Королевская битва. Книга 1. Пробуждение

Пение.

Чистый, высокий голос, плывущий меж деревьев. Мелодия была странной, незнакомой, лишенной привычного ритма, но оттого еще более завораживающей. Она звучала как ветер в ущельях, как плач по ком-то давно ушедшем и как тихая радость от первого весеннего солнца. Это был голос самой Вердангии – дикой, гордой и бесконечно одинокой.

Инстинкты, отточенные многодневными переходами в горах еще до всех этих событий, заставили его двигаться на звук бесшумно, сливаясь с тенью сосен. Он шел, и лес словно расступался перед ним, ведя к источнику песни.

Он вышел на опушку, скрытую низко нависшими ветвями плакучей ивы. И замер.

На берегу узкой, стремительной речушки, в луче солнца, пробивавшемся сквозь хвойную чащу, стояла в воде девушка. Спина к нему, длинные волосы цвета спелой пшеницы, заплетенные в сложную косу, спускались до самых бедер, мерцая на свету влажным золотом. Она была обнажена по пояс, и капли воды, скатываясь по ее загорелой коже, сверкали как алмазы. Ее плечи плавно двигались в такт негромкой песне, которую она напевала, о чем-то своем, сокровенном.

Максим застыл, завороженный картиной первозданной, дикой красоты. Он не дышал, боясь спугнуть этот миг.

И все же спугнул.

Пение внезапно оборвалось. Девушка резко обернулась, ее глаза, широкие и яркие, как лесные озера, мгновенно нашли его в тени ивовых ветвей. В них не было страха – лишь настороженное, изучающее любопытство дикого зверя. Не сводя с него взгляда, она плавно и без суеты опустилась в воду по плечи.

«Извините, я… я не хотел…» – начал Максим, его слова прозвучали грубо и чуждо в этой тишине. Он поднял руки, показывая, что безоружен и не опасен.

Девушка молча смотрела на него, не понимая. Ее взгляд скользнул по его городской, хоть и потрепанной дорогой, одежде, и в ее глазах вспыхнуло холодное презрение к чужаку.

«Дедал, перевод, срочно! Вердангийский диалект!» – скомандовал Максим.

В его наушнике раздался тихий щелчок и ровный голос: [Активирован модуль лингвистического анализа. Готов к переводу.]

Он не успел произнести ничего. Из-за ствола старого дуба, словно тень, появился молодой парень. Высокий, плечистый, с лицом, высеченным из гранита и обветренным горными ветрами, и с глазами, полными яростной защиты. В его руке был длинный, грубо выструганный, но смертельно острый охотничий нож.

Без единого звука, с рефлекторной яростью, защищающей свою территорию и свою сестру, он атаковал.

Максим едва успел среагировать. Мысль о защите вспыхнула в его сознании раньше, чем он успел ее осмыслить. Воздух вокруг него сгустился, затрепетал, и голубоватое сияние Второй Кожи окутало его, как доспех. Парень, Ярг, обрушил на него град ударов. Нож отскакивал от невидимой преграды с сухим, щелкающим звуком, оставляя в воздухе снопы искр. Максим, оглушенный яростью нападения, лишь пятился, пытаясь сохранить равновесие на скользких камнях у воды.

«Стой! Я не хочу драться!» – крикнул он, и «Дедал» тут же выдал перевод – набор резких, гортанных звуков, которые лишь, казалось, разозлили нападавшего еще больше.

Ярг не слушал. Его кулак, сжатый вокруг рукояти ножа, в очередном яростном замахе вдруг вспыхнул тусклым, но ядовито-голубым светом. Это была грубая, необтесанная сила, вырвавшаяся наружу вместе с адреналином и яростью. Не ожидая такого, Максим не успел перераспределить защиту. Удар, усиленный дикой маной, пришелся ему в грудь.

Мир взорвался болью. Невидимый доспех треснул, не выдержав концентрации чистой силы. Максима отбросило через поляну, как щепку. Он с глухим стуком ударился спиной о ствол старой сосны, острая сухая ветвь рванула ему бок, и он рухнул на землю, зажимая окровавленную рану. Голова зазвенела, концентрация разбилась вдребезги. Вторая Кожа погасла.