она несколько раз засыпала, а картинки перед глазами менялись как слайды, каждую секунду.

Ещё две недели после этого она жила в институте. Её обследовали, брали анализы и пытались что-то узнать об общем состоянии и восприятии ситуации. Никаких изменений она не заметила, кроме полного прекращения головных болей. Поначалу это радовало, но она быстро привыкла. Здоровье – оно как счастье. Когда оно есть, то его не замечают.

Вероника вернулась домой и они стали ездить по гостям, устраивать встречи с её подружками и всеми родственниками.

Уже потом, со временем, она стала вспоминать какие-то моменты из жизни в институте, которые сразу после операции и выписки словно стерлись из памяти.

События эти были связаны с другими детьми, которых она встречала в коридорах, когда её водили на обследования. Она не помнила их лиц и не знала имён. Но все они были её ровесниками, судя по росту и другим, известным только детям, отличиям. То, что все они прошли ту процедуру лечения, она поняла по их свежевыбритым головам.

– Пойдём ужинать, твой дружбан соорудил царский стол. – Воспоминания прервал подошедший со стаканом виски в руках, Макс. – Как себя чувствуешь?

Ника посмотрела сначала на стакан в его руках, а затем ему в глаза.

– Присядь, пусть провалится. Я сейчас вспоминала институт. – Она похлопала ладонью по скамье рядом с собой, указывая ему место. – Ты помнишь других детей, таких же выбритых как мы?

Макс присел рядом и допил остаток виски. Он никогда не задумывался об этом и старался не вспоминать.

– Поначалу я вообще ничего не помнил. Очнулся уже дома, и мама сказала, что я был не в себе последние две недели. А потом память стала восстанавливаться, и я стал вспоминать, причём настолько чётко, каждую минуту после операции. Да, там были ещё дети, две девочки и пацан. Лица их не помню, но помню всё остальное.

– Это как, то помню, а то не помню? – Она повернулась к нему и заглянула в глаза. – Весной память лучше, чем осенью?

– Так, не делай со мной свои штучки! – Макс резко встал, и пошёл к дому. – Пошли, там просто ресторан!

– Какие штучки, я просто помогаю тебе вспомнить. – Она встала и пошла следом.

Макс остановился и, дождавшись, захотел провести пальцами по её волосам.

– Милая, не сейчас. – Он попытался соорудить что-то наподобие томного взгляда и улыбки.

– Не сейчас и никогда! – Она убрала его руку и стала серьёзной. – Даже не думай об этом.

– Ага, зато своему дружку ты улыбаешься! – По лицу и интонации Макса чувствовалась неуравновешенность и злоба.

– Знаешь, парень, даже если он и мечтает о том, чтобы затащить меня в постель, то хотя бы не ломает для этого жалкую комедию! – Ника обошла Макса по тропинке к дому, толкнув его плечом. – За нами охотятся, а ты думаешь об одном!

Когда они вошли в дом, ароматы приготовленных блюд заставили их сменить риторику.

– Ты просто волшебник! – Ника посмотрела на сервированный стол, бутылки с алкоголем и, главное, что её поразило, разнообразием закусок и горячих блюд. – Зачем столько?

– Ничего страшного, что не съедим, завернём в фольгу и возьмём с собой. – Марку сиял от счастья. Он был честолюбив и наслаждался похвалой.

Макс перестал сердиться и с довольным лицом уселся во главу стола. Во время еды каждый сказал по тосту за их встречу, удачу и свои иллюзии в желаниях побыстрее закончить всю эту историю.

Огромный кожаный диван и телевизор на половину стены в холле были отличным дополнением к вечеру.

– Давайте посмотрим последние новости. – Ника начала искать по каналам. – Должно же хоть что-то быть о том складе.

– Там всё чисто. Вряд ли хозяева станут заявлять в полицию. – Макс ковырялся в зубах зубочисткой и, в промежутках этого увлекательного занятия пил коньяк с конфетами. – Лежат себе, ровненько на поддоне, замотанные в стрейч.

– А дедушка на проходной? – Ника посмотрела на Макса и, выражение неодобрения его видом и поведением появилось на её лице. – Что с ним?

– Откуда я знаю. – Макс взял у неё пульт и стал переключать каналы. – Я запер склад, повесил ключи в сторожку, а он дрых на диванчике. Я закрыл ворота, двери и смылся оттуда, поскорее.

– Фуф, я подумала, что ты и его упаковал. – Ника откинулась на спинку дивана и улыбнулась.

– Знаешь, подруга, я может, и убиваю кого-то, временами, и характер у меня скверный, я это и так знаю. – Макс стал серьёзным. – Но я не сволочь.

– Извини, Максим. – Она встала и, потрепав его по волосам, пошла на кухню. – Помогу с посудой Марку. Кстати, скажи, в какой момент ты понял, что он такой же, как мы?

– Всё просто. Каждый из вас делает определённые жесты, движения. Они настолько незаметные, что их не видит обычный человек. Вы и сами этого не знаете за собой. – Макс развалился на диване и, потянувшись, закрыл глаза. – Я здесь буду спать.

– Мне нужно позвонить родителям. – Ника посмотрела на Макса. Тот приоткрыл один глаз, посмотрел на неё, и снова закрыв его, повернулся на другой бок.

«– Странно, – подумала она, – ведь нас могут отслеживать по геолокации телефонов, Максу это известно лучше меня, он только что с фронта. И он так спокойно к этому отнёсся».

Марку уже прибрался на кухне, словно там было всего пару грязных чашек из под кофе.

– Какой ты умничка. – Ника зашла на кухню. – Ты работал в ресторане?

Марку протирал стеклянную столешницу бумажным полотенцем.

– В детстве, когда мы жили в Будапеште, вернее рядом городок есть, там жили. Так вот, у нас было много родственников, которые почему-то ели у нас дома. Возможно, они платили за это маме. И я помогал готовить, убирать за ними на кухне, мыл посуду, там и научился. Потом, после операции, я остался в России, у отца. Хоть он и занимает высокую должность, я считал нужным самому зарабатывать себе на развлечения, поэтому лет с четырнадцати подрабатывал в ресторане. – Марку присел на стул, и устало опустил руки на колени.

– А потом решил, что можно зарабатывать другим способом. – Ника не прониклась участием или поддержкой к Марку. – Макс мог открутить тебе голову за пару секунд, если бы обстоятельства начали складываться хоть немного не по тому сценарию, по которому пошли.

– Ты сама спросила про мои навыки готовки, а кому и как зарабатывать, это его дело. – Выпитое спиртное, дало храбрости парню, но продолжать он не стал.

– Какая у тебя особенность, Марку? – Она ждала. Не хотелось применять свой талант к этому человеку. – Что ты умеешь?

Марку, разгорячённый своей тирадой не хотел останавливаться, тем более, что Макса рядом не было.

– Да какая разница, что я умею? Это, в конце концов, моё дело! – Лицо его покраснело, а глаза стали сверкать как у кота ночью.

– Ну, ты сам до этого довёл, парень. – Ника опустила голову вниз и, резким движением закинула её назад. Собрала волосы в пучок и перевязала резинкой хвост. – Посмотри на меня, Марку. Сколько яиц ты используешь на глазунью?

***

Макс ворочался, но заснуть не смог. Экран телевизора мерцал, коньяк крепил, а времени для ночного отдыха было ещё мало. Провалявшись почти час, он решил, что пора бы добавить к выпитому ещё пару порций виски. Увиденное на кухне поразило его так, что он забыл, зачем туда шёл. На полу, между холодильником и шкафом от гарнитура сидел Марку. Он часто всхлипывал и что-то рассказывал. Плечи дёргались, а руками он судорожно обхватывал колени, словно боялся, что ноги уйдут без него. Ника сидела перед ним на стуле, закинув ногу на ногу, и пила коктейль через трубочку. Она обернулась к вошедшему Максу и прижала палец к губам. Он подошёл к столу и присел на стул, не произнося ни звука.

– Хорошо, Марку, теперь пойди в ванную, умойся и приведи себя в порядок. – Ника смотрела ему в глаза и, поставив коктейль на пол, щёлкнула пальцами.

Марку послушно встал и заковылял к выходу.

– Что это было, Ника? – Макс почти кричал, но шёпотом.

– Не люблю, когда мне хамят. – Ника подняла с пола бокал с коктейлем, допила и поставила на стол. – Ещё и узнала, кто он.

– Сейчас, расскажешь. – Он полез в холодильник и, достав початую бутылку с виски, налил в стакан добрую половину. – Давай, выкладывай, кто он?

Лицо его приняло выражение величественной важности, а сам он развалился на стуле, словно олигарх на селекторном совещании совета директоров.

– Что тебе выкладывать, парень? – Ника посмотрела на него таким взглядом, словно перед ней был раздавленный слизняк с клубничной грядки. – Что за тон? Ты мне сам всё расскажешь, если я захочу, понятно? Я не твой секретарь.

– Я думал, мы в одной лодке. – Макс смутился от её слов, и вроде даже испугался.

– И ты в ней, конечно же, капитан! – Ника смотрела прямо ему в глаза. – Не уводи тему, со мной это не прокатит. Я чувствую, когда мной пытаются манипулировать.

Макс сделал глоток, но вместо того, чтобы проглотить виски, он вдохнул его в лёгкие. Сильный кашель прекратил их разговор и Ника, встав со стула, вышла из кухни.

Забрать свои вещи, бросить этих двух идиотов, и уехать в какую-нибудь деревню – была её мысль. С эмоциями надо уметь обращаться, а не гнать их. Она вышла во двор, прошла от ворот до навеса и гаража. Дальше была крытая спортивная площадка с тренажерами и большой грушей. Ника сделала несколько шагов, увеличивая темп, и с разворота в прыжке впечатала ребро ступни в грушу, на уровне лица предполагаемого противника. Та, скрипя, громко упала на плиточный пол. Ника, посмотрев на лежащую грушу, медленно повернула голову в сторону дома. В окне коридора, у ванной комнаты, стоял Марку, и с ужасом смотрел, то на неё, то на поверженную грушу у её ног. Пора было сыграть финальный аккорд в этом шоу. Плюнув сквозь зубы на лежащую грушу, Ника развернулась, и медленно пошла обратно в дом. Теперь этот мальчишка будет делать всё, что она ему скажет.

Макс пьяный, Марку раздавлен морально. С кем обсудить всю ситуацию и дальнейшие шаги? Судя по тому, что сказал ей Марку, те люди, которые дали им задание, сами были наёмниками, и хозяина у них не было. Надо найти тех, с института, если они ещё живы. Она может пойти и просто развести их на правдивый рассказ, но так сейчас не делается. Надо зайти к ним изнутри, через сеть. Значит, нужен специалист высшего уровня, хакер с большой буквы. Где его найти, по объявлению, по организациям такого профиля? Нет, здесь нужен другой подход. Если такой хакер один из них, такой же, как они человек, которого вылечили от смертельной болезни и, наделили сверх способностями ради своей выгоды, а затем забыли, она найдёт его. Завтра эти красавцы проспятся, и они составят план действий. А сейчас пора спать.