скачать книгу бесплатно
Вирник
Юлия Яр
У меня было все: любимая работа, прекрасный муж и планы на будущее. И все это рухнуло, когда однажды, зимней ночью, группа ублюдков жестоко надругалась надо мной и убила. Но судьба подарила мне шанс на новую жизнь в тонком междумирье, где над людьми вершится последний суд. Теперь я афферентем – черный ангел, собирающий гибнущие души на земле. Даруя избавление другим, я зарабатываю прощение для себя, чтобы со временем окончить свой путь как положено. Но все меняется, когда в моем списке появляется он. Человек, который меня убил…
Юлия Яр
Вирник
Глава 1. Последняя ночь
Я выскочила из маршрутки и тут же увязла в снегу по самые щиколотки. К концу дня снегопад усилился, застилая землю девственно чистым пушистым ковром белого снега. Выдохнув облачко пара в морозный воздух, я стремительным шагом направилась по улице к высоткам. Магазин скоро закроется, нужно успеть купить продукты для праздничного ужина. У нас с мужем сегодня годовщина свадьбы.
***
Их было много. Не знаю точного количества. Я перестала считать после пятого. Сначала больно было только между ног, но постепенно боль поднималась выше. От матки, к желудку, диафрагме и дальше, до самого горла. Она словно древний яд, впрыснутый в кровь, заструилась по венам, достигая даже кончиков пальцев. Я перестала чувствовать собственное тело, больше не была ему хозяйкой. Очередное лицо, пыхтевшее и обливающееся потом, измазывающее меня вонючими вязкими жидкостями, уже воспринималось как нечто далекое, меня не касающееся.
Ощущала только боль. Реки, подхватившие меня бурным потоком и уносящие куда-то за край сознания. Она была всеобъемлющей, абсолютной. Такой, которая отбирает разум, сводя человека с ума. Мне вдруг вспомнилось, что когда-то давно, еще во времена учебы в медицинской академии, я читала книгу некоего военного хирурга. Он работал в полевом госпитале во время военных действий в Чеченской республике. Так вот, в своей книге он описал несколько загадочных случаев, когда пациенты, получившие серьезные ранения, но, по всем прогнозам, должны были выжить, вдруг умирали прямо на операционном столе от обезболивающего укола. В своих исследованиях врач пришел к выводу, что каждый человек имеет свой болевой порог и у всех он разный. У кого-то больше, у кого-то меньше. Но в каждом пороге есть своя уникальная граница, так называемая «точка невозврата». Это тот рубеж раздражения нервной системы, пересекая который, человек погибает. И для нескольких солдат, крепких молодых мужчин, мизерная боль от укола иглой, оказалась той последней каплей, переполнившей чашу возможностей организма, и отправившей их на тот свет.
Это воспоминание, вихрем пронесшееся у меня в голове, вселило в меня надежду. Я стала ожидать собственной точки невозврата, которая должна была наконец-то прервать мои мучения. Ждала и ждала, а она все не приходила и не приходила.
И вдруг все прекратилось. Последнее тело, блаженно хрюкая скатилось с меня, давая возможность вдохнуть полной грудью. Через мгновение в нос ударил густой запах дешевых сигарет. Я приоткрыла мокрые от слез глаза, но перед ними все плыло. Единственное, что смогла разобрать это неясные мужские силуэты на фоне темных стен. Попытка повернуть голову отозвалась такой дикой болью, что из глаз снова полились соленые ручьи.
– Смотри-ка, еще живая! Я думал она сдохла под тобой! Ты жирный как хряк! – послышалось противное ржание где-то сверху.
– Надо добить, – задумчиво ответил второй голос.
– Ща перекурим, потом по второму разику и вальнем, – предложил кто-то третий.
Вздрогнув, я слегка перекатилась на бок. Вопреки всему пережитому, мне почему-то хотелось жить. Отчаянно хотелось выжить. Хотелось попросить моих мучителей оставить меня в покое. Заверить, что никому ничего не расскажу. Я готова была встать перед ними на колени, вот только сил на это не было. Даже, чтобы пошевелить языком требовалось приложить много усилий.
Я уже была почти мертва, когда после второго круга истязаний, чьи-то сильные руки подняли меня вверх и куда-то понесли. Темное небо было затянуто тучами, которые скрывали от глаз миллиарды сияющих звезд. Воспоминания рваными клочьями роились в памяти. Помню тихую черную ночь за окном, темную прокуренную комнату с грязным вонючим матрасом на полу. И глаза… Небесно-голубые глаза, которые смотрели мне прямо в душу, ласково улыбаясь. Прекрасные глаза человека, чьи сильные теплые руки через несколько мгновений выкинули меня в окно.
Я летела долго. Широко раскинув руки, словно крылья. Казалось, стоит лишь взмахнуть ими и взмою вверх, подобно птице. Улечу далеко-далеко. Туда, где нет боли и нет памяти…
Капли ледяного дождя тяжело упали на землю. Они очищали мое тело, лежащее на пушистой снежной перине. Смывая липкие грязные следы чудовищ, растерзавших его. Земля баюкала меня в своих материнских объятиях, а небо оплакивало загубленную душу своего ребенка.
На следующее утро во всех новостях крутили сюжет, о молодой женщине, которую жестоко изнасиловали и выкинули из окна двадцать пятого этажа. Кто-то ее жалел, кто-то оплакивал, кто-то осуждал говоря, что она была виновата сама.
Меня звали Мира и мне было тридцать, когда я умерла.
Глава 2. Партиториум
Все выглядело очень странно. Тот же город, те же знакомые улицы, но все как-то по-другому. Будто подернуто серой дымкой. Оставляя взгляду возможность довольствоваться лишь слабыми очертаниями, размытыми темными силуэтами где-то вдали.
Ни намека на других людей поблизости. Улица словно утонула в тишине и тумане.
А как же длинный темный тоннель и пресловутый свет где-то в его конце, к которому все так стремятся?
Я осмотрелась. Ничего хотя бы отдаленно его напоминающего рядом не было. Ни коридоров, ни тоннелей, даже канализационных дыр нигде рядом не наблюдалось. Только в отдалении виднелось одинокое здание. Высокое, не менее тридцати этажей, полностью облицованное темными панорамными окнами, оно выделялось на фоне остального серого пейзажа, привлекая внимание, и словно бы говоря, что кроме него больше вариантов нет. Я решилась и подошла.
В черных глянцевых стеклах входных дверей отразилась моя растерянная фигура. Стоило подойти поближе, как створки сами разъехались в разные стороны пропуская меня внутрь.
Внутри так же не было ни души и стояла абсолютная тишина. Круглый холл, отделанный темным и светлым мрамором, с огромными часами напротив входа. Справа стойка регистрации, слева двери лифта. Очень похоже на какой-то отель. Только администратора нигде не видно.
Ведомая любопытством я подошла к стойке и нажала на кнопку звонка. Никто не появился. Попробовала еще раз – опять ничего. Только развернулась, чтобы уйти, как по холлу разнесся механический голос из динамика:
– Мирослава Лира, Вам назначено на 13.00, этаж номер 7. Повторяю. Мирослава Лира, Вам назначено на 13.00, этаж номер 7.
Как только голос в динамике замолк, тут же распахнулись двери лифта, приглашая меня войти. И я вошла, кинув напоследок взгляд на часы – было без десяти час.
Впоследствии я очень часто вспоминала этот момент, раз за разом прокручивая в голове и пытаясь понять, почему же все-таки послушалась и вошла. Любопытство? Надежда? Неизбежность? Наверное, всего понемногу. Но знай я тогда, к чему это меня приведет, стала бы слушать неизвестный мне голос? Вряд ли. Иногда, неизвестность – лучшее, что может подарить судьба. Впрочем, тогда я была далека от своих теперешних взглядов, а потому бесстрашно зашла в лифт и нажала кнопку с цифрой семь.
Дверцы лифта закрылись за спиной, и он плавно понес меня вверх. Кабина оказалась полностью зеркальной. Составленная из мелкой мозаики, собранной таким образом, что зашедший в кабину отражается в каждом кусочке отдельно. Множество мелких изображений с сотен разных ракурсов. Пока я рассматривала зеркала, лифт тихо остановился и дверцы распахнулись.
Я оказалась в длинном коридоре, по бокам которого, вместо стен были огромные аквариумы, освещавшие темный коридор тусклым сине-голубым светом. Ни рыб, ни водорослей в них не было. Только медузы разных форм и размеров медленно проплывали вдоль стекла, изредка мерцая люминесцентными искрами.
Я шла медленно, не торопясь, с интересом разглядывая этих морских тварей, умудрившихся пережить миллионы лет эволюции, оставшись практически в первозданном виде. Среди десятков разных экземпляров была одна особенно интересная. Небольшая, ярко-розового цвета, с красивой фиолетовой юбочкой и длинными щупами. Она плыла по коридору в одном темпе со мной, не обгоняя и не отставая. Давая рассмотреть себя в деталях.
Увлеченная разглядыванием медузы, я и не заметила, как коридор закончился, и я оказалась возле небольшого зала.
Аквариумы коридора разошлись влево и вправо от порога, на котором я осталась стоять, превращая одну сторону помещения в сплошь стеклянную. Прямо напротив входа расположилась длинная пустая барная стойка. По бокам от нее, словно подпорки, стоят две большие стеклянные колонны, подсвеченные неоновыми прожекторами, в которых пузырится разбавляемая воздухом вода. Над стойкой красиво переливается зеркально-неоновая вывеска с надписью «Партиториум».
– Вы вовремя, – по комнате разлился приятный баритон.
Я подняла глаза и увидела, что в баре появился мужчина. Высокий худощавый с длинными пепельными волосами. Он повернул голову и посмотрел прямо на меня. Даже стоя на самом краю зала, сквозь десяток метров, разделяющих нас, я почувствовала, как обжег меня его ледяной взгляд.
– Прошу, присаживайтесь, – мужчина указал на один из высоких стульев у стойки.
Движения его рук были плавными и неторопливыми, а голос мягким, но вместе с тем требовательным. Шестым чувством я отчетливо ощутила, что лучше внять этому приглашению, ибо последствия непослушания не заставят себя ждать. Молча кивнув, я тихонько опустилась на указанный стул.
Мужчина тут же внимательно осмотрел меня своими холодными серыми глазами. Под этим пристальным взглядом стало крайне неуютно, словно меня обливают ледяной водой на тридцатиградусном морозе. Мысленно желая провалиться сквозь землю, я нервно заерзала на стуле. Видя мое беспокойство, моргнул, а затем отвернулся.
Одну за другой доставая с полок бутылки разных цветов форм и содержания, он принялся что-то готовить, при этом ловко жонглируя инвентарем. Через минуту бармен протянул мне хайболл[1 - Хайболл – высокий стакан цилиндрической формы, используемый для подачи простых коктейлей на основе высокоградусных напитков.] с напитком, украшенный долькой лайма.
– Добро пожаловать в «Партиториум»[2 - Партиториум – от лат. «partitorium» – причастие.], – произнес незнакомец.
Я приняла бокал и аккуратно принюхалась. В нос тут же ударил приятный запах можжевеловых ягод. Слегка пригубив, сразу узнала свой любимый джин-тоник. Хоть коктейль и считается простым, его довольно легко испортить и мало кому удается приготовить правильно. Некачественный джин, не тот тоник, ошибки в пропорциях, и многие забывают о соке лайма. Но не сейчас. Этот оказался идеален. Прохладной приятной терпкостью оседая на языке, он глоток за глотком снимал внутреннее напряжение и расслаблял сведенные нервной судорогой мышцы.
Пока я пила, странный бармен не стал надоедать мне своим присутствием, отойдя в дальний угол и методично протирая бутылки на полках. Но, как только мой бокал наполовину опустел, и я уже вполне расслабилась, словно почувствовав перемену в моем настроении, мужчина плавно подошел и встал напротив меня.
– Мисс Лира, – обратился он, привлекая мое внимание. – Что вы помните о вчерашнем дне?
Удивленная странным вопросом, я уставилась в его холодные глаза и застыла. Мириады тонких ледяных игл пронзили мое тело насквозь. В отражении бесцветных зрачков увидела тот кошмар, что произошел ночью, словно меня заставили заново пережить агонию собственной смерти. В ужасе отпрянув от бармена, закричала:
– Я мертва! Мертва!
Глава 3. Референдарий
Мой крик эхом прокатился по пустому залу. Охваченная безотчетным ужасом и непонятной тревогой я заметалась вдоль стен отчаянно желая найти выход и поскорее убраться отсюда. Но коридор вдруг непостижимым образом исчез, оставляя меня в ловушке. Загнанной в угол пленницей это странного места и его жуткого хозяина. Вдруг ужасное чувство безысходности охватило меня, и я устало опустилась на пол прямо посреди комнаты.
– Мисс Лира, вернитесь и допейте свой напиток, – прозвучал вежливый приказ.
Я встала и обреченно поплелась обратно к стойке. Схватив полупустой стакан и залпом допив содержимое, с вызовом уставилась на бармена.
– Довольны? – злобно пропыхтела я.
– Благодарю, – невозмутимо ответил тот.
– Где я? Что это за место? И кто вы, черт возьми такой? – мои слова были пропитаны злобой от болезненного осознания собственного бессилия.
Бармен проигнорировал все мои вопросы и повторил свой:
– Что вы помните о вчерашнем дне?
Я сжалась в комок, пытаясь абстрагироваться от чудовищных воспоминаний и злостно выплюнула:
– Все! Абсолютно все! Какие-то больные ублюдки толпой издевались надо мной, пропуская по кругу несколько раз! А когда наигрались просто выбросили из окна! Как ненужную бесполезную вещь! Как мусор, черт возьми, как вонючий мусор!
Я ожидала какой-то реакции, но странный незнакомец остался совершенно равнодушен.
– А до этого? Вы помните, что было до этого? – безучастным голосом спросил он.
– Я… – раскрыв было рот, чтобы ядовито подтвердить, что прекрасно помню, вдруг осеклась и нахмурилась.
События последних часов моей короткой жизни отпечатались в памяти ярко и во всех подробностях, но то, что было до… Силясь вспомнить хотя бы что-нибудь я поморщилась.
– Странно, но я… ничего не помню, – тихо пробормотала я, скорее сама себе.
– Iniustus, – произнес бармен.
– Что, простите? – сбитая с толку собственным состоянием я не была уверена, что правильно его расслышала.
Однако, он не стал повторять и отвернулся, продолжая невозмутимо протирать полки с бутылками.
«Ну, раз ты игнорируешь все мои вопросы…», – ворчливо пробубнила я про себя, а вслух громко попросила:
– Бармен, повторите, пожалуйста, – и громко стукнула пустым бокалом по столешнице для пущего эффекта.
Мужчина мгновенно развернулся и окинув меня взглядом молча принялся смешивать новый коктейль. Перед тем как поставить передо мной новый напиток, он мягко произнес:
– Я не игнорирую, просто не люблю повторять дважды.
И оторвав от ошеломленной меня свой пронзительный взгляд, повернулся и посмотрел куда-то мне за спину. Повинуясь стадному инстинкту, я обернулась и проследила за направлением его взгляда. По вновь появившемуся коридору семенил маленький щуплый старичок в пиджаке, шляпе и с изрядно поношенным портфелем в руках.
– Приветствую! – весело произнес он и учтиво снял шляпу, обнажив седую голову.
– Вы опоздали, – отозвался бармен, принимаясь за приготовление нового напитка. Его голос звучал ровно, но мне почудился в нем еле заметный упрек.
– Прошу прощения, – смущенно отозвался старик. – Моя жена никак не хотела меня отпускать и все пыталась завести остановившееся сердце.
Он сказал это без тени страха или волнения, как данность. Словно речь шла о некстати образовавшейся пробке, задержавшей его по пути на важную встречу. Бармен равнодушно кивнул, принимая такое оправдание и произнес:
– Присаживайтесь.
Подойдя к стойке, мужичок ловко вскарабкался на высокий стул слева от меня и прижимая одной рукой портфель к себе, протянул руку:
– Яким.
– Мира, – пожав протянутую руку, представилась я.
– Добро пожаловать в «Партиториум», – раздался голос бармена и перед стариком возникла чашка крепкого чая с молоком.
– Благодарю, – отозвался гость и с наслаждением отхлебнул.
Окинув его взглядом и убедившись, что приготовленный напиток гостю нравится, бармен бесстрастно спросил:
– Что вы помните о вчерашнем дне?
Яким на секунду задумался, а потом уверенно произнес:
– Я был дома, лежал в кровати после перенесенного инфаркта. Моя жена Цинна ухаживала за мной. К вечеру мне внезапно стало хуже и сердце остановилось…
– А до этого события? – ровный голос выдавал абсолютную незаинтересованность спрашивающего в ответе.
Старик на минуту замер, а потом поспешно пояснил:
– Моя внучка, Делечка, серьезно заболела. Я так переживал за крошку, что сильно перенервничал. Вот старое сердце и не выдержало…
Яким расчувствовался и даже украдкой стер подушечкой большого пальца слезы в уголках глаз.
Бармен равнодушно кивнул и произнес:
– Вы оба находитесь в «Партиториуме» – месте, где души подвергаются последнему великому суду. Меня зовут Дариус и я буду вашим судьей. От итога приговора будет зависеть куда в последствии попадет ваша душа: в сады эдема или пустоты инферно. Оттуда обратной дороги уже не будет.
Дариус сделал небольшую паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное, а затем спросил:
– Вы готовы?
Мы с Якимом стушевались, но тем не менее кивнули.
– В таком случае, начнем, – произнес бармен и вытащил из-под стойки колоду игральных карт.
Глава 4. Что наша жизнь? Игра!
[3 - «Что наша жизнь? Игра!» – цитата из арии Германа, опера «Пиковая дама», авт. П.И. Чайковский.]
Не успев переварить мысль о предстоящем суде, я вытаращенными глазами уставилась на Дариуса. Он между тем невозмутимо прошел в центр зала и остановился у непонятно откуда взявшегося покерного стола, обтянутого мягким зеленым бархатом.
– Прошу, – указал он нам на два табурета у стола, а сам занял место дилера.
