Синтез

– Одного по голове «бум», другая сознание теряет, – начал размышлять Кальман. – Скажите, кто-нибудь из вас терял когда-нибудь сознание просто так, даже если его травили?

– А тебя часто травят? – поинтересовался Акира.

– Сознание, – ухмыльнулся Гашек и вдруг вспомнил, как он неожиданно потерял сознание в «Бомбе», когда хотел пойти за Максимом.

– Отчего, вообще, можно потерять сознание, или, если не отчего, то как? – не унимался Кальман. – Кстати, Сандра, ты ничего не утаиваешь от нас?

– Что? – испуганно спросила Сандра.

– С этим загадочным незнакомцем ты больше не о чем не договаривалась?

– Я не понимаю?

– Кальман! – насторожилась Сара.

– Ну, может он тебя дал чего… и ты «бац», и Рита в ауте…

– Неееет, – Сандра в очередной раз зарыдала.

– Я тебя убью, – серьезным тоном произнесла Сара.

– Что такое? – спросил Максим Гашека, заметив, что тот, судя по всему, никак не мог собраться с мыслями.

– Да я вот подумал, как можно просто так потерять сознание и вспомнил, что очень даже можно.

– То есть?

– Я тебе рассказывал, что, когда я решил пойти за тобой в «Бомбе», я вдруг моментально вырубился.

– И что? – настороженно спросил Максим, догадываясь, что Ян клонит к чему-то нехорошему.

– Это когда там «шмон» был? – влез Акира.

– Да, да, – нетерпеливо ответил Максим.

– Ты же тогда тоже кое за кем намеревался проследить?

– Так, так, так, что-то наконец-то проясняется, – повышая тон, заговорил Кальман.

– Сара, в какой момент ты заметила, что мне что-то показалось? – вдруг осенило Максима. – Когда он хотел бежать, да? Он рванулся и побежал, и тут я что-то заметил, что-то такое, что мне показалось знакомым. Да?

– Да, да, – подтвердила Сара, поглаживая по голове Сандру, испуганно переводящую свой взгляд с одного говорящего на другого, – ты сказал: «Показалось», или что-то в этом роде, и Фархад как «зыркнет» на тебя. Но, думаю, кроме меня этого никто не заметил.

– Стоп, стоп, причем тут Фархад? – не понял Кальман.

– Он побежал, и мне это что-то напомнило… А Рената «бум» по голове, и он потерял сознание. Бум. Как в тот раз, когда я бежал, когда он бежал…

Максим встретился взглядом с Гашеком, который качал головой, и ему стало страшно. Он почувствовал, как в голове у него зашумело.

– Но Фархад совсем… – начал он.

– Он ведь мог загримироваться, – предположил Гашек, – ты же сам сказал, игра. Это игра в полном смысле, театральная постановка, а он профессионал. Я в этом давно убедился. В четверг его должны были выпустить. Как раз. Вопрос только в том…

– Вам хотя бы стыдно, что вы забыли о нашем присутствии? – перебила их Сара.

– Дело в том, Сара, что это именно та информация, разглашать которую я не имею права. А всё остальное в какой-то приближенной форме вы уже знаете. Смысл в том, что выходит, Рита попала в руки… не очень хорошие руки…

– Не очень хорошая новость, – Сара побледнела.

– Но мы ведь, хотя бы знаем в чьих она руках… – попытался сгладить обстановку Кальман, – или нет?

– В том-то и дело, что нет, – с трудом выговорил Максим.

– Есть у меня вариант, – произнес Гашек и пожалел, что произнёс это вслух. Он подумал о Глене Хадене.

– Что за вариант?– набросились на него все сразу.

– Вариант только один, – спас его Максим, – ждать, когда он выйдет на нас.

– А зачем ему на нас выходить? – спросил, наконец, Акира, который был так увлечен происходящим разговором, что совсем забыл о своем участии в нём.

– Непонятно, зачем они забрали Риту, – задумчиво произнес Максим. – Дело в том, что на самом деле, по каким-то, также, непонятым причинам, нужен этому человеку я. Был нужен. – Максим посмотрел на Яна. – Потом перестал быть нужным. А теперь снова понадобился?

– Да, но вы не забыли о том, что Риту забрали с шумом, с целью привлечения всеобщего внимания? – заявил Кальман. – Всеобщего, а не твоего, Макс. Чтобы заметил только ты, можно было придумать что-нибудь попроще и потише. Вы не находите, друзья мои?

– Тем хуже, – проговорил Максим, чувствуя, как теряет самообладание. – Или он хотел этим самым показать, какой он крутой? Или я ему никогда не был нужен, а через меня он хотел добраться до Риты? Но зачем? В чём смысл? Чёрт возьми!

– Спокойно, Макс, – прервал его Гашек, – тебе нужно поспать. Сейчас мы ничего не решим. Я в отдел, узнаю, что нового и вернемся к расследованию. Да, Макс? Да, Сара?

Максим стоял, сжав челюсть, глубоко вдыхая через нос, и понемногу успокаивался, стараясь не дать продолжения вспышке паники. Сделав последний выдох, он поднял на Гашека глаза, в которых постепенно гасли искры и спокойно произнес:

– Конечно, Ян. Разберемся…

– У Маргариты в понедельник экзамен, – сказала Сара.

– 14 –

Автомобиль оставил позади лес и выехал на открытое пространство. Манчини никак не мог определить, что это за шоссе. Судя по качеству покрытия, это, вообще, было не шоссе, а какая-то проселочная дорога. Перестали попадаться редкие селения. «Что это? Неужели мы так заговорились, что не заметили, как уехали от центра чёрт знает куда, – недоумевал Леонардо. – Что это?» Вскоре он увидел впереди нечто, похожее на горы. «Откуда тут горы? До ближайших гор сутки добираться. Ах, вот это мы где». Горы были искусственные. Автомобиль подъезжал к песчаным карьерам. Съехав с дороги, он начал крутиться между насыпей, пока не подъехал к самому краю одного из карьеров. Вид у карьера был внушительный. «Как такое возможно без вмешательства природы? До чего техника дошла». Карьер был заброшенным.

Автомобиль остановился. Блокировка дверей была снята. Манчини услышал, как хлопнула водительская дверь. Он медленно открыл свою и выбрался наружу. Было слышно, как где-то за насыпями работала техника. Он осмотрелся. Вокруг никого. Значит, они тут вдвоем. На самом краю обрыва, спиной к Леонардо стоял незнакомец, устроивший ему эту незапланированную экскурсию. Манчини был всё ещё взбешён такой бесцеремонностью по отношению к себе. Бесцеремонностью, которую никто себе не позволял уже очень многие годы, никто, включая спецслужбы. У него возникло острое желание столкнуть незнакомца вниз и плюнуть ему вдогонку, но, всё же, успев немного остыть, он решил этого не делать, а выяснить, кто именно проявил к нему интерес на этот раз. Он начал осторожно продвигаться в сторону незнакомца. Не дойдя трех шагов, он услышал:

– Если в первый раз я позволил вам себя выследить, то сейчас, не обессудьте, это никак не входило в мои интересы. Моё имя Карл. Если это вам интересно.

Леонардо понял, кто перед ним.

– Леонардо Манчини. Хотя, надо полагать, вы знаете, кто я. У меня был случай побеседовать с вашим… боссом.

Карл обернулся. Леонардо встретился с жестким взглядом собеседника.

– Думаю, вы несколько заблуждаетесь, хотя мыслите в нужном направлении, если прямолинейность можно считать направленной мыслью.

– Если я с кем-то имею дело, то предпочитаю знать, с кем, – заметил Манчини.

– Я назвал вам своё имя, – ответил Карл.

– Не хочу показаться невежливым, Карл, но ваше имя, заметьте, только лишь имя, мне ни о чем не говорит. Может, скажете, на кого вы работаете?

Карл улыбнулся.

– Кого я встретил у завода? Да, там, где вас арестовали, – продолжил Леонардо.

– Скажем так, это был некто, принимавший участие организационного характера в мероприятии, имевшем место на том самом заводе, там, где меня арестовали, – спокойно ответил Карл. – Я в этом проекте участвовал в качестве исполнителя.

– А сейчас вы хотите сменить статус и заняться организационными работами?

– Знаете, Леонардо, меня не интересует статус. Я не честолюбив.

– А у того, с кем я разговаривал, есть соответствующий статус?

– Есть. И статус, и власть. И право принимать решения. И нежелательные для вас связи. Насколько я могу предполагать.

– Я вас не очень понимаю, Карл. Вы говорите сейчас от своего имени или от имени того, кто обладает всеми, перечисленными вами, привилегиями?

– Я говорю от своего имени. Вы разве не заметили?

– Вы ничем не рискуете? – поинтересовался Леонардо.

– Все мы чем-то рискуем, когда предпринимаем какие-либо действия, основанные на собственных решениях, – объяснил Карл.

– Простите, вы говорите в той же манере, как и тот загадочный человек, о котором вы упорно не хотите мне ничего сообщать.

– Не извиняйтесь. Это вполне вероятно. Нет, нет, между нами нет родственных связей, и мы не сидели за одной партой.

– Тогда…

– Это выходит за рамки нашей с вами беседы, – оборвал Карл.

– Что ж, ладно. А что вы имели в виду, когда говорили о нежелательных для меня связях? – спросил Леонардо.

– Всему своё время. Я полагаю, вы догадались, что мне всё известно.

– Вы о чём? – Манчини насторожился.

– Я позволил вам обнаружить склад.

– Обнаружить что? – Леонардо решил так просто не идти на поводу.

– Бросьте, Леонардо. Раскрою вам уже битые карты. Я выяснил, что человек, бывший на встрече с моим… боссом, вовсе не из команды Князя. Я об этом никому не сказал… Вялый держался достойно… кстати. – Карл улыбнулся. – Я полагаю, вы знаете, что это дело ведёт МГБ, забрав его у полиции?

– Мне необходимо это знать? – безучастно произнес Леонардо.

– Вам не интересно знать, почему?

– А вы знаете, почему?

– Если бы я всё знал, вы были бы мне не интересны.

– А я вам интересен?

– В какой-то мере. Не ради удовольствия и приятной беседы мы сюда приехали.

– Чем же я вас заинтересовал?

– Вы же понимаете, что в МГБ наверняка уже вычислили, кто встречался с нами на заводе. Это не сложно, даже если ваши люди не проронили ни слова. На складе найдены трупы наших людей и людей Князя, но… повторюсь, на встрече были ваши.

Карл выдержал паузу, внимательно глядя в глаза Манчини, и вдруг спросил:

– Для чего я вам нужен?

– Мне было любопытно узнать, кто вы. Вы тоже были мне интересны. – Леонардо пошёл на открытый контакт.

– Или вы не знали, как действовать дальше и от кого чего ждать? – уточнил Карл.

Леонардо промолчал и тут же решил увести разговор немного в сторону:

– Вы правы, мои люди ничего не скажут. Да, собственно, сказать им и нечего.

– Ну что вы, Леонардо. Это уже не имеет значения. Всё равно, возбуждать что-то против вас не имеет смысла. Вы же это понимаете. Я имею в виду формальным порядком. Я тоже был на заводе. И где я теперь?

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Манчини.

– О том, что вы выследили меня, моего босса и склад, знаю только я. – Карл отвернулся и смотрел в зияющую перед ним пропасть карьера.

– Я что-то вас не очень понимаю, – насторожился Манчини.

– Вы понимаете. Стоимость товара, пропавшего со склада, не умещается в рамки восприятия простого человека. Такой объем тяжело и долго продавать, а прибыль нелегко оставить незаметной. Скажу больше, прибыль от продажи товара, пропавшего со склада, обидно потерять.

– У вас есть что-то, кроме подозрений? – поинтересовался Леонардо. – Мне кажется, нет, и не может быть.

– Вы упорно не хотите меня понять, – вздохнул Карл.

– Вы правы, но это непроизвольно, – оправдался Леонардо.

– Как бы вам объяснить? Моему боссу не нужны доказательства – он мне полностью доверяет. А я не собираюсь приглашать вас в суд – я доверяю себе. А вы, – хоть и не хотите меня понять, – тем не менее, полностью со мной согласны, я вижу это по вам.

– Давайте прямо, – не выдержал Манчини, – чего вы хотите?

– Неверная постановка вопроса, – ухмыльнулся Карл. – Чего хотите вы?

– Я? – переспросил Леонардо.

– Разумеется. Вы же за мной следили, вам любопытно узнать кто я. Не думаю, что это праздное любопытство.

– Я всего лишь хочу выяснить, кто хотел меня подставить, – заявил Леонардо.

– Это был не я, – запросто сказал Карл, – это очевидно. Что ещё?

– Зачем меня хотели подставить? – не успокаивался Манчини.

– Слушайте, Леонардо, – прервал его Карл, – ну что вы… Хорошо, я вам помогу. Посмотрим расклад. Вот вы, вы один. А вокруг вас, с одной стороны МГБ, которое, уверяю вас, не заставит себя ждать, с другой тот, у кого вы увели товар, с третьей ваши коллеги, с которыми вы сегодня виделись. Ну, и, разумеется, полиция, которая не спускает с вас, как со всех остальных, своих вездесущих глаз. А вы ещё и наркотики на себя повесили. У вас столько врагов! Кто из них опаснее?

– У меня насыщенная жизнь, – ухмыльнулся Манчини.

– Не сомневаюсь, – согласился Карл. – Итак, зачем я вам нужен и чего вы хотите?

– Всех победить и взять первый приз, – ответил Лео.

– Гордость не позволяет, – печально улыбнулся Карл и посмотрел на часы. – В вашем возрасте, да при вашей деятельности давно пора бы найти компромисс с собой. Ну что ж, как знаете…

– Лады, – Манчини решил вступить в переговоры, – вы не скажете, на кого работаете?

– В данном случае, на себя, – ответил Карл.

– Но… – начал было Манчини.

– Сейчас мы рассматриваем именно данный случай, – отрезал Крал.

– Вы хотите долю? – неуверенно спросил Леонардо.

– Полностью выйти из-под контроля МГБ вам уже не удастся, – не обратив внимания на вопрос Манчини, произнес Карл. – Но внимание с их стороны, до поры, может быть ослаблено.

– Какое отношение к этому имеет МГБ? – спросил Леонардо.

– Не знаю, я же говорил, – быстро ответил Карл, – но, уверен, самое прямое.

– Откуда уверенность?

– Они меня выпустили, – сказал Карл, – значит, нужен им не я. Да и не ваши люди, которым просто не повезло.

– Мне не повезло, вы хотели сказать, – уточнил Манчини.

– Вам? – удивился Карл. – Не забывайте про товар. Ваше невезение дорого стоит. Если сбывать в розницу… да что там… Судьба решается в одно мгновение. Можно не жадничать и скинуть, чтобы выиграть время…

– Вы мне так и не ответили, вы хотите долю? – повторил Леонардо.

– Я хочу, чтобы вы избавились от порошка, – сказал Карл.

– Я вас не понял, – удивился Манчини.

– Предложите его хозяину, – уточнил Карл.

– Вам?

– Я исполнитель.

– Вы ещё скажите, что вы не торгуетесь.

– Совершенно верно.

– Но ведь в данном случае нельзя победить на все сто. Я мог уже избавиться от товара, или отчасти.

– Тогда, это усложнит жизнь.

– Чью?

– Очевидно, вашу.

– Но и вашу? – Манчини взглянул на Карла исподлобья. – Я ведь прав?

– Возможно. И это одна из причин усложнения жизни вашей. – Карл мгновенье помолчал, после чего продолжил: – После Князя остался кто-нибудь?

– Конечно, но размах, думаю уже не тот.

– Так вот, о товаре, кроме его хозяина, не знает никто. Товар должен где-то быть, а если его увел Князь, – Карл выдержал паузу, хитро глядя на Леонардо, – то где-то у Князя он и должен быть. Где-то, где знает, то есть, знал, только он и кто-то из его людей, и даже не обязательно основных.

– И?

– Знаете, Леонардо, вы смогли противостоять Князю, и почти выиграли. Всего не предусмотришь. Вы что-нибудь придумаете. Кстати, наркотики – грязный бизнес… А почему вы в панике, если вы так хорошо ладите со спецслужбами? – неожиданно спросил Карл Манчини.

– Я вас не понял, – искренне удивился Леонардо.

– Ну, вы же каким-то образом выяснили, когда нас выпускают, чтобы проследить.

– Но это не сложно.

– Согласен, но не только это, – продолжил Карл, – тогда, в «Бомбе», с чего это вам пришло в голову за мной следить?

Леонардо не понял, к чему клонит Карл, но, вспомнив Максима, насторожился. «Мой юный друг, – подумал он, – куда ж ты меня привел?»

– Пожалуй, на этот вопрос могут ответить те, кого забрали в МГБ, – нашелся Лео.

– Да? – недоверчиво проговорил Карл, – какие они у вас проницательные. Я бы вам не рекомендовал именно сейчас играть со мной в эти игры. Вы понимаете меня? С этим ведомством шутить не стоит.

– Именно сейчас я с вами не играю. Меня ничего не связывает ни с МГБ, ни с полицией. Ничего, кроме взаимной неприязни.

– Ну, с ГБ, насколько я могу предположить, вы ещё дел не имели. До настоящего момента. Не так ли? Это другой уровень. Хотите на него попасть?

– Не горю особым желанием, – уклончиво ответил Манчини, тщетно пытаясь разгадать Карла.

– А это неизбежно, опять же, насколько я могу предположить. Вы уже в этом убедились. Что ж, поверю вам. Итак, я жду вашего ответа ровно через неделю. Через неделю в это же время.

– Ответа… о порошке? – осторожно спросил Манчини. – Мы только за этим сюда приехали? Этот вопрос можно было обсудить…

– На этом всё не закончится, – оборвал его Карл, – уверяю вас. И это не будет зависеть от моей прихоти. Хотя кое-чем я могу повлиять на ход событий. Поверьте, я нужен вам гораздо больше, чем вы себе представляете, и гораздо больше, чем вы мне.

Карл опять посмотрел на часы. Послышался шум мотора и тут же из-за насыпи выехал большой чёрный автомобиль. Карл направился к нему. Остановился, повернулся к Леонардо.

– Через неделю в это же время. Я сам вас найду. И попытайтесь понять главное. У вас нет вариантов.

– А зачем это вам? – поспешил спросить Леонардо.

– Вы сейчас о чём?

– Зачем вам нужно, чтобы я предложил порошок хозяину, и он обо мне не узнал?

– У вас нет вариантов, – снова заметил Карл.

Манчини проводил взглядом отъезжающий автомобиль и развернулся к карьеру. Ярко светило солнце. Где-то гудела техника. Леонардо достал сигарету и прикурил.

«Кто он такой? Чёрт его возьми! У босса нежелательные связи с кем? МГБ… Что он от меня хочет? Кто его босс? Он намеренно дал понять о моем заблуждении, когда я заявил, что встречался с его боссом, то есть, его босс не тот… Предложить товар хозяину… заключить сделку с… Драконом?.. Или… – Манчини стало не по себе. – С Дьяволом…»

Глава VI

Подул ветер. Облака понеслись над водной гладью, не давая ни луне, ни звездам сосредоточиться, рассматривая свои отражения. Да и сами отражения потерялись, растворились в воде, покрывшейся мелкой рябью. Гладь престала быть гладью. Ветер усиливался, рябь превратилась в волны, волны росли, волны бежали к берегу, передавая свою силу вперед несущимся волнам, волны разбивались о скалы, разбрасывая свою силу брызгами, но не сдавались и продолжали атаковать берег.

– Жизнь не может возникнуть из ничего и не может исчезнуть в никуда.

– Жизнь вечна? Человеческая. Каждый человек живет вечно?

– Вы хотите жить вечно?

– Но вы же живете вечно.

– Я живу вечно, потому что хочу жить вечно. Вы хотите?

– Я не думал об этом. Наверное, хочу.

– Зачем? Вы думаете, жизнь ценна своей продолжительностью?

– А чем она ценна?

– Хотя бы своим разнообразием. Вы хотите жить вечно и однообразно или свой срок, но на полный разгон, так, чтоб грядущим поколениям было завидно. Вы хотите жить для настоящего или для будущего, прошлым или настоящим? Вы хотите жить для себя или для других?.. Вы хотите жить?

– Я вас не понял?

– Прежде, чем размышлять о том, как вы хотите жить, нужно определиться, хотите ли вы, вообще, жить. А что уже говорить о жизни вечной? Как часто и что нового вы сможете наблюдать, чувствовать, живя вечно? Вечность! Вы когда-нибудь пытались себе представить, что это? Нечто, не имеющее ни начала и ни конца. Нечто, что, возможно, сообщило миру импульс, который передается от камня к камню, от горы к горе, от волны к волне, от моря к морю, от птицы к птице, от человека к человеку, от века к веку, от жизни к жизни, сливаясь в одну единую вечную жизнь, что составляет единый вечный мир, какое бы количество миров он из себя не представлял. Вечная жизнь вечного мира.

– Это… прекрасно.

– Это всего лишь одна из теорий, мой каприз. Мой сюрприз. Мой подарок. Как вы определяете истину?

– Я доверяюсь…

– Существующему мнению? Закону, порядку, чему-то, установленному кем-то другим? Каким образом этот другой нашел истину? Уж не выдумал ли он её по одной простой причине – она была ему выгодна?

– А как вы определяете истину?

– Не торопитесь. Нужно определиться, нужна ли вам истина. Вам нужна истина?

– Да, конечно, нужна.

– Зачем? Зачем вам истина?

– Как зачем? Я же должен…

– Что? Попробуйте проследить за самим собой. Посчитайте, сколько раз за день вы скажете правду, а сколько раз солжете. Даже по мелочам, даже отвечая на не столь принципиальные вопросы. Лжи будет столько же, сколько и правды, а то и гораздо больше. Но для вас это всё будет правдой. И это будет ваша правда. Человек говорит только ту правду, которая выгодна ему. Ту истину, которую он сам определил истиной. Так вам нужна истина?

За окном поднялся шторм.

– 1 –

Когда Максим остался, наконец, один, он достал лист бумаги и сел с карандашом в руках за стол.

«Итак, какой у нас алгоритм событий, произошедших за последний месяц? Так, это я, это Рита. Начнем с меня… Нет, начнем с Риты. Первый день: Рита и Сандра, Рита, Сандра и Рик, и Ренат – бал. Следующий день – те же и театр. Как Рита познакомилась с Сандрой? Она не рассказывала. Просто познакомилась и всё. Стоит ли заострять на этом внимание? Стоит. Возьмем на заметку. После бала они все идут гулять и знакомятся ещё с кем-то. Из этих «кто-то» оседают Сара и Кальман. Так, дальше… стоп, кто-то там ещё был? Кто, кто… какой-то военный, который потом искал Белоснежку. Имеет он отношение к Рите? Скорее нет, если бы не Сара с предложением использовать его в поисках, он бы и не всплыл. Так идём… Стоп. Наши первые знакомые: Матвей Кузьмич и Варвары Ильинична. У них же тоже есть своя роль. Рита и медицинский институт, Рита и работа в больнице. Подготовка к институту. Это всё? Поразительно! Мой послужной список значительно больше. Поехали. Первый день: писатель-философ Антонио Маркес и историк Роберт Полански, семейство Фогелей и Акира с подругой, Жанна Роллан и банда политиков и бизнесменов. Томас Шнайдер отдельной строкой. Цыганка на улице. Ага, Яна я встретил тогда же… Яна и пожилого негра. День второй: участковый и начальник отделения Гунько. Кстати, паспорт! Кстати! А Рита мне не рассказывала, была ли она на таком же допросе. День третий. Театр! Замечательное времяпрепровождение. Я и коротко Сандра, Рик и Ренат. Ну, и, конечно, Маргарита. Вообще, интересно. Никогда бы не подумал, что Сандра и Рик могут быть театралами. Да ещё оперетта! Да ещё с участием примы! Дорого… как они могут себе это позволить?.. Почему мне все эти вопросы раньше в голову не приходили? И это на заметку. Вторая заметка с участием Сандры. Далее. Встреча с хорошим человеком на улице. Незнакомец и погоня… «Бум». День четвертый. Снова цыганка, аудио – Леонардо. День пятый – Леонардо. Дальше дни слились. Джон Купер и «Бомба». Белоснежка в «Бомбе». О Джоне я знаю меньше всего, несмотря на то, что с ним я пил больше, чем с кем бы то ни было. Джессика. Толпа рокеров. Чёрт возьми. Этот период окутан туманом. Там я мог завести знакомство с кем угодно. Но, ведь это, пожалуй, всё. Белоснежка пропала, незнакомец с сигаретой пропал после «Бомбы». Если допустить, что Риту увёз он, то не пропал. В чём я замешан? Ни в чем. Враги? Шнайдер. Ревность. Жанна Роллан. Но какое это имеет отношение к Рите? Схема Гашека? Человек из МГБ, плюс незнакомец, плюс Змей… Я, если и играю тут что-то, то посредственно и случайно. Причем тут Рита? Ничего не сходится. Письма! Триумфальная площадь. Опять площадь. Единственная зацепка, никоим образом не входящая в рамки моего алгоритма. Алгоритма-то тут и нет. А если произошедшее с Ритой вообще меня не касается? То копать нужно… Нет, нет, нет. Не может быть! Не может быть! Письма, письма, написанные «до». Вот с чего всё же я начну. Если первое письмо было написано до нашего появления здесь, по нашему времени там, то очевидно нас ждали. Вопрос только один. Кто нас ждал? Так, так, так, сначала: здесь начинается бал, на котором мы присутствуем, Риту кто-то видит и пишет ей письмо. Параллельно с этим мы вместе с ней едем в моей машине сутки назад. Мы два раза прожили один день! Зачем? Как, я спрашивать не буду. Стоп, но ведь это не закономерность! Это случайность, подвигнувшая… Чёрт, возьми! Пингвину я не говорил про второе письмо, я ему вообще не говорил о связи получения писем со смещением времени, он подтвердил лишь смещение. И не смещение, как таковое, а саму причину возможного смещения или совмещения… да, это скорее, называется, совмещением. Ну да. Может быть, второе письмо и пришло совершенно случайно через месяц после первого. Ведь не точно через месяц! Чёрт с ним пока. Итак, нас кто-то ждал, или уже знал о том, что мы сюда приедем… он знал, что мы едем и ждал. Для чего?! И ждал он нас обоих или только кого-то одного? Сейчас это не важно. Этот кто-то ждал Риту, и с какой-то целью написал ей письмо с признанием в любви и в надежде на то, что он её встретит когда-нибудь, именно, когда-нибудь. У него нет конкретной цели, не было? Или же это письмо имело своей целью не последующие действия писавшего его, а что-то ещё? Да, именно так. Месяц ждать, потом написать письмо аналогичного содержания и ничего не предпринять. Или предпринять то, что было. Какой смысл в этих письмах? Просто дать понять нам, бестолковым, что произошло смещение? Если Пингвин так легко всё разъяснил, то не означает ли это, что он что-то знает? Ну, разумеется, знает! Он-то, пожалуй, единственный, кто попал сюда оттуда. Откуда «оттуда»? Да из… коридора, так это назовем. Нет, этот персонаж иного характера. Не в ту сторону я смотрю.