КВТИУ. Театральное училище с танковым уклоном

Старший лейтенант Томашевский, Виталий Адольфович, наш курсовой офицер, рослый мужчина, хорошо сложенный широкоплечий мачо, любитель и любимец женщин легкого флирта, настоящий гусарик. Его серо-голубые глаза, улыбка и вкрадчивая манера разговора, напоминала кота. Именно этот образ у меня и рождался при взгляде на него. Несмотря ни на что, он был мастером спорта по стендовой стрельбе и пытался проявлять спортивную молодцеватость при удобном случае. Его про себя курсанты называли «Я», так как часто от него звучало: «Яяяя определю, яяяя назначу!» Протяжное «Яяяя» указывало на некий нарциссизм, который безусловно был ему присущ. Он очень любил расследовать наши курсантские залеты, записывая на магнитофон, как следователь речь подозреваемого. Особенный кайф он испытывал, когда собственноручно наголо стриг залетчиков. Томашевский построил первый и второй взвод на спортгородке перед полосой препятствий. Даже спортсменам было волнительно, так как раньше только по бревну бегали школьниками, а тут целая полоса препятствий.

– Так, ну-ка, старослужащие, кто покажет, как надо преодолевать препятствия? – обратился Томашевский к сержантам. – Филипченко, давай к снаряду!

– Товарищ штарший лейтенант, у наш в армии это не культивировалошь, – промычал Филипченко.

– А где же ты служил, в каких войсках?

– В штройбате.

Слово «культивировалось» наш гениальный зам.комвзвод подсмотрел заранее в энциклопедии, так как серьезно занялся обогащением своего словарного запаса, а тут выдалась возможность блеснуть эрудицией. Курсанты, похихикав, оценили интеллектуальный рост возможностей Николая, но после того, как Николай залез на самую нижнюю планку у разрывной лестницы и тут же хлопнулся всем туловищем на землю, все, включая Томашевского, заржали как кони.

Часть 3

Дни пролетали как в песне Кобзона, а ночи еще быстрей. С утра нас будил голос старшины: «Кууууурс! Подъем!» Тут же эту арию подхватывали вторыми голосами в совершенно разных тональностях замкомвзвода: «Первый взвод, подъем! Второй взвод, подъем!» И так все четыре взвода. Мы уже вскочили и, как ужаленные, быстро одевались, но тут следом включались третьи голоса – командиров отделений: «Первое отделение, подъем! Второе отделение, подъем!» И под этот динамичный речитатив военного рэпа: «Форма одежды номер два, голый торс!» – мы вылетали из казармы на плац, по-военному быстро пробегая через туалет. Голос старшины возле туалета: «Шире шаг на проходе!» Из туалета чей-то голос весело дублировал: «Шире струю!»

По нормам военного быта на трех или пятерых солдат-курсантов полагалось, по-моему, одно место в санузле. Поэтому выстраивалась некоторая очередь к каждой учебной точке. Хотя и двигалась эта очередь быстро, старшина требовал увеличить скорость эскалатора.

В те дни КМБ у курсантов, как и у солдат первого года службы, было только два желания: жрать и спать. Можно было бы сказать более деликатно, например, есть или кушать, но нам хотелось именно жрать. Спать мы могли в любом положении, даже стоя, как слоны. Под конец дня, к вечеру, накатывала такая усталость, что о бессоннице не могло быть и речи. Люди – удивительные существа: сколько сейчас разработано лекарств и препаратов от бессонницы, сколько методик и разработок релакса, включая солевой флоатинг, электросон, криокамеры и т.д. и т.п., однако лучше методики от бессонницы и дурных навязчивых мыслей, чем КМБ, не существует. Когда нас фотографировали на документ для военного билета, я, честно говоря, не сразу узнал себя на фото. Ввалившиеся щеки, все подробности строения черепа были отличным наглядным пособием для изучения студентами медицинских вузов анатомии человека. Моя борцовская шея стала похожа на шею новорожденного цыпленка. За месяц я потерял более шести килограммов веса, при том, что лишнего веса у меня и не было. Все пять лет учебы в КВТИУ я с ужасом смотрел на это фото в военном билете. Это еще один эффективнейший метод борьбы с лишним весом, действует быстро и безотказно. Вот что такое настоящий курс молодого бойца.

Но между тем приближалось время, когда нам предстояло принять военную присягу. После приема присяги мы становились полноценными военнослужащими, курсантами, присваивалось первое воинское звание – рядовой, и должность – курсант. Текст присяги мы учили наизусть. Когда непосвященный зритель смотрит, как боец с автоматом читает текст с листа, – это обманчивое впечатление: каждое слово он знает наизусть, начиная с: «Я, гражданин, фамилия, имя, отчество, Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил…» и заканчивая последним абзацем: «Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа». Особенно сильно врезались слова присяги о защите Родины: «Я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами». Это было очень серьезно и по-взрослому.

Наряду с текстом присяги, мы изучали Уставы Вооруженных Сил СССР, в первую очередь это Устав внутренней службы, Устав гарнизонной и караульной службы, Строевой устав, а также Дисциплинарный устав ВС СССР. Множество статей мы учили наизусть до запятой, не допускалось передавать близко по смыслу или менять местами слова. Вот этим и отличается студент от курсанта: армия – это точность и однозначность терминов и понятий, без которых немыслимо управление войсками.

Но вот и наступил торжественный и волнительный день присяги. Мы в парадной форме одежды, начищенные, наглаженные, с личным оружием, которое уже закрепили за каждым, выстроились на плацу. Лично меня распирало от эйфории этого незабываемого момента, думаю, у каждого курсанта было похожее чувство. На плацу был выстроен личный состав училища, присутствовали родители некоторых курсантов, гости. Оркестр играет встречный марш, доклад начальника училища, приветствие и троекратное «ура» на поздравление с началом торжества принятия присяги. Повзводно выстроенный курс, перед каждым взводом стол и офицер, принимающий присягу, и роспись курсанта, присягнувшего на верность Родине. То был огромный праздник для курсантских душ, и в этот день мы получили свои первые увольнительные записки в город.

За два месяца мы успели отвыкнуть от городских пейзажей и, как дикари, иногда выглядывали через забор на проезжающие по улице Пархоменко трамваи. Время увольнения до 21.00. Пролетело оно быстрее, чем пуля, и началась наша полноценная военная жизнь. На вечерней поверке все четыре взвода выстроились в проходе. Теперь мы могли и получше рассмотреть друг друга. Сумасшедший ритм жизни КМБ теперь уже казался нам более размеренным.

Я был во втором взводе, а рядом, в третьем взводе, стоял высоченный курсант. Я удивился, как раньше мог его не замечать при таком росте под два метра. Это был Сергей Черноусов. Если бы снимали кино про дядю Степу, по произведению Сергея Михалкова, то с актером на главную роль проблем бы точно не было. Серега Черноусов был настолько скромным и выдержанным, что умудрялся быть незамеченным при таком высоченном росте. Мне подумалось, что ему подошел бы больше морфлот, чем танк. Как он вообще умещался в танке, я до сих пор не понимаю.

Зато в первом взводе был антипод Сергея, маленький карапуз Саша Ефремов. Он был достаточно активным, то есть противоположным по психофизическим параметрам. Если бы Сергей Черноусов встал в проходе казармы, слегка расставив ноги, то Шура Ефремов, который получил потом прозвище Чуримаман, смог бы пробежать, не пригибаясь, как под футбольными воротами, между ног.

Началась вечерняя поверка. Старшина Кургаев, начав с первого взвода, быстро зачитывал фамилии, на которые курсанты коротко отвечали: «Я!» .После второго и третьего взвода, проверяя личный состав четвертого взвода, дошел до фамилии Киалдунозянц. «Киалдунозянц!» – громко произнес старшина после нескольких попыток выговорить это слово. «Аааа!» – кричаще-рычащим голосом бабуина, спрыгнувшего с ветки, ответил Киалдунозянц. По взводам покатился смешок. Кургаев напрягся, лихорадочно про себя размышляя, как выправить ситуацию, и начал проводить поверку с самого начала, очевидно подумав: «Вы у меня сейчас посмеетесь!». Кургаев опять начал с первого взвода и дойдя до четвертого, прочитал почти сто фамилий курсантов ,наконец снова дошел до Киалдунозянца.

– Киалдунозянц!

– Аааа! – еще более душераздирающе взревел носитель армянской фамилии. Все рухнули от смеха, включая зам.комвзводов. Ни один мускул не дрогнул на лице старшины, он начал терпеливо объяснять Киалдуназянцу, как должен правильно отвечать военнослужащий, когда называют его фамилию. «Йяа!» – громко и выраженно артикулируя, выкрикнул Кургаев, демонстрируя по его мнению идеальный пример ответа военнослужащего ,когда называют его фамилию. Это было достаточно комично. И опять поверка началась с самого начала. На этот раз уже включились остальные, начиная с Валика Немирича из первого взвода. Курсанты начали пародировать старшину, с придыханием выкрикивая на свою фамилию: «Йяа!» Смех со слезами на глазах. Короче, эту вечернюю поверку наш Толик Кургаев провел пять или шесть раз. Я уж точно и не вспомню.

Часть 4

Однако, в нашем училище уже начался учебный процесс, и самая первая лекция, – современные читатели, поколения 90-х и 2000-х, ни за что не догадаются, – первая лекция была по истории КПСС (Коммунистической партии Советского Союза). Не случайно кафедрой номер один, значилась кафедра научного коммунизма. На мой субъективный взгляд, именно в 70-х годах роль партии и замполитов стала настольно формализованной, что выросло огромное количество перерожденцев политруков, озабоченных лишь своей карьерой и личным благополучием. Партийные собрания превращались в пафосные декларации, не имеющие ничего общего с повышением боеготовности войск. Сколько крови замполиты попортили командирам, зампотехам и личному составу. Именно они, эти перерожденцы, первыми предали истинно благородные цели народного государства, развалив наш могучий Советский Союз. Идеи государственного строительства социалистического общества, выстроенные Лениным, были первыми в мире реализованными на практике. В работах Ленина, которые мы изучали очень тщательно, был заложен здравый смысл и перспектива развития справедливого общества с приоритетами человека труда и творческого созидания. Но формализм способен уничтожить любые, самые правильные идеи, в том числе и духовно-религиозные. Поэтому в армейском фольклоре существует множество притч, басен, анекдотов про замполитов, да простят меня последние. Например: «Замполит рот закрыл, – рабочее место убрано», «Замполит – это тот, кто обо всем беспокоится, но ни за что не отвечает», «Солнце жарит и палит, – в отпуск едет замполит, на дворе январь холодный, – в отпуск едет Ванька-взводный», «Танки идут, – замполит молодец, танки встали, – зампотех дурак», «Замполит взял в руки газету – замполит работает, зампотех взял в руки газету, – зампотех бездельник».

И вот первая наша лекция. Надо отдать должное нашим офицерам-командирам. Они подсказали, как лучше конспектировать лекционный материал, используя сокращенную запись, как лучше выделять термины разными цветами шариковых ручек. В наших полевых сумках были толстые тетради, офицерская линейка, набор цветных шариковых ручек, простой карандаш и ластик, – все, что необходимо для качественного учебного процесса. На первой лекции мы с интересом слушали преподавателя, начальника первой кафедры, который рассказывал о I и II съезде РСДРП, о теоретической подготовке Великой Октябрьской Социалистической Революции и объективных причинах ее необходимости. Лекция сопровождалась короткими видеороликами и слайдами на экране огромного лекционного зала, где могло разместиться примерно триста человек. Мне кажется, что эта первая лекция проводилась одновременно для двух первых курсов обоих факультетов, так что в помещении нас было более двухсот человек. Закончив лекцию, полковник обратился к аудитории: «Товарищи-курсанты, если есть вопросы, – пожалуйста». В зале воцарилась полная тишина, всем вроде все понятно, это же не двойные интегралы и не дифференциальные ряды Фурье и Тейлора из высшей математики. И тут в чистом поле выросла одна рука, тянувшаяся нетерпеливо, чтобы задать полковнику вопрос. Догадайтесь, кого больше всех интересовали исторические подробности. Ну конечно, это был неутомимый в жажде знаний сержант Филипченко.

– Слушаю вас, товарищ сержант.

И тут прозвучал гениальный вопрос от нашего архистратега с его неповторимым произношением:

– Товарищ полковник, шкажите пожалуйшта, где можно жаконшпектировать данный диафильм?

Двести курсантов затряслись от смеха, разгоняя застоявшийся воздух. Это был успех. Популярность нашего зам.комвзвода уже выходила за пределы нашего курса. Если бы это было сегодня, то, возможно, сержант Филипченко заткнул бы под плинтус Гарика Харламова со всем Камеди Клабом. Самое главное, он не собирался никого смешить, весь его юмор заключался в серьезности его намерений.

Но закончились занятия, наступал вечер. После ужина, согласно распорядку дня, в 21.00 курс рассаживался на стульях в проходе казармы, перед телевизором, для обязательного просмотра программы «Время», так как курсант всегда должен быть в курсе событий внутри страны и на международной арене. Зам.комвзвода пересчитывали свой личный состав, проверяя все ли здесь перед телевизором, заодно застегивая тугие крючочки на курсантских шеях и раздавая наряды тем, кто не успел сам застегнуть. В этот период застегнутый удушающий крючочек был символом дисциплины и преданности Родине. «Сегодня, товарищ курсант, у вас расстегнут крючочек, а завтра из-за вас ракета не взлетит», – любили цитировать сержанты неизвестного автора.

Николай Филипченко проверил свой взвод и не досчитался одного человека. С озабоченным выражением своего лица он двинулся в сторону тумбочки дневального, на поиски отсутствовавшего курсанта. Вдруг дверь возле дневального распахнулась, и из туалета вышел весь такой довольный и улыбающийся курсант, Ветошкин Володя. Программа «Время» только началась, но Филипченко был неумолим в своей принципиальности.

– Товарищ куршант, почему вы не были на программе «Время»? – очень строго, по-командирски, задал он вопрос.

– Да в туалет зашел, – невозмутимо ответил Ветошкин.

– Товарищ куршант, я ваш не шпрашиваю, куда вы зашли, я шпрашиваю, почему вы не были на программе «Время»?

– Да в туалет зашел, мне нужно было.

– Товарищ куршант, – с садистской монотонностью продолжал Филипченко, – я ваш не шпрашиваю, што вам нужно было, я шпрашиваю, почему вы не были на программе «Время»?

– Да понос у меня! – отчаянно выкрикнул Ветошкин.

Филипченко, не меняя интонации:

– Товарищ куршант, пойдемте шо мной.

Подведя Вовчика к тумбочке дневального, он взял в руки Устав, нашел нужную статью и, ткнув пальцем, произнес:

– Читайте, товарищ куршант, што в Уштавчике напишано? Военношлужащий должен мужештвенно переношить вше тяготы и лишения воиншкой шлужбы.

Часть 5

Каждое подразделение ротного звена в армии должно иметь строевую песню и не одну. Когда шли курсанты пятого курса тяжелой поступью с некоторой ленцой, как гренадеры кутузовской армии, и запевали басами: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва спалё-, Москва, спалённая пожаром, францууузу отдана?» – мы наслаждались этой картиной. Через четыре года мы и сами стали такими же, но сейчас мы чувствовали, какая сила духа исходила от такого подразделения. Еще бы добавить барабанную дробь и флейту, и хоть в кино снимай.

Наш первый курс также отрабатывал слаженность подразделения и оттачивал навыки строевой песни. Пробовали разные, от «Не плачь, девчонка» до прощального марша «Славянки». И тут старшина Кургаев дал команду:

– На месте суй! Курсант Гелевей, а вы почему не поете?

– А мне мама сказала, что у меня нет ни слуха, ни голоса, поэтому я петь не буду!

Все посмеялись, но в армии есть правило, с которым знакомы все без исключения: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим!» Между собой курсанты часто говорили: «Наше театральное училище с танковым уклоном». И действительно, сколько профессий мы приобретали помимо основной нашей специальности: полы циклевали, стены кирпичные клали, траншеи копали, рубероидом крыши крыли, слонов в цирке мыли (это когда были дежурным подразделением по гарнизону) и так далее. Помните знаменитую басню Крылова: «По улице слона водили, как видно напоказ. Известно, что слоны в диковинку у нас». Так вот «водить слона» на нашем жаргоне означало проходить по городу торжественным маршем со строевой песней. Это случалось в праздничные дни, когда люди выходили на улицы, выглядывали из окон, чтобы поглазеть на доблестные войска. Это был праздник и для них, и для нас. Правда, как говорили мы, для курсанта праздник, что для лошади свадьба: голова в цветах, а задница в мыле. Это касается и еженедельных спортивных праздников в выходные дни, когда увольнение нужно было зарабатывать, выполнив все спортивные нормативы: по кроссу, на перекладине, опорный прыжок через коня и так далее. Само собой, в увольнение отпускали при отсутствии залетов и хорошей учебе.

Учебных дисциплин становилось все больше. К физике и высшей математике добавились начертательная геометрия, теория механизмов и деталей машин, теоретическая механика, сопромат, военная топография и так далее. Всего за время обучения в КВТИУ мы освоили сорок девять дисциплин, включая вооружение танков и стрельба, танкотехническое обеспечение, броня и танковое материаловедение, тактическая подготовка, электрооборудование танков и т.д. и т.п.

Высшую математику нам преподавал очень интеллигентный мужчина высокого роста, более двух метров. Голова у него была всегда повернута вправо, возможно, приобретенная кривошея. И он почему-то поддерживал подборок двумя сложенными вместе пальцами, как бы фиксируя положение головы. Этим пользовались на занятиях курсанты, которые даже на первых рядах столов иногда позволяли себе покемарить, подложив головной убор под голову, согнувшись, сидя в глубоко задумчивой позе. Но наш преподаватель математики, человек гражданский, был в высшей степени добродетельным человеком. Он позволял курсантам такие вольности, сочувствуя нашим недосыпам после нарядов и караулов.

В первом взводе был курсант Кузнецов Серега, ничем не выдающийся ни в физподготовке, ни в учебе. Когда ему задавал вопрос преподаватель, он терялся, проявляя суету и легкий тремор. Наш добрейшей души седой математик успокаивал его и как психотерапевт пытался вселить ему уверенность в своих силах.

– Успокойтесь, товарищ курсант, – говорил он мягким бархатным голосом, – не спешите, подумайте. Давайте начнем с простых элементарных вопросов. Сколько миллиметров в одном сантиметре?

Но не все так просто. Тут рядом с Кузей сидел змей-искуситель в лице юмориста-прикольщика Валика Немирича.

– Двенадцать, двенадцать, – шептал Немирич.

– Двенадцать! – не задумываясь, уверенно выпалил Кузя, под общий хохот сломав всю психотерапевтическую схему.

Вообще, Кузя и Немирич – это был дуэт, вроде юмористов Штепселя и Тарапуньки. Сколько раз Кузя наивно попадался в коварные сети своего напарника, сосчитать сложно. Так в курсантской столовой Кузя во время обеда увидел несколько молодых парней в джинсах с длинными волосами, по той моде. Они обедали за отдельным столом в сторонке.

– А чё тут эти г`ажданские делают? – с видом морского пехотинца, высадившегося на вражеский берег, прокартавил Кузя.

– А ты что, не знал? Это же ансамбль «Добры молодцы», концерт в училище будут давать, – тут же успокоил Кузю друг Немирич.

Прошло несколько дней, и тут как-то Кузя увидел этих молодых парней на козлах с малярными кистями и ведрами с краской. Они профессионально делали косметический ремонт на территории училища.

– Валик, ты же сказал, что это ансамбль «Доб`гы молодцы!» Чё они стены к`гасят?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.