В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ

Игорь Герман

В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ

Игорь Герман

В НЕКОТОРОМ ЦАРСТВЕ

сказка для взрослых

Давно ли это было, недавно ли, никто уж и не помнит. Быль это или небыль, тем более, неизвестно никому. Да и ладно. Наше дело сказку рассказать, а уж верить ей или нет – сами решайте. Поверите – хорошо, не поверите – и на том спасибо. Ваши деньги – наши гусли; собирайтесь попроворнее, рассаживайтесь поудобнее, мы вам сейчас наврём с три короба, а вы слушайте внимательно, да думайте старательно, авось чем-нибудь да разбогатеете от сказки нашей. Итак…

В некотором царстве, в некотором государстве, жил-был царь. Ну, конечно, не только самодержец в этом государстве прописан был, но и количество изрядное прочих жителей тоже. А так как царь – голова, то с головы и начало. Собой государь не сказать чтоб молодец-удалец: маковка босая, ушки топориком, стати не богатырской. Ну, словом, самый что ни на есть обыкновенный царь. Этаких царей в каждом государстве пруд пруди. И ничего особенного в них нет. До поры до времени.

А вот царство его, к слову сказать, необыкновенное было: большое, богатое. Много добра водилось живого да разного: и над землёй летающего, и по земле бегающего, и под водой плавающего. И неживого добра тоже – в бесчисленных подземных кладовых запечатанного. Такого количества богатств – пропасть! – считать, не пересчитать! Все умники со счёту сбивались, пробуя учесть да перечесть.

И желающих было немало добро это изъять. Надобно сказать, что до любого добра, особенно до чужого, охотники всегда находятся. Но дружина у царя была хорошая, большой храбростью отличалась да силою, и многие отчаянные головы остудила она. Озадачились горячие головы и стали думать, как всё-таки завладеть несметным богатством царства этого. Ежели силою взять нельзя, может какая другая удочка найдётся?..

А жизнь в царстве-государстве продолжалась. Народ жил-поживал не плохо, не хорошо, как и везде всякий народ поживает да живёт, согласно характеру своему, своим нравам-обычаям. Жили себе, не мешали никому, царя-батюшку своего возносили и величали. По заслугам ли, не по заслугам – то не наше дело судить. Только вот царь-государь не очень-то величал народ свой. Всё ругал его да хаял, считал глупым и ленивым. И все вельможи да придворные кивали согласно да помогали царю в этом. Даже Соловей, услаждавший слух сограждан своими высвистами да трелями, и из этого же народа вышедший, также клял да мял жителей царства, как никуда не годных и неспособных. И так народ свыкся с ругательством этим в свою плошку, что и сам, в конце концов, уверовал в собственную глупость да непригодность.

Прослышало про то Чудо-Юдо заморское и призадумалось крепко. А было Чудо-Юдо это зверем сильным, умным, коварным, не знающим ни пощады, ни жалости и, самое главное, жуть как хитрым. Ежели царь недоволен народом своим, и народ этот над самим же собой насмехается, нельзя ли тут завернуть каверзу какую да извлечь из неё выгоду сказочную?..

Ну, это только присказка. А сказка впереди будет.

Итак…

Утро раннее в царстве-государстве настало. По закону, нигде не писанному, но ежедневно исполняемому, поднялось из-за леса дальнего красное солнышко. И тварь всякая, бегающая, плавающая, летающая да прыгающая, оживилась навстречу летним лучам солнечным. Люд работящий тоже принялся за дела свои ежедневные, копеечку на пропитание в поте лица добывая.

И царь-батюшка изволил проснуться в тереме своём. Открыл очи ясные да сладко потянулся в постели. Кто не знает, думает: хороша царская жизнь – по звонку не вставать, на службу не бежать, начальству поклоны не бить. Как бы не так! Заботы каждому даются по силам его и должностным обязанностям: службе – служебное, учёбе – учебное, богу – богово, ну, а кесарю, как справедливо сказано, всё остальное. И неизвестно тут, чья редька слаще.

А терем царский красен и уборами своими, и картинами пейзажей на стенах: берёзками и прочей растительностью умеренного климатического пояса, а также портретами живописаными царя и царевны. Царицы-матушки нет в сказке, потому царь – мужчина в летах и вдовый. Повторно жениться не пожелал – некогда государственному лицу первого масштаба пустяками на старости лет утешаться.

Словом, апартаменты царские не хуже и не лучше, чем у прочих царей нашенских… да и не нашенских, пожалуй, тоже.

Так вот, пока государь шевелил затекшими пальчиками царственных ног, у изголовья ложа его собрались мамки да няньки. А как же – ведь проснулся, благодетель, проснулся, батюшка родимый. Мамки да няньки с поклоном пожелали ему утра доброго.

– Доброе, доброе, – хмуро ответствовал государь. – Кому доброе, а кому и не очень.

– А что случилось, царь-батюшка?

– Неужели бочок отлежал?

– А головушка не бо-бо?..

– Горе-то какое…

– И головушка бо-бо, – прервал бабьи причитания государь, – и мурашки по ноге, и сон дурной видел. А всё отчего?..

Мамки да няньки притихли.

– Оттого, что государственные заботы одолевают.

– Ах, бедненький ты наш…

– Ах, заработался совсем…

– Ох, отдохнуть бы тебе надобно.

– Ух, на курорту съездить.

Царь-батюшка сурово осмотрел улыбающихся тёток.

– С вами съездишь. Царство на час оставить нельзя. Развалится без меня сразу. Ничего же не сделаете без царского указания. Всё я, везде я, всюду успей, всем подскажи! Это же сколько сил надо на вас!

– Долгие лета тебе, царь-батюшка!

– Да уж. Пропадёте без меня.

– Кушать прикажете подать, ваше царское величество? – почтительно поклонилась мамка.

– Какаву изволите да булочку с маслом? – спросила старая нянька.

Царь-батюшка лицо государственное сморщил недовольно:

– Да погодите вы со своей булочкой. Тут дел полно, – оторвался от подушечки своей, присел на простынях белых, коленочки обнял, – ну и что?.. Я уже изволил открыть глаза, а его всё нет.

– Кого же, царь-батюшка?

– Да Ваньки бездельника. Вот где он, рожа его неумытая?.. Позвать ко мне Ивана!

– Ивана! К царю! – тут же закричали мамки да няньки, и эхом разнеслось распоряжение по терему царскому.

Живенько Иван явился к государю в опочивальню. Так-то парень он видный, сокол наш ясный, но один недостаток – дурак. Тут уж, как на бумаге пишется, без комментариев.

– Звал, царь-батюшка?

Государь взором орлиным окинул Ваньку своего с макушки до самых до пяток.

– Где это ты, Ваня, с утра такие круги нарезаешь, что тебя кликом не докличешься?

– Я, государь, забор вокруг терема царского чиню.

– У него налицо любое оправдание!

Мамки укоризненно посмотрели на Ивана, няньки головушками покачали грустно.

– Ты, вот, мне лучше скажи, Ваня… э-э-э… Свиней накормил?

– Накормил, царь-батюшка.

– Конюшни почистил?

– Почистил, царь-батюшка.

– Коров государевых на луга выгнал?

– Выгнал, царь-батюшка.

– Ох, бездельники!.. – почесал государь тыковку. – Ничего без указания царского сделать не можете. Всё я, везде я. Не успел проснуться – уже рули, управляй… Так всё сделал, что ли?

– Всё, царь-батюшка.

– А вот и не всё. Трубу печи царской почистил?

– А вот трубу ещё не успел.

– Ага! – обрадовался государь. – А ведь я тебе давеча говорил: почисть, Ваня, говорю, трубу, почисть, не забудь.

– Ничего ты мне этого не говорил, государь.

– Ну, не говорил, так подумал. Мог бы и сам догадаться. Да где уж тебе.

– Прикажете идти выполнять?

– Иди уже!.. – недовольно махнул рукой царь. – Одной рукой – забор, другой – трубу.

– Всё сделаю, государь.

Откланялся Иван да вон вышел. Царь-батюшка поёрзал, сидючи на кровати своей да произнёс горестно:

– Ох, народец… ох, народец… У всех царей подданные как подданные, а мне Ванька-дурак достался… Знать, доля моя такая, – кинул взгляд на окруживших его мамок да нянек. – А это что за немая сцена?.. Кто мне будет помогать с постели вставать, зарядку делать?.. Или вы хотите, чтобы я без зарядки начал свой трудовой день?..

Испугались чуток мамки да няньки, глазками виновато моргают: мол, боже упаси, ваше величество, здоровье ваше бесценно.

– Ну, так чего стоите, бабье царство?!

Кинулись к государю мамки да няньки: с постели сойти помогли, тапочки надели, в позицию для утренней гимнастики установили. Нянька немолодая, рослая, плечами могутная, голосом гренадерским команды подаёт:

– Первое упражнение растягивает большие грудные мышцы, передние пучки дельтовидных и тонизирует широчайшие мышцы спины. Приготовились… И раз!.. И два!.. И раз!.. И два!..

Царь-батюшка старательно выполняет рывочки руками перед грудью.

– Следующее упражнение, – этак альтово гудит нянька, – комплексно воздействует на квадрицепс и бицепс бедра и глубоко прорабатывает большие ягодичные мышцы. Приготовились: и раз!.. И два!.. И три!.. И четыре!..

Царь-батюшка послушно приседать изволит.

– Третье упражнение направлено на укрепление мышц крестцово-поясничного отдела позвоночника и развитие гибкости. Даю счёт вашему царскому величеству: и раз!.. И раз!.. И ещё!.. И ещё!.. Молодцом!.. И ещё разочек!..

Государь-батюшка до красноты в лице старается и поднимает ноги царственные к вытянутым вперёд рукам.

– Уф-ф!.. Устал… – наконец остановился государь, тяжело отдыхиваясь.

Ну, совсем загоняла его нянька бессовестная.

– Переходим к водным процедурам, – смилостивилась нянька всё тем же голосом трубным.

Поднесли царю-батюшке тазик серебряный с водицей ключевою. Умылся он, пофыркал от удовольствия, побрызгался во все стороны, вытерся полотенцем. С удовольствием оглядел тельце своё щупленькое или, иначе говоря, стройное, в зеркало старинное, ещё прабабушке его прадедушкой подаренное. Поглаживает себя по плечикам царским, по грудке жиденькой, говорит самодовольно:

– А я ещё ничего… вон, плечи-то ровненькие, живот плоский, спина прямая… мышца, как у атлета… красавец, да и только!

Тут мамки выносят облачение царское, одевают солидно его так, что из мужичонки в исподнем он в истинного царя-батюшку превращается.

Няньки же предлагают кушанье царское.

– Какава с молоком, царь-государь!

– Булочка с маслом, царь-государь!

Царь-батюшка за столик усаживается, ручки потирает, бровками играет – аппетит нагоняет.

– Пища простая, – говорит, – но для здоровья полезная. Главное – не модифицированная, хе-хе-хе.

– Приятного аппетиту, ваше величество!

– Какой уж тут аппетит, – отвечает царь, кушая с большой охотою. – Тут кусок в горло не лезет… столько забот с вами… пропадёте без меня… – докушал, допил, со стола крошечки собрал и в рот отправил. – Где салфетка?!

Подают салфеточку царю, он утирается недовольно.

– Значит так: какава сильно сладкая, молока мало добавили, булочка подгорела, масло пересоленное… Эх, беда с вами. Ничего не умеют в моём царстве, ничего. Что ни поручи, всё испортят! Ну и менталитет у вас, скажу я вам!.. – осмотрел государь виновато склонённых в пояс мамушек да нянюшек, махнул рукой разочарованно, – ой!.. Идите уже…

Мамки да няньки с негодным менталитетом почтительно удалились.

– Доброго дня, ваше величество! – ласково пожелали.

– Тайного советника ко мне! – распорядился вослед им государь.

И в эту самую минуту то ли из-под двери какой, то ли из-за шторы, то ли шут бы его знал откуда ещё, появился внезапно мужчина, наружности представительной, длиннющий, худющий, с дипломатически озабоченным выражением лица. Говорит этак почтительно:

– Я уже здесь, ваше величество.

Царь-батюшка прищурился на его непроницаемую физиономию.

– Подслушивал, подглядывал?..

– Совсем чуточку, ваше величество.

– Ну, и?..

– Вы правы, государь.

– В чём?

– Абсолютно во всём.

– Да это я и сам знаю. Ты мне лучше скажи, что в газетах пишут.

– У нас или за рубежом?

– И там, и сям.

– Кратко или развёрнуто?

Царь-батюшка за грудку взялся:

– Слушай, у меня икота от этого какава… Давай покороче.

Тайный советник поклонился и изрёк:

– За границей всё плохо, у нас всё хорошо.

– Что, действительно так плохо?

– Где?

– Там.

– Хуже, чем вы думаете.

– Гм… – задумался его величество. – Неужели?

Тайный советник подобострастно задрал подбородок кверху, став ещё длиннее.

– Истинная правда!

– Ну, а у нас?.. Так уж всё и хорошо?

– Мудрое правление вашего величества привело экономику нашего царства в состояние невероятного подъёма.

– А не заливаешь? – для порядка усомнился его величество, очень даже довольный ответом своего министра.

– Обижаете вашего верного слугу.

– Ладно… Народ-то меня сильно собачит?

– Собачит в меру, ваше величество, как и полагается. Есть недовольные, есть довольные. Всё в пределах социологической нормы.

– Значит, жить можно?

– Можно, ваше царское величество. Ваш рейтинг в государстве по-прежнему высок.

Царь-батюшка гневно посмотрел на всё ещё вытянутого как струна гусельная тайного советника.

– Я тебе сейчас подушкой так залимоню за этот «рейтинг»!.. Сколько раз говорил тебе: если выражаешься, то по-нашему.

– Ваш намёк мне глубоко понятен, государь, – почтительно поклонился министр.

– Вот-вот… Ну, что?.. есть ли какие-нибудь предпосылки к недовольству нашей внешней политикой на мировой, так сказать, арене?

– Увы, государь, есть.

– Почему «увы»?.. Да плевать на них с высокой колокольни. Мы тоже многими недовольны и ничего, переживаем. И они переживут.

– Мудрое решение, ваше величество.

– Мы кому-нибудь чего-нибудь должны?

– В общем-то, нет.

– А нам кто-нибудь чего-нибудь должен?

– Да тоже не особо.

– Вот и славно. У нас ни к кому нет претензий, и к нам нечего рыло совать, – вывел резолюцию государь. – Правильно я говорю?

– Мудрейшая мысль, ваше величество, – восхищённо согласился тайный советник и улыбнулся, пытаясь усилить положительное впечатление о своей персоне.

Только улыбка довольная вышла на его физиономии чуть кривобокой. Государь сразу же заметил кривизну эту.

– Что-то рожа мне твоя не нравится.

– Спал скверно.

Царь-батюшка бодренько попрыгал на носочках, ручками помахал физкультурно. Говорит министру своему:

– Идём, что ли, пробежимся вокруг терема царского, развеемся, подышим утренним воздухом.

Не очень понравилось предложение этакое министру, нет, не очень. Брови нахмурил, губами пожевал сомнительно, отвечает вежливо:

– У меня давление, ваше величество.

– Пить меньше надо.

– Вы бесконечно правы, государь.

Царь-батюшка в окошко терема выглянул на погодку райскую, чудную, летнюю.

– Пойдём, растрясём старые кости. Это полезно для здоровья.

– Позволю себе усомниться… – робко возразил тайный советник. – Тем более после завтрака. Медицина в данном случае не рекомендует…

Но царь-батюшка знал согласную точку советника своего.

– На пенсион бы тебе пора, друже, раз здоровьишком не богат.

Тут встрепенулся тайный советник, будто укольчиком медицинским ужаленный.

– А почему бы и не пробежаться, ваше величество?.. – говорит.

И глазки загорелись у него, и румянец ударил в щёчки, и ножки чуть ли не копытить начали – как воздействует на человека слово нужное, вовремя сказанное!

И царь наш государь вместе с министром своим удалились по надобностям спортивным.

Вот недолгое время спустя в царских покоях Иван объявился. Весь, дурак, перепачкан в саже. Кличет царя, кличет батюшку – не отзывается ему никто. И только было собрался дурак восвояси – глядь! – Марья-царевна тут как тут. Проходила мимо – случайно ли, неслучайно – кто их, женщин, разберёт? А царевна собой девица молодая, фигурой статная, лицом пригожая, с косой русою до пояса, ах, а не девица, но… царевна!

– Здравствуйте, Ваня, – улыбнулась в дверях молодцу красавица.

Поклонился Иван до земли царской дочери.

– Здравствуйте, Марья-царевна.

– А что вы так официально? Не на приёме же.

– Так… оно… понятное дело… – застеснялся дурак.

– А почему, Ваня, вы весь в саже?

– Так это… Печку царскую чистил.

Марья-царевна из дверей прошла в царские покои. Ещё больше смутила парня, остановившись подле него.

– Ой, вы прямо всякий специалист, Ваня. Что вас не попроси, всё умеете делать.

– А кроме меня кто же?.. Вот и приходится.

– И чего это вас папенька всё ругают? Ума не приложу.

– Так царь же. Ему положено.

– А вот мне кажется, Ваня, что вы хороший.

Нет, не привык дурак, чтобы с ним царевны на равных разговаривали. «Поди сюда!» да «пошёл вон!» – это понятно и привычно, а чтобы вот этак выговаривать… чудно! Засобирался Иван.

– Натоптал тут… испачкал полы царские… Я пошёл.

– Нет, погодите, – приказала ему царевна. – Это, Ваня, есть настоящее хамство некультурное, уходить, когда с вами царевна разговаривает.

Устыдился Иван своих замашек лапотных.

– Тогда остаюсь, – согласился послушно.

– Вот так-то, – продолжала красна девица. – Мне с вами, Ваня, есть прямой интерес беседовать.

– Со мной?.. О чём?

– Обо всём, голубчик Ваня. Вы умный.

– Да какой же я умный, ежели все понимают про меня, что я дурак.

– А я понимаю по-другому.

Ну, это уж, братцы, вообще ни в какую дуду. Парня ведь прямо в пот бросило от таких слов царевны. Нет, «пошёл вон, дурак!» намного уму понятнее да уху приятнее. Заметила царевна смущение молодца.

– И чего это вы волнуетесь, Ваня? Непонятно.

Во даёт, смутила человека и делает вид, что не понимает. Глазками своими ясными прямо на Ивана смотрит, губки алые бантиком собрала. Нет, братцы, как хотите, но что-то тут не так. Иван – дурак, конечно, каковым и полагается ему быть, но тоже почувствовал запятую, поэтому ответил не прямо, а художественно.

– Я, царевна, склонность имею к разным меланхолическим переживаниям.

– Так, так. Говорите, Ваня, – и продолжает очами синими испытывать смущение дурака.

Тому деваться некуда – диалог с царственной особой вести надобно. Вспомнил слова умные, заговорил так:

– Душа у меня тонкая, ранимая. И когда дочь первого лица нашего царства подкладывает некоторую идеологию под свои речи, то мне кажется…

– И что же это вам кажется?

Ишь ты, какая! А у самой лукавинка в глазах. Дурак же честно признался:

– Мне кажется, что надо мной просто смеются.

И тогда лукавинка в глазах девицы красной пропала и серьёзными стали очи её.

– А я вам нравлюсь, Ваня?

Вот так вопрос! Да такой, понимаете, силы, вопрос этот, что хоть стой, хоть падай. Не упал Иван, но чувствительно пошатнуло его. Даже не знал, что ответить, поэтому ответил по уставу:

– Так царевна же.

– А я не как царевна спрашиваю. Как девушка я вам нравлюсь?..

Вот незадача – какая тема! У дурака даже челюсть отошла чуток.

– Чего это вы рот открыли, Ваня. Я просто интересуюсь. Я девушка уже на выданье, и мне интересно, могу я нравиться или нет.

Иван смущённо руками развёл:

– Так ведь столько уж сваталось за вас графьёв, баронов, принцев и прочих собачьих детей…

– Они все обалдуи. Не я им нужна, а полцарства папенькиного. Вот поэтому я их в шею. За богатством я не гонюсь, мне своего добра с излишком. А для женщины что главное, Ваня?.. Что?.. Знаете?

Лучший ответ на вопрос, это, конечно, правда. Кривда прокатывает, но не всегда. Поэтому Иван уверенно ответствовал:

– Хоромы царские!

Марья-царевна задумчиво стрельнула очами синими в сторону и несогласно наклонила головку свою с косою русой.

– Это важно, но это не главное.

– Жизнь безбедная! – ещё попробовал угадать дурак.

– Это очень важно, Ваня, но всё же главное не это.

– Тогда я, пожалуй, и не знаю даже.

– Эх, Ваня, Ваня… – вздохнула царевна. – Какие же вы, мужчины, всё-таки глупые… – и добавила то, что так и не услышала. – Для любой женщины главное в жизни – любовь настоящая.

– Однако… – едва не поперхнулся словом Иван. – Какое у вас, царевна, неадекватное вашему положению мнение.

– И не просто любовь, любезный друг Ваня, – продолжала царевна, – в какого ни есть балбеса, который поматросит да бросит. А любовь к человеку хорошему, достойному, чтобы вместе воспитать детей своих и вместе дожить до старости глубокой.

Тут даже Иван сообразил, что с ним толкуют серьёзно.

– Вот это да-а… – поразился он. – Вот это царевна!

– А вы думали, небось, что я какая вертихвостка, как дочери бояр наших?

– Кабы не знал, что это сказка, ни за что не поверил бы ушам своим.

– У меня может тоже, Ванечка, душа ранимая, и я тоже к художественной поэзии склонность имею. Я ведь не виновата, что я царская дочь, – и глазки красивые туманом заволокло, будто небо синее утренним облачком белым.

Что тут доброму молодцу ответить красной девице?..

– Я прямо на вас, царевна, уж не обессудьте, теперь другими глазами буду смотреть.

Встрепенулась чуток царевна, подумала, что лишнего чего сказать изволила.

– Только вы, Ваня, не думайте там себе ничего такого, я ещё не решила, просто думаю, ищу, выбираю.

– Да, конечно, конечно…

– И нос не очень-то задирайте оттого, что я так, без присутствия свидетелей с вами разговаривала, – лобик морщинками собрала, задумавшись ненадолго и добавила. – Впрочем, можете думать, но так, чтобы не очень нахально.

– Да куда уж мне думать-то, дураку этакому.

– И вот что ещё, Ваня, – по-девичьи строго посмотрела на него царевна. – Перестаньте себя дураком называть. Ежели вы сами себя этак величать станете, то что же другим делать останется? – Выглянула в оконце, чуть согнувшись в стане гибком. – Ладно… Папенька с кроссов возвращаются. Будем считать нашу аудиенцию закрытой… Разрешаю поцеловать в щёчку.

Ах, царевна!.. Иван от неожиданности даже не понял прямого намёка. Опешил, дурень:

– Кого? – спрашивает.

– Меня. А вы кого-то здесь ещё видите?.. Какой же вы глупый, Ваня.

– Ну вот, вы и сами теперь на мой адрес…

– Ладно, прошу простить, Ваня… – и, видя, что молодец так и стоит истуканом, добавила. – Вам повторить ещё?

– Нет, – ответил Иван. – Не надо.

Иван нежно поцеловал Марью-царевну в щёчку её бархатную, и царевна будто растаяла, мигом выскользнув из комнаты. Дурак же выдохнул так, будто уйму мешков перетаскал тяжеленных на складах царских. И неудивительно, братцы: не каждый день с царевнами такие откровенные диалоги вести приходится. Ух-х!.. Чего только в сказках не случается! Собрался Иван этак незаметно улизнуть из палат царских, да не успел, пока рот разевал да о царевне думал.

Царь-батюшка и тайный советник вошли, утомлённые приятно, а, может, и неприятно: стариков не угадаешь – капризный народ.

– Древние греки говорили… – отдыхиваясь, вслух изрекал государь. – Хочешь быть сильным – бегай, хочешь быть красивым – бегай, хочешь быть умным – опять же бегай!

«Холеру им в бок, этим древним грекам!» – помыслил, наверное, уставший министр с несогласным выражением на физиономии.

Заметил государь столбом стоявшего посреди залы дурака. Обратился к нему уважительно, прямо как к собеседнику:

– А вот, к примеру, ты, Ваня, бегаешь по утрам?

– Я, ваше царское величество, по службе – так целыми днями бегаю, – отрапортовал Иван.

– Я тебя не спрашиваю – по службе, я спрашиваю: по утрам бегаешь?

– Никак нет, ваше величество.

– Вот поэтому ты и дурак, Ваня.

– Так точно, ваше величество.

– Тебе греки эти древние образованным русским языком сказали: хочешь быть умным – бегай!

– Прикажете идти выполнять, ваше величество?

– Что?

– Ну… это… бегать?

Ну, вот как с этаким электоратом работать, едрёна мышь?!

– Нет, ты посмотри на него, – вздохнул государь. – Дурак, форменный дурак.

– Как скажете, ваше величество.

Расстроился его величество, жестом руки повелительным отправил дурня:

– Иди уже куда-нибудь с глаз моих подальше… – в дверях остановил его. – Стой. Чего приходил-то?

– За новым заданием.

– Так всё выполнил, что ли?

– Всё, ваше царское величество.

Почесал государь босую макову. Подумал, подумал да придумал.

– У стола на веранде ножка расшаталась – сообрази чего-нибудь.

– Исполним, государь, – пообещал дурак и, откланявшись, удалился.

Призадумался царь-батюшка, ушки даже шевельнулись от шуршавших в голове мыслей. Обратился задумчиво к министру своему:

– Слушай, может и правда народец заставить бегать по утрам? Глядишь – и дураков в царстве-государстве меньше станет. А нашего полку наоборот – прибавится.

– Абсолютно справедливо, ваше величество, – согласился тайный советник.

Тайные советники всегда согласны с их величествами, тут можно и не спрашивать даже.