Свидетели 8-го дня – 2

Тогда всё это не так и неправда, а Жанна слишком по заверениям её подруг бескорыстна в сторону вот таких, с противоположным полом отношений. И она готова ему безвозмездно дать обрести в себе уверенность в своих силах и повысить свою самооценку, которая как все знают, растёт или же падает в зависимости оттого, как тебя с противоположной, женской стороны оценивают. Но ближе к делу. В общем, Жанна, неважно как был интерпретирован этот её условный знак к чему-то тому, – а как сам это понимаешь, – решила для себя, что может быть пришло время проверить свой вкус на практике, и верен ли он. И она повела Альфис в тот самый уголок их парфюмерного отдела, где хранился тот самый аромат жизнеописания, который сводил её с ума.

– Идёмте. – Говорит Жанна, выходит из-за прилавка, и начинает за собой вести Альфиса.

И если в самом начале принятия своего решения, раскрыть тайну своего сердца, Жанна демонстрировала такую же решимость, то вот по мере её и Альфиса, идущего за ней, приближения к итоговой цели, она что-то начала в себе сомневаться, нервничать и даже подумывать изменить маршрут своего следования, остановившись, к примеру, у этих сногсшибательных своим вывозом в вас самых низменных желаний духов «Лямур».

– И тем самым их поставить на одну чашу весов с ароматом моей души. – Жёстко отвергла это предложение своей неуверенности Жанна в том, что этот человек сзади сумеет по достоинству оценить её предложение. И оттого она всего наверное и нервничает. А сказать себе: «Ну и что с того, я в первый раз и возможно в последний его вижу», она не может. А вот почему? То этого она сама не знает. Хотя есть догадки в том плане, что открывают самую в себе большую тайну как раз тому человеку, кто так и называется, первый встречный.

Но вот они, путём столь сложных в себе рассуждений со стороны, конечно, Жанны, добираются до стеллажа особой марки представления ароматов для вашей жизни, и Жанна, остановившись у этого стеллажа, не спешит что-либо делать, а она даёт Альфису возможность осмотреться и ментально вкусить то, что ему предлагают. А пока он осматривается, она к нему будет присматриваться и анализировать его умственные и душевные способности по тому, как он будет оценивать то, что она ему предложит.

И как видит Жанна из того, как себя ведёт Альфис, – а он молча и угрюмо смотрит на флаконы перед собой на этом стеллаже, – то ничего пока что в его сторону непонятно. И Жанна со словами: «Давайте посмотрим на этот амбассадор утренней росы», с большой осторожностью, бережно и с трепетом в руках берёт самый маленький из всех что здесь видел Альфис флакончиков, – из-за чего он впал в ошибочное заблуждение насчёт того, что тут решили думать крайне не обеспечено и бедно в сторону его широты души и пространства для манёвра его финансового обеспечения (простыми словами, жмот он, и если что-то из него можно вытянуть, то только самую малость), – и взяв рядом специальный тестер, в его сторону делает пшик, затем, как это видел Альфис в кино, из стороны в сторону размахивает этот тестер, и в упор на него уставившись своим, до глубины души тестируемым взглядом, протягивает этот тестер ему.

И как, и зачем уже и не знает Альфис, ему сейчас пришла в голову вот такая глубокая мысль. – Ей отчего-то сильно важно, что б я сильно хорошо оценил аромат этих духов. – Что для Альфиса не сложно, особенно если это не ведёт к существенным тратам. Правда, тут возникла некоторая сложность в том, чтобы очень верно передать в себе тот душевный подтекст, который вкладывала в этот аромат Жанна. Кто, как понимает Альфис, тонко чувствует ваш обман и не соответствие выражения вашего восторга с тем, что в себе несёт и предполагает этот насыщенный свежестью весны и от неё ожиданий букет этих духов.

В общем, Альфис, как не дурак понимая, что от него тут ждут и ожидают, напрягся в себе и насколько можно сдерживая в своём выражении лица эмоции, поднеся эту полоску тестера к своему носу, при этом краем глаза наблюдая за Жанной, самую чуточку в себя вдохнул того, что в себя впитала эта полоска тестера. И к своему крайнему изумлению, Альфис ощутил сознание аромата этих духов, поняв его значение и его посыл человечеству.

– Это непередаваемо словами. – Из своего самопроизвольного заката глаз, проговорил это Альфис, и этого было достаточно для Жанны, чтобы…Для описания этого «чтобы» тоже нет слов, и поэтому их не будет.

– У меня есть такое ощущение, – держа тестер в руке рядом с собой, и поглядывая на Жанну из-за своего зазеркалья, обратился к ней Альфис, – что вы мне предложили совсем не то, о чём я вас просил. А это такого рода предложение, что на него решится бездумно будет дорого всем нам стоить. Так что мне нужно время, чтобы его обдумать. – С глубоким подтекстом говорит Альфис, протягивая Жанне тестер. Жанна безмолвно берёт тестер, и…Ничего сказать и поделать не может, смотря в спину уже удаляющегося Альфиса, сволочь такую.

Ну а Альфис, прямо спиной чувствуя прожигающий взгляд Жанны, кто его сейчас не оставит в покое и будет сопровождать взглядом до его потери из вида, отчего-то чувствует перед ней обязательство не быть обманщиком. И раз он сказал ей, что где-то тут рядом, в салоне красоты, его не ждёт, а собой занимается его дорогая, то он обязан для виду зайти в какой-нибудь первый попавшийся на глаза салон, чтобы эту Жанну успокоить.

И надо же какое совпадение, стоило ему только выйти из отдела парфюмерии, как чуть ли напротив он натыкается на салон изящного искусства и красоты. Впрочем, Альфис догадывается, почему он прямо здесь находился, и он на него так быстро наткнулся. А просто он здесь уже ранее был, когда стоял тут у всех на виду, и он, зрительным нервом или обзорным зрением его заметив и зафиксировав, на этом основании и выдумал всю эту историю со своей дорогой (а вот и факт того, для чего мы всё, что нам встретится на своём пути замечаем и в своей памяти фиксируем; он затем как-нибудь да может сгодиться).

Но сейчас Альфису не до всех этих научных философствований, он отчего-то считает для себя нужным не выглядеть лжецом в глазах доверившейся ему там, в парфюмерном отделе, продавщице-консультанту, явно про себя многое на него поставившей, и раз он ей по секрету сказал, что он в этом салоне оставил свою дорогую, то он туда сейчас зайдёт, и…Отыщет там для себя дорогую…– А я ведь не делал уточнений, что или кто для меня может быть дорогой. – При подходе ко входу этого салона вашего переформатирования в новую личность и преображения в то, что не имеет ничего общего с теми с вами до захода сюда, а если приземлёнными к обычной внешности и натуре человека словами, то к салону всего-то красоты, ну и чуточку изящества, Альфис, возможно из-за некоторой нервозности, начал сбиваться в сторону отклонения от первоначальной цели, вот так ловко, с долей лукавства рассуждая.

Ну а когда он раскрыл двери, предваряющие собой вход в эту, скажем так, обитель и галерею современного искусства, то он не успел и ничего такого вызывающего общее внимание сделать, – а появиться всем тут людям на глаза в самый неподходящий момент, это не причина, чтобы с таким предубеждением в сторону своего раздражения и чуть ли не раздосадованности на него смотреть, – как сидящие в этом зале ожидания на кушетках всё в основном представительницы женского пола, где их классификация и подчёркивание в более узкую категоричность по летам, будет очень не благодарное занятие и неуместно, как один откладывают все свои дела, и как-то одновременно и резко поворачиваются в сторону захода сюда Альфиса. Который от такой внимательной и напористой к себе неожиданности даже на мгновение растерялся, не понимая, чем таким он заслужил этот негатив во взглядах на себя.

А все эти представительницы женского пола, которых, первое, что понял Альфис, никогда и ни за что нельзя оставлять наедине с самими собой в отдельном, мало проветриваемом помещении, с одним только входом и всего вероятней и выход отсюда находится всё там же, где и вход, и всё это под предлогом ожидания для себя чего-то важного, которое всё не идёт и не идёт, и все тут начинают испытывать глубочайшее исступление и не терпение, которое и вылилось в вот такие требовательные взгляды на него, начинают вдохновляться внутренней озлобленностью и заблуждением в сторону того, что их тут всех надули, и искать в лице Альфиса виновного во всех их бедах.

И Альфису прямо немедленно нужно искать выход из всей этой запутанной для него ситуации. И выход из неё лежит не за его спиной, как можно было бы подумать, раз он ближе всего находится к нему. А Альфису нужно его искать в той стороне, которая всех тут по неизвестной пока что для Альфиса причине беспокоит. И тут нужно включать на полную мощность свою сообразительность, если она, конечно, есть, а если тебя природа этим инструментом не наградила, то придётся полагаться на свои инстинкты выживания в индустриальном обществе. Что (что именно тут не объясняется хотя бы потому, что он сам не знает) Альфис и сделал, вначале со своей стороны уже внимательно окинув своим взглядом всех тут присутствующих дам, девушек и неопределённого возраста, но в рассвете жизненных сил субстанций женского пола, всё вокруг них и в них насколько это позволяла ситуация и его воображение заметил, всё это в момент проанализировал и вот какой из всего этого сделал вывод. – Они не просто кого-то ждут, а они его сильно уже заждались. И вот вместо того, кого они так все ждали появляюсь я, и …А почему они не меня ждали? – а вот этот, вдруг возникший в уме Альфиса перспективный вопрос, подвёл его к нахождению выхода из этой тупиковой для себя ситуации.

– Что и говорить, – рассудил Альфис, глядя на все эти лица и требовательные взгляды на себя всех этих последовательниц культа красоты, – а красота требует жертв. Ведь путь к красоте тяжек, сложен и тернист. Правда, всё это терпимо и можно выдержать, но вот ждать, то это не всем по силам и по плечу.

Ну а раз источник проблемы найден, то и решение найдётся. И Альфис широко так улыбается, и без тени сомнения в своей уверенности и правоте громко так всем тут озвучивает, что сейчас вместе с ним здесь пришло и произошло. – Вот вы и дождались. – А вот чего все эти рассерженные дамы, девушки и что-то третье дождались, плюс по какому праву этот неизвестный тут никому человек имеет наглость заявлять о том, что точно знает, для чего они, столь разные и непохожие друг на друга люди здесь собрались, то это было оставлено им в качестве пищи для ума и затравки. Мол, кто имеет ту специфическую особенность ума в себе, которая умеет заглядывать наперёд, тот поймёт и в миг сообразит переметнуться в лагерь почитателей вошедшего сейчас человека, кто есть как не иной, а…Ну вы уже сами поняли.

И только вот такая догадка, хоть и мельком пронеслась в умах многих из этих гражданок, заждавшихся своей очереди к олимпу Афродиты, как этот, вдруг завороживший все тут умы своей загадочной обаятельностью гражданин из другого измерения человеческого сознания, делает новое, до чего же интригующее заявление.

– Вижу не только открытые лица и сердца, но и ваше стремление к изменениям и преображению. – Вот это говорит этот удивительный незнакомец, и давай крепко так во всех вглядываться и цепляться своим пронзительным взглядом, вгоняя в некоторое сомнение и смущение этих всё в основном гражданок, было разъярённых и не собирающихся никому, слышите никому, спускать вот такое поведение, заставившее их ждать, расстраиваться и нервничать в сторону того, что и здесь тебе не помогут. И хотя всё то, что сейчас в их сторону высказался Альфис, имело место быть в их умах, всё-таки когда он в этом решил буквально убедиться, принявшись бескомпромиссно и слегка бесцеремонно в их сторону пялиться, то каждая из присутствующих здесь, сидящих на своих кушетках гражданок, принялась как бы это по мягче сказать, в общем, скромничать, отводя в сторону свои глаза.

Так что у Альфиса, этого для всех тут загадочного и обаятельного одновременно человека, не оставалось другого выбора, как только очень неожиданно сорваться со своего места, в той же условной степени измерения ситуации вокруг тебя оказаться к наиболее близко к нему находящейся даме, аж ахнувшей от такой близкой неожиданности со стороны Альфиса, так резко и быстро оказавшегося перед ней чуть ли не на коленях, и пока она пыталась перевести дух, сообразить и разобраться в том, что сейчас такое вокруг неё происходит, этот удивительно расторопный нахал уже взял её руки в свои.

Ну а эта гражданка с бесподобным именем как она считает, Регина Антиповна, прямо оцепенела вся в себе, совершенно не понимая, что всё это значит и к чему обязывает такая между ними близкая и ручная связь. Плюс на неё крайне сильно довлеет, вгоняя её в личностное онемение, то, что она натура по большей части себя очень чувствительная и с ней вот так никто ни разу не обходился. И тут хочешь того или нет, а приходится сидеть и слушать то, что на твой счёт тут надумали.

И как сейчас же Региной Антиповной мягко и тепло в руках ощущается, а в голове начинает чуточку кружиться и темнеет в глазах от таких удивительных и западающих прямо в душу слов, то её тут на глазах всей это публики не собираются подвергать аннигиляции, а скорей наоборот, с ней тут собираются полностью, и даже в самых мелочах считаться.

– Знайте, – глядя глаза в глаза Регине Антиповне, говорит загадочный и непредсказуемый для всех тут человек, Альфис, – главное вы уже сделали, когда преодолели в себе неуверенность и страх, и пришли сюда. А это всегда вовремя. И ничто другое не имеет значение. Всё под ваше это вовремя будет отныне подстраиваться. И в этом вы можете положиться на меня, оперевшись на мои руки. Вот они. – С лёгкой улыбкой делает это, постскриптум добавление Альфис, кивая в сторону своих рук, уже держащих руки Регины. И Регина, согласно моргнув глазами, ему отвечает, сжав его руки своими, до этого момента безвольно находящимися в руках Альфиса руками, показывая тем самым, что она ему доверяет.

Альфис, зафиксировав этот момент оказания ему со стороны Регины доверительного к нему отношения, – я с этого момента вся ваша и можете со мной что хотите делать, я вам и вашему стилистическому мастерству полностью доверяю, – с задержкой вытягивает свои руки из рук Регины, уже и не хотевшей отпускать его руки, так с ними вместе приятно и уверенно находиться, поднимается на ноги, выходит в центр этого помещения, окидывает ещё разок своим взглядом всех этих искательниц в себе совершенства, и обращается к ним с короткой речью, предваряющей дальнейшие действия.

– Вижу, – Альфис начинает свой спич с такого же своего обозначения, но при этом уже никто от него не отводит своего взгляда, и каждая из находящихся здесь дам или не дам, а другой зрелости и на подходе совершенства девушка, хочет ощутить на себе прикосновение рук этого, точно выдающегося и гениального мастера по воплощению в жизнь и реальность всех ваших фантазий в области внешнего совершенства, себя представляя на месте этой гадины и шалавы Регины, – что вы обладаете огромной решимостью и смелостью, раз сумели посмотреть в лицо своей действительности и не почивать на лаврах, с самокритичностью заметить себе, что вам есть ещё к чему стремиться. Как говорится, нет пределу самосовершенства. А теперь вопрос. – На этом месте Альфис делает кульминационную паузу, вновь принявшись обводить своим вниманием всю эту, сидящую перед ним публику, изыскивая в ней ту, кто первая достойна ответить на этот пока что не заданный вопрос.

А вот здесь уже несколько сложно было для всех этих посетительниц и будущих клиенток этого салона красоты. Что-то никому из них не хочется отдуваться за всех одной. – С какой это стати я за всех должна отвечать. Пришли то мы все, а спрашивать будут с меня. Нет, так не пойдёт. – Что-то примерно такое читалось в лицах этих гражданок.

Но как сейчас выясняется, то озвученная проблема импресарио Антонио, как он себя называл, а рекламные таблоиды тиражировали, и за кого теперь уж точно приняли Альфиса, куда сложней, чем просто решить, кому тут из всех давать ответ на этот вопрос. А всё в дело в том…что нужно выслушать сам вопрос, и тогда всё станет ясно без этих объяснений.

– Я готов каждой из вас протянуть руку помощи. – Вначале такое говорит импресарио Антонио, в чью сторону тут же было, рефлекторно дёрнулись все в наличие тут руки, готовые полностью отдаться и вложится в руки мастера. Но так как импресарио Антонио загадочно и строго в их сторону выглядит и как видно, не даёт однозначного разрешения для такого откровенного ему поклонения, всем эти поклонницы и последовательницы культа красоты, где импресарио Антонио выступает гуру, сдержались от этого жеста помощи, вцепившись что есть силы, кто в кушетку руками под собой, кто за свои ноги, а кто перехватил свою руку другой рукой.

Импресарио Антонио, видя такую готовность своих последователей иди за ним до конца, как бы это ему не хотелось, но он вынужден озвучить то, что сейчас озвучивает.

– Кто из вас, как вы считаете, имеет наибольшую необходимость и значит, право первой зайти в кабинет мастера? – а вот и сам вопрос импресарио Антонио, кивнувшего в сторону дверей, ведущих в зал работы мастера, мастерскую художника, который в один момент вогнал в обструкцию мысленных путей каждую из этих гражданок. Где каждая из них считала себя в праве первой попасть в кресло мастера, и это не обсуждается, а то рот порву, но этот заход первой к мастеру был обставлен таким дичайшим условием, – ты должна публично и на глазах этих стерв признать, что ты самая непричёсанная, неопрятная и вообще какой смысл говорить о наличие в тебе хоть какой-то женской осмысленности, если её нет, – что не только неприемлемо и ни за что не будет принято, а это всё вгоняет в когнитивный диссонанс всех этих дам и не дам, что они прямо в самих себе замолкают, потрясённые уже тем, что они слов в себе не находят, как выразить всю степень их недоумения.

Вот все и затихли, и замерли в себе, не смея нарушить тишину, при этом косясь взглядами друг на друга, выискивая там такую инфантильную наивность, кто сбрендит и посмеет себя признать самой неряшливой и без шанса на хоть что-то, что называется сгладить углы твоей неотёсанности, дурочкой, на которую без сожаления в сторону её настоящего, прошлого и конечно, будущего не посмотришь, ожидая приговора со стороны импресарио Антонио. В чью сторону теперь смотреть не хочется уже по другой, куда как более резонной причине, своего признания первой страшилы и непричёсанной уродины, кому не то чтобы требуется его кардинальное вмешательство в её внешнюю и личную жизнь и обстановку в себе, а ты своей всей прошлой жизнью без стеснения, преступлением против женской красоты и неряшливостью поведения, на это всё прямо напрашиваешься.

А Антонио, несмотря на это и ни на что одновременно, как может только гениальный художник и мастер импрессионист (а вот откуда взялся этот его месседж, импресарио), прохаживается мимо них, и своим пристальным вниманием бросает в дрожь, подвергает стрессу и депрессии каждую из гражданок, у которой он вдруг останавливается и по их внешнему виду пытается выяснить, насколько она подходящая персона на звание первой чувырлы.

Но вот, наконец, звучит его голос: «Вот ты идёшь со мной», и получается, что выбор сделан в сторону…А сейчас всем вокруг, в момент раскрывшим свои глаза на ту из них, кто всё это время в себе скрывала свою жизненную неустроенность и у неё не было чувства вкуса и баланса в построении в себе модели хотя бы представления о красоте, но мастера и гуру красоты Антонио не обмануть, он насквозь тебя и всё это в тебе видит дорогая Кристина Рамзесовна, стало категорично интересно посмотреть на эту скромницу Кристину, кто столько, как оказывается, от них всех скрывала, и начать про себя возмущаться насчёт того, как обманчив мир и его отдельные представительницы. Которым, можно сказать, открываешь свою душу и сердце, пока тут сидишь в ожидании своей очереди, а они потом выясняется, вон какие не простушки, а коварнейшие создания, готовые на самую последнюю подлость, лишь бы пройти впереди тебя без очереди.

– Ещё притворилась скромницей, паскуда. Мол, не обращайте на меня вашего внимания, я из себя мало что представляю, и я его не стою. И гадина обманула. – Нет предела возмущения всем отодвинутым по времени на приём к импресарио Антонио гражданкам. – И что в ней такого увидел и нашёл гуру Антонио? – и понять ничего не могут все эти невоздержанные на своё раздражение гражданки. И за всем этим все стороны этого конфликта интересов не замечают, как гуру Антонио и Кристина их покидают, зайдя в эту дверь, ведущую в художественную мастерскую.

– Значит так. – Обращается к Кристине, глядя на неё в упор, Антонио, как только она была им усажена и расположена в свою сторону на рабочем кресле мастера вашего преображение в нечто такое о чём вы и представления не имели, но об этом всегда мечтали. Ну и Кристина, чрезвычайно взволнованная и растерянная уже тем, что выбор гуру Антонио выпал именно на неё, крепко так вцепилась в подлокотники кресла, чтобы ничего не пропустить из сказанного ей и заодно до своего падения с кресла не растеряться. – Моя концепция работы с клиентом заключается в следующем. Я никогда не вмешиваюсь в природу отношений человека с самим собой и своей природой, а я лишь указываю ей направление пути, ведущего её к совершенству. Я, как скульптор, отсекаю вашу неуверенность («Вам нужно немедленно изменить тональность помады, – про себя интерпретирует сказанное Антонио Кристина»), иллюминирую блеск в глазах (будем увеличивать объёмность ресниц), очерчиваю ваши установки на личность (придётся полностью изменить характер наложения макияжа), подчёркиваю вашу особенность (здесь пока что не ясно что под этим подразумевается, разве что только причёска) и даю импульс надежды на светлое будущее (ваш парфюм устарел, для вас у меня есть что-то особенное). – На этих словах Антонио поднимается со столика, на который он собой опёрся, чтобы ему было удобнее анализировать будущий характер своих отношений с клиенткой, подошёл к креслу с Кристиной, обошёл его вокруг, появившись на другой стороне от прежнего места нахождения рядом с Кристиной, и вот какой из всего этого сделал вывод:

– А вы не без талантлива. Вам всего лишь нужно этот ваш талант красоты развить. Чем мы с вами немедленно и займёмся. Прошу вас пройти за мной. – Говорит Антонио, приглашая Кристину пройти за собой. Кристина поднимается из кресла, и видит куда её приглашает Антонио. А приглашает он её пройти к специальному креслу, с ванночкой для мойки головы у изголовья, а так-то размывания всего того накопления неразумного в ваших волосах, что мешает вам измениться и посмотреть на мир вокруг под другим углом зрения.

А вот тут-то Кристина вдруг выразила сомнение и растерянность при виде того, через что ей придётся пройти для становления в себе нового, уверенного и самодостаточного человека.

– Что-то не так? – задаётся вопросом гуру Антонио, заметив эту остановку Кристины.

– Мне никогда голову не мыли. – С виноватой улыбкой сообщает эту свою тайну Кристина. – Вот я и волнуюсь.

– Можете не бояться, я буду с вами. – Говорит Антонио, подходя к Кристине. – И буду с вами постоянно в контакте и говорить. Ну, а чтобы вам не было сильно страшно и вообще я в своей работе такое практикую, то я вам на глаза надену эту маску. – Здесь Антонио вынимает руку из-за спины и не успевает Кристина пикнуть, как на её глаза помещена плотная маска, и теперь она в полной власти гуру Антонио. Антонио же со своей стороны не даёт возможности Кристине на ответное слово или действие, он, взяв её за руку, уже ведёт к этому специализированную для мойки головы креслу. Здесь он её усаживает, на мгновение она его теряет из виду, хватаясь руками за воздух в стороне его ухода, а затем уже за подлокотники кресла, и вот же что за разреженность и странное такое чувство успокоения в голове, когда она оказывает мягко и бережно прихвачена и уложена на специальный головной подлокотник руками Антонио.

– А теперь вслушайтесь в себя и слушайте мотивы звучания музыки плеска течения воды времени. – Завораживающим до обретения мурашек по всему своему телу голосом заговорил гуру Антонио прямо тихо откуда-то близко и рядом с Кристиной, продолжая быть рядом, хоть и отпустив её в свободное плавание, убрав руки. Но на совсем чуть-чуть. И как только Кристина услышала и обрела сознание течения воды времени и скатывания её в водопад, под струями которого теперь начала обретать себя другую, то гуру Антонио запустил свою руку в её волосы, и принялся под мантру своих слов волнительными движениями руки прореживать и просеивать через протоки воды времени её волосы.

– Омывание есть процесс очищения от всего в вас тщетного и пустого. Это своего рода обновление и лечение от болезней вашего застоя и психологических проблем. – Здесь следует небольшая пауза и затем идёт плавный переход в динамику действий. – А теперь закройте глаза, от всего-всего отвлекитесь, и слушайте, слушайте как вместе с проточной водой времени утекает всё то в вас, что волновало, несло проблемы и наносное. Потоки времени не только лечат, вынося из вас всё временное, оставляя в вас то, что есть неизменное и неподверженное времени, а они одновременно приносят осознание и понимание этих ваших вечных ценностей. – Дальше гуру Антонио всего конечно ещё что-тот говорил, да вот только Кристина, как-то для себя вдруг погрузившись в положение созерцания, в источник вечного сознания, а если простыми и для неё будет ближе словами, то она уснула, уже не смогла всего этого слышать и даже как бы это не было странно, то и ощущать всего происходящего с ней и вокруг неё.