Балканский вариант

Взбудораженный этой ужасной, не поддающейся никакой логике догадкой, я с тревогой, нервно барабаня пальцами левой руки по краю стола, вновь включил компьютер и открыл файлы камер, установленных дома. Но за последние четыре дня записей не было! Значит – это она! Как она могла?! Зачем?! «Стоп». – Сказал я сам себе, взяв, наконец, себя в руки и немного успокоившись. – «Наталья никак не могла удалить записи: пароль облака известен только мне, и на этот раз он чрезмерно сложный». Значит, камеры некоторое время назад кто-то отключил из щитка, просто сняв с них питание – для них там был установлен отдельный автоматический выключатель. Какое-то время они работали от встроенного аккумулятора, а четыре дня назад батареи «сели». К сожалению, электрический щиток в нашем доме находится на приличном удалении от дверей, и камеры, установленные в подъезде, его не захватывают. Так что выяснить, кто же этот «добрый человек» мне вряд ли удастся. Но то, что никто, кроме моей жены, не мог стащить мой «Паркер» теперь у меня совершенно не вызывало никаких сомнений. Осталось понять лишь, зачем ей могло всё это понадобиться. Потому что выглядело это абсолютным и категорическим абсурдом!

– До свиданья, Оля. – Бросил я на выходе своей секретарше, пухленькой кучерявой жгучей брюнетке с короткой стрижкой, надевая на ходу свою длинную кожаную куртку. – Сегодня я уже не вернусь. Все вопросы завтра.

Я мчался к Алексею Никанорову, который после наших опасных поездок в Черногорию и в Китай открыл своё довольно успешное детективное агентство, и с которым час назад я договорился о встрече. Отравленный ядом подозрений и переживаний я чувствовал себя неважно, зато злость придавала мне сил, правда лишая меня порой способности трезво мыслить. За окном пролетали оживлённые проспекты и пустынные площади, жилые дома и большие магазины. А я, выжимая газ до предела и заставляя мотор «Мерседеса» поднапрячься, думал только о том, что опять попал в точно такую же ситуацию, как и в Китае: кроме Наташи этого сделать не мог никто, но и она этого не делала! Парадокс! И вездесущие камеры видеонаблюдения точно так же оказались абсолютно бесполезными! И я снова летел к Никанорову! Это уже становилось какой-то дурной традицией!

Припарковавшись на тротуаре прямо перед входом и быстро взбежав вверх по короткой полукруглой лестнице со сверкающими серебристыми перилами, я открыл стеклянную дверь и вошёл в агентство Никанорова, сообщив охраннику, что его шеф меня уже ожидает. Крепкий молодой «чоповец» в чёрном камуфляже, привстав за своим небольшим угловатым столиком у входа, отправил меня в самый конец коридора, увешенного разнообразными сертификатами в красивых деревянных рамочках над небольшими диванчиками в тёмно-серой обивке, где и был кабинет Алексея.

– Ну, здравствуйте, дорогой! – Обратился я к Никанорову, входя в его довольно просторный светлый кабинет с остеклением во всю стену. – Давненько мы с вами не виделись. Так вы теперь практически в центре, значит, дела у вас идут хорошо. Это здорово!

– Рад видеть вас в добром здравии, Павел Анатольевич! – Ответил детектив с улыбкой, вставая из-за своего широкого стола, заваленного бумагами, и протягивая мне для приветствия руку. – Какими судьбами? До меня дошли слухи, что у вас теперь новый и вполне успешный бизнес, да и вообще у вас всё хорошо. Рад за вас, если это так. Ну, присаживайтесь, рассказывайте.

– Всё так. – Согласился я с ним, занимая место посетителя в большом удобном чёрном кожаном кресле. – Вы, вижу, тоже на месте не стоите. Поздравляю! И у меня всё вроде бы складывалось замечательно. Но, как это водится, в каждой бочке мёда есть и своя маленькая ложка дёгтя….

– Да, так бывает. – Произнёс Алексей сосредоточенно, положив руки на стол. – Я постараюсь вам помочь с этой «ложкой». Продолжайте. Говорите всё, не стесняясь. Вы же знаете, дальше меня информация не уйдёт. Прошу вас….

Я поёрзал в кресле, усевшись поудобней, расслабил синий с отливом галстук, Наташин подарок, собрался с мыслями и неторопливо, взвешивая каждое слово, произнёс, глядя прямо в его чёрные прищуренные глаза:

– Видите ли, Алексей, я решил обратиться к вам с весьма необычной просьбой. Я бы хотел, чтобы вы совершенно незаметно и не привлекая абсолютно никакого внимания, разузнали как можно больше о моей жене, если это возможно.

– О! – Облегчённо выдохнул детектив, как будто гора свалилась, наконец, с его плеч. – Без проблем. Считайте этот вопрос уже решённым. Замечу только, что это как раз самая обычная и самая частая просьба: мужья часто хотят знать, чем занимаются их жёны в их отсутствие. Это легко. И это всё?

– Нет-нет! – Поправил я его, закинув ногу на ногу, предчувствуя длительность предстоящей беседы. – Я, наверное, не совсем правильно выразился. Меня, Алексей, интересует как раз совсем не то, чем занимается моя жена в моё отсутствие. Мой интерес касается того, чем она занималась раньше.

– Ах вот как? – Воскликнул Никаноров. – И насколько раньше? Какой период вас интересует? Как я понял – это не подозрение в изменах, а нечто другое? Или я ошибаюсь?

Глаза детектива загорелись неподдельным интересом, и он предельно внимательно меня слушал, ожидая продолжения и стремясь не упустить ни малейшего слова, ни нечаянно брошенной фразы, ни намёка, ни взгляда, ни даже интонации своего собеседника. Не отрывая от меня напряжённых глаз, Алексей открыл свой блокнот и взял с подставки ручку, готовясь делать заметки. И я продолжил:

– Дни, недели, месяцы, годы. Понимаете ли, дело в том, что я знаю о Наташе практически всё. Всё, что мне надо знать о своей жене. По крайней мере, до сегодняшнего дня я думал именно так. Но, как выяснилось сегодня, есть ещё в её жизни для меня несколько тёмных пятен. И всё бы ничего, если бы это меня не касалось, ведь какие-то личные тайны есть у каждого человека. Но это – другое! Эти её тайны из прошлого могут представлять реальную угрозу для меня, если всё это окажется правдой. Ирония судьбы заключается в том, что, по-моему, вновь повторяется тот виток моей жизни, нашей с ней жизни, который мы пережили в Китае. Только теперь есть реальные жертвы – при загадочных обстоятельствах убит человек, который хотел сообщить мне нечто важное, а следы преступления ведут прямиком ко мне. Кстати, дело об убийстве в интересах следствия пока не предано широкой огласке. А я обязан хранить эту информацию втайне. Вы единственный человек, кроме меня и полиции, кто об этом знает. И ещё одно – меня очень интересует характер связей моей жены с одним человеком, неким майором полиции Ермаковым Леонидом Оледьевичем, расследующим, по странному стечению обстоятельств, именно это дело. Вкратце так.

Алексей был заинтригован моим рассказом, как мне показалось, и, слушая меня с интересом, беспрерывно возбуждённо щёлкал кнопочкой своей синей шариковой ручки с логотипом детективного агентства, пока я не закончил. Затем, откинувшись в своём кресле на роликах, отодвинувшись от массивного деревянного стола с большими тумбами по краям и закрыв на некоторое время глаза, он тщательно обдумывал услышанное. И если бы не барабанная дробь, отбиваемая пальцами по колену, можно было бы подумать, что он уснул. А я, предчувствуя отказ в этом запутанном деле, принялся рассматривать убранство его кабинета. Никанорова я знал уже года три, если не больше. Он был отличным детективом и глубоко порядочным человеком. В Китае я доверил ему свою жизнь и не пожалел об этом. И, видимо, не я один. Так как, судя по всему, дела у него шли хорошо, а от благодарных клиентов не было отбоя.

Кабинет, оборудованный дорогой мебелью и всей необходимой техникой, был обставлен весьма прилично. Между вертикальными жалюзи, находящимися на некотором удалении от стекла, и окном находилась небольшая ухоженная оранжерея с комнатными растениями в высоких разноцветных кашпо. В углу у большого стенного сейфа стоял ненужный в это время года белый напольный вентилятор с увлажнителем воздуха. У входа висели какие-то картины с пейзажами и выключенный телевизор. А на стене над его головой в рамочках висело несколько сертификатов, лицензии и благодарственные письма от известных клиентов, которые не посчитали необходимым оставаться инкогнито. И в этот момент я подумал, что письму с моим автографом здесь, по-видимому, появиться не суждено, но детектив, внезапно очнувшись, тихо произнёс:

– Я рискую расстаться с лицензией, сунувшись не в своё дело. Я имею в виду полицию и всё, что с ней связано. Но ваша история кажется мне не менее интересной, чем наши прошлые приключения. У вас, Павел, талант попадать в запутанные истории. Тут необходимо действовать очень осторожно, без суеты. Если работать предельно аккуратно и продуманно, то можно достичь успеха. Словом, я берусь за ваше дело при одном условии – вы не предпринимаете абсолютно никаких действий без моего одобрения. А то будет как в Сянгане, если не хуже. Помните, чем закончилось ваше стремление размять ноги? Стрельбой по людям! Хорошо ещё, что никто не умер. Кстати, как там ваша симпатичная китаянка Мэйли? И что слышно о «наркобароне»? И ещё – вы должны будете безотлагательно при первой же возможности сообщать мне о любых новостях!

– Мэйли быстро поправилась после ранения и в прошлом году родила двойню, Чон стал дедушкой. Брондукова должны освободить по УДО в этом месяце. А я согласен на любые ваши условия и обязуюсь быть самым послушным клиентом! – Выпалил я скороговоркой, предчувствуя удачу и обрадовавшись, как радуется долгожданному звонку на перемену нерадивый школяр, не выучивший урок.

– Что-то я в этом сильно сомневаюсь, зная вас, Павел Анатольевич. Ну, что же. Хорошо. Тогда рассказывайте всё предельно подробно и с самого начала! – Сказал Никаноров, выпрямившись в своём кресле.

Я был уже почти у дома, возвращаясь из детективного агентства, когда мне неожиданно позвонил Ермаков и, ничего не объясняя, велел немедленно заехать к нему в отдел. Этого ещё не хватало! Что ему от меня могло понадобиться вечером? Уж не собирается ли он меня арестовать? Но выбирать не приходилось, и я, развернув «Мерседес» на ближайшем перекрёстке у «Магнита» и сплюнув три раза через левое плечо, помчался в обратном направлении, проклиная всё на свете. Хорошо ещё, что Наташа не звонила. Значит, ей всё-таки удалось найти с Терри общий язык. Наташа, моя Наташа, моя женщина, мой самый любимый на этом свете человек! Та, без кого моя жизнь попросту лишается всякого смысла! Та, кого я однажды едва не потерял! Та, без которой я совсем не могу жить! Могла ли она меня предать? Могла ли она меня подставить после всего, что мы с ней пережили? Сердцем я точно знал, что это напрочь исключено. Но разум с издёвкой возвращал меня на несколько лет назад и беспощадно шептал прямо в ухо: «Такое уже было, было, было…». И шёпот разума осиновым колом вонзался прямиком в моё бедное открытое сердце! «Её заставили, у неё не было выбора!» – Надрывно из последних сил кричало сердце. «Она могла поступить иначе…. Ты из-за неё едва не погиб…» – Продолжал шептать разум, разрывая мне мозг. Но раненное сердце не сдавалось: «Это было давно, но теперь у вас уговор – никаких тайн друг от друга. Наталья не предательница, она – любящая жена и верный друг!». «Ха-ха! А тебя разве не предавали друзья?» – вторил проклятый шёпот.

В таком вот состоянии я и появился у отдела полиции почти в шесть часов. Закрыв за собой дверь автомобиля, я с усердием потёр пальцем по небольшой кривой чёрной полоске на левом переднем крыле. Убедившись, что это не грязь, а царапина, оставленная только что придорожными кустами, вздохнул, опустил в карман ключи и пошёл, стараясь не споткнуться, по видавшему виды и испещрённому весьма серьёзными трещинами тротуару мимо газона с молодой травой в направлении участка полиции. Майора я застал, стоящим на улице под зарешёченными окнами своего кабинета около урны с окурком в руках. Выставив вперёд правую ногу и топая ею в такт каждому слову, он оживлённо переговаривался с кем-то по телефону, но узнав меня издалека, быстро закончил разговор. Когда мы входили, дежурный, сидящий в «аквариуме» что-то поднимал с пола и появился в своём окошке, когда Ермаков его уже миновал, а я оказался как раз напротив.

– Гражданин, вы к кому? – Обратился он ко мне.

– Начальство надо знать в лицо, лейтенант. – Ответил я и продолжил движение, нагнав улыбающегося майора.

– А я-то грешным делом решил, что директор такого современного производства, как у вас в «Новатэке», пропадает на своём рабочем месте и днём и ночью, прямо, как и я. – Заговорил Ермаков, закрывая дверь в своём кабинете и жестом предлагая мне занять место у его рабочего стола на стуле с недавно треснувшей на спинке обивкой. – А вас там не оказалось. А я к вам заезжал. У вас есть какие-то более срочные дела?

– Я не просто директор. Я ещё и владелец фирмы. И у меня, как у владельца, есть ряд привилегий. Одна из них – находиться на рабочем месте тогда и столько, сколько и когда я посчитаю необходимым. – Спокойно ответил я, измеряя глазами высокую стопку разноцветных папок, горой возвышающуюся над его столом справа от монитора. – И при этом никому не давать отчёта. Ну, кроме полиции, естественно, в случае возникновения такой необходимости. Я пытался пристроить собаку, если вы об этом.

– Ах вот как! Понимаю. Я ведь тоже любитель животных. – Заявил майор, и я понял, что разговор будет долгим. – Ну и как, пристроили?

– Пока нет. А что? У вас есть какие-то предложения на этот счёт? – Спросил я его, уставившись прямо в глаза. Я смотрел на него изучающе и не мог понять, что в нём вызывает моё крайнее раздражение и даже некоторую брезгливость: толи его заносчивая манера говорить с хитрецой, толи колючий бегающий взгляд, направление которого меняется ежесекундно, толи весь его облик целиком. Но ничего конкретного отталкивающего в Ермакове я не находил. Тем не менее, находиться рядом с ним мне было крайне неприятно. Думаю, он, как человек проницательный, это уже понял.

– Да, есть одно предложение, – произнёс он с ядовитой ухмылкой, явно намереваясь вывести меня из равновесия, – оставьте собаку себе. Вашей дочери она, похоже, очень понравилась.

Я, безусловно, услышать такого никак не ожидал и почувствовал, как от закипающей внутри ярости зашевелились волосы на голове. Но я не собирался доставлять полицейскому удовольствия от созерцания меня в состоянии бешенства: на людях я не бушевал никогда – мне по статусу не положено, и, кроме того, я был из тех, кто всё держит внутри до самого последнего момента! А тысячи проведённых за мою жизнь серьёзных встреч и сотни важных переговоров научили меня владеть полным контролем над собой в любой ситуации. Я спокойно сидел и молчал, будто не слышал его слов, разглядывая через открытые жалюзи лысые деревья за окном и иногда переводя взгляд на красный городской телефон, стоящий на совершенно пустом соседнем столе. Помедлив с минуту, офицер продолжил:

– Я был у вас на работе. Там вас очень ценят, как я понял. А я в спешке в доме убитого юриста неправильно записал номер вашего телефона. Так мне его в «Новатэке» без ордера отказались дать наотрез. Что очень странно. Я, конечно, понимаю, что ваш завод можно считать практически стратегическим предприятием. Но это, по-моему, уже перебор. Так вот, следствие не исключает, что убийство вашего юриста было как-то связано с его работой. Там у вас я заметил бесчисленное количество камер наблюдения, грамотно установленных во всех помещениях. Мне сказали, что доступ к ним есть только у вас. Так вот, я прошу предоставить мне доступ к этим записям в интересах следствия. А это означает, что вы не можете игнорировать мою просьбу. Потом я вернулся сюда, потом узнал номер вашего городского домашнего телефона, зарегистрированного на супругу, и получил ваш мобильный номер, попутно услышав в трубке, как ваша дочь веселится с Терри, кажется, так его зовут.

– Записывайте. – Сухо произнёс я, продиктовав интернет-адрес и пароль, и понял, что он мне беззастенчиво врёт – номер моего мобильника он запросто мог выяснить у оператора связи. – Всё в нижнем регистре, кроме первых четырёх букв, всё пишется слитно, шрифт клавиатуры должен быть выбран кириллический. Сколько времени вам потребуется для копирования файлов?

– Ну, дайте хотя бы завтрашний день.

– Хорошо. Даю два. Через два дня я сменю пароль. Вы же меня просили никому не говорить о смерти юриста. – Неожиданно для майора я поменял тему разговора. – Как вы в таком случае объяснили своё появление на заводе?

Он удивлённо поднял на меня глаза поверх очков, оторвавшись от небольшой записной книжки с металлической пружинкой:

– Необходимостью с вами встретиться.

– А как же вы выудили номер моего телефона у жены? Надеюсь, ей вы тоже ничего не сказали?

– Конечно, нет. – С довольной улыбкой констатировал Ермаков, прищурив глаза и хитро уставившись прямо на меня со скрещёнными на груди руками. – Я представился инспектором ГИБДД, разыскивающим водителя, неправильно припарковавшегося в двух кварталах от Манежной. Всё просто, как вы и любите.

Да, всё действительно было предельно просто, за исключением того факта, что я и на самом деле неправильно припарковался у детективного агентства, которое располагалось как раз в двух кварталах от Манежной. Я кивнул, опять сделав вид, что ничего не произошло, кое-как выдержав и этот удар под дых. А майор, довольный своим превосходством, ещё долго продолжал улыбаться, а потом заявил, похлопывая рукой по большой серой папке, лежащей на столе отдельно от остальных:

– С завтрашнего дня к делу об убийстве вашего юриста цианидом подключается ФСБ. Там считают, что это как-то может быть связано с поставками с Балкан сырья для вашего завода. А, кроме того, использовавшийся вид этого яда уже давно нигде не производится, но до сих пор может храниться только в двух Европейских странах. Так что мы с вами будем видеться немного реже. А что вы обо всём этом думаете?

– Ничего. – Ответил я ошарашенно, понимая наконец, что у меня под самым носом случилось нечто настолько важное, что даже привлекло внимание спецслужб, а я до этих самых пор абсолютно ничего странного почему-то совсем не замечал. Это казалось мне просто невероятным. – Совсем ничего. Поставки давно налажены, и на сырьё санкции пока не распространяются. Да и причём здесь юрист? Сколько бы ни было юристов, всё равно любые договоры проходят через меня лично. И пока я сам не удостоверюсь, что всё в полном порядке, ничего не вступит в силу. Странно всё это, … если не сказать большего.

– Ну, хорошо. Я почему-то вам верю. Вы свободны. До свидания. Ах, да! Чуть не забыл! – Произнёс майор неожиданно смягчившимся тоном, встав из-за стола, достав из обшарпанного серого сейфа советских времён, стоящего в углу за его спиной, мой сувенирный «Паркер» уже безо всякого пакета и снисходительно протягивая его мне. – Вот ваша ручка. Возьмите.

– Спасибо. – Я холодно поблагодарил офицера, принимая из его рук свой чёрный с золотым тиснением талисман, привезённый мною из Китая, и бережно укладывая его во внутренний карман. – Она больше не нужна? Это же улика!

– Нет. Это уже не улика. Она выведена из списка улик за недоказанностью. Это просто ручка, на поверхность которой нанесён интересный декоративный состав, не позволяющий снять отпечатки, и которая просто лежала на столе. Таковы результаты утренней экспертизы, полные данные которой я получил только что. И это уже занесено в протокол моими коллегами. А то, что эта ручка именно ваша нам известно только с ваших слов, которые к делу не пришьёшь. Кстати, ни ваши коллеги на работе, ни банковские служащие её так и не опознали. Видимо, вы не очень часто извлекаете её из кармана.

– Это так. – Рассеянно согласился я, пожимая на прощание протянутую руку Ермакова. – Только по особым случаям. Кто бы мог подумать…. Декоративный состав…. Надо же….

– Вы прекрасно владеете собой. Наверное, долго этому учились. – Бросил майор мне вдогонку, когда я уже выходил из его кабинета номер десять. На это я ничего ему не ответил, просто захлопнув изрядно пожелтевшую деревянную дверь.

По пути домой, объезжая подворотнями невозможно длинные пробки на основных магистралях, я позвонил Никанорову и рассказал ему обо всём этом. Ужинавшему в это время Алексею оптимизма мой доклад не добавил, но и унывать он тоже не стал, заявив, что ему и ФСБ, и МВД – всё едино. Зато теперь он попросил меня быть по возможности осторожнее, а с ним связываться через мессенджеры. Я обещал сделать это, хотя на самом деле не очень себе представлял, в чём именно должна заключаться моя осторожность. Попутно заехав в ближайший продуктовый и выстояв там длиннющую очередь, домой я добрался лишь к десяти часам, когда Настя уже спала, и жена сразу вручила мне поводок, чтобы выгулять пса, про которого я уже и думать забыл. Не переодеваясь, потому что уже не было сил, только оставив пакеты с продуктами, я пересёк дорогу и направился на короткую прогулку с собакой в ещё лысый парк, ярко освещённый жёлтым светом новых светодиодных фонарей. Из зелени в парке были только редкие стриженные кусты вдоль дорожек и молодая травка, которой Терри был очень рад. А вот со стороны пруда наш парк был больше похож на неубранное кладбище прошлогодних листьев.

Зато когда мы вернулись, Наталья, распустив волосы и загадочно улыбаясь своей прекрасной завораживающей улыбкой, встретила нас в бежевом полупрозрачном пеньюаре и чулках карамельного цвета со словами:

– Ужин на столе, посуду просто сложи в мойку, жду тебя в спальне.

– Неожиданно. – Удивился я и задержал жену, от которой исходил божественный аромат, поймав её за руку. – Подожди-ка. Тебя сегодня не достал этот «гаишник» своими звонками на мобильник?

– Нет, – ответила Наташа уверенно, – да он и звонил-то только раз. А что случилось? Нарушаете, Павел Анатольевич?

– На мобильник? – Как будто ненароком буркнул я себе под нос, снимая обувь.

– Да не помню я. – Неуверенно произнесла супруга, опустив глаза и поправляя свою роскошную светлую шевелюру. – Может и на городской номер звонил. Да какая разница-то? С твоим Терри разве всё упомнишь? Ну, ладно, хватит дуться. Я тебя жду, мой дознаватель. Поговорим в нашей комнате. А потом я тебя накажу за нарушение ПДД!

И подарив мне волшебный поцелуй, Наталья ускользнула. А я, сняв куртку и всё ещё оставаясь в своём удобном тёмно-синем костюме, оборачиваясь, случайно заметил её мобильник, забытый ею как всегда в прихожей на маленькой полочке для ключей, и принялся просматривать входящие звонки, чего ранее не делал никогда. Ведь мы полностью, на все сто процентов, доверяли друг другу с тех самых пор, как вместе прошли в Китае через тяжёлые испытания и узаконили наши отношения. С тех самых пор, когда Насте исполнилось четыре года, у нас больше не было друг от друга никаких тайн. И не могло быть! Так я считал. И никаких посторонних звонков в её телефоне я не нашёл. Последним звонком был мой, из магазина, когда я спрашивал какой сорт спагетти выбрать. Предыдущим был звонок, сделанный чуть ранее шести и записанный как «Лена Магазин 2», который повторялся ещё несколько раз в течение дня. И всё.

Машинально, видимо повинуясь только своей старой привычке доводить всё до логического завершения, я открыл этот контакт на её жёлтом с инкрустацией «Айфоне». И вынул из кармана свой чёрный «Самсунг», найдя там номер, с которого в пол шестого мне звонил Ермаков. Номер был тот же! От этого холодный ком подкатил к горлу, а сердце забилось чаще, словно пытаясь вырваться из груди, разорвав тугую оболочку, и я почувствовал острую нехватку воздуха. Стянув с себя галстук, и едва не разорвав его на части, я с силой швырнул Наташин подарок в направлении спальни. И Терри, постоянно тыкавшийся до этого своим мокрым носом в мою ногу, радостно схватил его и, помотав с рычанием в своей пасти, утащил галстук на кухню, забившись с ним под стол. С «Леной», как я обнаружил, Наталья общалась уже около двух месяцев, правда сама звонила «ей» лишь дважды. И большинство звонков были сделаны в первой половине дня, когда Наташа должна была бы быть на работе. Вот это подарок!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.