Игрушка

Пока вы лежали без сознания в канаве, все и случилось – всех перенесли в безопасную область и в следующее мгновение вирус разрушил Вселенную. Пролежали вы без сознания около получаса. Через двенадцать минут после вашего падения всё и произошло. Всё оказалось разорвано на куски.

Олег развел руками:

– Вот на одном из таких кусков мы с вами сейчас и находимся. Выхода отсюда нет, – этот лес замкнут сам на себя, некоторые его участки вырваны и заменены другими, некоторые – многократно продублированы. Можно как угодно долго ходить по этому лесу, но выйти из леса – нельзя. А ресторан – это временно. Так сказать, для удобства общения.

– А что же Бог, не мог заранее этот вирус нейтрализовать? – спросил Сергей.

– Это я образно говорю – вирус, – ответил Олег. – В принципе, эта подпрограмма, необходимая для завершения первого этапа, проще говоря, для организации " Конца Света". Она перемещается во Вселенной самым случайным образом для того, чтобы никто не знал, когда же случится Армагеддон. Ведь и люди, создавая какую-нибудь компьютерную игру, обычно заранее не оговаривают сроков ее окончания. В хорошей игре должен быть заложен элемент случайности. Оговариваются некоторые другие вещи. Согласитесь, что устраивать "Конец Света" во времена пещерного человека, когда все еще только начиналось, было бы не интересно. Поэтому, ввели ограничение – вирус мог начать действовать, лишь встретив на своем пути достаточно развитую в техническом отношении цивилизацию.

Понятно, – сказал Сергей. – Только как же мне этот вирус уничтожить?

Уничтожить? – Олег был явно озадачен. – Вы меня не совсем правильно поняли. Но это моя вина – плохо объясняю, – и, выдержав паузу, продолжил: – Если вернуться от компьютерной терминологии к библейской, то момент заражения – это ничто иное, как пришествие на Землю Антихриста. Вирус-программа – это и есть сам Антихрист.

Так вы что, предлагаете мне бороться с самим Прародителем Зла? – Сергей даже привстал со стула от удивления. – Вы хотите, чтобы я уничтожил Дьявола?

Нет, конечно! Уничтожить его вам не под силу, – ответил Олег. – Да и никому из смертных не под силу. Потому, что Антихрист – это не какое-нибудь конкретное существо, не отдельная личность. Антихрист многолик, хитер и изворотлив. Он действительно напоминает вирус. И действует, как вирус. Только в отличие от вируса гриппа, он заражает не тела, а души. Он отлично знает все человеческие слабости и пороки. Деньги, власть!.. Человек слаб. Ему надо все сразу и прямо сейчас. И чем больше у человека есть, тем больше ему хочется еще. Как наркотиков – наркоману, и водки – пьянице. Дьявол же действует хитро и незаметно. Он закрадывается в человеческую душу в виде зависти. И начинает эта зависть нашептывать человеку: " Смотри, у твоего соседа есть, а у тебя нет. Нет, потому что ты не умеешь жить. Плюнь ты на призрачные сказки о Рае, о загробной жизни, о какой-то нематериальной бессмертной душе. Может, никакой души и вовсе нет! Кто ее видел? Живем один раз! Рви зубами, как твой сосед, и все у тебя будет!" И человек впускает в свою душу Дьявола, человек начинает рвать зубами и тратит все свои силы и все свое время на то, чтобы урвать побольше. И тогда в душу человека вползает подруга зависти – жадность. И человек уподобляется волку в овчарне, который, пьянея от крови, режет и режет овец и никак не может остановиться, хотя умом понимает, что не нужно ему столько мяса – в овчарне все не съесть, да и в лес с собой не унести. И жадность иссушает душу человека. Человек сам себе становиться не рад. И никак не может взять в толк человек – вроде все есть, всего добился, всех растолкал локтями и забрался на самый верх, а жизни нет! Тошно! А почему тошно – непонятно.

Олег на секунду замолчал, а затем продолжил:

– А тошно потому, что за все надо платить. Наркоман и пьяница расплачиваются за свои пристрастия здоровьем, а человек, впустивший в сердце Дьявола – душою.

Только очень сильный человек может противостоять дьявольским соблазнам. Сильный верой в Господа. Господь послал сына своего Иисуса на Землю, чтобы он искупил грехи людские. А, говоря компьютерной терминологией – очистил души людей от вируса, вылечил их от дьявольской заразы. И Иисус исполнил волю своего Небесного Отца. На Земле воцарилось Царствие Христово, где не было места Дьяволу. Да, люди грешили. Да, была и зависть, и жадность и много других пороков. Но до тех пор, пока Антихрист в апреле 1961 года вновь не проник на Землю, ни какие грехи людские не могли привести к глобальной катастрофе – Апокалипсису.

А почему? – неожиданно для самого себя спросил Сергей.

Потому что программа-вирус не вступила в действие. Потому что до 1961 года некому было собирать и подсчитывать грешные души, – серьезно ответил Олег. – Потому что до "Страшного Суда" все, кто умер – мертвы. Их души, как временно не используемые компьютерные программы, хранятся в Небесном Компьютере в упакованном виде. И до тех пор, пока их не оживят, до "Страшного Суда", до разбора Игры, невозможно определить, насколько та или иная душа грешна или безгрешна, и кто же, в конце концов, выиграл Первый Этап, продолжавшийся две тысячи земных лет – Бог или Дьявол.

Последнюю фразу Олег произнес очень тихо. Сергей ждал продолжения, но Олег подпер кулаком щеку и молча уставился в стол немигающим взглядом.

Ну и ну, – Сергей потер пальцами виски. – Так что же мне делать?

Ах да, – Олег вспомнил наконец, о своем собеседнике. – Уничтожить вирус вам, конечно, не удастся. А вот не допустить, чтобы ни одна живая душа в течение трех, а лучше четырех месяцев, считая от апреля 1961 года, не покидала бы земную атмосферу, я думаю, вполне возможно.

Правда, есть тут одна загвоздка. За три месяца до полета Гагарина, в январе 1961 года американцы запустят в космос корабль с шимпанзе на борту. Вероятность того, что вирус в этот раз засечет обезьяну вместо Гагарина, чрезвычайно мала. Слишком далеко он в это время будет находиться от Земли. Но, хотя такой вариант в принципе возможен, придется им пренебречь. Вы просто физически не сможете предотвратить сразу два этих полета. Слишком они близки по времени и далеки по расстоянию. Но если мы ошиблись, и вирус все-таки засечет в январе обезьяну – вам придется начинать все с начала.

– Ничего себе, простенькое задание! – Сергей хмыкнул. – Отменить полет Гагарина! Устроить катастрофу на старте или сделать так, чтобы он не вернулся. Замечательно! Да меня и за сто километров не подпустят к космодрому.

Олег последнюю фразу Сергея пропустил мимо ушей:

– Катастрофу на старте – это можно. А вот аварию в космосе – нельзя. Дьявол находится в режиме поиска. За три месяца он уйдет на такое расстояние, что не сможет засечь человека на орбите Земли. А если в апреле запуск состоится, даже неудачный, даже если космонавт не вернется на Землю – только кто-то появится на орбите планеты – Дьявол поймет, что эта маленькая планета на краю одной из бесчисленных галактик и есть центральное ядро всей программы. Он затаится и будет ждать. И дождется более удачливого космонавта.

– А попроще что-нибудь нельзя придумать? – спросил Сергей. – Например, сразу перебросить меня отсюда в август 1996 года, а потом на следующий уровень?

– Нет, – Олег встал и задвинул стул под стол, давая тем самым понять, что разговор окончен. – Необходимо устранить причину, из-за которой вы оказались продублированным. Принципиально, вас можно перенести в любое время и любое место Вселенной, когда-либо и где-либо существовавшее. Но перенос в 1996 год вам ничего не даст – потому что пока существует лишь одна реальность – зараженный вирусом 1996 год, в августе которого происходит программный сбой. Другого 1996 года пока не существует. Вам придется пройти весь путь заново. Тогда появится альтернативная реальность, другой 1996 год. Вот из этой новой реальности вас и заберут на следующий уровень. Конечно, при условии, что вам удастся предотвратить заражение. Если вы этого не сможете, то через тридцать шесть лет встретимся снова здесь.

– А почему здесь, – спросил Сергей, – ведь я через тридцать шесть лет могу в лес и не пойти?

– Где вы будете через тридцать шесть лет, значения не имеет, – ответил Олег – все равно очнетесь в знакомой канаве, если не сумеете сделать того, о чем я сказал. Только время имеет значение. Если вам все удастся – в какой бы точке планеты вы не находились в первый понедельник августа 1996 года – сканер телепортирует вас на следующий уровень. Есть еще вопросы?

Сергей глубоко задумался, пытаясь осмыслить все услышанное. Олег терпеливо ждал. Наконец Сергей заговорил:

– Если я правильно вас понял, 5 августа 1996 года меня куда-то перенесут с Земли, при условии, что я сорву полет Гагарина. Но вот вопрос: куда денусь я другой, молодой, я, который родится через три года после полета Гагарина и которому в 1996 году исполнится тридцать два года?

– Тот другой никуда не денется, – ответил Олег. – 5 августа 1996 года он пойдет с утра за грибами, поскользнется на мостике, и, падая, сильно поранит голову. Он пролежит в канаве без сознания четырнадцать часов, пока его не найдет жена, которая вместе с соседями по даче пойдет искать пропавшего мужа.

– И вы так спокойно об этом говорите, – с упреком сказал Сергей.

– Я думаю, что вы, зная теперь, что должно произойти в начале августа, этого не допустите, – с улыбкой ответил Олег. – В первый понедельник августа Конец Света наступит исключительно для вас. Всем остальным жителям Земли, включая и вас второго – молодого – придется еще некоторое время подождать – сорвав полет, вы отодвинете срок наступления Апокалипсиса для данной реальности на неопределенное время.

Олег протянул руку:

– Ну, все. Если вопросов больше нет, моя командировка окончена. Давайте прощаться.

Сергей встал и пожал протянутую руку.

– Удачи! – Олег повернулся и зашагал к сцене. Потом оглянулся и сказал:

– Если будет очень туго, попросите ЕГО. ОН обязательно поможет. Но не беспокойте Бога по пустякам. Помните, – прежде всего вы должны рассчитывать на самого себя.

И после паузы добавил:

– Сигареты не забудьте.

Сергей протянул руку за сигаретами, но взять их не успел. Стол, на котором они лежали, исчез. Исчез и ресторан. Сергей снова стоял на железнодорожной насыпи. Порыв свежего, прохладного ветра растрепал его волосы. Сергей поднял голову – голубое безоблачное небо, яркое солнце. Где-то в лесу куковала кукушка. В десятке метров от места, где он стоял, валялась фетровая шляпа, а рядом с ней стояла корзина с грибами. Там, где раньше росла осина, лежал его рюкзак.

"Господи, – мелькнула мысль, – уж не померещилось ли мне все это?"

Сергей посмотрел себе под ноги. На шпалах лежали зажигалка и пачка сигарет. Шпалы были деревянные…

Чистота! Да, именно такое ощущение – чистота!

Голубое небо поражало глубиной и насыщенностью цвета. Воздух – свеж, прозрачен и вкусен, как родниковая вода. Лес, трава, цветы иван-чая вдоль насыпи казались картиной суперреалистического художника – реальней реального.

"Неужели за те несколько часов, что я бродил в тумане, – подумал Сергей, – я успел забыть, как красив мир? Да нет, не может быть! В 1996 году не было такого неба, такого воздуха, таких сочных красок. Наверное, мир, приближаясь к своему концу, тускнел день ото дня, а мы ничего не замечали. Слишком плавно происходило это увядание".

Вспомнилось Сергею, что подобные ощущения он испытал, сменив свой старенький отечественный телевизор с подсевшей трубкой на новый, производства Кореи. Пока сравнивать было не с чем, и старый, вроде бы, нормально показывал. А вот когда появился новый, стало ясно, насколько блеклой и размытой была картинка на экране старого телевизора.

"Может, я зря подтрунивал над своей девяностолетней бабушкой? На всяком семейном торжестве она непременно говорила одну и ту же фразу:

– Вот раньше апельсины были вкусные, а теперь стали какими-то пресными.

А я каждый раз задавал ей каверзный вопрос:

– Может, бабушка, они раньше и более оранжевыми были?

На что она, не улавливая иронии моих слов и внимательно посмотрев через очки на вазу с фруктами, серьезно отвечала:

– Они теперь тусклые какие-то.

Никто серьезно ее слов не воспринимал – в девяносто лет и зрение уже не то и обоняние притупляется. А, ведь возможно, только она одна и помнила, каким должен быть настоящий апельсин. Известно же, что часто старики лучше помнят о том, что было полвека назад, чем о событиях, произошедшим с ними в течение последнего получаса ".

Сергей с наслаждением вдохнул полной грудью свежий, чистый воздух.

"Что же дальше? – подумал он. – Конечно, из леса надо выходить. Ну, а потом куда? Денег нет, документов нет, своего дома тоже нет".

Тут Сергей хлопнул себя ладонью по лбу:

"Я же не знаю, в какой год меня отправили! Вот дубина! Нужно же было спросить! Ясно, что 12 апреля 1961 года еще не наступило. Значит так – сейчас лето, слава Богу, а не зима. Судя по гроздьям рябины – начало августа и где-то около шести часов вечера. Все это замечательно, конечно, но который теперь год? Олег не сказал, сколько времени дается мне на подготовку. Он, правда, говорил насчет встречи через тридцать шесть лет. А вдруг сейчас какой-нибудь 1937?"

Сергей опасливо посмотрел в обе стороны дороги – нигде не было видно ни души.

"Торчу здесь на видном месте. Лучше к лесу спуститься и там хорошо все обдумать" – решил он.

Он подобрал шляпу, взял корзину и рюкзак и спустился с насыпи. Лес встретил его прохладой и приятным шелестом листвы. Стоя в тени кроны большой березы, Сергей критически осмотрел себя с головы до ног.

В первую очередь, он снял с руки электронные часы, которые, похоже, окончательно сломались, разрыл носком сапога землю у корней дерева, положил часы в образовавшуюся ямку и придавил их каблуком.

"Как диверсант, – усмехнулся про себя Сергей, – только не из другой страны, а из другого времени".

Сапогами Сергей остался доволен – они были старые, отцовские и, по мнению Сергея, вполне подходили для любого времени. Джинсы тоже вполне можно было выдать за рабочие штаны – достаточно было только оторвать кожаную мульку с крамольной надписью “Lee”. Насчет шляпы существовали некоторые сомнения – лучше бы это была кепка. А вот куртка никуда не годилась. Хотя была она старая, замызганная и рваная, но сделана из капрона. Но расставаться с курткой Сергею не хотелось. Тем более что под ней была цветастая клетчатая рубашка. Когда в стране стали носить цветные рубашки? Рубашки в клетку раньше называли "ковбойками", но в каком году они у нас появились, Сергей не знал. В конце концов, он решил оставить и куртку и рубашку – не голым же, в самом деле, идти. Хуже обстояли дела с сигаретами и зажигалкой. Оставаться без курева Сергею не хотелось – итак целый день промучился. Он, конечно, хорошо понимал, что подобных сигарет у обычного советского человека, на которого он старался походить, быть не может, а газовые зажигалки появятся только где-то в районе семидесятых годов, но боязнь снова остаться без табака взяла верх.

Сначала Сергей хотел бросить и рюкзак и корзину – к чему теперь ягоды и грибы – только лишнюю тяжесть таскать, да руки понапрасну занимать. Но вовремя сообразил, что человек с пустыми руками в лесу будет выглядеть довольно подозрительно, а так – грибник и никаких вопросов. Рюкзак вполне соответствовал – брезентовый, когда-то защитного цвета, а теперь весь выцветший, он подходил, как нельзя лучше. Ну, а корзина – она и в прошлом веке корзина. Правда, грибы превратились в кашу. Сергей огляделся по сторонам, и у него невольно вырвалось:

– Елки-палки!..

Вокруг оказалось полно грибов! Сергей так увлекся своим гардеробом, что не удосужился даже посмотреть под ноги. В корнях березы, у которой он стоял, пристроилась семейка крепышей-черноголовиков, около ближайшей осины стояли четыре красавца-подосиновика, а чуть левее, на небольшой полянке, пестрел ковер из лисичек.

"И в лес ходить не надо – подумал Сергей. – Это уж точно, не 1996 год!"

Такого количества грибов одновременно Сергей никогда не видел. Он вытряхнул из корзины то, что осталось от грибов урожая 1996 года, и, обманывая себя тем, что это необходимо для конспирации, стал собирать грибы. Заядлый грибник – он просто не мог пройти мимо такого богатства.

Менее чем за полчаса Сергей набрал полную корзину великолепных грибов и уже стал подумывать, не начать ли их класть в рюкзак, но решил остановиться. Для того чтобы сойти за грибника, корзины, до верху наполненной грибами, было более чем достаточно.

"Такое изобилие мне бы с утра сегодня, – с сожалением подумал Сергей. – Уж точно тогда бы к болоту не пошел и в канаву не упал бы. Такая, кажется, ерунда – есть грибы в лесу или нет. А было бы достаточно грибов, все могло бы быть по-другому. И кому теперь нужны эти грибы? Где теперь моя Лена, где Алешка? Если верить Олегу, то и Лена и Алешка и, что самое непонятное, я сам сейчас где-то далеко от сюда и вполне счастливы. И в то же время другой “я” стою под деревом в лесу, черт знает, в каком году! Да, но если еще не наступил 1964 год, значит, я еще не родился! И Лена не родилась, не говоря уже об Алешке. Ну и чертовщина. Голову сломать можно".

Сергей присел на корточки, прислонился спиной к березе, вытащил из пачки сигарету и закурил.

"Надо побыстрее избавиться от этих сигарет и зажигалки и при первом же удобном случае купить что-нибудь попроще – “Беломор”, например, – подумал Сергей. И тут же вспомнил: – Елки, у меня же ни копейки денег!"

Когда-то Сергей любил пофантазировать на тему: " Способы обогащения с помощью машины времени". Заманчиво было бы попасть в будущее, узнать там результаты розыгрыша лотереи "спортлото", вернуться обратно и "угадать" шесть номеров из шести. А когда страну захлестнула волна инфляции, цены и зарплаты стали четырех-пятизначными, а деньги еще оставались в ходу старые, образца 1961 года, в институтской курилке после зарплаты не стихали разговоры о том, как здорово было бы с такими деньжищами оказаться в году, этак, 1965. Вспоминали старые цены, спорили, вели подсчеты – сколько чего можно было бы купить на теперешний месячный оклад.

Отдаленный протяжный гудок вернул Сергея к действительности. Сергей встал и прислушался. С левой стороны явственно слышались звуки приближающегося поезда.

Покидать свое укрытие Сергей не хотел. Сквозь придорожные кусты виднелась только небольшая часть железнодорожного полотна, поэтому Сергей мог лишь по звуку судить о подходящем составе. Он очень удивился, когда мимо него пропыхтел тепловоз, тянувший за собой цистерны с нефтью и платформы, груженые лесом. Сергей почему-то был уверен, что увидит паровоз.

"Какой же, все-таки, сейчас год?" – вновь подумал Сергей…

Железнодорожного состава давно уже не было слышно, а Сергей все продолжал стоять на прежнем месте в глубокой задумчивости. Он задавал себе извечный русский вопрос: “ Что делать?”, и не находил на него ответа. Ясно было одно – надо выходить из леса. А куда идти, что предпринять дальше – было совершенно не ясно.

"Сколько же сейчас лет моей маме?" – Сергей прикинул в уме. Если предположить, что на дворе август 1960 года, получалось, что его матери сейчас семнадцать лет. Сергей горько усмехнулся, представив, как отреагирует семнадцатилетняя девушка на заявление мужчины на четвертом десятке: “Здравствуйте, я ваш будущий сын”.

Солнце клонилось к закату. Пора было идти – ночевать в лесу и быть съеденным комарами – такая перспектива Сергея не прельщала. Он одел на плечи успевший просохнуть рюкзак, поднял корзину и еще раз критически осмотрел себя.

"Вроде ничего, – решил он. – Ну, Бог не выдаст – свинья не съест. Вперед!"

Убедившись, что в пределах видимости нет ни души, Сергей поднялся на насыпь. Он решил идти в сторону ближайшего известного ему населенного пункта – деревни на краю садоводства. Ни какого садоводства, конечно, в данный момент не существовало – героические подвиги советского народа по освоению бросовых земель начались в этой местности в 1970 году. Личных автомобилей и лишних денег почти ни у кого не было, поэтому все давились в электричках и таскали стройматериалы на своем горбу. Энтузиазм у народа был огромный. Да это и понятно. Люди, всю жизнь ютившиеся в коммунальных квартирах, вдруг получили возможность заиметь свой собственный дом. По сравнению с их двенадцати-пятнадцатиметровой комнатой, в которой жили всей семьей, а часто – и с представителями старшего поколения, этот клочок земли размером двадцать на тридцать метров казался огромной территорией. В результате, без всякой помощи со стороны государства, болота очень быстро превратились в огромный одноэтажный город с асфальтовыми дорогами, продуктовыми магазинами и гигантскими свалками мусора по краям леса…

"Всего этого еще нет, – Сергей шагал по шпалам в сторону заходящего солнца. – А вот деревня на краю поляны должна быть".

Косые лучи солнца отбрасывали длинные тени. Ветер стих, не было слышно птичьего щебета. Лес замер. Вся природа готовилась отойти ко сну.

Сергей переложил тяжелую корзину из одной руки в другую.

"Да, интересное было времечко! Героическое, можно сказать. А сколько было забавных случаев и курьезных моментов!"

Действительно, курьезов происходило немало. Особенно, когда кончился первый этап освоения целинных земель – большинство справилось с работой по выкорчевке леса и приступило к строительным работам. А строить-то толком никто не умел! Полупостроенные уродцы падали под натиском ветра, складывались, как карточные домики, крыши летали через несколько участков!

Сергей со своими одногодками – мальчишками изъездил на велосипеде все садоводство вдоль и поперек. Каких только “произведений” зодчества он не видел! По материалам, из которых делались эти творения, часто можно было судить о профессии хозяина. В дело шло все – морские контейнеры, железнодорожные вагоны, деревянные ящики из-под бутылок, старые двери и оконные рамы из домов, идущих на капремонт и еще многое-многое другое. Кто-то даже умудрился притащить на участок троллейбус. Но самым апофеозом был дом из бутылок. Садоводы водили посмотреть на него, как на местную достопримечательность, своих гостей. Особенно красив был бутылочный домик, освещенный солнцем. Зеленые донышки сверкали и переливались, как изумруды…

Изумруды!.. Сергей встал, как вкопанный.

– Господи, – прошептал он. – Как же я мог забыть!

В середине лета, когда Сергей перешел из шестого в седьмой класс, по садоводству с быстротой молнии разнеслась весть – один из садоводов, начав копать яму под фундамент и, разбирая провалившуюся землянку, оставшуюся с войны, нашел клад! Одни говорили, что это был горшок с золотыми царскими червонцами, другие утверждали – ящик с драгоценностями, спрятанный местными спекулянтами, которые в блокадном Ленинграде меняли золото на краюху хлеба, третьи божились, что сами видели целую коробку золотых зубов. В общем, толком никто ничего о содержимом клада не знал. Зато все знали, где его нашли. Хозяин участка, нашедший клад, исчез самым таинственным образом. По садоводству поползли различные слухи – многие считали, что его посадили, потому что не все сдал государству – утаил колечко. Но были и такие, которые утверждали, что видели его на великолепной даче под Зеленогорском, которую он купил на причитающиеся с клада проценты.

А садоводческих мальчишек охватила мания кладоискательства. Для начала, пользуясь отсутствием хозяина участка, где были найдены драгоценности, мальчишки перерыли там все вдоль и поперек. Не найдя ничего ценного, как и следовало ожидать, поиски были перенесены в леса, где на каждом шагу встречались землянки и дзоты. На этом участке в Отечественную шли тяжелые затяжные бои, территория неоднократно переходила из рук в руки, и земля была просто нашпигована металлом. Поэтому, поиски клада постепенно превратились в поиски оружия. В результате, у ребят из садоводства скопился внушительный арсенал – был даже хорошо сохранившийся ручной пулемет, не говоря уже о порохе, гранатах, патронах и всевозможных снарядах. Удивительно, как еще никто не подорвался! А клада так и не нашли.

Клад!

"Вот тебе, Серега, и деньги, – подумал Сергей. – Только найду ли я место, где он зарыт? Там сейчас нет ни участков, ни дорог, а землянок – хоть отбавляй".

Если бы удалось найти этот клад, это, возможно, избавило бы его от материальных проблем. Конечно, золото, или что там еще находится, надо где-то реализовать, но это уже дело второе – прежде надо клад найти. Поисками клада Сергей решил заняться завтра с утра.

Солнце спряталось за деревьями и в лесу стало быстро темнеть. И хотя до деревни через лес не надо было идти – железнодорожная ветка выходила к краю поляны, на которой деревня стояла – все равно следовало поторопиться. Ночи в августе темные и если нет луны (а пока ее видно не было), то в скорости после заката в двух шагах от себя ничего не разглядишь.