С М С

В регионе Полиса Мендакс было немало уцелевших поместий, таких же как у Чильтана ферм, но все они были почти изолированы друг от друга по причине постоянной угрозы нападения пришельцев. Сами поместья, насколько Чильтан знал, были надежно прикрыты спутниками Службы Мирового Спасения, которые могли атаковать вражеские автоматические штурмовые модули прямо с орбиты, в случае чего. Да, попытки были, раньше, давно, когда он был ещё совсем ребёнком. Организовать же защиту всех территорий, что лежат между поместьями, а это бескрайние степи, спутники Службы были не в состоянии. Вообще, безопасной зоной поместья считался радиус в полтора километра от центра главного здания, однако Чильтан давно за этот радиус выходил. Вот как сейчас.

Он уже бежал во всю прыть. Ветви хлестали его по лицу, но он не замечал этого.

Вот и ограда, обозначавшая территорию сада его фермы. Забор был высокий, из необработанных деревянных досок, местами до дыр изъеденных короедом. Сколько молодой господин себя помнил, этот забор всегда был таким как сейчас – старым и захудалым, только гнилых досок становилось с каждым годом всё больше, и всё чаще он щербил щелями. Там, за забором был небольшой пролесок, а за ним, словно крыльцо в бескрайнюю степь, приземисто распластался курган. С него открывался волшебный вид, в ясную погоду можно было разглядеть громадные степные просторы, картинно уходящие в горизонт.

Чильтан всегда мечтал стать свидетелем чего-нибудь необычного на своём наблюдательном пункте: увидеть заблудившейся штурмовой модуль пришельцев (эти тарелки он видел только в видеороликах), встретить кочующих Диких, невесть каким образом забредших сюда. А если бы среди них были женщины… Да, он никогда не видел женщин. Мама была не в счёт, она пропала вместе с отцом, когда ему было три года, и он совсем не помнил её. Последние несколько лет его никакой вопрос так не волновал, как представительницы прекрасного пола. Этих загадочных и прекрасных созданий он видел только в древних фильмах и на картинках, но даже это искусственное созерцание их вызывало в нём невообразимый трепет и превращало его в безмозглый, бледный манекен, у которого (даром что пластиковый) вот-вот побежит слюна. Гормоны и неутолимая жажда совершить что-то безумное, замешанная на твёрдой готовности сделать это, заставляли его в иной день бежать на этот курган. При этом, боясь не столько быть обнаруженным и атакованным авто-модулями (всё-таки он выходил за пределы гарантированной зоны безопасности), сколько быть застигнутым своими домочадцами. Чильтан всю жизнь прожил с Обром и Сорелем, они заменили ему родителей, когда он осиротел. Потому в его отношении к ним, несмотря на внешнюю чопорность, была немалая доля трепета и безмерное уважение. Впрочем, взрослея, он всё чаще вспоминал свой статус и в образе его всё отчётливее обнаруживался барин, истинный хозяин поместья и овощных ферм.

Он хорошо ведал в овощеводстве, знал, что когда и как посадить, чем удобрить, как часто поливать, какая из культур предпочтёт соседство с какой, и прочее, прочее. Выращивать урожай и снабжать им Полис – его святой долг, перешедший ему от отца, а ему – от его отца и так по родовому древу вплоть до того времени, когда началось вторжение. Любитель поболтать, старик Обр, часто рассказывал Чильтану о его предках, не только о родителях, но и о родителях родителей. В нескольких словах можно было бы свести эти рассказы к следующему: они жили в поместье столько-то лет, (люди были хорошие), а потом умерли. Кто от старости, кто от болезни. Тела их жгли на больших кострах, а прах потом смешивали с землёй. Традиция, дескать, у их рода такая. Эти сухие генеалогические справки мало трогали Чильтана, ему трудно было переживать о судьбах людей, которых он никогда не видел. Единственное, что интересовало его по-настоящему это – как в родовое поместье его отца попала его мать? Это не давало ему покоя. Порой он даже подозревал родителей в инцесте, изо всех сил отгоняя эти мерзкие мысли. Обр сбивчиво отвечал Чильтану, дескать, время другое было, как-то можно было, по договорённости со Службой, изредка да наведываться в другие поместья. Вот и сосватали его мать его отцу, не глядя. Просто привезли её и сказали – вот, стало быть, твоя жена, живите счастливо. А сейчас всё как-то усложнилось, нет более никакой возможности никому побывать где-то за пределами поместья. Даже специальный канал связи, по которому нет-нет, да и связывались раньше со Службой, и тот уж сколько лет не работает. Молчаливый Сорель даже как-то соткал такую причинно-следственную паутину: Служба усилила защиту поместий, увеличив количество спутников, караулящих эту местность, но, в то же время, для пущего эффекта и связь прервала, дабы лишний раз не давать пришельцам возможности прослушивать информацию. Чильтан во всё это мало верил. Слабое успокоение он находил только в ободряющих толках Обра, всегда твердившего, что Служба их не бросит и что вскоре найдёт способ как им с другими людьми можно встретиться. А то ведь так и прервётся род их помещичий, и некому будет кормить Полис.

Вид с кургана сегодня был не очень. Затянутое серой дымкой небо не давало никакого обзора. Молодой помещик угрюмо посмотрел на часы – было у него минут десять, а потом надо было спешить назад, на запланированную встречу с Обром на картофельных полях. «И сдались эти поля, – думал он раздраженно. – Будто если мы на картошку не поглядим, она хуже расти станет. Эх, ни черта сегодня не видно, зря только торопился”.

Он с досадой взглянул на свои измазанные старые джинсы, получившие порцию грязи, при преодолении им забора. «Скажу, что упал в саду», – успокоил он себя и снова посмотрел на часы. Время в запасе у него было, но из-за плохой видимости и явной невозможности хоть сегодня стать наконец свидетелем чего-то необычного, он с грустью решил идти назад.

Вздохнув, он развернулся, и сделал было несколько медленных шагов в обратном направлении, как вдруг его остановил какой-то непривычный для этого места звук. Гул. Нарастающий гул реактивных двигателей. «Неужели!?» – радостно и боязливо прошептал Чильтан и вернулся на самый край кургана. Он даже присел почему-то на корточки, будто опасаясь быть замеченным. Гул быстро усиливался, перерастая в настоящий рёв. Сомнений не было – в сторону Чильтана, откуда-то с востока, летел самолёт. Настоящий боевой самолёт Службы Мирового Спасения (то, что именно боевой, Чильтан уверил себя бесповоротно).

Рёв уже стал оглушительным, когда белое брюхо самолета показалось из облачности. Машина падала. И падала она прямо на Чильтана. По крайней мере, так ему показалось, причём с такой очевидностью, что он, сообразив это, тут же вскочил и с криком бросился бежать вниз с кургана, в сторону дома. Но, к его счастью, ему действительно показалось – самолет рухнул на соседний курган, что был метрах в трехстах к югу, в аккурат на его широкую верхушку.

Молодой господин сообразил, что опасность миновала, когда уже был у подножья своего смотрового холма. Дрожа от страха, но больше от любопытства, он вскарабкался обратно. Рёв стих. Взрыва не последовало, и вообще машина осталась, в общих чертах, цела. Хорошо сработали аварийные системы и тормозные двигатели – сообразил Чильтан. Он многое знал о технике Службы – кое-какая информация хранилась в его компьютерной библиотеке, оставшейся от отца, а времени для чтения было много. Да и Обр немало ведал обо всём на свете и, как известно, любил потрепаться.

Дым и поднятая падением пыль, стали рассеиваться, обнажая остов совершившего жёсткую посадку белого самолета. «Нет, это не боевой, – лёжа в траве, рассматривал машину молодой помещик. – Это вообще, наверное, беспилотный разведчик. Чего ж он упал-то?». Ответ на его мысленный вопрос тут же образовался в поле видимости. Стройной вереницей, из беспросветной пелены спускались совсем близко к земле, один за другим, штурмовые модули пришельцев. Они были довольно далеко от Чильтана, почти на границе видимости, но ужас буквально парализовал его. Первая мысль, что разрядом пронзила его пульсирующий мозг, была ругательным сожалением о том, что он уже не вернётся домой, а Обр с Сорелем сильно на него за это рассердятся. «Где ж это пропал наш хозяин-сопляк, а Сорель? Ужель его пришельцы утащили? Негодник! Кто теперь фермой владеть станет?!» – скрипел в его голове голос приказчика.

Зажмурив глаза и закрыв голову руками, Чильтан лежал в траве, на краю кургана и изо всех сил делал вид, что его там нет. Прошла минута, вторая. Было тихо. Он открыл глаза, медленно приподнялся и выдохнул. Штурмовых модулей было не видно, упавший самолёт слегка дымил, тучи по-прежнему застилали небо, только теперь стали как-то выше. Да, теперь ни у кого бы не возникло сомнения, что это именно тучи, а никакой не туман. Плотные, мясистые и тяжёлые, переполненные будущим дождём тучи.

Пора было бежать назад, он уже опаздывал. Бежать и каким-то чудом не подавать вида, что он только что видел аварию крылатой машины и отряд модулей пришельцев. Максимум – слышал что-то, и то слабо. Всё-таки их яблоневый сад так завораживает, что и слух и зрение порой подводят, когда стоишь средь огромных и важных старых деревьев.

Обр сделал вид, что вовсе не заметил ни опоздания хозяина, ни его испачканных со всех сторон штанов, ни потрёпанного и явно взволнованного его вида.

– Извольте видеть, хозяин – семьдесят второй опять вместе с сорняком и ботву рвёт, собака!

Обр ткнул тростью в бок старому роботу-культиватору, прямо в то место, где виднелись остатки выцветшей цифры «72».

– Починить, думаешь, уже нельзя? – деловито осматривая манипуляторы робота, спросил молодой помещик. Нагнувшись к приземистому семьдесят второму, Чильтан заметил грязь и пыль на своих штанинах сзади.

– Да куда уж чинить-то его? Уж сколько раз чиненный. Да и манипуляторов запасных хороших нет. На запчасти его, барин Чильтан, и всего делов!

«Эка я измызгался-то. Слишком уж подозрительно будет, – думал Чильтан, делая вид что слушает ответ приказчика, – Нет, не подойдёт история про то, как я в саду споткнулся. Не мог же я и передом и задом плюхнуться сразу…». Он старался отвлечь внимание Обра, спрашивая его о других роботах, тыча в них пальцами (особенно в тех, что подальше), а сам, пока приказчик отворачивался, отчаянно отряхивал джинсы.

Неторопливо осматривая каждого робота, они постепенно двигались вдоль рядов картофеля.

– Уборочник, тридцать второй, тоже барахлит. Нет-нет, да и встанет прямо посреди поля. Уж раза три к нему аварийку отправлял.

– Угу. Ну а его-то хоть починим?

Приказчик наморщил лоб, посмотрел на хозяина и вдруг спросил:

– А слышали, барин Чильтан, чего-то гудело в небе, точно когда вы в саду были?

Бледнеющий барин замер на секунду. В его голове за эту несчастную секунду пронеслось миллионов, наверное, сто вариантов ответа на этот простейший, в общем, вопрос, но выдал он что-то несуразное.

– Ээ, да я как-то… и не особо… В саду ведь, там не очень-то… слышно. А что гудело? Неужели челнок Службы пролетал?

– Да нет, никто не пролетал, вроде, – Обр немного смущённо смотрел на Чильтана. – Похоже было, что самолёт летел рядом где-то, но из-за дымки этой не видать было ничего. Я подумал – может вы чего видели.

– Нет, старина Обр. Я и не слышал ничего особо – с развязной фальшью врал молодой господин. – Слушай, я притомился уже малость. Пойдём в дом, чаю выпьём. С картофелем всё ясно, растет себе насухую, дождя ждет. А про оставшихся роботов ты мне за чаем и расскажешь.

– Как знаете, хозяин.

Они неторопливо пошли по узким бетонным тропам к дому.

– Кстати, по поводу посадочной площадки всё сказать хочу, да забываю.

– Для челноков которая?

– Дык вроде у нас другой нет, – усмехнулся было Обр, но, поймав серьёзный взгляд хозяина, тут же продолжил серьёзным тоном. – Про неё, проклятую.

– Ну что с ней, Обр? Не томи.

– Убрать надо всё лишнее с площадки-то. Мы ж всю зиму туда складывали хлам всякий: роботов поломанных, запчасти разные, да и так, по мелочи, рухлядь. Как ещё Сореля туда не отнесли, ей богу не знаю.

Чильтан улыбнулся этой шутке, однако на душе у него стало грустно, едва он вспомнил про челноки. Автономные летающие контейнеровозы, среднего тоннажа, раньше регулярно, два раза в год прилетали к ним на ферму за урожаем. Хотя размера они и небольшого, но метров пятнадцать длины в них есть. Взлетают и садятся они, слава Богу, вертикально, поэтому площадка взлёта-посадки (она же – разгрузочно-погрузочная) по габаритам не такая и большая. Но всё же, в последнее время, когда всё больше места на ферме стало уходить под посадки (урожаи падают из года в год), даже эти семьсот семьдесят квадратных метров площадки стали казаться весьма неэффективно используемыми.

В детстве Чильтан всегда присутствовал при загрузке челнока. Ещё бы – редкое явление, к тому же корабль очень красиво и плавно садится и взлетает. Потом, в юности, когда пубертатный период уже вовсю орудовал его воспалённым мировосприятием, отлаживая понемногу силы сопротивления внешнему миру, он мечтал улететь на этом челноке. Да, он просто хотел запрыгнуть в закрывающуюся аппарель и умчаться в Полис. А там – будь что будет. Вернут его – ну и чёрт с ним, зато он видел город, видел оплот человечества, а если не вернут… вот это была бы сказка, а не жизнь. Сказка, полная всего нового каждый день; полная новых людей, особенно девчонок…

– Так что, господин? Говорю – очищать надо площадку от хлама, а то вдруг челнок сесть не сможет.

Они уже стояли у крыльца дома. Чильтан так увлёкся воспоминаниями, что прослушал (так, впрочем, он делал нередко) весь долгий монолог приказчика, в коем он сумел затронуть множество аспектов функционирования фермы, да и поместья в целом, а затем, когда они подошли к дому, вновь вернулся к вопросу о посадочной площадке.

– Эх, старина Обр! Да коли было б что в этот челнок грузить, кроме того хлама. Ведь ты сам же говорил – всех дохлых роботов и прочую рухлядь, который уже не починить и что подлежит отправке в Полис, всё это надо снести поближе к месту загрузки, чтоб потом время не тратилось. Вот роботы туда всё и отнесли, не так ли?!

Приказчик потупил взгляд

– Да так-то оно вроде и так.

– Ну, так прикажи железякам: за день до прилёта контейнеровоза, всё к чёрту убрать с площадки и разместить рядом. Челнок ведь без предупреждения не должен прибыть, верно?

– Слушаю.

– Ну вот, а ты сыр-бор развёл. А теперь давай чаю уже выпьем, да про остальных роботов поговорим, кто хоть в строю-то ещё.

Они зашли в дом. Чильтан давно привык прятать мысли и переживания от обоих своих домочадцев под маской серьёзного и рассудительного (хоть и молодого) помещика. Вот и сейчас ему были не особо интересны все эти очевидные вещи, о которых вот уже столько дней талдычит суетливый помощник. Посчитать сколько роботов осталось в рабочем состоянии, осмотреть разгрузочную площадку и понять, что она заставлена мусором, убедиться ещё раз, что урожай будет мизерным… Всё это было пройдено много дней назад. И Чильтан и Обр знали это прекрасно, но продолжали играть роли; один – пекущегося о ферме барина, второй – шустрого приказчика. Наверное, всё это было от скуки, чтобы не сойти с ума в ожидании дождя, отсутствие которого ставило под угрозу всю тонкую грань их бытия; а ещё – в ожидании хоть каких-то новостей из Полиса, да и чертового челнока тоже.

Сорель показался перед ними в столовой. Он был встревожен, его брови были высоко приподняты, и это был дурной знак. Значит, случилась беда. Последний раз Чильтан видел столь высокие брови дворецкого, когда у них был пожар в сарае, на складе машин.

– Что с тобой, Сорель? На тебе лица нет.

– Радио, господин. По радио сообщили…

– Что? Что сообщили? – спросил Чильтан, уже догадавшись, о чём шла речь.

– Простите уж старого дурня, может я и напутал чего. Сижу, значит, проверяю книгу учёта, а тут оно как заверещит! Я уж и забыл, что оно есть у нас, радио-то, столько лет уж молчало…

– Давай ближе к сути! – перебил Обр.

– Да, уж извините, разволновался я. Сказали по радио, дескать, (тут дворецкий зажмурился, напрягая память) передаём срочное сообщение всем жителям южного зауральского района. Сегодня, в одиннадцать часов девять минут по местному времени, в квадрате… Ой, простите, уж не запомнил я эти цифры… Совершил, значить, аварийную посадку самолёт Службы Мирового Спасения. Взгляд Обра стал настороженным и серьёзным. Тревожность начала искрить в комнате.

– Члены экипажа, – продолжал, зажмурившись, старик, – будут эвакуированы с места аварии беспилотным геликоптером в ближайшее время.

Сорель раскрыл глаза и замолчал. Его брови вновь опустились до привычного состояния, да и вообще, он весь как-то успокоился. Словно тяжесть новостей, давившая на него изнутри, тут же исчезла, стоило ему ими поделиться.

– Это всё? – спросил Обр. – Или может чего ещё сказали, да ты забыл, старый хрыч?

Дворецкий снова зажмурился.

– Да, ещё сказали, что, значить, не впадайте в панику, нет причин для беспокойства.

– Да уж, нет причин, – усмехнулся приказчик. – Чего ж он тогда упал, этот самолёт?

– Ты же сам знаешь, – сказал молодой хозяин нарочито спокойно, – никто нам не скажет.

Обр хотел что-то ещё добавить, но его прервал шум с улицы. Все трое прислушались. Над поместьем, судя по звуку, пролетела большая винтокрылая машина.

– А вот и эвакуационный беспилотник, – глядя в потолок, прокомментировал Чильтан. – Вот и всё, экипаж спасён, беспокоится и вправду не о чём. Сорель, подай-ка, родной, нам с Обром чаю в кабинет. Старый дворецкий слегка поклонился и ушёл приготовлять чай. Молодой помещик с приказчиком пошли по лестнице на второй этаж, где располагался рабочий кабинет. Первый повернулся ко второму и с улыбкой сказал:

– А хорошо, старина Обр, что радио наше всё-таки работает. Служба-то не сгинула еще!

– Определенно, господин. Значит скоро и о нас вспомнят.

Обед прошёл в радостной обстановке, под стук капель о стёкла, под шум долгожданного ливня, в одночасье превратившего ферму в болотистую местность. Дождь лил уже третий час.

Капелька чёрной, слабенькой, но едкой тревожности, всё же, витала в воздухе, всё-таки самолёт Службы упал. Но кроме как на хозяина поместья, эта тревожность ни на кого влияния не имела. Ещё бы, ведь по радио не упомянули про вражеские штурмовые модули, которые, вероятно и сбили самолёт, а Чильтан их видел. И их было много, и куда-то ведь они полетели… На восток. Зачем? Неужели весь мир на пороге новых сражений этой затяжной войны?! Неужели у Службы не хватит сил справиться с врагом окончательно?! Мрак и обречённость следовали после этих рассуждений, и Чильтан мотал головой, стараясь вытряхнуть их из себя.

Обр любил после обеда выкурить сигарету, и сейчас он с удовольствием предавался этому вредному процессу. Он весь светился от счастья – дождь пошёл! Наконец-то! Не зря ведь с утра у него ныла поясница. Да и радио «ожило». Значит, Полис цел! Значит скоро и контейнеровоз должен прибыть за урожаем.

Сорель неторопливо убирал посуду, а Чильтан, изо всех сил пытаясь избавиться от неприятных мыслей, вновь завёл разговор о предстоящей ревизии. Эту ревизию они с приказчиком обсуждали два часа перед обедом и нового там с того времени явно не появилось ничего, поэтому вся беседа была сплошь повторением уже состоявшейся.

– Давай ещё раз. Сколько у нас полностью целых уборочников?

– Три.

– Это включая того, который глючит? Тридцать второго?

– Конечно, господин.

– Ага. Троих нам и хватит, урожая не так много будет. А в ремонте сколько?

– Уборочников-то? Два штуки.

– Так-с. Сколько культиваторов целых? Два.

– Точно так. Два целёхоньких. И два в ремонте. Но один – вообще хлам, уж и выбросить не грех его.

– Ясно. Ремонтники, слава богу, оба целые. Ну и универсальных грузовых у нас осталось три штуки, так?

– Нет, хозяин, четыре их осталось. Все рабочие. В починке ни одного.

– Н-да, старина Обр, – закрывая блокнот, сказал Чильтан, – а помнишь то время, я ещё маленьким был, когда у нас роботов десятки были? Помнишь? Не знали, куда девать их столько.

– Да, господин, помню. Как не помнить. А ежели припомнить то ещё время, когда вы…вас… ну, словом, когда вы не появились ещё на свет, так тогда, ей богу, каждый месяц Служба челнок присылала. Каждый! И запчасти, и новые модели машин, и всё что угодно! Что ни закажешь – всё привозили. Да.

В последнее время все рассказы и воспоминания приказчика о том старом времени (особенно о годах, когда Чильтан ещё не родился) вызывали у молодого господина острые приступы смертной тоски. Ну чего, думал он, душу травить?! Да, было всё намного лучше, а теперь вот плохо как-то всё стало. Зачем лишний раз напоминать-то?

Дождь кончился задолго до начала сумерек, тут же выглянуло солнце, уже весьма уверенно клонящееся к западу и вода испарялась с полей, сильно увлажняя воздух. Чильтан знал, что раньше, до войны, до ядерных ударов, климат здесь был иным. Было холоднее. Зимой всегда выпадал снег. Лето было довольно коротким, сухим и тёплым. Сейчас же, пойди спроси у кого – видел ли кто за свою жизнь хоть раз настоящий снег? Здесь уж точно вряд ли кто видел. Спать сегодня все пошли рано, завтра намечался тяжёлый рабочий день.

8/М

Дождь хлынул внезапно, хотя нельзя сказать, что был таким уж неожиданным. Тучи застилали небо уже почти сутки. Миновав все прелюдии, не тратя лишних капель на плавное начало, они разом обрушили всю колоссальную массу воды на заждавшуюся, сухую землю. Лужи были подобны небольшим озёрцам, меж которыми потекли маленькие, но свирепые в своём стремлении ручьи. Степь плыла. Рухнувшая тарелка и упавший с коня Мелай, лежали на большой облезлой прогалине, где травы почти не было, а была одна сплошная грязь. Впрочем, теперь всё кругом было подобно бескрайнему болоту.

Ливень разошелся страшно. Холодок хтонического ужаса из древних времён, страха перед непреодолимой силой стихии, витал в стремительных каплях. Мелай, раскрыл глаза и, наблюдая схождение вод с неба, думал о том, как хрупка жизнь. Не только человека, а вообще. Концепция существования стала на мгновение ему ясна. Вода однажды породила это нелогичное явление, которому обязаны все бесчисленные поколения, звеньями цепи тянущиеся из мрака прошлого в любой момент, что можно назвать "сейчас". Однако изничтожает жизнь вода также легко и неумолимо. И она может легко оборвать эту цепь. Но не сегодня. Сколь бы сильным ни был дождь, как бы яростно не хлестала вода землю, он оказался весьма коротким. Вылив всё за два-три часа, тучи вдруг как-то поредели, стали прозрачными и понемногу рассеивались.

Старый и дряхлый Дебиря молча стоял над Мелаем. Оба глядели друг другу в глаза. Юродивый легонько ткнул несколько раз Мелая посохом в грудь. Было видно, что его терзают сильные сомнения, в том, что лежавший в луже жидкой грязи охотник Язов жив.

– Эй, ты живой?! – хрипло осведомился он.

Мелай точно знал, что он жив и здоров, хотя совсем недавно многие его кости были переломаны, а внутренности кровоточили.

– Живой, – ответил он и поднялся на ноги.

– Тарелка, что ли, там лежит? – спросил старик, кивнув в сторону.

Мелай обернулся и кивнул.

– Ты ведь Дебиря? Странствующий меж Общин… нищий?

– Ну, положим, не такой уж я нищий, – прохрипел старик с лицом, преисполненным серьёзности. – А вообще, да, меня знают под таким именем. А кто ты? Ты не из Поганых…не из Порватов, часом? Хотя не похож вроде.

– Мелаем меня кличут, я из Язов. Мой отче… Инфляй, Старейшина. Слыхал о таком?! Ты не видел… не знаешь где он?

Солнце совсем уж нахально высунулось из огромных разрывов в пелене блеклых туч и осветило степь. Скиталец смотрел на Мелая с любопытством, он многое успел повидать, но упавшей тарелки никогда не видел, а тем более человека, лежавшего неподалёку. Живого.

– Так как ты оказался здесь, Мелай, сын Старейшины? – спросил Дебиря, не ответив на вопрос.

– Мы выехали на охоту. Порваты напали на нас, когда мы возвращались домой и всех связали, – смущённо отвечал Мелай, растирая грязь на лбу. – Они хотели казнить нас, но тут… появились эти тарелки и мы сумели сбежать.

– Что же это, доблестных нукеров смогла взять в плен горстка Поганых? – усмехнулся Дебиря.

– Их было втрое больше, а отче подал знак – не противиться им. Они застали нас врасплох, когда мы поднимались на холм. А тут ещё рухнула эта большая птица…

Старик серьёзно посмотрел на сына Старейшины.

– Где, говоришь, упала большая птица?

– Где-то там. Там большой курган был, кажется. – Мелай неопределенно указал куда-то влево.

Дебиря посмотрел вдаль, приложив руку ко лбу и, вздохнув, пошёл к поверженной тарелке. Мелай побрёл за ним.

Солнце светило ярко. Тучи, словно грязь были счищены с неба неведомой рукой и ошмётки их портили изначальную чистоту неба теперь только на горизонте. Мелай был мокрый насквозь, но холодно ему не было. Тем более что после утверждения владыки светил на небе в степи даже становилось душно. Болото, в которое превратилось все кругом, быстро начинало высыхать.