Мёртвое искусство

– Кажется, я не слышала про Доразм.

– Дорразизм, – поправила Марла, – Для жителя запланетарки это ничего, по большому счёту, не говорит. Если хочешь побольше об этом узнать, поговори с Клавицем, он с Айроса, там чуть ли не каждый второй молится этому дракону. Я же больше предпочитаю общение без обязательств и привязанностей, знаешь, просто поговорить в компании, или даже тихо послушать.

– Так ты, должно быть, хорошо тут всех знаешь.

– Ну, не лучше их самих, наверное, но да. Тут все друг друга знают в той или иной мере, здесь нет незнакомых людей, кроме тебя, конечно. Но ты новенькая, так что расслабься, успеешь тут ещё обзавестись знакомствами. Слушай, думаю, тебе стоит познакомиться с Мальдуром, он наш повар, живёт как раз с нами на этаже. Для жителя запланетарки это будет довольно интересный опыт, и, к тому же, поможет быстрее осознать тот факт, что во вселенной существуют не только те расы, которые ты видела на своей планете.

– А он… – вопросительно начала Ирма.

– Медуза. Дикая нага. Классификация расы звучит страшно, но в этом ничего такого нет. Кстати, про классификации – у Ръягклинга должен быть справочник, который он сам переписал, когда ещё жил в столице. Если интересно, конечно.

– Интересно, правда. Мне бы ещё Igaezeanorun подтянуть, было бы неплохо.

– Да, подтянуть стоит, – улыбнулась Марла, – Это тебе к Трилату, он лучший учитель в Гнезде, если не на всём Зранбе, не удивительно, что он командир.

– Хорошо, спасибо.

– Ирма, подруга, – докурив сигарету, проговорила Марла, – Ты какая-то потерянная. Ничего тебе не будет, если ты будешь более общительной, поверь мне. Забудь, всё, что… чего бы у тебя не было до этого момента. Тут каждый прошёл через многое, прежде чем попасть в Гнездо. Прошлое уже не имеет значения, просто отпусти его и… начни жить. Да, живи душой, а не внутренними терзаниями. Никто здесь тебя не осудит. Перестань мучиться, и поспи немного, завтра первый день тренировок, – Марла похлопала Ирму по плечу и зашагала в свою комнату.

Зелёные лучи слишком настойчиво резали глаза через закрытые природные шторки голубых глаз. Полувялый мозг молил остаться в кровати, Ирма на секунду даже согласилась, но резкий стук в дверь всё же заставил вылезти из-под соблазнительного мягкого плена одеяла.

Ирма так и не поняла, что за материал стоит на границе её комнаты с коридором, всё-таки это не мешало ей пользоваться им. Дверь тихо приоткрылась, нарисовав за собой чересчур весёлого Мъегкона.

– Ирма! Проснулась, да? Ну, мы ждём тебя внизу, – быстро выдавил парень и стремительно скрылся в коридоре.

На первом этаже, где находилась кухня и довольно большой, даже огромной, стол, собралась целая куча народа, как обычно. Множество обитальцев Гнезда разных рас разбились на небольшие группки, в каждой из которых происходило обсуждение чего-либо. Гудёж стоял такой, что невозможно было определить конкретных слов. Вспомнился шум в кафе и прочих заведениях общепита. В хорошие времена приятно было провести время в компании близких людей в каком-нибудь тёплом местечке, на веранде. Отто любил играть на гитаре, особенно в таких общественных местах, ему нравилось дарить людям музыку. Кажется, так с ним знакомство и произошло, сейчас уже не вспомнить. Грета рассказывает о фильме, в котором получила роль, что-то там про отражение в зеркале. Остальные делятся своими новостями, их имена потерялись где-то в коридорах памяти. Всё это было так давно, ещё до той ужасающей войны, первой, в которой довелось побывать, и самой страшной, думать о которой даже сейчас больно. Тогда оружия даже в руках не довелось подержать, хоть и были возможности. Убеждения были другие.

– Ладно, пора нам заниматься, – громкий голос Трилата выбил Ирму из воспоминаний, – Тем более у нас сегодня первый день тренировок у нашей новой подруги. Так, пойдёмте. Мъегкон, Клавиц, Ирма, Марла.

Снаружи Гнезда оказалось холоднее, чем ожидалось. В прошлом году было чуть теплее в это же время года. В любом случае, зима на Зранбе в разы приветливее, чем на Земле. Если переводить местную единицу измерения температуры на более привычные, даже после года жизни здесь, градусы Цельсия, то в среднем, в самые холодные периоды, воздух Аль Баруда согревает на отметке с числом плюс одиннадцать. Город, конечно, находится не в самом мёрзлом районе планеты, но те, что находятся, падают не сильно ниже этой отметки. Когда был набор в команду на Buenesos, удалось разговориться с одним абитуриентом, здешним. Температура на планете, в переводе опять же на градусы Цельсия, не падала ниже нуля последние лет двадцать. Поэтому, самое тёплое, что можно встретить в Гнезде, так это одеяла и гардероб Ирмы.

– Так, сегодня упражняться будет только Ирма, остальные только помогают ей, – Трилат развёл руками в стороны, жестом разгоняя старых членов команды в стороны, – Так, присаживайся, Ирма, – Наж пригласил девушку сесть за длинный металлический стол с вмятинами и царапинами на поверхности, – Так, здесь мы будем избавляться от реакции на боль, начнём с простого, – тонкая длинная, размером с ручку, игла заблестела в руке белобрысого мужчины, – Так, вытяни обе руки, начнём с правой.

Ирма положила ладони на холодный, мокроватый после ночи, металл, расслабилась, унеся свои мысли подальше от острия иглы. На войне всякое, конечно случалось. И осколки гранат, и попадания пуль, и лезвием мачете по спине, даже разбиться на самолёте довелось. Но к такому никогда не готов, даже если переживал это не один раз.

Что-то тяжёлое, по ощущениям, кажется, метеорит, упало на левое запястье, заломив глаза белыми искрами. В зубы ударила молния, стиснув губы в гримасе боли. Это явно была не игла. Ещё один удар, оглушающий стук металла о металл зазвенел в ушах, не давая думать о чём-либо, глаза потерялись в пространстве. С третьим ударом пришло осознание того, что всё это время гланды надрывались в диком крике, срывающим одежду с души. Бешено бегающие глаза мимолётно проскочили по очагу боли. Кровь вперемешку с разорванной, собственными костями, кожей разлетелась по столу вокруг запястья. Другие нетвёрдые природные ткани перемололись вместе с мелкими обломками костей и застыли на останках левой руки. Стало невыносимо холодно, сердце провалилось в живот. Боль запенилась в глазах, груди, горле. Мир поплыл и затроился в голубых глазах, любой звук превращался в бульканье. Облака текли прямо перед глазами. Всё тело придавило бетонной колонной, виски начали кипеть, отогревая уши.

– Шок прошёл? Вольгас? – голос Марлы звучал чересчур спокойно.

– Подождите ещё немного, не каждый же день ей кувалдой дробят запястье, – отозвался незнакомый голос.

Абсолютно белые волосы стекли белой пряжей на лоб Ирмы. Зелёные глаза светились чем-то приятным, завораживали…

– Вот, кажется оно, – проговорил обладатель белоснежных волос, – Всё, разогреть больше никого не надо?

– Нет, думаю, пока что нашей подруге хватило, – не глядя кинул Трилат.

Сердце всё ещё стучало в ушах, сбавляя ритм. Спина похолодела, осознав, что лежит на земле, однако мягкое облачное одеяло согревало всё остальное тело. Запястье ныло тянущей болью, хоть и поддавалось движениям. Регенерация иляхта делает своё дело, но фантомные боли никуда не деть.

– Ирма, ты как, подруга? – взъерошенные волосы заслонили Альвакис.

Золотоволосая девушка взглянула в лицо Марлы, и не нашла там ни тени мрачного настроения. У остальных сокомандников наблюдалась та же ситуация, Мъегкон же, как всегда, был в более приподнятом расположении духа, чем остальные. Каждый из них прошёл через то же самое, а то и хуже…

– Всё хорошо, я могу продолжать, – неожиданно выдала Ирма.

– Так, ну ладно, Клавиц, верни Вольгаса к нам тогда.

Ночное небо не может не завораживать. Тёмное полотно с частыми крошечными просветами, обтянувшее потолок. Даже без Солнца воздух не перестаёт кипеть после запредельной температуры днём. Кузнечики и прочие стрекочущие создания зарылись в траве для исполнения своего концерта. Спать в такие деньки, когда конец этому кошмару так близко, не очень-то хочется. Особенно, рядом с ним. И плевать на капитана, пускай дальше тявкает. Верка ему не даёт, вот и ходит, других тормошит. Как в следующий раз орать начнёт, надо будет ему так и сказать. Победа близко, надо уже как люди нормальные начинать жить, не всё же из автомата да зенитки палить.

– Юль, о чём думаешь? – рука Фёдора прошлась по прикрытой юбкой ягодице, перешла к ляжке, заглянула под подол.

– Уже ни о чём, – гладковыбритая щека мужчины оказалась в ладони Ирмы, – Хотя… знаешь, я всё думаю, чем бы нам заняться, ну… после войны.

– Вот это по-нашему! – грубые губы Фёдора мягко коснулись лба, – Ну, и что надумала?

– Ну… я бы хотела свою цветочную лавку, так, чтобы…

– Юля, может что-нибудь более законное, ещё на лапу давать, чтоб не прикрыли «капиталистическое проявление», не люблю я всё это…

– Может, тогда переедем куда-нибудь?

– Куда, в Америку?

– Ну а почему нет?

– Нет, нас туда не пустят, нужны мы Штатам, – отмахнулся Фёдор.

– Ну, тогда хотя бы в Европу куда-нибудь, или Турцию, она совсем рядом и войны там не было.

– Не знаю, давай подумаем об этом, когда мир наступит. Тогда сразу будем искать, куда переехать, обещаю, – Фёдор сильнее приобнял Ирму.

Грубые губы вцепились в ключицу, подогревая грудь изнутри. Небо заслонили кудрявые брюнетчатые волосы, крупная фигура возвысилась над Ирмой, но не слишком высоко, чтобы не выдавать себя среди мрачной ночной картины луга. Снизу приятно потеплело, всё тело расслабилось от резкого всплеска эмоций. Небо неожиданно загудело нечеловеческим воем. Яркий свет пробил ночную темень среди далёких звёзд. Огромные стальные птицы пикируют на добычу.

– Восемьдесят седьмые, мать твою, – Фёдор резко вскочил на ноги.

Заревела сирена, отрывая остальных ото сна. Одиночный тянущийся свист бросил в землю снаряд. Взрыв…

– Какого… – Ирма резко покинула подушку, тяжело дыша. Кожа обросла холодным потом, в ушах пульсировала сирена, – Просто кошмар после шока… – прошептала Ирма, откидываясь обратно на кровать.

Спать не хотелось почти до самого утра. Первые лучи выбили Ирму из состояния полудрёма. Босые ноги нехотя упали на мягкий коврик, про который девушка вспомнила только после окончания вчерашней тренировки. Скользящее движение руки впустило свежий холодок в комнату, рассыпав мурашки по коже. Лёгкий, неоттаявший после ночи, морозец окончательно выбросил из головы мысли о сне.

– Да ладно тебе, расскажи, не заставляй себя упрашивать, – протянул Мъегкон.

– Захочешь узнать – сам в столице побываешь, – прошипел змеёй Мальдур.

– Да когда это будет…

– Вот когда будет – сходишь и посмотришь, – очередная рыбья голова отлетела в сторону, к остальному пищевому мусору, – Хватит донимать меня пустой болтовнёй.

– Посмотрите на меня, я важный медузий Zero, – руки Мъегкона карикатурно заходили волнами, голос сломался под шипением, – я с дурачками-иляхтами не разговариваю.

– Тебе стоит подтянуть актёрские навыки, дружище, – спокойно прошипел Мальдур, выгребая ножом внутренности из очередной рыбьей тушки.

– Поможешь мне в этом? – усмехнулся Краб.

– После того, как ты побываешь на Карокусе.

– Доброе утро, ребят – послышался голос Ирмы со стороны лестницы.

Клавиц, увлечённый чтением книги, слегка кивнул в знак взаимности, Мъегкон энергично помахал рукой. Мальдур, что из диких наг медуз, продолжал готовить, будто и не слышал девушку. Тускло-зелёные маленькие чешуйки разрослись по всей поверхности оголённых участков тела медузы. Каждая из шести рук была вовлечена в процесс готовки. Множество длинных отростков, находивших своё начало на поверхности головы, где у остальных присутствующих на кухне, росли волосы, повисло чуть ниже конца шеи. Это было что-то вроде огромного количества, выросших не в том месте, хвостов какого-нибудь зверя. Треугольное лицо напоминало змеиную морду, только сплюснутую, как поверхность планеты, нанесённая на плоскую карту.

– Ирма, чего там остановилась, не бойся нашего повара, он не кусается, – Мъегкон с наигранной опаской посмотрел на Мальдура, – Хотя, не уверен, но ты всё равно подходи.

– Эм, здрасте, – чуть ли не спрашивая, неуверенно выдавила Ирма.

– Привет, землянка, – не отрываясь от своего занятия, ответил Мальдур.

– Сегодня, кстати, мы у этого мастера на все руки будем заниматься, – Мъегкон указал на медузу.

Ирма молча села за ещё ненакрытый стол, пытаясь скрыть страх перед поваром, размеры которого, чуть уступали Фабиасу.

– Будем работать над сознанием, медитировать, думать и всё такое, – продолжил Мъегкон говорить в пустоту, – У нас так всегда. Тренировки на четыре недели разбиты: на первой болевые упражнения, потом духовные, потом опять болевые и так до конца недели. На второй играем в какую-нибудь командную игру, например, в волейбол, так два дня подряд, потом опять медитации, потом ещё два дня игр. На третьей…

– Нашёл ты себе жертву, – голос Марлы вышел из-за спины, – Привет, Ирма, Клавиц, – девушка с тёмно-каштановыми волосами прошла мимо медузы, – Мальдур, – Марла села рядом с Ирмой, – Он может болтать так до скончания времён, ему только тему назови.

– Мне кажется, я ей не особо нравлюсь, – ухмыльнулся Мъегкон, садясь рядом с Марлой.

– Будь моя воля, обменяла бы на тебя на пачку хороших сигарет.

– Мне казалось, ты так с любым бы поступила.

– Ты будешь первый.

– Как скажешь, детка.

Всё оставшееся, до завтрака, время, и, даже во время него, пришлось слушать бесконечный трёп Мъегкона. Как можно столько говорить, при том делать это всегда? После утреннего перекуса отправились на родной этаж, в один из медиатриев. Это помещение оказалось чем-то похоже на балкон. Такое же просторное и опустевшее, хоть тут и была некоторая мебель. Что-то вроде кушетки улеглось возле стены, не мешая просторам комнаты. Множество ковриков с различными рельефами составили компанию этому ложу. Небольшой сундучок остановился возле входа в медиатрий.

– Я так понимаю, тебе не доводилось медитировать у себя на… там, где ты жила раньше? – прошипел Мальдур Ирме, та отрицательно покрутила головой.

– Ну, тогда начнём с начала. Остальные, как раньше. Мъегкон, Трилат, к вам подойду после Ирмы. Марла, можешь начать сама. Клавиц, занимайся сам, если что, зови.

Мальдур подполз змеёй к стеклу, зазеркалил его до предела, опрокинув темноту на медиатрий. Иляхтам, как и медузе, темнота особо не мешала, тем не менее, отсутствие наглого света Альвакиса помогало лучше сконцентрироваться на чём-то конкретном.

– Итак, Ирма, расскажи-ка мне о Земле, – зелёные змеиные глаза пронзили душу.

– Я… ну… не знаю, что и сказать, мне всё рассказывать? – облик медузы всё ещё не давал покоя девушке.

– Говори то, что считаешь нужным, – спокойно прошипел Мальдур, даже немного успокаивающе.

– Ну… Там довольно хорошо, красиво. Я много где побывала, пока жила там, мест красивых видела предостаточно, как природных, так и тех, что создавали цивилизации. Заняться там точно есть чем, выбор довольно большой. В плане коммуникации… общение в основном было приятное, как и знакомства. С неприятными мне людьми, не подходящими по характеру, так сказать, я старалась не контактировать. Единственное что, у местных жителей очень… недоверчивое, наверное, даже негативное отношение к другим расам из вселенной. Так что, если не те люди узнают, что ты не гуньяр, а, даже, например, иляхт, то придётся скрываться или, даже бежать с планеты. На Земле другие расы, кроме гуньярской, считают мутантами. Всё, наверное. Больше мне нечего сказать.

– Понятно, закрой глаза и сконцентрируйся на том, что тебя больше всего беспокоит, – Ирма сделала, как и сказал Мальдур, – Что видишь?

– Ничего, просто темноту и… зеленоватые блёклые пятна, как обычно.

– Сконцентрируйся сильнее, постарайся выжать максимум. Что видишь?

– Всё ещё ничего, но я не уверена, что всё делаю правильно.

– Хорошо, сейчас попробуем иначе.

Чешуйчатая ладонь прокралась внутрь золотистого леса, легла на шею, чуть надавила. Сердце забилось чуть быстрее, чувствуя опасность. Горло проглотило слюну волнения.

– Открой глаза, – голос Мальдура задвоился эхом, будто говорили из другой комнаты.

Ирма захотела крикнуть, но кто-то украл голос. Девушка стояла… нет, парила посреди тёмной, даже для её глаз, комнате. Вокруг была только тьма, бесконечная, давящая на разум, безжизненная. Все звуки вокруг утихли, остался только стук собственного сердца. Спокойный, ритмичный, успокаивающий.

– Что ты видишь? – раздалось бьющим уши, эхом.

– Ничего, – ответила Ирма, не открывая рта, он будто слипся.

Ревущая боль пронзила сознание, сердце забилось отбойным молотком, раскидав свой стук эхом по невидимым углам бесконечной тёмной комнаты. Захотелось упасть вниз, сжаться в клубок, но двигаться тоже было нельзя, будто кукловод держал нитки в одном положении, отказываясь шевелить пальцами.

– Что видишь? – Прогромыхал змеиный язык.

Перед Ирмой возникло зеркало, в отражении которого девушка усидела своё отражение. Седая, слепая, но всё ещё молодая, с зашитым ртом. Говорить было нельзя, но ответ дать было нужно. В отражении, за спиной Ирмы, появилась фигура Мальдура.

– Оставь эмоции здесь, нам нужна только боль, – прошептал медуза на ухо.

Разум раздуло, пронзающими его, ножами, он закипел, готовый вот-вот взорваться. Ирма, вместе со своим отражением, провалилась вниз, в пустоту, оставив над головой зеркало и Мальдура, смотрящих за тем, как она падает во мрак.

Вода тонкой струйкой текла по рукам. Холодное касание прозрачной жидкости леденило душу. Рукомойник уже почти опустел, надо бы ещё воды набрать. Что-то дёрнуло край юбки.

– Фаза, меня Хосе опять обижает, – пропищала Арлет.

– Я же говорила тебе не провоцировать старшего брата.

– Он сам… я только хотела Макса покормить, а он меня толкнул и сказал, чтобы я к его собаке не подходила. Но это же не его собака…

– Арла, твоему брату сейчас непросто, как и нам всем, ты пока маленькая, не совсем понимаешь это. Хосе может что угодно из себя вывести, но он не плохой, просто… постарайся себя с ним поприветливее вести.

– Но…

– Арла, просто попытайся, – мягкая рука Ирмы нежно коснулась детской щеки Арлет.

– Фаза, внученька, подойди ко мне, – донёсся тихий крик из соседней комнаты.

Ирма аккуратно, но быстро переместилась к Шарлотте. Седая женщина ослепла уже давно, ноги перестали слушаться её много позже, в этот момент Ирма стала частью жизни старухи.

– Да, бабушка? – Ирма тихо приземлилась на одно колено рядом со слепой Шарлоттой.

– Хосе опять задирает сестру?

– Нет, это просто…

– Я слепая, но не глухая, – резко перебила Шарлотта, – Какое сегодня число?

Ирма быстро встала на ноги, подошла к стене, где висел календарь. Число вчерашнее.

– Двадцать шестое июля, бабушка, – проговорила Ирма, срывая устаревший листок с календаря.

– Вот и хорошо, сегодня карнавал должен быть, сходи туда со своим братом, разболтай его, пока он совсем не закипел.

– Она мне не сестра, – зло пробурчал, только вошедший со двора в дом, Хосе.

– Но на карнавал ты с ней сходишь, слышишь? – дряхлый голос Шарлотты затвердел.

– Мне нужно радио починить, – отмахнулся парень.

– Вот иди и чини, нечего тут балду гонять. И чтобы сходил с Фазой на карнавал, – грозно прошипела старуха.

Хосе взял с полки какую-то, грохочущую содержимым, коробочку и вышел во двор.

Почти до самого начала карнавала Шарлотта слушала, как Фаза читала ей книгу, старую, как сама седая женщина. Хосе всё же не нарушил наказа бабушки и, вопреки собственной воли, пошёл на весёлое представление с сиделкой Шарлотты.

Барабаны, ксилофоны, песни, крики со стороны публики, крики со стороны процессии – весь этот шум бурлил среди пёстрых нарядов и энергичных танцев. Различные сценки мелькали между рядами тянущегося карнавала. Здесь можно было встреть представителей всех возрастов – от совсем маленьких, недавно научившихся ходить, до тех, кто ходить уже скоро перестанет. Все пришли на карнавал.

– Хосе, смотри…

– Даже не пытайся ко мне подлизаться, – гневно отрезал парень, – ты мне не сестра, и скоро тебя вообще не будет в нашем доме, когда бабушка умрёт.

– Ты что такое говоришь? – смутилась Ирма.

– Я терплю тебя только ради бабушки, а когда её не станет, ты больше не будешь нам надоедать.

– Как ты можешь такое говорить, Шарлотта же твоя родная кровь, она любит тебя, – обвиняюще надавила Ирма.

– А как ТЫ можешь пользоваться слепой старухой, не способной ходить, чтобы иметь крышу над головой?

– Шарлотта мне как родная, ты…

– Да хватит врать, её здесь нет. Знаю я всё, как ты к ней попала, – более спокойно сказал Хосе.

– Это уже не важно. Со временем я полюбила и её, и Арлет, даже тебя готова братом назвать, хоть мы и не особо ладим.

– Ясное дело, готова. Я с Арлет проживу и без тебя нормально, а ты без нас – неизвестно.

– Да ты со своим псом лучше обходишься, чем с младшей сестрой. Кому лучше будет житься, так только тебе.

– Я ей сколько раз говорил не кормить Макса чем попало – не понимает, я в этом не виноват. И Арлет со мной хорошо будет жить, я-то семью кормлю, а вот ты – только что и сидишь с бабушкой, да книжки ей читаешь.

Ирма хотела что-то возразить, как где-то вдали что-то прогремело, как отзвук грома.

– Уже салют? Ещё же рано! – пронеслось по толпе.

Опять прогремело.

– Я ничего не вижу! Где салют? – заходило среди зрителей.

– Хосе, это не салют, надо уходить, – Ирма дёрнула парня за руку.

Сердце стучало как поезд на полной скорости. Боль ушла, вынув зрение из тьмы. Темнота в медиатрии сохранилась, но глазам Ирмы не мешала.

– Какая-то война? – зашипел Мальдур.

– Революция… – прошептала Ирма в пустоту, всё ещё не до конца осознав, что находится в реальности.

– Подойду к тебе позже, приходи пока в себя, можешь пойти выпить горячего молока, помогает, – медуза легонько похлопал девушку по плечу и пополз к Трилату.

Первая неделя тренировок текла медленно, как горячий шоколад по фонтанчику. События прошлого не давали покоя во время медитаций, фантомные боли мучали душу на болевых тренировках. Всё это больше походило на один из кругов ада, нежели на подготовку к гладиаторским боям, которые на Зранбе называли «Yojaeg Meirae», что можно было перевести как «Мёртвое Искусство». Вторая же неделя, как и говорил Мъегкон, была направлена на улучшение командной игры. Началась она с не очень приятных событий.

Душная жара ела мозг. Жужжание комаров уже стало привычной музыкой для ушей. Дорога хоть и безопасная, но забирает уж очень много сил. До лагеря идти осталось не так далеко, там можно будет расслабиться. Бруно выглядит совсем уж печально. Всё лицо покрыто потом, будто он только что попал под дождь. Китель с футболкой вымокли в районе шеи чуть ли не до живота, мокрое пятно у подмышек дошло до рёбер.

– Бруно, дай-ка сюда, ты сейчас развалишься уже, – рука Ирмы перехватила ручки сумки для видеокамеры.

– Нормально всё, тут идти-то осталось… – измученно ответил мужчина.

– Давай сюда, гордыня тебе здоровье не вернёт, – Ирма уже чуть ли не выхватывала сумку.

Бруно всё-таки поддался соблазну сбросить с себя ношу, хоть стыд и подъедал его изнутри. Жара ударила по ногам, подкосив колени. Голова поплыла, убавляя звуки окружающей среды.

– Сержант! Остановите отделение, моему напарнику нужно передохнуть, – крикнула Ирма вперёд.

– Кому не надо? Это вам не по клавишам стучать, да снимать, как другие работают, – заходили насмешки среди солдат.

– Мэм? Что произошло? – спокойно проговорил приближающийся сержант Уолсон.

– Мне уже лучше, правда, – еле выдавил Бруно.

Ирма сняла с напарника панаму и полила голову из фляги. Приятная свежесть прояснила разум, раскрыв глаза.

– Мы можем подождать несколько минут?

– Конечно, мэм, тропа безопасная, только надо сойти в тень, чтобы ваш друг быстрее пришёл в себя.

В лагере оказались хоть и позже, чем планировалось, зато в хорошем состоянии. Голову уже не давило, ноги, хоть и не до конца, но слушались.

– Лейтенант Дуглас, мы…

– Пресса, это понятно. Очень уж вас ждали, можете у парней интервью пособирать, если хотите, только особо не мешайтесь здесь. Мэм, – быстро уронил офицер и куда-то направился, оставив журналистов за спиной.

– Лейтенант, мы хотим у вас интервью взять, – догнав Дугласа, настоял Бруно.

– Я же сказал не мешаться, не до вас мне… Ладно, хер с ним, давай только быстро, – отмахнулся лейтенант.

Ирма быстро достала видеокамеру из сумки, приготовила к съёмке.

– Снимаете? – лёгкий кивок золотоволосой головы позволил продолжить лейтенанту говорить, – Значит так, воевать сложно, тебя пытается убить всё, что тебя окружает, да и окружение при этом – это сраные джунгли, где чёртовы Чарли заготовили для нас до херовой тучи сюрпризов и подарков. Кстати, счастливого Рождества, всем Мир, – Дуглас под конец своего интервью натянул искусственную измученную улыбку и кинул перед объективом видеокамеры жест пальцами в форме буквы «V», после чего спешно удалился.