Книга увеселений

– Отчего ты ночью одна на кладбище, глупая женщина? – спросил вельможа.

– О, господин мой! – вымолвила несчастная, прервав рыдания, – я любимого мужа схоронила!

– Опасно здесь в такой час. Ступай домой, днем наплачешься вдоволь.

– Свет очей моих угас!

– Отправляйся домой, там и горюй!

– Тут я с ним рядом. Как жесток господь! Отчего и мою жизнь не взял? К мужу в могилу хочу, в землю сырую!

Женщина опять зарыдала безутешно, и великого труда стоило вельможе уговорить ее вернуться домой. Проводивши молодую вдову до городских ворот, он поспешил к своему повешенному, дабы не случилось беды. По дороге думал: “Какая сильная, какая верная любовь!”

На другую ночь вновь послышался скорбный плач. Всадник покинул свой пост, жалость сдавила горло. Он принялся утешать несчастную, и глас сострадания перевернул ее сердце.

– О, господин мой! Как добр ты, как чуток!

– Соболезную тебе, бедная вдова!

– Душа твоя подлинно ангельская. Есть ли в ней страсть ко мне? Скажи “да”, и я пойду с тобой на край света, ибо я полюбила тебя!

– Я исполняю долг, я возвращаюсь к казненному.

– Я с тобой!

Вместе они подъехали к виселице и, о ужас, тело повешенного украдено!

– Немедля беги к себе, а я скроюсь из этой страны, не то завтра мне самому висеть здесь! – в отчаянии воскликнул вельможа.

– Стой! Я придумала! Выроем из могилы тело моего мужа, доставим сюда и проденем его шею в петлю!

– Стыдись, кощунница! Над мертвым надругаться? Лучше смерть приму, а святотатство не совершу!

– Экий праведник ты! Да я сама раскопаю могилу и все прочее своими руками сделаю, и не будет на тебе греха.

Вельможа ответил молчанием, которое вдова приняла за согласие. “Разве худо, если мертвый живым пособит?” – промолвила женщина, а про себя подумала: “Чистоплюй, однако!”

И они вернулись к могиле, и женщина разрыла ее, и видит вельможа – на голове покойника копна волос. И закричал он в отчаянии: “Мой мертвец лысым был, а этот – кудрявый! Зря усопшего потревожили!” Вдова не растерялась. “От греха до греха – один шажок!” – выпалила она и мигом сбрила волосы с безжизненной головы. Так спасся нерадивый страж. А вдова нечестивая, бог ей судья, вельможу безгрешного взяла в мужья.

“Бесстыдные, лукавые, безбожные создания эти женщины!” – горячо воскликнул Эйнан. “Греховные, беспутные, порочные!” – еще жарче подхватил Забара.

– Один великий мудрец, – сказал Эйнан, – насквозь видел женщин и потому презирал их. А жена его была маленькая, да худенькая. “Почему такую неважную супругу себе выбрал?” – спросили мудреца ученики. “Взял меньшее из зол!” – ответил учитель.

– Другой мудрец гулял с учениками, – вторил Забара, – и прошла мимо женщина редкой красоты, и один из питомцев засмотрелся на нее. Учитель стал стыдить юношу, а тот не растерялся и возразил: “Не похоть мой взор направляет, но восхищение совершенным мастерством господа-творца!” Мудрец посоветовал в ответ: “Поменяй местами нутро и внешность и не красавицу, но образину страшную увидишь!”

– Как-то построил человек новый дом, – присовокупил Эйнан, – и начертал на воротах: “Зло не переступит сей порог”. Проходивший мимо мудрец дописал: “А жена твоя как войдет?”

– Некто задумал осчастливить друга, – добавил Забара, – и сообщил ему радостную весть: “Враг твой умер!” А тот ему в ответ: “Лучше б сказал, что он женился!”

Так рассказывали один другому побасенки, барселонский врач Забара и гость его Э      йнан. Обиды подвинули их к сему состязанию. Эйнан посмеялся над хозяином, а Забара не утаил недоверия к гостю. И справедливо рассудили оба, что посетовать да попенять на коварство женщин – хорошее средство от размолвки. И вернулась приязнь в сердца мужей, и вновь Эйнан принялся убеждать Забару оставить родной очаг и вместе отправиться за почетом и славой. Как повел гость искусительную речь, так поскучнел хозяин, опять загрустил. И решился Забара, и рассказал Эйнану последнюю байку, дабы тот уразумел причину упрямства.

Чужой край – облыжный рай

Жили-были два приятеля, тигр по имени Полосатый и лис по имени Рыжий. Встретятся, бывало, на лесной тропе, присядут, поговорят. Об охоте, о добыче. Как-то пожаловался Полосатый, вот, мол, обеднели наши места пищей тигриной, а ведь семья большая – жена Полосатиха, детки, и иной день не досыта едят. Полосатый поплакался да и пошел домой, а Рыжий крепко задумался. “Опасно это. Оголодает тигр и разорвет меня, мясом накормит свое полосатое семейство, а шкуру роскошную Полосатихе подарит”, – воображал и содрогался лис. Выход один – расстаться с приятелем, пока не поздно. Но не хотелось Рыжему покидать этот край, и потому задумал он найти для тигра сытное место. Так и поступил.

– Эй, Полосатый! – крикнул лис, – я открыл новую страну!

– Рассказывай, дружище! – сказал тигр и приготовился слушать, открыв пасть.

– Земля эта далеко отсюда, но необыкновенно благодатна и сказочно красива.

– И что ты увидал в той земле?

– Сады цветут, поля зеленеют, мирт благоухает, розы источают нежный аромат.

– А еще что?

– Реки полноводные текут, ключи чистые бьют, озера голубизной сверкают.

– А еще что?

– Соловьи поют, стрижи снуют, голуби с голубками целуются.

– А еще что?

– Лани в рощах щиплют листву, косули прячутся в высокой траве, олени жиреют в лесах, козлы скачут по камням.

– Это – самое главное! Какая сытная страна! – воскликнул тигр и облизнулся.

И отправились Полосатый и Рыжий смотреть сказочный край, ибо глазам веры больше, чем ушам. И увидал тигр, как прав был лис. И сказал он приятелю, что желает перебраться со всей семьей на новое место, вот только посоветуется с супругой. Тут Рыжий огорчился, ибо знал, что Полосатиха не расположена к нему и станет отговаривать мужа, подозревая подвох. “Мудрецы поучают: спроси у жены совета и сделай наоборот”, – сказал Рыжий Полосатому. “Нет, я поступлю умнее. Ежели она даст совет по моему желанию – приму его, а ежели вопреки – отвергну, а то и побью вдобавок!” – ответил тигр.

Явился Полосатый домой, на сердце хорошо. У порога Полосатиха с нетерпением ждет запропастившегося куда-то супруга.

– Отчего это у тебя морда такая счастливая? Где пропадал? Тревожусь я! – встретила мужа Полосатиха.

– Судьба преподнесла нам щедрый дар, милая женушка!

– Благослови, господь, уста доброго вестника! Говори! – воскликнула тигрица радостно, но и настороженно отчасти.

– Я видел сказочно благодатный край, и мы должны переселиться туда.

– Здесь корни наши, никчемна суета насчет других миров. Чем тут не жизнь?

– Природа убога, да и пищи мало.

– Что видел в той райской стране?

– Сады и поля в цвету.

– Хорошо.

– Реки полноводны.

– Хорошо.

– Птицы дивно поют.

– Хорошо.

– Олени, лани, козлы – все в изобилии!

– Это – самое главное! И кто же показал тебе сию землю обетованную?

– Рыжий, мой лучший и вернейший друг! – выпалил Полосатый и с неудовольствием отметил, как нахмурилась морда Полосатихи.

– Да ведь он лис! Жди каверзы от него. Лис, что змей – хитер и злокознен. Не знаешь разве, что змей Адаму и Еве учинил?

– Некстати змей и Адам с Евой упомянуты. Рыжий надежен и благонамерен. Речи и помыслы его – чистое золото, ни грана чуждой примеси.

– Сохрани бог следовать совету, что лис подал, нельзя туда идти!

– Ты, Полосатиха, глупа! Я хозяин! Всей семьей пересилимся! – гневно закричал Полосатый и замахнулся на супругу лапой, но не ударил.

И Полосатиха поняла, что жребий брошен, и спорить нечего, и примирилась со щедрым даром судьбы. И всем семейством двинулись искатели счастья в землю обетованную. А в стороне незаметно трусил Рыжий. Он хотел своими глазами увидать, как укоренятся на новом месте опасный приятель и нелюбезная его супруга. Тогда и тревогам конец.

Обустроился тигриный род неподалеку от берега реки, и неделю-другую благоденствовали и душа и брюхо. Но пошли дожди, и бесконечно прибывала вода, и вышла река из берегов, и затопила тигриный дом. Первыми захлебнулись полосатые тигрята, потом потонула благоразумная тигрица, дольше всех боролся за жизнь глава семьи. Но сгинул и он, страхом смерти объят, испив с опозданием раскаянья яд.

Забара окончил свою печальную повесть. Эйнан глядел на него пристально, и ни гнева, ни досады в глазах.

“Прозрачен басни намек, – сказал Эйнан, – я – хитрый лис, ты – обманутый тигр. Однако не сержусь более, Иосиф. Ибо, узнавши о тебе, раздружился со всеми друзьями, и наскучили мне приятели, только тебя люблю. Собирайся, пойдем в страну, лучше которой нет на свете, и найдешь там все угодное для души. И я принесу клятву быть неколебимой твоей опорой, и бесконечной добротою окружу тебя. Верность – вот ответ на доверие”.

– Не умно доверять, не доверять умнее! – изрек хозяин.

– Противоположное справедливо не менее! – парировал гость.

Высокими словами и елеем уст Эйнан совершил чудо. Врач из Барселоны Иосиф ибн Забара расцеловал близких, умылся горькими слезами расставания и согласился покинуть родные места. “Следуя вместе верным путем, золото, славу, почет обретем!” – подбадривал Эйнан почти переставшего сомневаться Забару.

3. Толковательница снов

Иосиф ибн Забара из Барселоны, врач и мудрец, уступил увещеваниям свалившегося ему на голову чудаковатого гостя по имени Эйнан, и новые друзья отправились в путь добывать Забаре славу ярче барселонской. Вот, едут они, не торопясь, солнышко ласково пригревает, ветерок попутный дует в спину, ослики послушны седокам, и на сердце благостно. Эйнан, говорун и выдумщик, долго молчать не в силах.

– Скажи-ка, дружище Иосиф, кому из нас везти и кому вести?

– Не пойму, Эйнан, что сие означает: кому из нас везти и кому вести? Вроде, каждый из нас едет на своем осле, и оба мы знаем ближайшую цель.

– Мне известна история, из которой понятен смысл этих слов. И много всего поучительного в сей повести.

– Всегда у тебя загадки!

– Все вещи таят в себе загадку. Вот послушай!

Кровавый конец гарема

В некой восточной стране правил любвеобильный, ревнивый и боязливый царь. Как-то приснился ему необычайный сон и вселил страх неизвестности в робкое монаршее сердце. Будто бы в его знаменитый на весь восток гарем влезла обезьяна, и скачет по головам жен и наложниц, а те не прячутся. Царь проснулся в холодном поту. Что сулит такой сон? Уж ни собирает ли сосед армию, уж ни алчет ли земель его, короны его, женщин его? Или это знамение болезни и скорой смерти? Сколько сил дано человеку, чтоб тревогу в одиночку нести? Призвал царь главного евнуха для совета, поведал свою печаль, спросил, не найдется ли в государстве толкователя снов, да помудрей? Ведь всякое толкование проистекает из понимания вещей и обнажения их смысла. Советник проникся царевой кручиной и с благословения монарха отправился на поиски мудреца, что вернет покой в сердце повелителя.

Евнух запряг мула и выехал со двора. Едет час, едет другой, догоняет его крестьянин верхом на осле.

– Привет тебе, властелин пашни и плуга! – воскликнул евнух.

– Желаю здравствовать, почтенный господин! – дружелюбно ответил крестьянин богато одетому попутчику.

– Ты труженик земли, и весь из земли и землю ешь!

– Шутите, господин, – смеясь, ответил крестьянин, не уразумев шутки.

– Куда ты едешь?

– Домой, в деревню, что за тем лесом.

– Нам по пути. Кому из нас везти и кому вести?

– Не понимаю тебя, господин. Ведь каждого из нас везет четвероногая скотина, и нам ее вести.

Евнух ничего не возразил. Показалось пшеничное поле.

– Хорошего урожая нынче ждем! – воскликнул крестьянин.

– А не съедена ли пшеница? – неожиданно спросил евнух.

Крестьянин недоуменно пожал плечами и указал попутчику на замок, возвышавшийся на голом каменистом холме.

– Красивые у нас места! Глянь на этот чертог: стройные башни, резные стены и укреплен изрядно!

– Стены казисты и башни приглядны снаружи, а внутри не разруха ли?

– Ты, знать, ученый, небось, сквозь камни видишь! – ехидно заметил крестьянин.

– Сколько снегу намело! – ни с того ни с сего бросил евнух.

– Летом, когда пшеница колосится? – засмеялся землепашец.

Из-за поворота показалась толпа – везут мертвеца хоронить.

– Он мертвый или живой, тот, кто в гробу? – всерьез спросил евнух.

Крестьянин промолчал, подумал про себя: “Встретил знатного человека, на вид просвещенного, а он на поверку – круглый дурак!”

– Смеркается, где бы переночевать? – спросил евнух.

– Вот и деревня моя, а вон мой дом. Оказать гостеприимство сановному да умному попутчику буду рад, – без радости в душе сказал сельский житель.

– Переночую, уважу твою просьбу, труженик земли.

Крестьянин накормил и напоил мула, потом отужинал с гостем и уложил его спать на свою постель. Сам же пристроился на соломенном тюфяке на полу, и с ним жена его. В углу улеглась дочь.

Никому из обитателей комнаты не спалось в эту ночь. Шепотом крестьянин пересказал жене пустейшие речи попутчика, а тот все слышал. И хозяин, и гость тихо смеялись над глупостью друг друга.

С рассветом поднялась крестьянская семья навстречу трудам повседневным. Юная пятнадцатилетняя хозяйская дочь отозвала отца в сторону и сказала, что слыхала его ночной рассказ и думает, что гость их вовсе не глуп, а умен до чрезвычайности. Крестьянин не высоко ценил женский разум, но для дочери делал исключение.

– Говори, голубка! – сказал отец и приготовился слушать.

– Вельможа верно сказал, что ты весь из земли, ибо люди созданы творцом из земли.

– Разве я землю ем?

– Это значит, вся пища наша происходит из земли. Польстил крестьянскому труду сановный попутчик!

– А везти и вести? Что разумел он?

– Который из путников скрашивает байками дорожную скуку, тот как бы везет и ведет. Вот он и спрашивал, кому из вас балагурить.

– Не знал, однако, что зерно в колосьях может быть съедено!

– Спутник твой думал, что хозяин поля бедняк и за полцены продал пшеницу на корню или взял деньги в долг под залог ее.

– Чем же замок-то не приглянулся?

– Он на голой скале стоит, ни травинки вокруг. Вот и решил богач, что за красивыми башнями да за высокими стенами нет пищи, и погреба пусты. А если в доме голодно – разруха в нем.

– А снег жарким летом?

– То на белую твою бороду намек, и в укор тебе сказано.

– С каких же пор живых в гроб кладут и в землю зарывают?

– Если у покойного нет сына, то мертв он, а если сын есть, то он продолжает жить.

Крестьянин подивился дочкиным речам и принял их на веру. А та налила полную миску свежего молока, принесла тридцать яиц, достала из печи круглый каравай золотистого хлеба. “Когда гость наш пробудится, – сказала она отцу, – отнеси ему все это и задай три вопроса: во всю ли ширь свою бледнеет лунный круг, нет ли щербинки на солнце, и сколько дней минуло от начала месяца?”

Дочь принялась за работу, а отец – за завтрак. Съел два яйца, откусил от каравая и изрядно отпил молока. Потом отнес снедь проснувшемуся гостю и, как наказала дочь, задал три вопроса. С ответами поспешил к дочери.

– Что от попутчика услыхал, отец?

– Луна с лица спала!

– А солнце?

– На солнце он пятно узрел.

– Что месяц?

– Сказал, что два дня с начала минуло. Да ведь месяц-то в самой середине! Не говорил ли я, дочка, что человек сей глуп?

– Неужто ты ничего не ел от того, что принесла я?

– Съел два яичка, от хлебца откусил, молочка попил.

– Неверно судишь о госте. Он говорит умно, хоть и окольно.

Евнух подслушал разговор отца с дочерью и поразился догадливости ее. С позволения крестьянина он повел беседу с развитой не по летам юницей, и рассказал о миссии своей, и поведал царскую печаль. Крестьянская дочь решительно заявила, что ей понятен сон, но толкование его секретно, и только самому царю с глазу на глаз она откроет тайну. И тогда посланец государя признался отцу семейства, кто он таков, и попросил отца с матерью отпустить с ним дочь, дабы та предстала перед царем. Разве воспротивится простой землепашец воле царя и сановника его? И евнух доставил государю в абсолютной сохранности юную толковательницу снов.

Девица понравилась царю необычайно. И во внутренней палате, наедине, но при открытой настежь двери, монарх повторил ей свой сон. Первым делом целительница влила в болящую душу успокоительный бальзам, мол, сон не предвещает ни войны, ни смерти, ни недуга. Потом тишайшим голосом, чтобы никто и звука не услышал, дабы не вышло стыда, и сплетни не разнеслись по свету, открыла царю неблаговидную суть видения.

В гареме поселился переодетый в женскую одежду мужчина. Это – обезьяна из сна. Блудодей совокупляется с неверными царю женщинами – обезьяна прыгала по головам жен и наложниц. Обитательницы гарема охотно развратничают с ним – во сне они не прятались от обезьяны.

Ни в одном языке не найти слов, чтобы вполне передать мощь и праведность гнева царского. Монарх обыскал гарем и обнаружил юношу. Блеск красоты его затмевал свет солнца и луны, сверканье золота и серебра. Собственноручно, упиваясь местью, на глазах жен и наложниц, царь изрубил в мелкие куски молодое тело и кровью вымазал физиономии распутниц. Затем расправа настигла любодеек. Ни одну из преступных сладострастниц не обошел клинок дамасской стали.

Истребив разврат в стенах дворца, царь вспомнил о той, что спасла трон и корону от бесчестья. Какою милостью воздать за бесценное благодеяние? Наградой за доброе дело служит свершение его. Но довольно ли этой награды? Царь взял в жены юную крестьянскую дочь. Отныне и навеки она станет его судьбой и единственной любовью. Поклялся он супруге дорогой не прикасаться к женщине другой.

– Ты прав, Эйнан, весьма поучительная повесть, – сказал Забара.

– Еще бы! Проницательный ум заслуживает высочайшей награды, – поддержал Эйнан.

– Пожалуй…

– Вот я и вытянул тебя из дома – добыть достойное признание твоим заслугам.

– Как важно занять язык и голову во время долгого пути! – свернул на другое Забара.

– Кажется, я трудился не зря!

– Мой друг горазд рассказ вести, чтоб нас от скуки увезти.

4. В обед аскет, а ужин нужен

Два пилигрима, Иосиф ибн Забара и друг его Эйнан, бродят по белу свету, оседлавши каждый своего осла, и коротают время в дороге, рассказывая друг другу басни да байки, были да небылицы.

Как-то в конце долгого дня пути добрались наши странники до некой деревни, на вид весьма бедной и мрачной. Смеркается, стало быть, не миновать ночлега в неприветном месте. Хозяин заезжего двора бойко уведомил путников, что ни ужина, ни постели им не видать, как своих ушей, а местечко под крышей для них сыщется.

Забара и Эйнан расположились под навесом, отгородившим их от тьмы небесной и света звезд далеких. Голод и жажда напомнили обоим, что пришло время отдать дань вечерней трапезе, и безотлагательно.

Забара развязал дорожный мешок, и горестный вздох вырвался из страждущих уст: нет еды, разве что немного вина в бурдюке. И Эйнан заглянул в свою тощую котомку и совершенно опустошил ее, вынув краюху сухого хлеба, которой предстояло насытить двоих.

Иосиф принялся горячо жаловаться на злую судьбу и муки телесные. С утра без пищи и воды, день без обеда в надежде на добрый ужин, и голодная ночь впереди! Взглянувши на эйнанову хлебную корку, заметил многозначительно, что, делясь последним куском, люди становятся настоящими друзьями. Эйнан же, не менее страждущий, не подхватил слезный тон, ибо дух прекословия вселился в него.

– После долгого пути, дружище Иосиф, не годится терзать брюхо тяжелой пищей. Не впрок пойдут мясо да овощи, сыры да фрукты, – провозгласил Эйнан.

– Прежде ты не казался аскетом, – возразил Забара.

– Разве не говаривал царь Соломон, что хороша корка хлеба и с нею мир и покой?

– Боюсь, Эйнан, ты выхолащиваешь мысль мудреца.

– Хоть бы и так. А все же сухарь вреда не нанесет.

– От бога покой и мир, а не от корки сухой! Так утверждал один раввин.

– Раввин твой невежда в науке насыщения души и тела!

– Чтоб черствый хлеб смочить, вода нужна, душа горит от жажды, – сказал Забара, обнаруживая признаки примирения с обстоятельствами.

– Взаправду ли ты пищи алчешь, Иосиф? Истинно голодный коровьими лепешками не побрезгует, а уж хлебу и подавно рад, зато сытый желудок и разносолы отвергает, – подтрунил Эйнан.

– Пузо старого добра не помнит, однако, по твоему слову поступлю, с радостью стану черствый хлеб вкушать, голод – лучшая к еде приправа, – смиренно промолвил Забара и подумал про себя: “На сей раз удовлетворюсь его крохами, но впредь буду сам о своем пропитании радеть!”

– Вот, у меня немного вина в бурдюке, давай подкрепимся, – предложил Иосиф.

– Вино? Да разве ты не порицал винопитие? – с осуждением спросил Эйнан.

– Не лови меня на слове! Как без вина члены усталые согреть?

– Неужто не знаешь, что четвероногая животина ходом своим наездника согревает? Тепло не от вина, но от движенья происходит! В начале времен великий круг созвездий, мчась по небесной тверди, породил огонь первичный. Круг сей есть пращур всех основ, творений, тайн, чудес. Совместны ли великость мирозданья и жажда твоя, ибн Забара? – закончил Эйнан вдохновленную голодом тираду.

– Суесловие не насыщает. Слышишь ли рев? Это наши скотинушки свою ослиную долю требуют.

– Здесь корм негодный. Потерпят серые до утра.

– Не осел едет, а овес. Помнишь ли, спрашивал меня, кто кого повезет? Боюсь, завтра друг друга сменять будем.

Тут Забаре пришли на ум шутейные стихи, и он прочел их громко и бодро, укрепляя дух свой и Эйнана.

Терпелив и вынослив аскет,

Сыт надеждой в нелегком пути.

Он на ужин отложит обед,

Хоть с утра закусил не ахти.

Вот уж звезды родились в ночи,

Да пустует заплечный мешок.

Издержались в дороге харчи,

Слышен ропот мятежных кишок.

И ревет с голодухи осел:

Без овса в этом мире содом.

На себя только может быть зол

Тот осел, что покинул свой дом.

Эйнан похвалил друга, сказав, что стихи должны быть либо полезными, либо приятными, а Забара достиг обоих совершенств. Путники улеглись спать под навесом без одеял и тюфяков, как и обещал хозяин заезжего двора. Эйнан пробудился до рассвета, растолкал спящего Забару и давай торопить его, мол, поехали прочь с поганого этого места. Тут Забара решил, что настал его черед упрямиться.

– Не двинусь никуда, пока солнце не взойдет! – решительно заявил Иосиф.

– Боишься с пути сбиться?

– Не то! Мудрецы говорят, что человек входит в мир и уходит из него, и в этом есть благо. И господь сотворил свет и назвал его благом, вот…

– А к нам и ослам нашим это какое отношение имеет? – нетерпеливо перебил Эйнан.

– Вот я и говорю, что пуститься в путь – это в мир войти, а если до рассвета не потерпеть, то и не видать нам блага!

– Боюсь, Иосиф, ты выхолащиваешь мысли мудрецов. Слова твои справедливы, если дорога полна опасностей, а нам ничего не грозит, ибо люди вокруг безусловно честны и бесконечно добры, – возразил Эйнан.

Покуда спорили пилигримы, занялась заря. Забара вышел во двор и увидал двух добропорядочных ослов. Благонамеренные их морды выражали готовность продолжать службу, словно накануне они вдоволь наелись овса в хлеву, а не голодали под луной. Забара воздел руки к небу и возблагодарил господа, помогающего рабу своему и животине его: “Добродей и спаситель извека и скотины, и человека!”

5. Дознаватель, угадатель и плутовства каратель

День ото дня прочнее и глубже увязает Иосиф ибн Забара в рутине странствия, затеянного ради умножения почета и славы, коих не доставало ему на поприще барселонского врачевателя. Друг и попутчик его, Эйнан, словообильный и в чувствах порывистый, не позволяет Забаре скучать, извлекая из памяти истории одна другой занимательней.

Как-то проходят наши путники мимо стен некоего города, и Эйнан разражается громким плачем без очевидной причины. Забара глядит с удивлением на товарища, а тот все добавляет голосу, и рыдания его оглашают дорогу и поле, и уж, должно быть, слышны за городскими стенами. Умудренный опытом дружбы, Иосиф не мешает Эйнану исчерпать запас слез и вполне обнаружить огромность горя. Он терпеливо дожидается конца излияния чувств, ибо, во-первых, являя терпение, мы льстим нашей мудрости, а, во-вторых, чужую волю благороднее перетерпеть, чем пересилить. Наконец, всхлипывания стихают.