Весеннее полнолуние

ГЛАВА 21

Вадим встал с постели с первыми проблесками рассвета. Он бесшумно оделся, вышел наружу. Собаки, радостно виляя хвостом, встретили его у порога: заранее учуяли выход хозяина. Когда Вадим открыл калитку, Ромео по старой памяти выбежал первым, Джулия же осталась с хозяином.

Они направлялись к каменистому берегу. Путь проходили под настойчивый шепот Вадима:

– Я не виноват! Не виновен! Мне просто повезло… .Я не виноват! Не виновен! Мне просто повезло.

Когда показалось море, Ромео устремился вперед.

Он подбежал к знакомому валуну, обошел его со всех сторон, сел на задние лапы, остался ждать.

На берегу Вадим занял свое место, собаки разместились напротив. Он издал смешок, потер руки, громко объявил слушателям:

– Сейчас услышите нечто сверхкомедийное. Обещаю, смеяться будете до упора. Я вспомнил про одно упущение. Дело в том, что я забыл рассказать про один уморительный момент, который случился в сторожке. Помните, чудила не по своей воле оказался там. Так вот, необходимо воссоздать полную картину происшествия. Но начнем с самого начала, чтобы было интересней.

Вступление состоялось… и на этом завершилось намеченное представление. Вадим запнулся. Лицо выражало жалкую улыбку. Извратить трагический эпизод, представить его в насмешливой версии – все естество Вадима восстало, протестовало против непозволительной подтасовки. Наступило ясное осознание всей тщетности попытки. Он пришел к пониманию невозможности сделки.

Открылась удручающая перспектива. Грозил провал, провал всей жизни. Он терял все: любовь, надежды и… себя.

Погруженный в мрачные мысли Вадим вдруг содрогнулся: на него «смотрели» глаза малышки. Он и до этого ощущал их присутствие – они как бы ненавязчиво, на отдалении сопровождали весь путь до берега. Теперь с неприкаянными веселыми искорками стали напротив, близко, жаждали его внимания.

–Я ни при чем! Не я! – с необузданным криком Вадим бросился вон.

Не было! Неправда. Злая игра воображения. Безвольная душа поверила, сжалась в пугливо пульсирующий комок. Самообман! Самообман!

Единственное стремление двигало Вадимом – быстрей, как можно быстрей домой и забыть. Забыть о провальной попытке, забыть о мираже, забыть о себе.

Домой! Отдохнуть крепким сном. Восстановить запас прочности. Набраться сил для воодушевления. Сегодня, сегодня вечером положить всему конец.

Вадим несся по пробуждающимся улицам. Впереди беспокойно бежал Ромео, Джулия неотлучно следовала рядом с хозяином.

Дома он кинулся было к дивану, но тут же остановился: не найти ему здесь успокоения. Он развернулся, спешно отправился в гостиницу, к Валентине.

Валентину заметил, когда спускался по тропинке в гостиницу. Она стояла в группе постояльцев спиной к нему.

Он остановился, сделал несколько глубоких вздохов. Постоял. Затем пошел умеренным шагом.

Иностранцы увидели его, приветственно помахали руками. Валентина обернулась, отделилась от общества постояльцев. Она шла к нему навстречу с обеспокоенным лицом.

– Валь, ничего не случилось, я просто пришел навестить тебя, – улыбнулся ей Вадим.

Валентина не сводила с него тревожного взгляда.

– Валь, ну прекрати смотреть, я не икона.

– На тебе лица нет. Вадим, что случилось? – в глазах проглянул страх.

– Тебе просто кажется. Что могло произойти? Рассуди сама. Вначале трезво подумай, прежде чем впадать в панику.

– Может казаться, когда темно, но не днем.

– И днем, если чего-то ждешь.

– Где ты был утром?

– Хотел словить синюю птицу.

– А если серьезно?

– Не спалось. Вышел к морю, но не рассчитал время, поэтому не успел проводить тебя. Пришел просить прощения.

– Это на тебя не похоже. Очень много странного в твоем поведении. Доводы твои неубедительны, Вадим. Я сегодня весь день думаю над этим, но теряюсь в мыслях. Но чувствую, что-то с тобой нехорошее творится. Но что?! Ты стал скрытным, Вадим, я это вижу.

– Валь, я тебе уже ответил. Ты не веришь мне, все пытаешься найти черную кошку в темной комнате, отсюда и вся путаница.

– Не успокоил. Тогда напрашивается другой вывод: ты потешаешься надо мной, и это доставляет тебе удовольствие. Дай-то бог, мне не привыкать. Одно из двух, других вариантов не существует.

– Глупости.

Валентина повернула голову в сторону постояльцев: те переминались с ноги на ногу.

– Сейчас нет времени. Вечером обстоятельно поговорим, – перевела взгляд на ожидавших ее. – Пойдем искупаемся, – предложила.

– Как-нибудь в следующий раз, – он почувствовал крайнее утомление. Ушел, несолоно хлебавши.

Придя домой, Вадим лег на диван, сразу забылся сном.

Вадим пробуждался долго. Открыв глаза, взглядом уперся в темноту. Мгновенно вскочил на ноги, включил свет, посмотрел на часы: нет, не проспал встречу с Валентиной. Услышал призывный лай собак – учуяли, что проснулся. Вспомнил, что днем не кормил их. Он набрал корма, вышел к ним.

Его встретила полная луна. Светило, казалось, стерегло его появление. Вадим от неожиданности стал, но после поднял взгляд на луну.

Собаки, заметив его, подбежали, стали по обе стороны рядом, подняли морды вверх и затянули тягучий вой. Подопечные ввели в привычную обстановку. Появилась надежда. Обозначились, пришли в хаотичное движение фигурки на лике светила. Фигурки исчезли – сложился отчетливый пугающий образ. Пристальный взор первоклашки был направлен на него. Вадим стоял, окаменев. Восхищение во взгляде девочки сменилось жестким укором. «Я не виноват», – затрепетало в сознании Вадима. «Ты повинен, вина на тебе», – говорили глаза. Вадим пытался внушить себе, что видит и слышит… что все это обман, что находится под властью какой-то галлюцинации. Но луна глазами девочки продолжала явственно твердить: «Повинен! Вина на тебе». Слова приговора звучали громко, как тяжелые размеренные удары молота о наковальню. «Я не убийца!!!» – закрыв уши ладонями, кинулся в дом.

В гостиной он включил телевизор, в лихорадочном поиске напал на концертную программу, до предела увеличил громкость. Комната наполнилась оглушительной музыкой – Вадим пустился в пляс.

Это был не танец, а нечто невообразимое, смешение спонтанных, сумбурных действий рук, ног, туловища. Он крутился, прыгал, падал. Упав, начинал елозить по полу. Лишь остекленевшие глаза хранили безучастность.

В какой-то момент бурный каскад резких суетливых движений внезапно прерывался, Вадим, подняв голову, вбирал полную грудь воздуха, исторгал дикий продолжительный вой.

Гремела музыка. Пот лился градом. Безумие правило бал.

Отголоски какофонии донеслись до слуха Валентины, когда она свернула в проулок. Закралось неприятное предположение. Подозрения оправдались, когда она стала приближаться: звуки определенно неслись из дома. Раскрылась причина его отсутствия у проулка.

Валентина ускорила шаг. Рывком толкнула калитку, вошла вовнутрь двора, но дальше пройти не посмела – собаки, загораживая вход в дом, тянули свою песню под чудовищную музыку, которая извергалась из открытого окна.

Пыл Валентины остыл. Она остановилась в нерешительности. Одна из собак прекратила выть, уставилась на нее. Это могла быть Джулия. Вслед замолк Ромео. Вдвоем они принялись изучать ее. Блеск в глазах отливал металлом.

Валентина пересилила страх, сделала шаг вперед и устрашающе зарычала на собак. То ли угроза подействовала, то ли страшно исказившееся лицо глубоко впечатлило Ромео и Джульетту, но, как бы то ни было, собаки отошли на несколько метров в сторону.

Валентина, осмелев, продвинулась, повторила агрессивный выпад. Собаки отодвинулись дальше… затем и вовсе побрели к своим конурам. Вход в дом освободился, Валентина ринулась туда.

В гостиной, увидев увлеченно дергающегося Вадима, что есть силы прокричала:

– Выключи музыку!!!

Вадим не слышал и не видел ее.

Валентина бросилась к телевизору, выдернула шнур из розетки.

– Сколько можно издеваться?! – потряс звенящую тишину ее крик, Вадим с испугу отпрыгнул в сторону.

– Ты скоро с ума сойдешь и меня сведешь!

Он с потерянным видом смотрел на нее.

– Хватит!!! Хватит!!! Ты достал меня! – и расплакалась. – Не могу больше… Когда все это закончится?! – она ушла в спальню.

Утром следующего дня Вадим ждал ее на кухне. Он был подавлен. Главным желанием было помириться с Валентиной. Был рад выслушать даже оскорбления в свой адрес, нуждался в ней, как в спасительной защите.

Валентина вышла из спальни, не поздоровалась с ним. Молча, не глядя в его сторону, спешно собралась, покинула его. Вадим кинулся за ней. В ответ на отчаянные просьбы и извинения она обдала его сердитым взглядом.

Час спустя он позвонил в гостиницу. Она ответила, но, услышав его приветствие, сразу положила трубку. Голос был охрипшим, стало ясно, почему утром не издала и звука.

Вадим понял, что разлад затянется: он сам приучил ее к долгим размолвкам.

Вадим остался один на один с мрачной угрозой. Он походил на затравленного зверька, которого постоянно преследует смертельная опасность. При атаке хищника тот устремляется в бегство, а Вадим от укора детских глаз, которые вдруг возникали в воображении, ограждался выкриками: «Не виновен!», «Не убийца!». Он не оправдывался, не доказывал свою непричастность – как одержимый, лишь только протестовал. Он сдавал решающий экзамен. Категорическое отрицание вины открывало доступ в достойное будущее, все иное лишало этого шанса.

Светлую часть суток он посвящал непосредственному общению с подопечными в усадьбе. Незадолго до восхода небесного светила покидал их, запирался у себя в кабинете, где жестокой изнурительной борьбой с самим собой заполнял лунные вечера. Перед возвращением Валентины спускался в гостиную. В темноте ждал ее прихода. Заслышав ее шаги, включал телевизор. Она не здоровалась, когда заходила в гостиную. С неприязненным видом удалялась на кухню. Вадим вставал, уходил в спальню, ложился спать. После неспокойного дня быстро погружался в сон. Просыпался к полудню.

В эти тревожные дни весеннего полнолуния позвонил Джонни. Вадим ждал и боялся его звонка. Вся воля, все устремления были направлены на противодействие неотступной опасности.

– Привет, дружище! Это я, Джонни, – услышал Вадим его бодрый голос. – Где пропал? Третий день звоню. Съездил на родину?

– Телефон был неисправен, – солгал Вадим. Не окажись он близко к окну, не услышал бы сигнала.

– Целый месяц техника ждет команды. Когда начнем?

Джонни по своему обыкновению преувеличил: не прошло и десяти дней после обговоренной даты начала строительства.

– Надо подумать, – уклончиво ответил Вадим.

– Что тут думать? Техника ржавеет. Завтра же встречаемся на месте в восемь утра.

– Понимаешь какое дело… Прости, пожалуйста, но Валентина желает надзирать за работами. «Это правда, она не останется в стороне, обязательно вмешается», – усыплял совесть Вадим.

В трубке стало тихо. Затем Джонни прохрипел:

– Она будет находиться на стройплощадке?

– Да, Джонни. Она совладелец гостиницы, имеет право. Извини, но не получается по-иному.

– Вадим, мой друг, зачем ты скрыл от меня? Мы же не так договорились, – плачевные нотки наполнили голос.

Вадиму стало неприятно и стыдно перед Джонни. А какую горечь причинит Валентине?!

– Джонни, ничего страшного, она нам не помешает. Поверь мне, ты даже ее не заметишь на стройплощадке, – поспешил выправить ситуацию.

Джонни продолжал «причитать»:

– Вадим, неужели ты не понял, что женщина на работе плохой знак для меня?

– Джонни, только в первый день, а потом ты ее не увидишь никогда.

– Скорее ты исчезнешь, но не она. Два раза я строил женщинам, два раза плавились мозги от их жужжания. В третий раз мозги растекутся, кто мне их соберет? Они чуть не разорили меня. Зачем ты скрыл от меня?

– Говорить буду только я. Если хочешь, она будет молчать.

– Где ты видел молчащую женщину? Ну зачем им Бог дал жало вместо человеческого языка? Нет, Вадим, я отказываюсь.

– Понял, Джонни, договорились: ты ее никогда не увидишь, буду только я.

– Нет, я отказываюсь. Пожалей меня, хочу уйти на тот свет в здравом уме.

– Даю тебе слово! Забудь, что я говорил тебе. Завтра же начинаем, будем только ты и я.

– Я не верю, они вездесущие, как змеи. Я Богу дал клятву не иметь с ними серьезных дел, и на второй день после церкви сразу стал счастливым. Не веришь? Мне стало везти. Как я посмею пойти против Бога? Зачем ты скрыл от меня? – он повесил трубку.

Вадим представил себе грустную улыбку Валентины. Встал, подошел к зеркалу, с ненавистью плюнул в свое отражение.

Мучительное первое весеннее полнолуние прошло. Завершилась последующая фаза луны. В новолуние Вадим вышел встретить Валентину.

Он стоял на привычном месте. Когда подошла Валентина, поздоровался. Она ответила и прошла вперед. Он последовал за ней. Всю дорогу не обмолвились ни единым словом. Дома, перед тем как лечь спать, пожелали друг другу спокойной ночи. Примирение состоялось.

Они стали общаться. Утром Вадим провожал Валентину, а вечером встречал на условленном месте. Несмотря на отсутствие луны в эти вечера, зловещее предчувствие не покидало. Он со страхом ждал появления светила. Выстоит ли?

В эти напряженные дни на подходе была еще одна напасть. Валентина в разговоре с ним постоянно затрагивала злободневную тему строительства гостиницы. Она не делилась планами, она впадала в раздражение.

– Этот тип мне с самого начала не понравился, – негодовала. – «Я не в куклы пришел играть», трепло! Срок давно истек, чего он медлит? Где он, ты звонил? – неизменно спрашивала.

– Он еще не вернулся из командировки, – отводя глаза, отвечал Вадим, – ждут со дня на день.

– Звони каждый день, достань его мне! Видала я таких, фанфарон несчастный! И где ты его выкопал? – искренне возмутилась.

На что надеялся Вадим, обманывая ее, – сам понятия не имел. Он ненавидел и презирал себя, однако изменить ситуацию был не в силах. В беспомощности своей покорно ждал развязки. И она наступила скоро.

Вечером Валентина вместо обычных приветственных слов с чувством возмущения вручила ему конверт:

– Вот, почитай, пришло из банка. Через десять дней твой кредит аннулируют, а мы сидим и тупо гадаем.

– Хорошо, дома почитаю, – едва слышным голосом ответил Вадим.

– Не читать надо, а действовать. Завтра утром не провожай, встань пораньше, сходи к нему и покажи эту бумагу. Врут нам, ни в какой командировке этот тип не находится. Чую, за лохов нас держат.

– Хорошо, завтра утром схожу к нему, – промолвил Вадим.

– Это надо было раньше сделать. За шкирку притащить к гостинице, носом в землю ткнуть. Постой, а почему ты этого раньше не сделал? – неожиданно удивилась. Вадим растерялся.

– Я спрашиваю: почему ты наивно поверил его сказкам, не явился к нему, не потребовал начать строительство? – сверлила глазами Валентина.

Вадим молчал.

– Чего уставился на меня? Раньше надо было соображать. Пошли, дома обсудим.

Вадим поплелся за ней.

– Пошел бы к нему, этот пройдоха нашел бы отмазку. А потом начал бы завтраками кормить, – размышляла вслух Валентина на ходу. – Нет, надо действовать решительно. Завтра же пойдешь к нему, ударишь кулаком по столу, если не в морду, потом притащишь ко мне. Мужчина ты или кто? Я буду ждать вас. Отложу все дела и буду ждать. Посмотрю в его бесстыжие глаза.

«Бедняга Джонни, и вправду натерпелся», – пронеслось в голове Вадима.

– А может, мне самой к нему пойти? – осенила ее идея.

– Нет, не надо! – мгновенно отреагировал Вадим.

– Ты так считаешь? – затем, подумав, согласилась. – Правильно решил, это твое дело. Займись им по-мужски, надави. Понял?

«Она может пойти к нему!» – Вадима бросило в пот.

– Валь, Джонни отказался строить гостиницу, – выдал он.

– Как отказался?! – она резко обернулась к нему.

– Позвонил и сказал, что отказывается.

– Что-то не пойму. Ты спросил, почему?

– Да, конечно. Ответил, что возникли проблемы.

– А то, что он нам создал проблемы, не сказал ему?

– Я уговаривал его, но он твердил свое, извинялся. Валя, придется смириться и забыть о нем.

Совет не пришелся по душе Валентине. Она резко отвернулась от него, ускорила шаг. Вадим не спешил за ней.

В гостиной она сидела на диване, ждала. Он, не глядя на нее, опустился в кресло.

– Когда он позвонил? – спросила она.

– Не помню, – понурил голову.

– Пожалуйста, постарайся вспомнить.

– Валь, ну какое это имеет теперь значение? – жалобно произнес.

– Имеет значение, не тяни.

– Кажется, сегодня.

– Он не сегодня звонил. Ты бы точно запомнил, без «кажется».

– Поверь, ничего уже не изменить.

– Ты объяснишь мне, что произошло на самом деле?! Не верти хвостом, по глазам вижу, что-то скрываешь.

Не получив ответа, серьезно предупредила:

– Вадим, я не оставлю тебя в покое, пока не услышу всю правду. Странно, надо быть последним идиотом, чтобы отказаться от такой выгодной сделки. У них здесь не работа ищет человека, а наоборот. Так что выкладывай все начистоту.

Угрызения совести перестали терзать Вадима. Он окончательно убедился в том, что поступил верно: Валентине стало бы намного горше, если Джонни расторг бы контракт уже в процессе строительства. Джонни, не в пример тому мастеру, с которым постоянно «воевала» Валентина, не вынес бы и трех дней.

– Раз настаиваешь, открою правду. Джонни редкий женоненавистник, – «удовлетворил» ее требование.

– И шут с ним, – не задумываясь ответила, но потом: – А к чему ты клонишь? При чем здесь женщины? Не вижу связи.

– Связь непосредственная. Он считает, что женщина на стройплощадке – это дурной знак, работа не пойдет.

– Что он выдумывает. Так и сказал? – недоверчиво посмотрела на Вадима.

– Да. И вообще, он уверен в том, что от женщин одни беды. Он так считает.

– Интересно, как это бабы сумели ему так нагадить, что он на весь свой лживый век их так возненавидел?

– Наверное, было что-то, он не вдавался в подробности, – Вадим остерегся рассказать ей то, каким образом женщины нагадили.

– Постой! А почему, скажи мне, тогда он согласился? – хищнически впилась в него глазами.

– Я дал ему обещание, что не будет решать с тобой вопросы по работе.

– Это почему же?! – возмутилась.

– Все потому же, – Вадим старался выглядеть невозмутимым.

– А как он хотел6 сделать тяп-ляп и денежки в карман, да?

Валентину не удовлетворили комментарии Вадима.

– Все-таки не верится. Дело тут в другом. Попался ему более выгодный заказ, вот и решил отмазаться, – рассудила она.

– Неправда. Вначале, когда позвонил, сказал, что он готов и чтобы я утром был на месте.

– А ты в ответ сделал доброе дело, приплел меня. Так было? – она недобро сжала губы.

– Валь, если хорошо подумаешь, то поймешь, что поступил я правильно.

– Нет, не правильно! Взялся б он за работу, потом никуда не делся бы.

– Валь, но почему не хочешь понять очевидную истину? Он обязательно свернул бы стройку. Он ходил в церковь, и, как говорил, Бог предостерег его от деловых контактов с женщинами. После того дня, утверждает, дела у него пошли в гору.

– Шутишь? – сдвинула брови.

–Мне не до шуток.

– Врет он! В церковь не ходил и к Богу не обращался. Бог не мог дать ему такое напутствие. Теперь я поняла, в чем кроется причина. Он натуральный импотент, поэтому женщины раздражают его. У здорового мужика женщина всегда вызывает интерес. Он с самого начала показался подозрительным, чутье не обмануло меня.

«Догадку» Валентины воспринял как недвусмысленный намек в свою сторону. «А ведь долгое время я не был с ней», – признался он себе.

– В принципе хорошо, что так вышло, – продолжала тем временем судить Валентина. – Он вызывает отвращение и брезгливость. Не представляю, как могла тогда терпеть его присутствие.

Обман Вадима непредвиденно обернулся благом для всех их троих.

Пригвоздив Джонни к позорному столбу, она поставила на нем крест. Но проблема от этого не перестала существовать. Напротив, она обострилась. Вадим предугадывал, какую тяжелую пытку предстоит пережить.

– Принеси, пожалуйста, мне воды, что-то в горле пересохло, – попросила она.

Вадим исполнил просьбу. Утолив потребность, Валентина задала вопрос:

– А что нам делать теперь? – спросила без волнения в голосе. Не мог же он сидеть сложа руки все это время.

Вадим словно набрал в рот воды, глядел в пол.

– Вадим, не молчи, – насторожилась, предчувствуя неладное.

– Надо подумать, – ответил упавшим голосом.

– Нет у нас времени думать, Вадим, —затем робко спросила: —А разве ты ничего не предпринял?

Он отрицательно покачал головой. Ответ Вадима потряс.

– Возьми любую газету, там найдешь уйму строительных фирм. Ты же так нашел этого Джонни, – посоветовала в растерянности.

– Бесполезно, другого мастера, как Джонни, здесь не сыщешь, – ответил, не поднимая глаз.

– Ну что ты заладил: Джонни да Джонни. Свет клином сошелся на нем? Нужно звонить, ходить, искать. Нам дорог каждый день.

–Не знаю. За десять дней не управиться.

Пассивная позиция Вадима не подчинялась разумному объяснению.

–Вадим, не стоит беспокоиться, в банке подождут, не терять же им проценты. – перешла на просительный тон.

– Не знаю, – он опять покачал опущенной головой. – Понадобится время.

Валентина не хотела верить ни своим глазам, ни своим ушам, хотелось верить в то, что вся эта небывальщина ей только мерещиться.

Однако ей вдруг стало ясно – он не желает утруждать себя. Ее мужчина, который казался воплощением сокровенных чаяний, в важный момент ее жизни проявил безволие, пренебрег ее интересами. Валентина чувствовала себя предательски обманутой.

Они сидели друг против друга: она с горьким упреком в глазах, он – с понуренной головой.

Вадим поднял голову, встретился с ее взглядом.

– Не смотри на меня так! – испуганно вскрикнул.

Ее взгляд не изменился.

–Прошу тебя, не смотри на меня так. – Вадим жался к спинке кресла.

Грустная усмешка тронула губы Валентины:

– Это твое последнее слово?

–Валя, прошу, оставь меня. Ну уйди же ты, – взмолился.

Валентина встала. Она и без его настоятельной просьбы ушла бы. Прежде чем удалиться, сказала:

– Знаешь, Вадим, настоящий мужчина задумает для своей любимой чудо, а потом жизнь свою положит, но реализует его. Ты никогда не догадаешься, почему он так поступит. Но я подскажу тебе. Он сделает это потому, что любит ее и желает, чтобы любимая жила в сказке.

Одно желание овладело Вадимом: скрыться, погрузиться в беспросветную темноту, раствориться в ней.

Всю ночь Валентина не сомкнула глаз. Неслышно глотая обидные слезы, оплакивала свои безответные чувства, скорбела об утраченных грезах. Все прояснилось: он никогда не любил ее. Горестные слезы текли беззвучным ручьем. К утру последнюю крупицу надежды на любовь Вадима смыла последняя слезинка.

Когда Валентина поднялась с постели, Вадим лежал на краю кровати. «Спит себе вместо того, чтобы просить прощения». (Он не спал. Но что он мог сделать?) Наплевизм Вадима кольнул самолюбие. Ужаленная гордость Валентины взбунтовалась. Возникшее решение тотчас стало бесповоротным, а исполнение – незамедлительным.

Она единым духом оделась, схватила сумку – и к выходу. Собаки, ожидавшие Вадима у порога, в страхе отпрянули в сторону, когда она выскочила из дверей. «И чего я их боялась?» – промелькнуло в голове.

Все, она уходит, уходит навсегда! Берет с собой лишь эту одежду и небольшие деньги, что лежат в сумке, – как-никак, а работала. Едет прямо в аэропорт. Купит билет на любой ближайший рейс – лишь бы вылететь из его городка, – и прощай ошибка жизни.

Когда вышла на разветвление магистрали, безотлагательность дала трещинку. Как-то некрасиво получалось. Вот так бросить все и уехать, не попрощавшись с Екатериной, с постояльцами, с фонтаном? Определенно, верхом невежества и бескультурья выглядел бы ее скрытный отъезд.

Она внесла маленькую корректировку в план: идет в гостиницу. На все про все потребуется максимум час, после сразу в аэропорт. Не беда.

Когда показалась гостиница, трещинка расширилась. Прийти и сказать друзьям «здравствуйте», а через минуту – «прощайте», как-то некрасиво получалось. Поступок выглядел бы верхом неприличия и непочтительности. Постояльцы ждут часа, когда она с ними выйдет к морю искупаться, огорчить их она не позволит себе. А бедняжка Екатерина! Без ее советов ей не управиться с текущими делами. И ей, преданному другу, необходимо уделить хотя бы полчаса.

Валентина снова внесла корректировку в план. Она быстро искупается, быстро обучит Екатерину, потом поднимется на площадку к фонтану. И не беда – на все про все потребуется максимум каких-то три часа, а после, не раздумывая, прямо в аэропорт.