скачать книгу бесплатно
Мы послушно заняли свои места.
– А на что играем? На деньги? – оживился Яким.
– Если пожелаете, – невозмутимо отозвался крупье, тасуя пластиковую колоду.
– Но у меня нет денег, – возразила я. – К тому же я плохо играю.
Дариус молча достал откуда-то две одинаковые стопки фишек и раздал нам с Якимом.
– Это ваш банк, – пояснил он и стал терпеливо разъяснять мне правила игры. – Пять карт, ваша задача собрать комбинацию сильнее чем у вашего соперника. Если получилось – вы выиграли.
– На словах все просто, – нахмурилась я, разглядывая розданные карты.
– Не волнуйтесь, Мира, я буду вам подсказывать, – участливо похлопал меня по плечу старичок. – Мы ведь можем сыграть пару пробных сетов, пока девочка освоится?
– Разумеется, – отозвался Дариус.
И мы начали игру. Сначала у меня получалось откровенно плохо, но постепенно я вошла во вкус и с каждым разом играла все лучше. По моим ощущениям прошло несколько часов, прежде чем мы закончили.
– Достаточно, – произнес бармен после очередного сыгранного сета и собрал наши фишки.
К сожалению, я проиграла Якиму почти весь свой банк.
– Не расстраивайся, дочка, с кем не бывает, – утешал меня старик.
– Господин Манн, ваше время вышло, вы осуждены, – спокойно произнес Дариус.
Старик нервно дернулся и вытер рукавом пиджака выступивший на лбу пот.
– И… куда мне? – робко спросил он бармена.
– Прошу, – ответил тот и указал рукой на лифт в коридоре.
Господин Манн послушно кивнул и нетвердой походкой отправился в указанную сторону. Стоило ему приблизиться как двери лифта приветственно открылись, принимая испуганного гостя.
– Все будет хорошо, Яким! – крикнула я и на прощание помахала рукой.
Он поднял на меня испуганный взгляд и успел лишь слегка приподнять свою шляпу прощаясь, прежде чем створки закрылись, навсегда отрезая его от этого места. С громким гулом лифт умчался прочь, унося с собой душу старика.
– И куда он? – спросила я, заметив, что никаких опознавательных кнопок или лампочек рядом не было.
Дариус лишь молча указал на колонны у бара, вода в которых вдруг превратилась в кипящую раскаленную магму, грозящую вот-вот выжечь стекло и вылиться наружу. Мне даже показалось что воздух в комнате стал ощутимо горячее. Однако через несколько мгновений это прошло, колонны вспыхнули белым светом и в них вновь забурлила прозрачная вода. Я невольно поежилась.
– Он на месте, – толи мне толи самому себе пробубнил Дариус и вернулся за стойку.
– А мне куда? – с замиранием сердца спросила я.
Едва взглянув в мою сторону, бармен жестом указал на стул у бара:
– Iniustus, пока здесь.
Я раздраженно закатила глаза, можно подумать, что у него слова платные. Послушно усевшись обратно за стойку, принялась цедить очередную порцию коктейля. Потом еще. И еще.
Возле меня собралась уже небольшая армия пустых стаканов, а ничего не происходило. Неизвестность и томительное ожидание медленно, но верно сводили с ума.
– Мы второго пришествия ждем или что? – раздраженно пробубнила я в спину мельтешащему у полок Дариусу.
От внезапного звука моего голоса тот резко повернулся и уставился на меня. В глазах мелькнуло изумление. Впрочем, эмоция была мимолетной, я могла и перепутать.
– Ждем Референа, – выдавил он и снова отвернулся к своим бутылкам.
– А Референ – это? – ответ приходилось вытягивать чуть ли не клещами.
– Это я, – послышался низкий голос сзади.
Я обернулась – в зале стоял высокий черноволосый мужчина, одетый в белоснежный китель.
– Что у тебя, Дариус? – обратился он к бармену, полностью игнорируя мое присутствие.
– Iniustus, – повторил свое магическое слово тот и кивнул в мою сторону.
Брюнет перевел взгляд на меня, словно бы только что заметил и принялся с интересом меня рассматривать.
– Как тебя зовут? – наконец обратился он ко мне.
– Мира, – мой голос прозвучал тихо и как-то не уверенно.
– Подойди, Мира, и загляни мне в глаза, – попросил Референ.
Я слезла со стула и послушно сделала несколько шагов в его сторону. Остановившись на приличном расстоянии, вскинула голову и уставилась в черные глаза, но тут же в испуге отскочила. Пронзительный взгляд обжигал. Кажется, что даже физически ощущалось прикосновение огня к коже.
– Может не надо? – пролепетала я, отступая назад к барной стойке.
Совсем не надеялась, что Дариус вступится, но он хотя бы был мне более знаком. А в критические моменты опасности человек всегда ищет спасения в том, что хорошо знает. И сейчас я неосознанно искала защиты у этого странного бармена.
Референ щелкнул пальцами, и я остановилась как вкопанная. Ноги и руки перестали слушаться. Открыла рот и попыталась позвать на помощь, но из него не вылетело ни звука.
– Смотри! – приказал брюнет и уставился на меня.
Моя голова механически поднялась вверх, а взгляд метнулся к нему. По телу прокатилась волна боли, словно кожу прижигали каленым железом. Я уставилась в два черных бездонных зрачка. Несколько долгих минут он вглядывался в мои глаза, словно пытался что-то там отыскать. Но видимо ничего не нашел, потому что спустя какое-то время оторвал взгляд и задумчиво произнес:
– Действительно iniustus, – затем развернулся и пошел к бару.
Как только Референ перестал на меня смотреть, ко мне сразу же вернулась способность двигаться, и я устремилась за ним. Но каждый раз открывая рот, лишь молча шевелила губами. Дариус мельком взглянув на меня, кивнул на дальнюю стену, и я поплелась туда. Забившись в уголок, села наблюдать за происходящим.
– Как давно? – спросил Референ, усаживаясь на стул.
– Вчера ночью, – ответил Дариус и подал ему стакан с янтарной жидкостью.
– Почему не сразу? – нахмурился брюнет, принимая напиток.
– Был гость, – пожал плечами бармен.
Референ пригубил и удовлетворенно кивнул.
– Рано или поздно они вернутся, и она станет damnatus, – продолжил он. – А до этого момента, пусть побудет у тебя.
Дариус бросил хмурый взгляд в мою сторону и что-то тихо зашептал, мотая при этом головой. Брюнет при этом слегка улыбался и кивал.
– Тогда шоушилин[4 - Шоушилин – игра возникшая в Китае в 200-х годах до нашей эры, переводимая как «команды рукой». Прародительница современного варианта игры «камень, ножницы, бумага».], – предложил он и вытянул руку.
Бармен недовольно поджал губы, но покорно вытянул свою. Они стали синхронно трясти кулаками, показывая на третий счет какие-то знаки. После третьего раза Дариус закатил глаза, а Референ победно улыбнулся. Махом допив содержимое бокала, он повернулся ко мне и сказал:
– Afferentem! Подойди!
И бросив на прощание Дариусу «Удачи!» вышел в коридор.
Глава 5.
Iniustus
Я снова покорно встала и пошла куда меня позвали. Но не потому, что так хотела сама. Было ощущение, что мною кто-то управляет. Невидимый хозяин дергает за ниточки, а послушная ему марионетка подчиняется. Топ-топ, топ-топ. Остановившись напротив Дариуса, я устало подняла глаза. Сражаться в заведомо проигрышной битве не было ни сил, ни желания.
Не имея голоса, пыталась одним лишь взглядом выразить ему всю свою измотанность и покорность. Взглянув на меня, бармен вздохнул и щелкнул пальцами. Невидимые путы, сковывающие мое тело, вмиг исчезли.
– Мгм… – промычала я, осознавая, что голос тоже вернулся.
– Я говорю – вы внимательно слушаете, – сказал блондин и указал на стул.
Послушно кивнув, уселась на стул и приготовилась внимать.
– Место, в котором вы сейчас находитесь имеет множество названий. Чистилище, вальхалла, аменти, дуат – у каждой религии свой вариант. Мы, обитающие здесь, зовем пургаторий. Но каким бы словом вы ни пользовались, суть его остается неизменной. Это место, где все не упокоенные души подвергаются последнему суду. На каждом этаже расположен отдельный судебный зал, которым управляет «referendarius[5 - Referendarius – в переводе с латинского «судья».]». Он же проводит суд над заблудшей душой. В «Партиториуме» – это я. Каждому судье полагается помощник – «afferentem[6 - Afferentem – в переводе с латинского «несущий».]», тот который собирает умершие души на земле и приводит на последний суд. Каждая не упокоенная душа после суда отправляется в эдем либо инферно. Решение выносится судьей в зависимости от воспоминаний осужденного о прожитой жизни. Но бывают случаи, когда явившегося невозможно подвергнуть суду, ибо его память искажена. Такие души называются «iniustus» – неосуждамые. Они остаются в пургатории до тех пор, пока не изменят свой статус на «damnatus»[7 - Damnatus – в переводе с латинского «осужденный».], – объяснил он.
– Вы называли меня «iniustus», значит я тоже неосуждаемая? – удивленно спросила я.
– Да, – кивнул бармен, подтверждая мои слова. – Твоя память обрывочна, этих воспоминаний недостаточно, чтобы осудить.
– И что теперь? – почему-то я почувствовала себя ущербной.
– Ты останешься здесь, станешь моим afferentem, – ответ прозвучал как раскат грома, разверзающий хляби небесные.
Или это была всего лишь игра моего воображения.
– Навсегда? – мой голос еле слышно прошелестел в тишине. Куда-то разом делся весь воздух из легких, и я почувствовала себя той вороной из басни[8 - В данном случае героиня имеет ввиду басню «Ворона и лисица» И.А. Крылова.], у которой в зобу дыханье сперло.
– Нет, – уверенно покачал головой Дариус. – Ровно до того момента как восстановится память, либо будет заслужено всепрощение.
– Всепрощение? – переспросила я.
– В случаях, когда судьба неосуждаемого неоднозначна, ему поручается определенная работа, а после ее надлежащего исполнения даруется всепрощение и место в садах эдема.
– Звучит неплохо, – мой дух немного воспрял.
– Его не так просто заслужить, – пожал плечами бармен, безжалостно круша хрупкие ростки моей надежды. – Работа на пургаторий никогда не бывает легкой.
– А можно отказаться? – не то, чтобы я рассматривала эту возможность всерьез, но для принятия взвешенного решения, привыкла исследовать все имеющиеся варианты.
– Можно, – согласно кивнул он и указал на аквариум. – В этом случае душа обречена скитаться по пургаторию, пока не превратиться в медузу – существо, лишенное разума, и чувств.
Вспомнив красивый розовый экземпляр, который увидела по приходу, я внутренне поежилась. Неужели она тоже когда-то была таким же человеком как я? Вечно бороздить безжизненный аквариум с другими неприкаянными поселенцами – участь самая незавидная.
– И через какое время это происходит? – спросила я из чистого любопытства.
– Лет через пятьсот, плюс-минус столетие – безразлично ответил Дариус.
– Что ж, я готова быть вашим помощником, – решение пришло само собой, поскольку выбора у меня как такового и не было. – Говорите, что должна делать.
До этого момента бармен не поднимал на меня глаз, всецело поглощенный таким увлекательным занятием как перемывание бокалов. Однако стоило мне сказать, что согласна, на меня наконец-то обратили внимание. Я снова ощутила, как обжигает взгляд его холодных серых глаз и невольно опустила свои глаза в пол.
– Для начала следует переодеться, – услышала ровный голос над ухом.
Только после этого неожиданного замечания я обратила внимание на свою одежду, коей к моему дичайшему ужасу практически не было. Рваная грязная тряпочка, ошметками висевшая на бедрах, при жизни служившая платьем, теперь таковым точно не являлась. Кроме фактического отсутствия нормального белья я заметила еще и огромное количество гематом и красных пятен на теле. «Следы от ожогов, об меня тушили сигареты», – всплыло болезненное воспоминание в мозгу.
Испытывая невероятный стыд, я сделала позднюю попытку прикрыться, но Дариус только покачал головой.
– Души попадают сюда в том виде, в котором их застала кончина. В этом нет ничего постыдного. Все служащие пургатория беспристрастны и не обращают внимания на такие мелочи, – спокойно пояснил он.
– А как же Яким? Он-то пристрастен, – возразила я, испытывая запоздалое чувство неловкости.
– Поверьте, для него внешний вид был абсолютно не важен, его интересовало совсем другое – загадочно ответил Дариус и выйдя из-за стойки направился к лифту. – Идемте.
Я послушно поспешила следом. Мы поднялись вверх на один этаж и вышли в коридор. Здесь уже не было аквариумов или чего-то необычного. Простой коридор, украшенный репродукциями известных художников, некоторые из них были мне знакомы. Пройдя по коридору, мы остановились как раз возле одной из картин. Мужские кисти рук, увитые вязью вздувшихся вен, сложенные в молитве.
– Альбрехт Дюрер, «Руки молящегося», – безошибочно определила я.
Дариус обернулся и посмотрел на меня с изумлением и некоторой долей уважения.
– Видела подлинник, в Вене. Картина, как и ее история, поразили меня, – почему-то почувствовала внутреннюю необходимость объясниться.
Бармен кивнул и нажал пальцами на одну из изображенных ладоней. Раздался щелчок и позади нас открылась дверь.
– Ваше временное пристанище, – сообщил он, указывая рукой на комнату. – Все необходимое найдется внутри. У вас есть время, чтобы освоится и привести себя в порядок. Как только почувствуете, что готовы, спускайтесь обратно в «Партиториум» и я объясню в чем будет заключаться ваша работа.
После этих слов мужчина развернулся чтобы уйти, но терзаемая догадкой, я не могла позволить ему просто так ретироваться.
– Дариус, – он обернулся на мой окрик. – Скажите, а что вы делали с Референом там, за стойкой?
– Играли на то, где останется ваша душа. К сожалению, я проиграл, – ледяным тоном ответил блондин и, развернувшись, вышел вон.
