скачать книгу бесплатно
Но плотина его целомудренности не выдержала натиска и вскоре прорвалась, извергая на все четыре стороны оглушительные водопады брызг.
Эйприл во всем была на высоте. И в работе, и в постели. Они с Джорджем были словно слеплены из одного теста. Оба – целеустремленные, хваткие и принципиальные. Оба – трудоголики, загорающиеся как спички при виде трудной задачи, новой высоты. Эйприл была понятна и ясна Джорджу, она так же понимала и его. Эти двое обрели друг в друге родственные души.
Отношения с Анной стали мучительными для неверного мужа. Каждый раз, глядя в её доверчивые глаза, Джордж испытывал почти физическое страдание. Она не задавала никаких вопросов, даже когда он являлся глубоко за полночь, безоговорочно принимая любое его объяснение. Однажды, занимаясь сексом с женой, вместо её небольших девичьих грудок Джордж вдруг увидел перед собой обнаженные, ритмично колышущиеся полные груди своей любовницы. Жаркие образы беспрепятственно проникли в мозг, заметно приблизив финал. После этого случая Джодж пообещал самому себе, что завтра же порвет с Эйприл.
Однако, придя на работу и увидев там её, такую непростительно молодую, такую притягательную, он тут же позабыл о своем намерении.
Постепенно стыд перед женой стал ослабевать. Он по-прежнему уважал и ценил Анну, но страсть к Эйприл вытеснила из сердца любовь к ней. Осознав, что дело зашло слишком далеко, Джордж принял самое непростое в своей жизни решение. Он тщательно все взвесил, обдумал все возможные последствия и стал ждать подходящего случая, чтобы объясниться с Анной. Но тот все не подворачивался. Положа руку на сердце, Джордж признался себе, что просто боится, ведь обратной дороги уже не будет. Он малодушно оттягивал признание, оправдывая себя нежеланием причинить Анне боль.
Тот день, когда жена застала его с Эйприл у дверей собственного дома, стал отправной точкой всех грядущих изменений в жизни обоих. Джордж совсем не так представлял себе этот разговор, он заранее заготовил множество с умом выстроенных фраз, смог подобрать правильные, как ему казалось, слова, но все они разом улетучились из головы. Осталась лишь болезненная неловкость перед Анной. Джордж смог выдавить из себя несколько банальных и глупых изречений, не передававших и сотой доли того, что он хотел сказать.
Анна ушла в дом, а он все стоял, глядя на запертую дверь и проклинал свою косноязычность, пока не подъехало такси. Эйприл усадила его в автомобиль и увезла к себе.
Остро чувствуя себя виноватым, Джордж решил поговорить с дочерью как можно скорее, он хотел постараться все объяснить хотя бы ей. Дженни поняла. Она всегда понимала его больше, чем кто бы то ни было. Известие о том, что Анна покинет страну в ближайшее время, поразило его до глубины души. Целая эпоха жизни исчезала вместе с ней. В своем воображении он рисовал идиллистические картины будущего, в которых Эйприл и его Анна смогут когда-нибудь сесть за общий стол, ведь его жена была необыкновенной женщиной, которой не свойственны злость и долгие обиды. Но теперь это становилось недосягаемым.
Много мыслей и переживаний принес Джорджу тот день. Он морально и физически вымотался, и уснул мертвым сном в съёмной квартире своей любовницы.
А на следующее утро Джордж Хэмптон проснулся совершенно счастливым. Так или иначе, всё было сказано. Огромный камень свалился с души. Больше не нужно было врать и скрываться. Рядом была любимая женщина, а впереди – новая жизнь.
Глава четвёртая
Такси мчалось по дороге, окруженной с обеих сторон низкорослыми кустарниками, сквозь которые виднелись бесконечные поля. Остался позади приземистый аэропорт с его многоголосым шумом, а также десятичасовой перелет над Атлантическим океаном. Солнце давно завалилось за горизонт, и оранжевый свет фонарей разлился над шоссе.
Любопытная Дженни и словоохотливый водитель вмиг обрели друг друга. Девушка засыпала пожилого мужчину вопросами чуть ли не о каждом метре дороги, а тот обстоятельно и с удовольствием ей отвечал. Огненные блики играли в рыжих волосах таксиста каждый раз, когда он поворачивал голову к Дженнифер.
Анна съёжилась на заднем сиденье, укутавшись в вязаный кардиган. К разговору она почти не прислушивалась.
Тем временем автомобиль въехал в черту города. По обеим сторонам дороги выросли небольшие двухэтажные домики с двускатными крышами, тесно липшие друг к другу, перемежаясь с пышными кронами деревьев. Дженн пришла в полный восторг от этого зрелища, о чем и заявила во всеуслышание.
– Это ещё окраина города, мисс, – самодовольно комментировал таксист. – Обязательно сходите к нашему Кафедральному собору, не пожалеете. Он в самом центре города. Вам, как молодой девушке, будет интересно прогуляться по кварталу Принцесшей. Уж там полно всяких модных магазинчиков, – своеобразный акцент выдавал в нём ирландца. Имя Патрик так же недвусмысленно намекало на происхождение дружелюбного мужчины.
Дженни тут же принялась выспрашивать подробности о жизни в городе, особенно интересовал её университет.
– У него много зданий, мисс, штук пять, а ещё бизнес-школа. Для разных наук – своё здание. Три студенческих городка. Правда, один в другом городе, не так уж далеко отсюда. В Пенрине. Слыхали? При этих кампусах много чего интересного понастроено. Студенты живут из разных стран. Кого я только не возил туда. И немцев, и русских, и даже китайцев. И как вас, американцев, – Патрик добродушно усмехнулся.
Путь оказался недолгим, всего через двадцать минут езды по узким улочкам машина затормозила перед высокой живой изгородью.
Анна и Дженн с трудом вылезли из машины, распрямляя свои тела, измученные долгим перелётом.
– Мам, смотри! Старинные замки! – воскликнула девушка.
Напротив них и вправду располагалось длинное двухэтажное здание, напоминающее своим видом средневековый замок. Выступающие эркеры окон были отделаны грубым серым камнем, а само здание было из выцветшего красно-рыжего кирпича. Крышу украшали небольшие мансарды с острыми треугольными крышами, дополняя общее сходство со старинной постройкой. Из окон лился приглушенный свет, и вся картина в целом напоминала иллюстрацию к сказке.
– Необыкновенно красиво! – восхитилась Анна.
Она посмотрела по сторонам и поинтересовалась:
– Только где же наш дом?
С улицы виден был лишь высокий длинный забор, увитый диким виноградом, и лиственные шапки деревьев, выступающие над ним.
– Ваш дом скрыт со всех сторон, – с улыбкой сказал Патрик. – Вон дверь, открывайте.
В свете фонаря, посреди буйных зарослей, еле различимо виднелась кованая калитка.
С трудом справившись с замком, Анна, наконец, отперла калитку. Прямо перед ней внезапно вырос двухэтажный дом, белоснежный, с огромными окнами. С его левой стороны, один позади другого, росли огромные дубы-исполины.
– Ух ты! – выдохнула подоспевшая Дженни. – А в буклете он казался намного меньше!
Входная дверь была почти полностью из стекла, лишь три затейливо изогнутые декоративные полосы, выполненные из металла, пересекали её сверху вниз.
Анна вошла в дом и нащупала на стене выключатель. Изнутри помещение выглядело даже больше из-за нежилой пустоты. Дженни и водитель занесли вещи, разместив их кучкой посреди голого пола.
– Всего доброго, дамы! – пожелал им приятный мужчина и исчез во мраке сада. Слышно было, как он аккуратно притворил калитку.
– Я закрою! – крикнула Дженни и, выхватив у матери связку ключей, убежала следом. Анна услышала их голоса, – общительный таксист явно не торопился домой.
«Боже мой, что я натворила!» – подумала она, глядя на гору чемоданов и сумок.
С того самого момента, как ей стало известно о неверности супруга, Анна погрузила себя в эмоциональную кому. Как запрограммированный робот, она занималась текущими делами: оформляла бумаги на покупку дома, продавала свой «BMW», встречалась с агентом по недвижимости, ездила в издательство, упаковывала вещи…
Они с Дженни решили пока ничего не говорить родственникам и знакомым, и обставили дело так, что их отлет выглядел согласно первоначальному плану, – мама летит в Англию на время присмотреть за дочерью.
Анна весело щебетала по телефону с матерью Джорджа, обсуждая детали поездки, а Дженн вздрагивала всякий раз от её смеха, зная, сколько сил уходит у матери на подобные спектакли.
Отец сдержал свое слово, и ни разу не появился. Вопрос о разводе до сих пор оставался открытым.
Вещи собрали довольно быстро, что было неудивительно. Анна не взяла с собой ничего, кроме их одежды, пары комплектов постельного белья, туалетных принадлежностей и своего рабочего ноутбука. Две тарелки, две чашки, пара ложек и вилок, один нож – всё.
У Дженни было свое мнение на этот счёт. От Элла она знала, что кроме кроватей и нескольких стульев в их будущем жилище ничего нет. Но она не вмешивалась, понимая, что мама хочет навсегда вырвать из сердца свой обожаемый дом, свое детище, чтобы ничто не напоминало о прошлой жизни.
Анна была благодарна дочери за молчание, она просто не в силах была сейчас думать об их будущем быте.
И вот теперь, стоя в совершенно пустом доме, среди своих чемоданов и дорожных сумок, Анна впервые позволила себе услышать свои мысли.
«Боже мой!» – повторила она, оглядываясь по сторонам.
– Ты так и стоишь?! – голос Дженни вывел Анну из ступора. – Пошли смотреть!
И они обошли весь дом, включая и выключая свет поочерёдно во всех комнатах.
Эллу отдали должное, – дом был весьма и весьма неплох. Конечно, он сильно уступал размерами их квартире на Манхэттене, да и комнат было в два раза меньше, но планировка производила приятное впечатление.
Два этажа. Первый – почти прозрачный из-за обилия стекол. Высокий потолок. Пространство не поделено никакими перегородками. Кухня с широкой барной стойкой по левой стороне дома плавно переходила в прихожую по центру. Та, в свою очередь, превращалась в небольшую гостиную с огромным, в потолок, книжным стеллажом у правой стены. Удивительно, но стеллаж весь был уставлен книгами. Прежние хозяева отчего-то решили не увозить их с собой.
По противоположной от входа стене поднималась лестница, ведущая на второй этаж. Где-то в двух метрах над полом она делала крутой разворот на девяносто градусов, образуя небольшую площадку. Второй этаж лестница симметрично делила пополам. Позади и впереди неё были огромные прямоугольные окна. По обеим сторонам – кремовго цвета стены, с двумя дверьми в каждой. Получался коридор средней ширины. Заглянув во все двери, мать и дочь определили, где будут их комнаты. По заднему фасаду расположилась комната Анны, напротив неё, через коридор – единственная ванная комната. По той же стороне, что и ванная, выбрала себе спальное место Дженни. Последняя комната ничем не отличалась от остальных двух.
Одно окно Дженни выходило на узкую улочку за домом, а другое, фасадное – на тот самый дом-замок, что очень её обрадовало. Этим волшебным видом она и руководствовалась, делая свой выбор.
У Анны тоже было два окна, – по тыльной стене дома и с его левой стороны. Оба выходили во двор. Боковое окно прикрывал ветвями один из двух раскидистых дубов, росших на лужайке.
«Можно сбежать отсюда, спустившись по дереву», – почему-то пронеслось у нее в голове.
Дженни успела сходить вниз за своими сумками, и теперь шумно грохотала ими в своей новой комнате.
Анна спустилась на первый этаж. После такого долгого, изнурительного путешествия она не нашла в себе сил разбирать вещи. Выбрав чемодан, в котором лежало постельное белье, она поволокла его наверх. Остановившись на лестничной площадке, Анна ещё раз оглядела дом. Из-за отсутствия мебели он выглядел пустынным и необжитым, с чужими неприветливыми запахами.
Анне тут же привиделась светлая гостиная с сотней любимых мелочей, с огромным диваном цвета сливок, камином и изящным стеклянным столиком ручной работы. Она даже ощутила лёгкий аромат жасмина, неизменно присутствовавший в их с Джорджем квартире. На глазах выступили слёзы, стало больно и тесно в груди. Анна ухватилась за перила, чтобы не упасть. Несколько секунд она пыталась совладать с собой.
– Мам, иди сюда! – раздался голос Дженни.
Анна быстро утёрла слёзы, дождалась, пока дыхание восстановиться, и только после этого пошла наверх.
Дженни сидела на незастеленном матрасе и с интересом что-то разглядывала. Вид собственной дочери в чужой комнате больно резанул по сердцу. Но она взяла ебя в руки и на этот раз.
– Смотри, что я нашла под кроватью, – Дженн протянула матери какой-то предмет. Им оказалась небольшая фарфоровая фигурка – прекрасный юноша в старинной английской одежде. По видимости, так когда-то одевалась английская знать. С робкой улыбкой он протягивал Анне белую розу. Художник мастерски изобразил сложную игру чувств на хорошеньком фарфоровом личике, – юноша будто бы боялся, что его розу не примут, и в то же время страстно надеялся на обратное.
– Он чудесный!.. – улыбнулась Анна.
– Возьми его в свою комнату, – сказала Дженни. – Поставишь на окошко.
– Я слишком стара для столь юных бойфрендов, пусть даже декоративных, – отшутилась мать. – Оставь его себе.
Анна вытащила постельный комплект, небольшую подушку, и они вместе заправили постель Дженни. От белоснежного белья в веселую бирюзовую и розовую полоску сразу стало немного уютней. Анна поволокла чемодан дальше, в свою комнату.
– Тебе помочь? – спросила Дженни.
– Нет, дорогая. Ложись спать. Завтра у нас много дел.
– О, да! Великое множество! – Дженни с удовольствием плюхнулась на застеленную кровать. – Обещай, что как только мы разделаемся с вещами, сразу пойдем гулять! Я хочу посмотреть всё-всё!
– Конечно, пойдём, – сказала Анна, любуясь красивым сонным лицом своей дочки.
Оставшись одна, она быстро заправила постель, выключила свет, разделась, – одежду пришлось сложить на подоконник, – и сразу нырнула под холодное одеяло.
Сквозь незанавешенные окна ярко светила луна, нежно посеребрив листья дуба. Лёгкий ветерок слегка колыхал их, создавая замысловатое мерцание света на стенах.
Анна лежала, прислушиваясь к голосу дочери, напевавшей какой-то невообразимый мотив. Она так устала, что без единой мысли стала проваливаться в сон.
– Мама!.. – громкий шепот Дженн вырвал её из глубокой дремоты.
– Ммм?..
– Мама… это всё ничего… – глаза девушки в темноте казались огромными. – Мы справимся! – она погладила мать по волосам. – Ты у меня такая сильная! Всё у нас будет хорошо…
Дженни подошла к окну.
– Ну и дерево!.. Вот это ветвищи!.. А знаешь, что? – она резко обернулась к матери. – Не удивлюсь, когда через это самое окно к тебе начнут влезать воздыхатели!
– Дженнифер! – возмутилась Анна.
Дженн хохотнула и выбежала из комнаты. В дверях она оглянулась, и сердце её сжалось, – какая же крохотная её мама в этой широкой двуспальной постели. Прямо маленькая девочка. Брошенная маленькая девочка…
«Ничего, – сказала себе девушка, – я буду рядом ине позволю ей загнать себя в депрессию».
Она осторожно прикрыла дверь и пошла к себе.
А Анна обнаружила на подоконнике ту самую статуэтку. Облитый лунным светом юноша с улыбкой протягивал ей свою маленькую розу.
Она усмехнулась про себя: «А вот и первый воздыхатель». Сама того не заметив, Анна погрузилась в сон.
Глава пятая
Городок графства Девоншир под названием Эксетер, что уютно расположился посреди бескрайних зелёных полей Великобритании, с первого взгляда влюбил в себя Анну и Дженн. Здесь не было ни одного высотного здания, даже в центре. Затейливые изогнутые улочки с узкими, мощёными камнем тротуарами, своеобразные домики, плотно пригнанные друг к другу и обилие зелени создавали атмосферу далекого-далекого прошлого. Казалось, в любой момент по одной из старинных улиц могла запросто пройтись Джейн Остин, размышляя над новой книгой.
Погода радовала уже которую неделю, – ни одного пасмурного дня. Оказалось, эти места одни из самых тёплых и солнечных в этой стране. В их родном Нью-Йорке в августе обычно стояла назойливая жара. Здесь же, несмотря на безоблачное небо, столбик термометра не переваливал за двадцать градусов по Цельсию. Воздух был свежим, пьянящим, насыщенным ароматами полевых трав.
Мать и дочь, когда не были заняты делами насущными, связанными, в основном, с университетом и покупкой нового автомобиля, всё свободное время проводили вне дома.
Они ездили к Кафедральному собору и были очарованы его впечатляющими размерами и мрачной готической красотой. Побродили по местному парку Ружмонт Гарденс, в дивных Садах Нозернхей. В них росло не так много высоких деревьев, и потому незатенённые лужайки купались в солнце. Позади старого замка Ружмонт, и по всему парку, прямо на траве отдыхали жители и гости города.
Не передать словами, сколько интересных зданий встретили они в этом маленьком городке. Дженн неистово щёлкала фотоаппаратом при виде очередной архитектурной находки. Их удивила и рассмешила улица с претензионным названием «Парламент стрит». В самом узком месте она была шириной всего шестьдесят четыре сантиметра. Проходившая мимо пожилая дама с гордостью поведала им, что это самая узкая улица в мире.
Спокойная река Экс делила город на две неравные половины. Уже за его пределами река расширялась и впадала в Ла-Манш. Анна и Дженн переплывали эту реку на необыкновенном старом пароме, который до сих пор работал на ручной тяге и считался одной из местных достопримечательностей.
Когда Анна приобрела, наконец, автомобиль, своего любимого зелёного цвета, – они сразу же поехали к проливу. Гуляли босиком по сырому песку вдоль воды и любовались красивым пейзажем. Дженн с удовольствием поплавала, а Анна не решилась зайти в холодную воду Ла-Манша, за что была бесцеремонно обрызгана с головы до ног.
И особенно им обеим понравился рынок в центре города. В весёлой шумихе там можно было купить любую еду, от свежих продуктов до готовых угощений на любой вкус.
Жизнь в Эксетере была размеренной и неторопливой. Люди ходили по улицам не спеша, без суеты. Даже студенты, казалось, никогда и никуда не торопились. Наслушавшись от друзей о чопорности англичан и их антипатии к американцам, Дженни с радостью обнаружила, что к местным жителям это совершенно не относится. Они с охотой отвечали на любой её вопрос. Американский акцент выдавал мать и дочь с головой, но ни разу они не ощутили ни малейшего проявления недружелюбия по отношению к себе. Всё вокруг настолько отличалось от их родного Нью-Йорка, будто две параллельные реальности. Даже Анна стала понемногу «высовывать кончик носа из своей раковины», – как говорила Дженн, – интересуясь непривычными для неё нравами горожан.
Минуло уже две недели, как Дженни стала ходить на занятия, а мебели в доме так и не прибавилось. Они настолько привыкли обходиться двумя кроватями и двумя стульями, пользоваться своими чемоданами как шкафами, что не испытывали по этому поводу ни малейшего дискомфорта.
Но однажды утром, обведя хозяйским взглядом зияющие пустоты зала, Анна сказала:
– Так дальше продолжаться не может. Живём как спартанцы.
Они сидели на кухне за барной стойкой, и пили кофе. Дженни пальцем размазывала сливочное масло по булке в виду того, что мама делала то же самое их единственным ножом.
– А мне нравится, – сказала девушка. – Никаких тебе пыльных диванов.
– К тебе могут прийти друзья, и им просто некуда будет сесть! – Анна покончила с хлебом и передала нож дочери, но той он уже был без надобности.
– Сядут на пол, – ответила Дженни, облизывая палец.
На самом деле она обрадовалась, что мама впервые заинтересовалась бытовым вопросом, – это был хороший знак.
– Впрочем, если тебе так хочется – сходи, присмотрись. Осталось ещё полно денег на твоём счёте. Или, давай завтра сходим вместе, у меня будет выходной.
