скачать книгу бесплатно
Значительно большую угрозу представляют радиолокационные, гидроакустические и магнитометрические буи, которые сбрасываются в воду с самолётов типа «Орион» на дистанции уже в сто миль от головного корабля группировки. Но и эти помехи можно пройти незаметно при достаточно сильном волнении водной массы, и если лодка идёт на большой глубине.
Уже на дальности в пятьдесят миль могут выставляться в охранение надводные корабли противоракетной и противосамолётной обороны. Среди них находятся также корабли противолодочной разведки, которые используют активную гидроакустическую и радиоволновую локацию. На этой дистанции применяются и вертолёты, оснащённые сбрасываемыми активными и пассивными буями.
Следующий эшелон защиты из кораблей противовоздушной и противолодочной обороны располагается в пятнадцати-двадцати пяти милях от авианосца. На некотором отдалении от авианосца может находиться группа кораблей ложного ордера, создающая помехи и отвлекающая внимание от флагмана.
Кроме всего перечисленного, в ближних от авиагруппы водах несут дежурство подводные лодки врага. Они могут время от времени всплывать, или отправлять на поверхность малоразмерные радиобуи, чтобы без применения средств подводной связи, в том числе системы «свой-чужой», сообщить оперативному командованию о собственном местонахождении. Перед противником они стараются не обнаружить себя: ни активной эхолокацией, ни радиопередачами, ни шумом механизмов.
Вот такую эшелонированную оборону намеревался преодолеть со своим экипажем Лосев. Можно выстрелить ракетами и с расстояния сто восемьдесят миль – но это выстрел наобум. Даже если бы плохая видимость и облачность помогли ракетам без своевременного обнаружения долететь до основного ордера, была очень большая вероятность, что целями стали бы второстепенные корабли. Надо подойти ближе – чтобы уж наверняка определить мишени. И Лосев хотел нанести комбинированный удар ракетами и торпедами.
***
План командира Лосева был нарушен сообщением от БЧ-7 примерно через час:
– Пеленг сто три градуса, шум винтов, цель одиночная, надводная. Интенсивность шума медленно увеличивается.
Лодка шла на глубине четыреста восемьдесят метров, буксируя антенну гидроакустического комплекса «Скат».
Следующий доклад спустя несколько минут:
– Поправка. По пеленгу сто три градуса цель групповая, надводная.
Прошло ещё некоторое время и по характеру, количеству и расположению источников шума стало возможным уверенно определить в них авианосную ударную группу, идущую сложным кильватером[10 - [10] Сложный кильватер – строй кораблей.]. Обработав данные, получили примерную дальность – более ста миль. Дистанция сокращалась. Похоже, выполнив определённую задачу, группировка двинулась на запад, чтобы занять позицию ближе к берегу. Может быть, теперь её целью было подавление российского тихоокеанского флота или уничтожение объектов на суше (к примеру, на Камчатке, в восточной Сибири), или АУГ просто уходила от удара возмездия. В любом случае, данные о местонахождении противника устарели несколько часов назад, а его эшелоны обороны перестроены в походный порядок.
Антенна «Ската» также обнаружила подводную цель на дальности около трёх десятков миль, двигавшуюся почти под прямым углом к курсу «Кота», удаляясь. Видимо, это была субмарина из сопровождения авианосца. На таких дальности, скорости и курсе она не представляла угрозы российской подлодке, следовало лишь держать её в поле зрения.
Лосев теперь постоянно находился на ГКП. Экипаж занял места согласно расписанию по боевой тревоге. Вскоре удалось подтвердить классификацию основных целей, определили и главную – авианосец под номером 75, «Гарри Трумэн». Характеристики шумов имелись в каталогах БИУСа подлодки, поэтому были опознаны и некоторые из кораблей сопровождения. Здесь был командный ракетный крейсер «Анцио», чей боевой девиз – «Компетентность, Самоотверженность, Дисциплина», эсминцы «Бейнбридж», «Болкли», «Гонзалес», а также «Грейвли», известный тем, что этот громадный боевой монстр пытался теснить в открытом море сторожевик «Ярослав Мудрый». В общем, на курс одинокой российской подлодки вышла восьмая авианосная ударная группа флота Соединённых Штатов Америки.
Корабельная связь безостановочно доносила в Центральный доклады и репетовки:
– Пеленг девяносто семь градусов, цель надводная.
– По пеленгу сто один градус активная локация, источник близко к поверхности, предположительно – авиационные буи.
– Проверить данные по пеленгу цели номер один.
– Есть, проверить данные по пеленгу цели номер один!
– По пеленгу девяносто восемь градусов наблюдаю сигнал: короткий, периодический; предположительно – сбрасываемый авиационный радиогидроакустический буй.
Командир то и дело совещался с офицерами, выслушивая их соображения, прикидывая варианты. Пока экипаж следовал разработанному ранее плану, но вместе с тем появились новые возможности.
Во-первых, несколько снизилась опасность обнаружения подводными лодками врага – они, скорее всего, находились за кормой «Кота» и их внимание было сосредоточено в другой стороне. Обнаруженная субмарина находилась под наблюдением, но она вскоре удалится на такое расстояние, что приборы перестанут её обнаруживать. В то же время «Кот» находился для неё в «тени» шумов авианосной группы. Во-вторых, основная поисковая активность противолодочных кораблей сосредоточилась на направлении движения ордера – в этих условиях появилась возможность уйти в сторону, а потом зайти в тыл группировки. Хотя тогда надо было бы перейти на полный ход, а это – повышенная шумность. В-третьих, теперь в качестве первого удара можно использовать мины, поставив их на пути главной цели. Это и было самым привлекательным.
Однако авианесущая группировка двигалась не прямолинейно. Уже через пару минут после обнаружения «Трумана» акустики докладывали, что тот сменил курс, следом – скорректировали курс и корабли сопровождения. Скоро авианосец вновь меняет направление движения. За ним, с некоторой задержкой, – поворачивают остальные корабли группировки. Авианосец и обслуга маневрировали с целью уклонения от атак подводных лодок. Отклонение от генерального курса незначительное, тем не менее, у нашей подлодки могло просто не хватить запаса мин, чтобы перекрыть сектор курсовой вариации, а одной и даже двумя минами невозможно пустить на дно американский авианосец. Можно на время вывести его из строя, заставить снизить скорость, но уничтожить… для этого надо больше боеприпасов. Или невероятное везение.
И всё же вариант с установкой мин на пути авианосца был очень привлекательным. В арсенале подлодки имелись новейшие дрейфовые минно-торпедные комплексы «ПМК-3Г» питерского завода «Двигатель». Их можно было запустить на дальность до двадцати пяти миль и задать глубину погружения. Мина дрейфовала на глубине от тысячи до полутора тысяч метров при помощи основной гондолы с гелием и регулировочной. На меньших глубинах, до километра, комплекс якорится ко дну, задаётся режим активации, и компактный микропроцессор вычисляет угол опережения, получая координаты цели от пассивного гидролокатора. Имея каналы электромагнитного и гидродинамического реагирования, комплекс (как в глубинном, так и в обычном исполнении) мог выбирать цель из акустических профилей, заранее введённых в каталоги вычислительного устройства. На дистанции поражения комплекс переходил в режим ракето-торпеды. Но это ещё не всё…
В «ПМК-3Г» отечественная инженерная мысль впервые воплотила идею «умного минного поля», когда все боевые единицы заграждения в автоматическом режиме оповещаются об атаках цели. Она атакуется одной, двумя или тремя мино-торпедами, в зависимости от запрограммированного алгоритма атаки. Мина, первой обнаружившая цель, сигналом активирует другие устройства и передаёт им данные по мишени, после чего происходит самонаведение и выстрел малогабаритных торпед. Такие минные поля могут включать в себя донные автономные аппараты координации работы минного заграждения (АКМЗ – автономный контроллер минных заграждений), способные мобильно восполнять использованные боеприпасы, или плавучие координаторы-ретрансляторы, в виде бакенов и буёв.
Принятие на вооружение флота «ПМК-3Г» добавляло возможности, которые меняли тактику боя подводных лодок. Мина может выпускаться из торпедного аппарата, не производя сильного шума, а в режиме реверса корабля и вовсе практически бесшумно. «ПМК-3Г» не только несла смертельную угрозу с глубины в полтора километра, но в случае преследования, например следящей вражеской субмариной и надводным противолодочным кораблём, заставила бы преследователя обходить мину или даже раскрывать своё присутствие средствами противодействия торпедным атакам – ведь в отличие от торпед мина несёт отсроченную смертельную опасность.
***
Менее чем через час, когда авианосец и остальные корабли группировки сделали по нескольку манёвров, стало очевидно: флагман не выходит за пределы курсового коридора шириной в три мили. К этим данным добавлялись результаты наблюдения за обнаруженной ранее американской субмариной, которая двигалась прямолинейно. В сумме эти сведения позволяли довольно точно определить генеральный курс авианосца, а это давало возможность установки мин на его пути.
Авианосец «Гарри Труман» был уже в шестидесяти семи милях от подлодки, когда Лосев решил ставить минное заграждение. Координаты наиболее подходящего места были вычислены за минуту до этого. На борту «Кота» имелось десять мин «ПМК-3Г» – командир отдал приказ установить шесть. Закипела работа в первом отсеке. В электронно-вычислительный блок каждой мины были введены акустические профили судовых типов, установлены режимы активации. Из двух торпедных аппаратов были выгружены самонаводящиеся торпеды, загруженные по тревоге как боеприпасы первой очереди, а их место заняли мины, запрограммированные на уничтожение авианосца.
Свернули антенну «Ската», после чего боцман отклонил вертикальные и горизонтальные рули. Вскоре «Кот» шёл на глубине пятьсот тридцать метров, под углом сорок пять градусов к генеральному курсу авианосца. До назначенного места установки надо было пройти более десяти миль.
На ГКП и в отсеках чувствовалось сильное напряжение. Ожидание… ожидание схватки и решающего момента.
– Цель по левому борту, одиночная, пеленг сто восемь градусов, классифицирована как грузовой транспорт большого водоизмещения, танкер.
– Вас понял, продолжайте наблюдение.
– Центральный, докладывает командир минно-торпедного дивизиона капитан-лейтенант Вдовин. Минно-торпедные комплексы снаряжены, проверены, личный состав и оружие к бою готовы.
– Отлично, Вдовин. Ждите команды.
Вышли на точку установки минного заграждения. Сбавляя ход, лодка выпустила три снаряда на заданную дальность. Затем, разворачиваясь, отстрелялась ещё тремя. Расположение мин напоминало перекрестие. Они опустились на глубину в тысяча двести метров, где открылись краны, пускающие газ в гондолы. Пока накачивалась основная гондола, мины продолжали углубляться по инерции, до отметки полтора километра, где зависали и, путём стравливания и закачки газа в дополнительную гондолу, удерживались на заданной глубине. Здесь мина, медленно сносимая течениями, сможет оставаться до пятидесяти часов в ожидании цели – на такой срок рассчитаны её ресурсы, – после чего должна быть выловлена или самоуничтожиться.
Манёвры подводной лодки были сопряжены с опасностью обнаружения, потому что приходилось подставлять под основной вектор возможной локации большую площадь корпуса и винты. По этой причине Лосев направил лодку к месту установки заграждения не перпендикулярно движению авианосной группы, то есть самым коротким путём, а под углом сближения сорок пять градусов. Впрочем, на скрытность тут ещё работали дальность и тёплое течение: лодка находилась ниже основной массы этого течения, в холодных водах, а сигналы систем активной гидролокации сильно рассеиваются на границе разнотемпературных и неравносолёных (то бишь, разных по плотности) водных масс. Помогал и тайфун бушующий над океаном – сотни тысяч тонн влаги, проливающейся каждую минуту из облаков, заметно опресняли воду у поверхности. Это явление ещё и прибавляло пару сантиметров осадке крупных надводных судов.
Выставив заграждение, «Кот» взял курс на запад, к подводным горам Императорского хребта. Двигаясь задним ходом, лодка должна была удалиться на восемь миль и подняться на отметку четыреста пятьдесят метров.
Экипаж готовился к двум вариантам действий. Если группировка, сблизившись с подлодкой, «нащупает» её до входа в зону минного поражения – а вероятность обнаружения крайне высока на дистанциях менее двадцати миль до кораблей с противолодочной аппаратурой, – то субмарина откроет огонь телеуправляемыми торпедами, затем выпустит шумоимитатор и начнёт уходить реверсом на малом ходу. Так лодка, имеющая пусковые установки в носовой части, сможет отстреливаться торпедами и выставлять мины. Уход с дифферентом на всплытие позволит, по достижении необходимой глубины, открыть огонь ракетами. Хотя офицерами «Кота» план отхода просчитывался, шансов уцелеть в такой ситуации почти не было.
Согласно второму варианту, подлодка, затаившись, дождётся срабатывания минного заграждения, после чего нанесёт удар торпедами по заранее выбранным целям (не более пяти) и попытается незаметно уйти на малом ходу. Второй вариант не предполагал использование режима повышенного тепловыделения ядерного реактора, но если возникнет необходимость, то выйти на этот режим может и не хватить времени.
Дистанция и глубина рассчитывались исходя из возможностей оружия. Если для лодки наиболее безопасными были большие глубины и максимальная удалённость от цели, то для боеприпасов требовались определённые условия применения. Например, на борту имелись противолодочные ракеты пускового калибра 650 мм комплекса «Ветер», но запускались они с глубины не более ста метров. То же и противокорабельные ракеты «3М-54» калибра 533 мм: они отстреливались примерно с такой же глубины и при волнении моря не более пяти баллов, а полноценно отработать на конечном отрезке атаки могли, если вблизи цели стихия не превышала семи баллов. Получается, что на малых дистанциях, на которых врагу сложно отбить ракетную атаку ввиду нехватки времени, эти снаряды применять весьма рискованно, потому что подвсплытие на малую глубину наверняка приведёт к демаскировке, а после атаки – осложнит уход от преследования. По одиночному судну можно рискнуть ударить ракетами с расстояния в несколько миль, но против группы придётся действовать с удаления в десятки миль, а значит, реактивные снаряды наверняка будут сбиты средствами противовоздушной обороны. Ракет, отстреливаемых даже в пусковых контейнерах, на глубине четыреста – шестьсот метров на вооружении российского флота нет. Не было на подлодке и гиперзвукового оружия, хотя о нём разговоры шли давным-давно.
В арсенале подводной лодки было восемь ракет комплекса «Ветер» и две усовершенствованные торпеды модели «65—76» – это под стрельбу из пусковых аппаратов калибра 650 мм. Для выполнения специальной задачи на борту разместили глубоководные изделия для длительных поисково-разведывательных работ, выпускаемые из тех же торпедных установок. Таких изделий было два, с ними работала пара специально зачисленных в экипаж инженеров.
Под торпедные аппараты калибра 533 мм арсенал был укомплектован минами «ПМК-3Г» (десять штук), двумя торпедами «ТЭ-3» и четырьмя – «Футляр», новейшей модификации с возможностью «тихого» старта, восемью ракетами комплекса «Калибр», из них четыре противокорабельные «3М-54» и четыре – «3М-14», для поражения наземных целей. Кроме того, имелось две ракеты «3М-14», снаряжённых термоядерными блоками мощностью в сто килотонн. И, наконец, на борту размещались шесть самоходных аппаратов гидроакустического противодействия калибра 533 мм: четыре типа «Бериллий»[11 - [11] «Бериллий» – самоходный многоцелевой автоматический прибор гидроакустического противодействия калибра 533 мм; модификации прибора имеют буквенные индексы в наименовании.], последней модификации, и два «Бериллий УН», несущих в своём облегчённом корпусе миниатюрные дрейфующие приборы «Вист-2М».
Совсем недавно боекомплект пополнился новым классом оружия – противовоздушными минами «чинарик», как неформально называли их подводники. А официально – автономная плавающая зенитная установка «Чинар».
Подводная лодка совершенно не прикрыта от авиации и ракет, поэтому на «Чинары» у экипажа была особая надежда. АПЗУ представляла собой контейнер с четырьмя противовоздушными ракетами комплекса «Верба». Установка имела функции сетевого обмена данными, чтобы цели не обстреливались более чем двумя ракетами одновременно, могла отличать воздушные цели от над- и подводных, начинялась зарядом для самоподрыва, а также устройством кодового доступа и дистанционного управления.
«Чинары» были вполовину короче торпед того же калибра и в несколько раз легче, но в комплекте к ним шли сбрасываемые двигательные и утяжеляющие насадки, которые позволяли скрытно запускать зенитные мины на дальность до пятнадцати миль.
У нового оружия были и недостатки. В автономном режиме противовоздушная мина могла сработать не только по вражеским ракетам и малым беспилотникам, не имеющим кодовых систем опознавания, но и по своим.
И всё же одинокой подводной лодке, не имеющей никакого прикрытия от авиации, противовоздушная мина давала некоторую защиту.
С другим оружием тоже имелись подвижки в последние два-три года. После модернизации корабля появилась возможность практически бесшумного запуска торпед, особенно уместного при реверсном движении подлодки. Был определённый прогресс и в телеуправлении, хотя российский флот всё ещё отставал от противников.
Обстоятельства предстоящего боя пока благоволили экипажу «Кота». Шум стихии, бушевавшей в этом районе, а также шум самой авианосной флотилии не позволяли врагу засечь русскую подводную лодку на дальней дистанции. Скачки плотности, подводные возвышенности позади по курсу, завихрения и расслоения течения в прихребтовой зоне создавали серьёзные преграды для гидроакустической локации и, как следствие, для обнаружения подлодки. В то же время имелись трудности и у неё. Скажем, здесь, на отдалении от суши, не было «жидкого грунта»[12 - [12] Жидкий грунт – слой водной толщи, плотность которой выше, чем прилегающих слоёв. Позволяет дифферентованной лодке длительное время находиться в равновесном и неподвижном (относительно слоя) состоянии. Снижает возможность обнаружения.], как в Северном Ледовитом океане, коим часто пользовались российские подводники. Течения сильнее, чем на севере, и заметно сносили корабль на малом ходу. Вообще в этом районе было сложно придерживаться курса из-за многих факторов, а серьёзных гидрологических исследований, в контексте обеспечения скрытной деятельности подводных лодок, Россией тут не проводилось.
***
От заместителя командира БЧ-5 Шария поступило тревожное сообщение: «Течь в румпельном отсеке». Начали разбираться. Течь оказалась не сильной: по сути, вода каплями просачивалась из привода кормового руля. Командир был в курсе – время от времени она наблюдалась и раньше, соответствующие записи вносились в вахтенные журналы, а также в лист требований ремонтных работ. Похоже, ремонтники не справились с проблемой. Хотя доклад из румпельного отсека не вызвал видимой нервозности, не известно, что случится, когда гидравлика перейдёт в режим работы рулей на полном ходу или противник использует глубинные боеприпасы.
Акустики доложили, что в шести, девяти кабельтовых перед авианосцем идут два корабля. Идут прямо, не совершая манёвра противолодочного уклонения, один из них на пару кабельтовых впереди, а расстояние между ними полтора градуса. Уточнили данные по генеральной скорости авианосца: примерно двадцать два узла. Это означало, что он идёт на полном ходу. Также офицеры рассчитали очерёдность применения боеприпасов и изменение глубинно-дифферентных показателей при стрельбе, потому что каждая из торпед имела вес около двух тонн.
И вот подлодка была уже в восьми милях от выставленного ею минного рубежа, то есть на предполагаемой позиции засады, а авианосная группа давно находилась на дистанции поражения телеуправляемыми торпедами, и приближалась к зоне, в которой должны были сработать мины.
Внезапно поступил доклад от поста радиотехнической боевой части:
– БИП[13 - [13] БИП – боевой информационный пост; одна из задач операторов поста – ввод в БИУС данных об обнаруженных целях.], Центральный. Пеленг три градуса справа по борту, сигнал активных средств локации на частоте десять с половиной килогерц. Сигнал короткий. Сигнал потерян.
Лосев тут же связался с командиром БЧ-7 Андреем Синицыным.
– Засекли?
– Пока не могу сказать, – отвечал тот. – Но сигнал сильный. Если он отразился на локатор мощно, то сейчас начнут нас щупать на разных частотах. Это цель номер четыре, предварительно классифицирована как противолодочник, уточняем по признакам два и три.
– Давай, Андреич, слушай внимательней.
Прошло несколько минут, снова тревожная весть от радиотехнической боевой части:
– Пеленг три градуса справа по борту. Сигнал активных средств. Сигнал неустойчивый… Сигнал не обнаруживается.
Самые напряжённые мгновения. Засекут, сомнений почти нет. Сколько времени отпущено судьбой до этого момента? И вот звучат слова:
– Сигнал активной работы ГАС[14 - [14] ГАС – гидроакустическая система.] слева по борту, три градуса! Сигнал устойчивый, ритм чёткий с периодом ноль восемь секунды, на частоте три и три десятых килогерца. Справа по носу четыре градуса, сигнал активной работы ГАС. Сигнал широкополосный, чёткий, ритмический, с периодом ноль восемь секунды. Пеленг меняется вправо.
– Пеленг сигналов совпадают с координатами кораблей охранения главной цели: цели номер три и номер четыре. Цели классифицированы как эсминцы типа «Арлей Бёрк» третьей серии с ГАС.
– Расчётная дистанция до ближайшей цели (цель номер четыре) шестьдесят восемь кабельтовых.
– Наблюдаю направленный постоянный сигнал на частоте два с половиной килогерца. Товарищ командир, мы обнаружены противником!
Словно раскололся прочный корпус и холодная беспросветная бездна хлынула в отсеки. Это не учения! Отбоя тревоги не будет. Обнаружены! Обнаружены не командой родного флота, и даже не потенциальным противником, а самым настоящим врагом. И пойдут сейчас к лодке не практические торпеды, а боевые, с сотнями килограммов взрывчатки!
Хотя, следуя первоначальному плану, Лосев должен был скомандовать «Пли!» расчётам торпедных аппаратов, какое-то наитие, какая-то ещё неоформленная мысль, не дали ему это сделать. Слишком просто, чересчур прямолинейно, незамысловато. Но и медлить было нельзя.
Повисшую на секунду тишину прервал голос командира:
– Экипаж, внимание! Мы обнаружены противником. Боевая тревога! Командиру БЧ-5, готовить реактор к работе на полном ходу и полной нагрузке на электромеханическую часть. ВИПС/ДУК[15 - [15] ВИПС\ДУК – пусковая установка ВИПС предназначена для постановки средств оповещения и гидроакустического противодействия; ДУК – схожее с ВИПС устройство, но более широкого применения.] товсь! БЧ-7, ГАС в активный режим! Данные по основным целям, для стрельбы, живо! БЧ-3, первый и четвёртый торпедные аппараты, согласно утверждённой очерёдности, товсь!
Пространство лодки наполнилось командами, репетовками, докладами. Лосев уже собирался дать команду «Огонь!» первому и четвёртому торпедным аппаратам, когда поступил доклад: «Пеленг справа по носу четыре градуса, сигнал на частоте семьсот тридцать мегагерц, двухимпульсный, короткий, сигнал завершён. По характеристикам соответствует запросному сигналу морских флотов НАТО».
Выслушав доклад и подумав секунду, командир приказал:
– Продолжать наблюдение, – затем: – Прибор ГПД[16 - [16] Прибор ГПД – прибор гидроакустического противодействия.] «Бериллий» приготовить к вводу данных. Пешков, принимай доклады. Шабалин, приготовь диктофон для записи сообщения.
Сам он схватил ручку с блокнотом и спешно внёс запись. Она гласила: «I am the captain Bharangita. My country ***[17 - [17] Название государства автором умалчивается из моральных и политических соображений.]. We remain neutral. We ask you not to impede for us». После этого он быстро прошёл к посту связистов, взял протянутый ему микрофон.
– Тишина на БП[18 - [18] БП – боевой пост; в данном случае, пост одной из групп БЧ-4.]! Отключить на посту систему громкой связи, – скомандовал Лосев и дважды под запись зачитал текст. Разрешил включить громкую связь и приказал командиру БЧ-4: – Передать им через громкоговоритель два раза речью и дважды морзянкой.
Возвратившись на своё место, командир продиктовал параметры хода для аппарата-имитатора: от старта имитация выхода на полный ход – двигаться параллельно нынешнему курсу лодки пять кабельтовых – поворот вправо на девяносто градусов – одна миля хода с подъёмом на глубину двести пятьдесят метров – поворот на восемьдесят градусов вправо – держаться глубины и курса.
Пока всё это делалось, подразделение Синицына активной локацией получило точные сведения о курсе и местоположении основных целей авиационной группы. Данные были введены в БИУС, утверждены командиром и начали обновляться на торпедах. А дальше…
А дальше командиру докладывают, что с пеленга запросчика принято сообщение. Сообщение было коротким, всего два слова на английском языке. Это был приказ: «Ascend immediately!» – «Всплывайте немедленно!»
Командир тут же распорядился перевести ГАС в пассивный режим, удостоверился в готовности торпед – и дал команду «пуск» для аппарата-имитатора. Сразу после этого он вызвал по громкой связи командира БЧ-5:
– Котенко, приборы РЭБ пока не применять. Понял?
– Так точно.
– Чтобы все твои расчёты знали. ВИПС/ДУК держать наготове, но приборы РЭБ без моей команды не применять. Чтобы никто машинально не выпустил шумелку, ясно?
– Так точно, товарищ командир, без вашей команды ВИПС/ДУК для постановки приборов РЭБ не применять.
Затем Лосев распорядился готовить второй имитатор, а для торпедных аппаратов №1 и №4 скомандовал: «Пли!» К авианосной цели ушли две телеуправляемые электрические торпеды. Сохраняя заданное выбрасывающим импульсом направление, они шли пока практически вслепую, так как акустическое поле почти полностью было забито шумом имитатора.
– Внимание! По местам стоять к всплытию! Боцман, всплывать на глубину полста метров, дифферент на нос десять градусов, – отдал Лосев приказание боцману Закрутову.
Пока первые торпеды догоняли и перегоняли «обманку», а та начала делать запланированный поворот, была введена программа во второй аппарат-имитатор «Бериллий». Приготовлены ещё две телеуправляемые торпеды: они предназначались для удара по ближайшим кораблям сопровождения авианосца, обнаружившим «Кота». Второй шумоимитатор, согласно введённой программе на тихом ходу должен был дойти до той точки, где совершал поворот первый аппарат, повернуть в другую сторону и, постепенно поднимаясь на глубину двести пятьдесят метров, пройти две мили, после чего перейти в режим воспроизведения полного хода подводной лодки.
Выстреляна вторая пара торпед! Через несколько секунд подлодка выпустила имитатор. Без промедления стали вводиться задания ещё в два прибора ГПД. В это же время загружались в торпедные аппараты две противовоздушные мины. Они были запрограммированы так, чтобы не помешать стрельбам крылатыми ракетами, которые будут производиться с глубины пятьдесят метров, а именно: АПЗУ не будут учитывать высококонтрастные цели, набирающие высоту на дальности ближе трёх тысяч метров. Это означало, что стартующие «Калибры» будут безопасно покидать зону обстрела зенитных установок, а на дистанции более трёх километров стандартный алгоритм принятия решения об атаке исключит их из числа объектов, годных для обстрела. При этом используемые в «Чинарах» ракеты «9М336» будут готовы поразить цели, приближающиеся из-за пределов зоны ограничения и малоконтрастные объекты типа вертолёта или винтового самолёта.
АПЗУ готовы к использованию – об этом докладывают в Центральный из первого отсека. Для снаряжённых противовоздушными минами аппаратов Лосев командует: «Пуск!» – и зенитные установки уходят к поверхности. Через несколько минут они встанут на защиту экипажа от атак с воздуха. Теоретически они могут сбивать даже торпедоносные американские ракеты «Асрок», но реальную смертельную опасность противовоздушные мины несут авиации врага.
Кстати, когда Лосев недавно общался с инженерами, практиковавшими личный состав в использовании противовоздушных мин, то они ему по секрету рассказали, что идут работы над расширением возможностей этого оружия. Так, например, предполагалось, что в ближайшем будущем АПЗУ смогут сбивать и объекты, спускаемые на парашютах.
***
Подошла очередь снарядов калибра 650мм. Два выстрела из торпедных аппаратов №2 и №3 – и модернизированные, мощные, самонаводящиеся, имеющие в памяти акустические профили восьми типов кораблей врага торпеды ушли – ушли сложным курсом на глубине шестьсот метров.
И вот, когда первая пара телеуправляемых подводных снарядов прошла немногим более половины своего пути, на ГКП вспыхнуло табло с надписью: «Осторожно, торпеда!». Через секунду последовал доклад радиотехнической боевой части: «Внимание! Пеленг полтора градуса слева по носу, угол уменьшается, шум скоростной торпеды, интенсивность шума не меняется».
Лосев скомандовал:
– Изображение на монитор в Центральный! – и рванулся к пульту акустика, что располагается рядом с постом рулевой группы.
Он надел наушники с микрофоном и чуть склонился к дополнительному монитору. На экране были видны полосы шумов главной цели и торпед, угол створения которых постепенно уменьшался. Торпеды шли в стороне от цели, чтобы не закрыть её своим шумом, но в высокочастотном спектре они всё же сливались в пиксельной гуще. Отчётливо была видна отдельная короткая полоска, пересекавшая шкалу пеленгов и курсовых углов в верней части экрана – она упиралась в отметку пеленга полтора градуса и восемьдесят семь градусов истинного курса подлодки.
В эти же мгновения за переборкой БЧ-7 Вадим Синицын, поднимая предупредительно указательный палец левой руки, а другой рукой принимая листок с записями от командира вычислительной группы старшего лейтенанта Давида Гуревича, произносил:
– Сейчас. Вот, сейчас… сейчас… Так! Точно, это сработала наша мина! Вот ещё одна!
Теперь все могли видеть ещё одну удлиняющуюся полоску, только что появившуюся на экране чуть левее первой.
– Значит, сейчас ахнет? – спросил командир; лицо его в эти мгновения было совершенно хищным.
