скачать книгу бесплатно
Одно знаю наверняка, в России меня ждет ребенок. Я должна осуществить свое желание – взять ребенка из детского дома или найти суррогатную мать.
Улыбаюсь полупьяной счастливой улыбкой. Ни за что не вернусь в Мадрид одна! Только с ребенком или с надеждой.
Даже если Андрэ скажет нет, уговорю Марка повлиять на младшего брата. Ему он не откажет.
Вспоминаю про мужа, ждущего в туалетной кабинке. Иду к нему. Как бы там ни было, сегодня именно Андрэ дарит мне силы, чтобы жить. Я присосалась к нему и питаюсь им. Если бы не он, я бы не выдержала, сломалась.
А главное, через него у меня есть доступ к Марку и его ресурсам.
Москва
Виталина
– Утром назначены переговоры, – уточняет Андрэ, вернувшись из душа.
Улыбаюсь ему открыто.
В душе очень сожалею о том, что ночь бежит неумолимо быстро. Не хочу расставаться с мужчиной, отпускать его от себя на какие-то дурацкие переговоры. Он моя единственная отдушина в этом страшном и злом мире, а значит, всегда должен быть рядом.
После тюрьмы страшно боюсь одиночества. Сокамерницы были нормальными бабами, это я была какая-то неправильная, необщительная. Предпочитала жить одинокой волчицей.
Я и сегодня боюсь одиночества, опасаюсь за себя. Желание позвонить сестре настолько крепко, что сносит с ног. Едва мужчина выйдет за дверь, как я побегу к сестре или позвоню ей… и подставлю ее!
Ночь давно спустилась на город и на наш отель. Ласковый свет Луны проникает в комнату, окрашивает последние спокойные часы жизни в мистические тона.
Мы не спим. Нам не уснуть вместе. Отдыхаем и снова занимаемся любовь, как дикие звери утоляем голод.
Кайфую, льну к Андрэ, когда его жилистые руки обвивают мою тонкую фигурку. Издаю очередной слабый хриплый стон. Меня обдает жаром мужского тела.
Какой же Андрэ шикарный! Мне повезло с ним.
Не важно, что нелюбимый, что временный. Сейчас мне с ним хорошо, и ладно. Одиночество не рвет мою душу в клочья.
Лежим с мужем в обнимку, под утро засыпаем.
Непростительно короткая ночь остается позади, когда наш мир разрушает звонок будильника.
Андрэ садится на кровати, о чем-то думает, глядя в окно.
Что-то изменилось после звонка будильника. Но что? Не понимаю! В комнате виснет тяжелый аромат недосказанности.
– Всё хорошо? – ласково глажу спину мужчины.
– Не придавай значения ничему, – невпопад отвечает, даже не поворачиваясь ко мне. – Это же Россия. Здесь с каждым из нас может случиться что-то…
– Не понимаю! Посмотри мне в глаза, объяснись по-человечески. Хмурюсь.
Поворачивается ко мне, глядит в глаза, но я замечаю, что в черных глазах появилась непреодолимая стена между нами.
– Белла, наш секс – это лучшее, что связывает мужчину и женщину. Разве тебе плохо?! – спрашивает требовательно.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем ходила к Марку? – выдыхает еле слышно, почти шипит.
– Просила о мощной хакерской поддержке, – говорю правду.
– Между вами ничего не было? Ты не спала с ним?
Жестокие слова бьют под дых. Делают так больно, что из глаз тут же вытекают слезы и застывают стеклом на щеках. Стекло ранит, режет, проникая под кожу, травмирует сосуды. Кровь перестает поступать к сердцу. Замерзаю, превращаясь в ледышку. Вот так женщины становятся снежными королевами!
– Не было! Как ты мог подумать обо мне такое!
– Ладно. Мы приехали работать!
Андрэ уходит, а я долго сижу на кровати неподвижно, гляжу в одну точку.
– Глупая! Глупая Виталина! – разряжаюсь, запуская в стену стакан.
Ежусь. Мне так холодно. Я промерзла насквозь.
Беру трубку, набираю номер сестры, долго слушаю ее звонкое:
– Алло. Слушаю Вас.
Отключаюсь. Падаю на постель, зарываюсь лицом в подушках.
– Что за жизнь-то мне досталась? Когда раздавали хорошие судьбы, меня явно забыли!
Андрэ на переговорах, мне скучно одной. Не знаю, чем заняться. Открытый день в детском доме в Красногорске завтра, и у меня есть время, чтобы собраться с мыслями, купить подарки. Решено, отправлюсь в ближайший к гостинице «Астория» торговый центр. Набрасываю на себя белую рубашку, иду в ванную.
В номер стучат, громко, настойчиво.
– Вам кого? – спрашиваю мягко на английском.
– Вы заливаете мой номер, – басят за дверью.
– Не может быть, у нас всё сухо.
– Говорю, заливаете. Пустите немедленно.
Открываю дверь.
Смотрю в упор на высокую широкоплечую фигуру мужчины, ни капли не похожего на сантехника. Одет дорого, глядит на меня исподлобья злым темно-синим взглядом.
Вася! – сердце замирает. Представляю, как мужчина меня сейчас схватит, потащит в полицию. И меня снова посадят.
Я не переживу этот кошмар еще раз.
– Вы меня обманули! – шиплю ему в лицо.
Василий глядит на меня в упор, не узнает. Молюсь всем богам на свете, чтобы пронесло. Я ведь сделала всё, что возможно, чтобы защитить себя – сменила имя, сделала подтяжку.
Наши взгляды перекрещиваются, и недоуменный взгляд мужчины мутнеет. Он меня узнал. Не знаю, как, по голосу, манерам, по энергетике? Но узнал.
Это очень-очень плохо. Пока парень растерян, я могу одержать победу. Грубо выталкиваю его с порога, захлопываю дверь.
Опустошенной куклой сползаю по дверям на пол, плюхаюсь на пятую точку.
Мне очень холодно, я вся дрожу от страха. Обнимаю себя руками, замираю.
Беспрестанный телефонный звонок разрушает мой мозг. Не выдерживаю, беру трубку.
– Изабелла Гарсия, – милый голос девушки с ресепшен успокаивает на время. Может, опасность осталась позади? – Вас спрашивает Полина Воронцова.
– Где она? На связи? – оцарапываю себе руку.
– Она стоит около меня. Одна. Просит разрешения подняться к вам в номер.
– Точно одна? – кипишую, как затравленный зверек.
– Я одна, Вася уехал, – слышу спокойный голос сестры в трубке.
– Поднимайся.
Глава 5
Виталина
Открываю дверь, на пороге стоит родная сестра Полина. Самый родной мне человечек, самый близкий и любимый.
Только вот в жизни всё так вышло, что пришлось её предать. Ради любимого и ребенка, жизнь которого только зарождалась в моем теле.
Прошло семь лет с того момента, когда я видела сестру в последний раз. Но она по-прежнему выглядит как девочка – стройная фигурка, облаченная в светлый плащ, длинные русые волосы, уложенные аккуратно на спину.
Карие внимательные глаза изучают меня как под микроскопом.
– Что ты с собой сделала?
– Разве у меня был выбор?
– Выбор есть всегда!
– У таких как ты, да. Но не у подобных мне.
– Виталина, если бы ты сразу обратилась к Василию и его отцу, объяснила, что нехорошие мистеры заставляют вас с Дэном обчистить дом Воронцовых, украсть игру, за которой охотятся все спецслужбы мира, тогда бы мы все вместе сели и что-нибудь придумали. – Полина бросает на меня осуждающий взгляд. – Пусти уже в номер, – тихонько отталкивает и проходит в комнату в обуви. Сумку бросает у порога, сама садится на диван.
Осторожно, почти на цыпочках приближаюсь к сестре. Сажусь рядом с ней на диван, но на всякий случай отодвигаюсь.
Полина тяжело вздыхает и придвигается ко мне вплотную. Резко вскидывает руку, и грубо обнимая за шею, притягивает к себе.
– Горе ты моё луковое! Ну почему у тебя всё так сложно? А?
– Ты со мной разговариваешь так, будто я твоя Маша! – обиженно замечаю я.
– Ты не заслуживаешь другого тона, – ласково подмечает сестра, расстегивая плащ.
– Раздеваешься, – испуганно смотрю на Полину.
– Думаю, мы закажем обед, отметим встречу, как полагается!
– У меня дела, – сообщаю вполголоса.
– Какие дела могут быть важнее, чем сестра? – недовольно цедит Полина и улыбка сползает с ее красивых губ.
– Неважно, – шепчу едва слышно.
– Прекрати, мы же сестры. Расскажи.
– Рассказать? Серьезно? – Нервно вскакиваю, поднимаю рубаху и показываю сестре безобразный шрам, рассекающий мой живот от пупка до паха. Келлоидный рубец, даже спустя шесть лет такой жирный, неприятный и розовый, что Полина ежится.
– Кесарево? – кусает губы. – Где ребенок?
– Умер, – ледяным тоном произношу я. – Прокесарили слишком поздно, тюремщики вовремя не отвезли в больницу, до последнего считали, что я как кошка должна сама разродиться.
– Твари!– вскрикивает Полина и закрывает лицо руками.
Спустя несколько минут сестра обретает голос.
– Кого родила, мальчика или девочку?
– Не знаю?
– Как это? – Поля снова прикусывает губу, чтобы не разрыдаться.
– Вот так. От большой кровопотери потеряла сознание, потом наркоз, когда очнулась, ребенка в комнате не было. А медсестра с акушером шептались о том, что ребенок слабенький не выживет.
Наутро сказали, что не выжил.
– Уроды! В двадцать первом веке не спасти ребенка – нонсенс, безалаберность.
– Ничего. Я еще всех накажу! – гневно выпаливаю, забывшись, что это моя маленькая тайна.
Сестра вздрагивает, поднимается с дивана, берет меня за руки. Пытается заглянуть мне в душу, но преграда из зеленых линз явно мешает.
– Хочу видеть твои глаза…
– Не надо, Андрэ может вернуться в любую минуту.