Академия чаросвет. Отражение

– Я хочу, попросить, – подала голос Элма. – Твой сын, Фелиция, уже достал своими намеками. Уж не знаю, что у него за страсть к женщинам постарше…

– У него ко всем женщинам страсть, – кинулась я на защиту друга. – Особенно к блондинкам, – добавила тише.

– Так вот, не могла бы ты, как мать и прорицательница, – продолжила Элма, – намекнуть своему мальчику, что ему ничего не светит.

– Ох, дорогая, – виновато протянула Фелиция, – но я стараюсь не врать без особой нужды.

Элма поперхнулась словами, покраснела.

– Хочешь сказать, у нас с ним что-то будет? – недоверчиво произнесла она.

– Я ничего не хочу говорить, – тряхнула головой Фелиция. – Предсказания – вещь тонкая и хрупкая. Особенно в том, что касается чувств. Но ты только представь, как будет здорово! Сколько мы уже дружим? Лет десять? Сможешь звать меня мамой!

– Ты шутишь, – утвердительно произнесла Элма.

– Как знать, – ослепительно улыбнулась Фелиция и, приобняв меня за плечи, отвела подальше.

– Ты злишься, – сказала Фелиция, усадив меня рядом.

Поджав губы, я вздохнула. Я и правда злилась. Да, Бастиан выжил, мы теперь вместе, я учусь управлять тьмой и вроде как стала сильней…

– Столько людей погибло. Бастиан рисковал жизнью. И я все думаю, нельзя ли было поступить иначе?

– Добро пожаловать в мой мир, – вздохнула Фелиция, нервно постукивая носком туфли.

– А Расмус? – вырвалось у меня. – Что с ним? Почему его не отпускают, раз уж теперь понятно, кто из седьмого дома?

– Потому что он наговорил на измену великим домам, – сказала Фелиция. – Но, может, все еще обойдется.

– Вы должны были сказать мне раньше, – буркнула я. – О нем.

– Если бы я рассказала, что он твой отец, эквилибры загребли бы тебя вместе с ним, – с жалостью произнесла Фелиция, – потому что кто-нибудь из вас себя выдал бы. Если бы я поехала в Сумерки сама или с другими чарами, то меня бы забрали к серым, и больше я бы не смогла ничем помочь. А резня в Порожках все равно случилась бы позже, и никто бы не выжил. Если бы я не отправила Бастиана и Фалько в твою таверну в самом начале…

– Это сделали вы? – ахнула я.

– …то Сумерки залило бы кровью до самого солнечного рубежа.

Она чуть прищурила глаза, глядя на поле по чаркроссу, где тренер Алеф переставлял игроков, меняя их местами, словно подбирал наиболее выигрышную комбинацию.

– Прямо как в жизни, – пробормотала Фелиция. – Иногда человек раскрывает весь свой потенциал, только если ему попадется подходящий партнер.

– Как я, – утвердительно произнесла я.

– Как вы с Бастианом, – исправила Фелиция. – Изменения в нем, может, не так заметны, как твоя тьма, но они потрясающие. Значит, ты не хочешь моих предсказаний, Мэди…

– Потому что мне страшно, – откровенно призналась я.

– В целом ты права, – кивнула Фелиция. – Лучше тебе и правда не знать.

– Вы уже меня пугаете, – заметила я.

– Но эта бабочка, что выбралась из сумеречного кокона, мне нравится, – она обняла меня за плечо и на миг прижала к себе теснее. – Смелая и влюбленная, теперь ты способна на все. Знаешь, я не стану ничего предсказывать, но дам тебе совет. Съезди в Сумерки, не помешает.

Фелиция улыбнулась Алефу, щуря глаза как кошка, а потом вдруг встрепенулась.

– Ой, – выпалила она, вскакивая с лавки. – Ой-ой-ой. Так, мне пора. Мэди, вот еще, хотела сказать: тьма – это хорошо, но не забывай о свете, что горит внутри тебя. Все, мне пора.

Она сбежала вниз к полю, шепнула что-то Алефу, юркнула в тренерскую, а через мгновение на зрительные ряды хлынула толпа моих одногруппников под предводительством Фалько.

– Только что была здесь, – сдала ее Элма, махнув рукой на поле. – Вы еще сумеете ее догнать.

– Я же говорил! – воскликнул Фалько. – Кровь – не водица! За мной!

Дружной гурьбой они двинули вниз между рядов, плотной гусеницей выползли на поле и вскоре скрылись в раздевалках.

– Вот как можно вообще ей верить, она вечно врет, – проворчала Элма, присаживаясь со мной рядом.

Фелиция никогда мне не врала. Скорее, не договаривала. Я поймала на себе взгляд Бастиана и облизнула губы, на которых остался мятный привкус его поцелуя. Влюбленная? Да. Смелая? Точно нет. Я всего боялась: тварей ночи, эквилибров, немного – Найрин, а больше всего – потерять Баса. Он казался мне незаслуженным подарком судьбы.

Сейчас Бас играл в паре с Ларгом – белобрысым артефактором, но иногда поглядывал в мою сторону, и в животе сладко екало от каждого его взгляда.

– Ей надо запретить шутить, – пробубнила Элма, и я едва сообразила, что она все еще про Фелицию. – Это жестоко – прорицательница с чувством юмора.

– Вы с ней подруги? – спросила я.

Элма пожала крепкими плечами.

– Она вела курсы для телохранителей, по развитию интуиции, и мы как-то сблизились, – она ахнула, и в ее голосе прозвенел ужас: – А что, если она уже тогда увидела, что я – вероятная подружка ее сына?

– Вообще-то Фалько – отличный парень, – сказала я, слегка обидевшись за друга. – Он веселый, умный. Симпатичный…

– Рыжий! – возмущенно воскликнула Элма.

– Девчонкам нравится, – ответила я. – На него пачками вешаются. Особенно после того, как он забил решающий мяч на чаркроссе. Вот еще, кстати: Фалько сильный и ловкий. И бегает быстро. А еще он хороший друг.

– Дружба – это ладно, – кивнула Элма. – Но ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? У нас минимум десять лет разницы!

– Возраст любви не помеха, – усмехнулась я, и Элма посмотрела на меня с осуждением.

– Тебе смешно? – уточнила она. – Нет, я не могу себе даже представить. Может, он вообще девственник.

– Точно нет, – отрезала я.

С Арвеной у них уже все закончилось, зато теперь Ирис ему прохода не давала.

– Все равно. Вряд ли он что-то там умеет, – фыркнула Элма. – Нет, любовники должны быть из одной лиги. Иначе получается игра в одни ворота.

Прямо как мы с Бастианом, из разных лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?

– Фелиция точно пошутила, – кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сидения нижнего ряда. – А ты, значит, поедешь в Сумерки? Даже не думай удрать без охраны!

– Там не любят чаров, – все же попыталась возразить я. – Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.

– Куда это ты собралась? – спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.

Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.

– Она хочет поехать в Сумерки, – наябедничала Элма. – Одна.

– Поедешь ты, поеду и я, – упрямо заявил Бас. – Это не обсуждается.

Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.

***

– Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! – умоляюще воскликнула Кристина.

– Ты должна была сделать, – заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.

Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.

– Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? – продолжил он ее распекать. – Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!

Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.

Здесь, в своем кабинете, он продумал каждую мелочь, чтобы незаметно, но точно подчеркнуть свой вес: массивный стол опирался на львиные лапы, серебро блестело ненавязчиво и строго – в письменных приборах, на уголках книг, роскошная белая шкура пустынного льва укрывала диван у стены, на котором сейчас без всякого почтения развалился Эльгред Монтега.

– Если бы ты не проворонила девчонку, мы могли бы решить все быстро и просто, – вернулся Тибальд к разговору. – А теперь она невеста Альваро.

– Я говорила, что не надо принимать полукровок в академию, – попыталась оправдаться Кристина. – От них одни проблемы.

– Твое мнение никого не интересует, – отрезал Тибальд. – Совет домов решил иначе.

Он сам, конечно, голосовал за исключение теней. Но его никто не поддержал. Даже Монтега.

– И что теперь? – беспомощно спросила Кристина, потеребив кулон в виде кошечки, как будто символ дома мог придать ей сил. – Я пыталась ее отчислить, но она вцепилась в академию как клещ.

– Не трогай ее пока что, – вздохнул Тибальд.

– Неужели все так боятся Альваро? – хмыкнула Кристина, и Тибальду захотелось влепить ей пощечину.

Она вообще не понимает, что происходит. Надо срочно подыскать ей замену. Кого-нибудь без звона в голове.

Дом Альваро, конечно, имеет большой вес, но дело не только в нем. Черные коты тоже выступили в поддержку наследницы ночи. Она их крови, надеются что-нибудь поиметь и укрепить свое положение. Остальные дома пока не высказали четкой позиции. Что особенно волновало Тибальда – никто не выступил и однозначно против, даже Монтега как будто колеблется. Как будто лишь он, серебряный лев, видит, в какой хаос это повергнет существующий мир, который и без того висит на волоске.

Что его больше всего волновало – это провал операции в Сумерках. Никто из чаров не вернулся. Порожки уцелели, и теперь Тибальд терялся в догадках – что же там произошло. Допустим, свет младшего Альваро разогнал тварей ночи. Но что с чарами? Они вполне могли бы уничтожить Порожки и при свете. Сумеречное восстание получило свою первую победу и это очень, очень плохо.

Он знал по себе – однажды вкусив крови, захочешь еще.

– Если убрать девчонку, ее превратят в мученицу, – подал голос Монтега. – Мы получим вспышку восстаний по всем Сумеркам, а оно нам не надо. В домах и так нет единства. Мэдерли – надежда сумеречного сопротивления.

– Да что она там может! – воскликнула Кристина, повернувшись к Эльгреду. – Она только начала обучение!

– Вот и узнай, – приказал Тибальд. – Ты же ректор академии чаросвет, забыла? Разузнай все о ее способностях и о том, можно ли их как-нибудь заблокировать.

– Может, их вовсе нет, – буркнула Кристина. – У нее даже уровень скачет.

– На балу она танцевала с младшим Альваро и светилась точно фонарь, – вновь влез Монтега. – Вся целиком.

Это было красиво. Спина в вырезе платья мерцала под ладонью младшего Альваро, который смотрел на девчонку так, точно не видел больше никого.

– Я поняла, – важно покивала Кристина. – Все узнаю.

– Можешь идти, – бросил Тибальд, не став расшаркиваться в любезностях.

– Пока, Кристина, – сказал Монтега и даже поднялся с дивана, чтобы поцеловать ей руку.

Когда дверь за кузиной закрылась – тихо и аккуратно, все же хватило мозгов не хлопать дверью – Монтега вернулся на диван и развалился на нем точно кот.

– Можно было бы просто отчислить девочку, – заявил он. – У меня сын выпускник. Я могу поднять вопрос о том, что волнуюсь за наследника, который обучается рядом с темной кровью.

– Тогда она уедет в Сумерки, и мы потеряем всякий контроль, – задумчиво пробормотал Тибальд.

– А так мы сами обучаем противника, – заметил Эльгред. – Даем теням оружие, которое однажды будет обращено против нас.

Тибальд цыкнул зубом. И так, и так плохо. Поднявшись, он подошел к бару, плеснул густой янтарный напиток в бокалы и подал один Монтеге. Тот покрутил рукой, наблюдая, как густая жидкость обволакивает стекло.

– Есть у меня один план, – сказал Эльгред. – Довольно спорный. Но может, тебе понравится.

На стене кабинета висела карта, слегка потертая, под старину. Кольцо городов украшали серебряные башни. Монтега выставил указательный палец, ткнув в нижний угол карты. Пустыня там высовывала длинный желтый язык, разделяя города белых псов, находящийся под угасающим взором Освальда, и черных котов, которые слишком много о себе возомнили.

– У нас есть наследница седьмого дома, – сказал он. – Но самого дома нет. Что если пойти навстречу и Альваро, и теням?

Тибальд сделал маленький глоток и облизнул губы.

– Предлагаешь построить еще один город? Втиснуть его в пустыню между псами и кошками?

Он начинал понимать.

– Жест доброй воли, – кивнул Эльгред. – Да, местечко не райское, зато солнца завались. Тени ошалеют от счастья, если пустить их за солнечный рубеж. Получат свой дом, свой город. Для волнений больше не будет причин. Кроме, разве что, власти…

Монтега коварно улыбнулся.

– Он называет себя Первым, – вспомнил Тибальд. – Их предводитель. Он не захочет делить власть с какой-то девчонкой.

– Но наследница дома она, – напомнил Монтега. – Он тут вообще ни при чем. Обычная тень. Если бы девочка была сама по себе – ладно, он бы ее быстренько подмял. Но теперь она невеста Альваро. Единственного наследника рода. Он точно не захочет прогибаться под какого-то мужика из Сумерек.

– И Альваро фактически получат власть над двумя домами?

– Потом помрет Освальд, и свора его сыновей начнет дележ территории, – продолжил Монтега.

– Мы сможем сделать так, чтобы это произошло в нужный момент, – подумав, кивнул Тибальд. – В конце концов, из него песок сыплется, смерть не вызовет подозрений.

– А тут еще и тени под боком. Начнется грызня за территории.

– Выходит, дело за тем, чтобы подсунуть клочок пустыни седьмому дому? – Серебряный лев вздохнул, пригладив редеющую гриву.

Монтега встал и подошел к карте, постоял, перекатываясь с пяток на носки.

– Больше седьмой дом никуда не всунешь, – сказал он, обведя лоскуток земли пальцем. – К тому же это максимально удаленная точка от дома Альваро. Разделяй и властвуй. Если же остальные главы домов будут против – что ж, тем лучше. Это заставит их наконец определиться с отношением к внезапной наследнице.

– Вообще-то исторически седьмой дом был в ночи, – напомнил Тибальд. – Как там в пророчествах? Свет озарит ночь, развеет мрак и все такое.

– Если помнишь, на ночные земли у нас свои планы, – криво усмехнулся Эльгред.

Глава 3. Силы тьмы

Фалько набрал себе полный поднос и теперь ел так, что за ушами трещало.

– Все же это странно, – сказала Ронда, разглядывая меня. – Наследница темной крови…

– В мире есть и более удивительные вещи, – ответила я и кивнула на Фалько. – К примеру, как можно столько жрать и не толстеть.

Фалько как раз запихнул в рот полкотлеты и встрепенулся, когда сообразил, что речь о нем.

– Все сгорает в топке моего внутреннего огня, – пояснил он с набитым ртом и обернулся на Элму, которая села за столик позади.

Она сказала, что не хочет мешать нам болтать о своем, о детском. Но я думала, это попытка держаться подальше от Фалько. После предсказания или шутки Фелиции Элма старалась вовсе на него не смотреть.

– Странно, что тебя вообще не отстранили от занятий, – заметил Ларг, которого я почти не воспринимала отдельно от Ронды. Он таскался за ней хвостом, но Ронда упрямо игнорировала его чувства.

– А с чего ее будут отстранять? – возмутилась она. – Мэди такой же чаросвет как и остальные.

– Мы ведь выяснили, что не такой же, – заметил он. – Пойми меня правильно, Мэди, я вовсе не против того, чтобы ты обучалась…

– Как будто твое мнение на что-то влияет, – язвительно прокомментировала Ронда, рисуя вилкой волны на картофельном пюре.

– …но ты можешь представлять собой опасность, – продолжил Ларг. – Сейчас в академии обучаются сразу два наследника великих домов.

– И с одним из них она обручена, – напомнил Фалько, с сожалением глядя на тарелку, опустевшую словно по волшебству. – Так, я за добавкой. Элма, тебе принести чего-нибудь? Хочешь сладенького? Рыженького?

– Отвали, – буркнула она, не оборачиваясь.

– В академии появляется темная кровь, и хоп – наследник дома Альваро чуть не выгорает дотла, – не сдавался Ларг.

Это было правдой. Сейчас Бас выглядел таким же здоровым как прежде, но на его груди остался шрам – белая спираль, закручивающаяся от сердца. Как целители ни старались, эта метка с ним навсегда. А я навсегда запомнила, каким он был, когда лежал на больничной койке – задыхающийся, с воспаленной кожей и повязкой на глазах. Иногда я просыпалась посреди ночи от кошмара, в котором вновь заходила в ту больничную палату, а Бастиан лежал на кровати, и его грудь больше не вздымалась.

Он остался жив, но все могло закончиться куда хуже. Несмотря на то, что Бас словно сиял здоровьем и силой, он был уязвим.

– А где он? – спросила я. – Почему Бас не обедает с вами?

– Так у него еще личная тренировка, – ответила Ронда. – Ты разве не знала?

Я покачала головой.

– Он ведь наше сиятельство, высший чар, – пояснила она. – На Баса у великих домов великие планы. Его гоняют и в хвост, и в гриву чуть ли не каждый день. Хотя я думала, ему дадут побольше времени прийти в себя после того, как он чуть не выгорел.

– Ты ведь тоже пойдешь в Ночь? – спросил Ларг у нее.

– Тоже? – переспросила я, и вилка брякнула о тарелку.

– Это практика для боевых чаров, – невозмутимо пояснила Ронда, съев пюре и облизнув губы. – Перед выпуском. А ты что-то хотел, Ларг? Принести тебе сувенир из Ночи? Клык брюхана? Чешую алебаста?

Ларг мотнул стриженой головой и покраснел. Мне даже было его немного жаль – так отчаянно влюблен в Ронду и, кажется, безнадежно.

– Я пойду с тобой, – твердо сказал он.

Ронда фыркнула и рассмеялась.

– С твоим половинчатым уровнем тебе нечего делать в Ночи, – безжалостно сказала она. – Тебя сожрут.

– А вот я однажды тоже пойду в Ночь, – похвастался Фалько, вернувшийся с полным подносом, и вновь покосился на Элму. – Как будущий боевой чар. У меня уровень восемьдесят пять!

– Я уже оставил заявку на кафедре артефакторики, – упрямо продолжил Ларг. – О необходимости опробовать мою разработку во мраке. Это часть моей дипломной работы. К тому же, – он приободрился и даже улыбнулся, – Фелиция сказала, что твари ночи меня не сожрут.

– Дело твое, – пожала плечами Ронда.

От ее равнодушия белобрысый здоровяк снова поник, и я решила вклиниться в их беседу.

– Скажи, Ларг, – попросила я, – а вот артефакты, они действуют под силой чаросвета?

– Зависит от типа, – ответил он. – Вы начнете изучать артефакторику на втором курсе. Есть простейшие, которые начинают работать при непосредственном воздействии на них чаросвета. Тот же измеритель уровня. В более сложные свет изначально вплетен.

– А что если в артефакты добавить тьму? – спросила я.

Ларг замер с вилкой у рта, и его взгляд словно остекленел. Я терпеливо ждала ответа.

– Ты управляешь тьмой? – первой отмерла Ронда. Она склонилась над столом и, понизив голос, спросила: – Серьезно?

– Это ведь уже не секрет, что я вроде как наследница седьмого дома, – напомнила я, приканчивая котлету. Сегодня повариха превзошла саму себя, и я тоже подумала о добавке.

– Ну, знаешь, говорят всякое, – отмахнулась Ронда. – Но силы тьмы? У тебя? Реально?

– Я только учусь, – призналась я. – Но да, я управляю тенями.

Наверное, прежняя я держала бы это в секрете до последнего. Но я изменилась. Я не хотела больше делить чаросветов и теней на два враждующих лагеря. Есть хорошие и плохие люди – везде. Бас – высший чар, но он чуть не пожертвовал собой ради меня. Я не могла и не хотела считать его врагом. Мы вместе. А Ронда и Ларг – его друзья.

– Это потрясающе, – выдохнул Ларг. – Мэдерли! Это ведь такие возможности! Новые просторы!

– Тихо ты, – осадила его Ронда. – Не ори на всю столовку. Но так-то Ларг прав. Это потрясающе! Можно мне посмотреть?

– Приходи в башню Альваро, – предложила я. – И ты, Ларг, если хочешь.

– Я приду, – быстро покивал он. – Когда пойдем? Сейчас?

– Надо чтобы Бас вернулся, – спохватилась я. – На башне защита.

– Давай к пяти, – предложила Ронда. – Мне еще домашку делать.

– А я возьму пару заготовок, – с энтузиазмом подхватил Ларг. – Если запитать их тьмой вместо света, то эффект, по идее, должен быть противоположным… А если и чаросвет, и тьма? Ох, Мэди, я так хочу с тобой поработать!

– Ладно, – улыбнулась я. – Мне и самой интересно попробовать. Так, выходит, выпускники с высоким уровнем пойдут в Ночь? И Бастиан тоже?

– Ему там отведена главная роль, – сказала Ронда. – Он практически прима.

***

После столовки я пошла домой. Элма тащилась за мной как тень, но отстала на первом этаже башни. С помощью чар оказалось довольно легко избавиться от хлама, который хранился внизу, и теперь комнаты, вполне пригодные для жизни, занимала охрана.

– Не могу привыкнуть к запаху, – пожаловалась Элма, задержавшись на пороге. – Чувствуешь? Как будто чеснок, уксус, что-то кислое…

Аромат огурцов тети Рут навеки впитался в эти стены. Фелиция сказала, мне надо съездить в Сумерки, и она, конечно, права. Как бы меня ни терзали страх и вина после всего, что случилось в Порожках, я должна попрощаться с тетей.

Устроившись в зале, я разложила учебники на стеклянном столике и принялась за домашку. На травоведении мы изучали чернополох – ночной цветок, который плюется ядовитыми шипами. Поймаешь такой – и будешь чесаться неделю. Но в нашей сумеречной лекарне из шипов чернополоха делали отличное средство от облысения. Кожа от нее краснела и зудела, зато волосы потом перли даже из заслуженных лысин.

Однако из учебника я узнала несколько иную информацию: ночное травянистое растение, ядовитое, сложноцветное, и еще парочка классификаций, в которых я уже начала разбираться.

Потом зазубрила пару законов о применении чар: использование тенями артефактов допускается лишь под строгим надзором чаросветов и в случаях, когда это необходимо. К примеру, сложное производство, научный эксперимент, защита ночного периметра. За самовольное использование артефактов законы чар грозили штрафами, заключением, а в случае, если это приносило ущерб чаросветам – немедленной казнью.

В Сумерках шептались о том, как казнили непокорных теней. Длинный подземный тоннель уходил далеко в пустыню, там преступника поднимали наверх на специальной платформе, а назад опускали лишь горстку пепла.

Я поежилась, осознав, что кулон, который теперь носит Шрам, может стать причиной его смерти. Ведь именно кулон помог ему подобраться ближе к чару, чтобы убить. Наверное, все дело в темной стороне моей души, но мне вообще не было жаль чаров, погибших в Сумерках. Ни раскаяния, ни стыда, ни чувства вины.

Дверь скрипнула, оторвав меня от мрачных мыслей, и в зал вошел Бас. Взмыленный, взъерошенный, но сияющий улыбкой.

– Мне надо в душ, – сходу предупредил он, когда я поднялась ему навстречу. А после паузы предложил: – Хочешь со мной?

Я отложила учебник и подошла к Бастиану ближе. Легонько поцеловала в губы и шепнула:

– Хочу.

В ванную мы добрались уже почти раздетыми. Где-то в зале остались мои блузка и юбка. Лифчик повис на дверной ручке. Трусы… А тьма их знает, куда они улетели. Бастиан стянул мои гольфы и поцеловал меня под коленкой, а я рассмеялась от неожиданности.

– Щекотно…

Нежные ладони на моей груди, упругие губы… Поцелуи, легкие дразнящие укусы, горячий язык, зализывающий следы зубов… Бас все пытался себя контролировать, боясь сделать мне больно. Но я обожала момент, когда он терял контроль. Его движения становились требовательными, жадными, и я с ума сходила от мысли, что это все из-за меня.

Струи воды, льющейся сверху, словно впитали в себя чаросвет и стекали по нашим телам чистым золотом. Бас развернул меня к стенке, и свет брызгал от моих ладоней по черному мрамору, словно пульсируя при каждом толчке, все быстрей и быстрей…

– Тут все же удобнее, – заявил Бастиан уже после, когда мы валялись на кровати, и потянул с меня простыню.

– Подожди, – улыбнулась я, придержав ее на груди. – Дай отдышаться. Помнишь, когда-то ты рассказывал, что после секса принято поговорить.

– Я такое сказал? – наигранно изумился Бас, но, посерьезнев, добавил: – Ты что-то хотела спросить, Мэди?

– Ты пойдешь в Ночь?

Бас заправил прядь волос мне за ухо, погладил шею, снова попытался ненавязчиво потянуть простыню вниз, но я рассмеялась и, удержав ее, села на кровати.

– Себастиан Альваро, я требую разговор!

Он разочарованно вздохнул и откинулся на спину.

– Я уже ходил в Ночь. Ничего страшного.

Я скептически на него посмотрела.

– Ну, ладно, – усмехнулся Бас, закинув руки за голову. – Бывает страшновато. Мрак, холод, ветрище. Но студенты идут группой, под руководством опытных боевиков, так что не волнуйся за меня.

– А зачем вам туда ходить? – полюбопытствовала я.