скачать книгу бесплатно
Боль тупая и ноющая, с ней мне приходится жить днем.
А по ночам, когда Клава засыпает в собственной сиреневой уютной спаленке, окруженная игрушками и дорогими ее сердечку вещицами, вою как одинокий волк.
Редко удается уснуть сразу. Только в те дни, когда устаю физически после нескольких суток, проведенных за компьютером. Вот и вчера ночью снова скрутило жгутом и рвало душу на части до самого утра, пока я не вымотался и не вырубился.
Берем рюкзак с вещами, выходим на улицу. Во дворе тихо и спокойно. Всё прекрасно в нашей жизни, не считая того, что до сих пор боюсь вернуться домой в Россию, так и живем с дочкой на чужбине.
Я не жалуюсь, мы живем в русской общине. Работаю программистом, получаю хорошие деньги.
Но иногда душа ноет так сильно, что я понимаю лекарство одно – вернуться домой. Хочется плюнуть на все страхи, рискнуть, купить билет на самолет. Хотя бы до Москвы.
Но один и тот же вопрос убивает мою решительность на корню.
Что если те люди до сих пор ищут игру? Тогда моей дочери грозит опасность?
Я не имею права рисковать ею. Она всё, что у меня есть. Она живое воспоминание о той, которую любил. Она ее продолжение.
Глава 3
Полина Воронцова
– Маша, ты можешь уже выбрать то, что тебе конкретно нравится?
Дочка битый час примеряет джинсовые тряпки в магазине Levi’s.
– Сколько это стоит? – мучает меня вопросами, тычет в очередную дорогую курточку из легкого денима.
– Ну, какая разница? Бери всё, что душе угодно, только поскорее! Опаздываем в детский дом. Утренник начнется через два часа, а до этого еще надо раздать подарки поименно каждому ребенку.
Машка куксит губки, выбирает джинсовую куртку и желтую юбку.
– Слава Богу! – выдыхаю я, беру вещи, бегу на кассу. Уже сто раз пожалела, что взяла с собой дочь в торговый центр, надо было купить подарки подопечным без нее.
– Побежали! – ловлю дочь за руку, несусь на выход, где нас уже ждет водитель Васи.
– А в кафе?
– С детьми поешь! После утренника будут угощения. Или ты теперь только с барского стола ешь? – ухмыляюсь, глядя на недовольную физиономию дочери.
Так-то я благодарна ей, она единственная из трех детей поддержала мою идею навещать деток, оставшихся без родителей.
Я так остро чувствую свою вину за то, что Вита росла в детском доме, за то, что стала хакером, угодила в тюрьму. Ощущение, будто я собственноручно столкнула ее в эту пропасть. Хотя, если рассуждать здраво, то я виновна лишь в том, что мне повезло больше. Меня взяли в благополучную семью, где я выросла из подкидыша в прекрасную розу. Немного колючую, шипованную, но все же, в розу с чудными лепестками.
Когда я помогаю подшефной группе шестилеток, на душе становится легче, светлее, и я на время прощаю себя за везение и удачу, подаренную мне, а не Вите.
Подъезжаем к детскому дому на десять минут позже, чем было запланировано. Выгружаемся. Подзываем охранника.
– Игрушки для группы Сони Мармеладовой в багажнике. Отнесите, пожалуйста, на второй этаж.
– Хорошо, – рослый охранник кивает, забирает две огромные коробки, уходит.
– Маша, за мной! – Командую дочери.
Забегаем в милое отремонтированное двухэтажное здание, выкрашенное в розовый цвет. Из актового зала разлетаются звуки приятной мелодии, ноты оседают на душе приятными ощущениями, разливаются теплом. А нежный голосок девчонки душит меня, вызывая желание всплакнуть.
Пробираемся в зал, садимся поближе к сцене, рядом с воспитательницей Сонечкой.
Симпатичная блондинка на сцене перестает петь, раскланивается, уходит.
На сцену забирается забавная девчушка с тремя странными загогулинами на блондинистой головке. На малышке короткая тонкая истрепанная юбчонка из ткани деним, желтая футболка, на маленьких ножках желтые гольфы, и нелепые оранжевые сандалии.
– Руслана Алёшкина, – представляется девочка звонким голоском, и разглядывает огромными испуганными карими глазищами огромный зал, заполненный людьми.
Бедный ребенок!
Видно, что любительница ярких тряпочек жутко теряется. Резко разворачивается, пытаясь сбежать со сцены.
– Руслана! Давай, ты сможешь! – несколько пацанчиков в зале начинают хлопать девчушке. Она останавливается в одном шаге от лестницы, замирает в нерешительности.
– Русик, вернись, – слабым голосом зовет подопечную Соня, и девочка возвращается к микрофону. И звонким голосом выкрикивает старательно стишок, взятый на просторах всемогущего интернета:
«Соберу любовь в ладошки,
В сердце ласку, доброту,
Красоту цветов в бутоне
И тебе я подарю»!
Расцелую нежно щечки…
Девочка замолкает, в ужасе глядит на воспитательницу, пытающуюся подсказать последние строки. Но явно не слышит подсказок.
Мальчишка с пышной рыжей шевелюрой выкрикивает из зала:
– Расскажи, что знаешь!
Руся встряхивает белокурой головкой, нехорошо усмехается, и декламирует новый стишок:
«Заяц вышел на крыльцо,
Почесать своё яйцо.
Сунул лапу – нет яйца,
Так и шлёпнулся с крыльца»!
– Ой, мамочки! – пискнула наша воспитательница, и мне даже стало ее жалко. Стопроцентно ей влетит.
Пока воспитатели краснеют, будущие мамочки возмущаются, дети прыскают в кулаки, а папаши покатываются со смеху, Сонечка пользуется заминкой в зале, стаскивает Руслану со сцены, поспешно выводит девчушку из актового зала.
Не знаю, почему, но я тоже хватаю свою, и размашистым шагом покидаю зал.
Выйдя из зала, обнаруживаю странную картину – Сонечка сидит на диване, плачет, а Руся гладит ее по головке, приговаривая:
– Ну, не плачь. Я знала только этот стишок. А твой не смогла вспомнить.
– Сонечка, не расстраивайтесь так. Руслана всего лишь ребенок, и все в зале это знают. Никто не будет винить Вас в случившемся! – хочу погладить девушку по головке. Еле сдерживаюсь.
Соня всхлипывает еще два раза и одаривает воспитанницу таким взглядом, что девчушка тут же прячется за моей спиной.
Поворачиваюсь к малышке, разглядываю ее внимательно как на восьмое чудо света. Ком из сомнений и вопросов тут же застревает в горле.
Как такое возможно?..
Перевожу взгляд на Машу, затем обратно на Руслану.
Они будто… будто… будто, сестры.
Но почему? Вроде абсолютно разные, у Руси более пухлые губы, щеки круглее и нос более курносый.
И тут до меня доходит. Глаза! Абсолютно одинаковые карие глаза с янтарным оттенком.
Надо же!
Пока мы успокаивались, из зала хлынула толпа детей и взрослых. Собрав свою банду и группу гипотетически возможных родителей, Сонечка повела нас на второй этаж, где уже ждали угощения и подарки.
– Тетя Полина!
– Тетя Полина, – меня облепили детки, и я упустила Руслану из виду. Когда вспомнила про девчушку, обнаружила, что она сидит, забившись в угол на маленьком стульчике.
Все дети с подарками и взрослыми гостями расселись и пьют чай с гостинцами, одна Руська спряталась в темном углу как дикий волчонок. И даже никто из взрослых не соизволил с ней заговорить. Только Сонечка бросает на малышку теплые взгляды.
– О боги! – до меня только сейчас дошло, что я не привезла девочке именной подарок. Я же не знала, что в группе пополнение. – Маша, давай подарим Руське твою джинсовую куртку и желтую юбку из Левайса?
– Шутишь? – дочь роняет из рук печенье. – Я выбирала их битый час!
– Милая, – клянчу как ребенок, – ну давай, а? Будь благодушной! Душенька, моя!
Маша кусает губы, думает. Высокомерно кивает головой.
– Сиди здесь, спущусь к машине и сразу обратно.
Возвращаюсь через пять минут. Ситуация изменилась в корне, Руся сидит в обнимку с Сонечкой, обе рыдают, распугивая потенциальных родителей.
– Что стряслось? – спрашиваю у своей.
– Девочка расстроилась, что никому не понравилась!
Пробираюсь к Руслане, ласково глажу ее по спине. Оборачивается, смотрит на меня блестящими от слез янтарными глазами, вытирает рукой слезки и текущий носик.
– Ты за мной? Я тебе понравилась?
– Очень! – глажу малышку по спине. – Я не могу стать твоей мамой, у меня своих трое, даже четверо (вспоминаю Васю). Но ты нам очень-очень понравилась! Это тебе, – разворачиваю джинсовую курточку с юбочкой.
Карие глазки высыхают, загораются бесконечной любовью. Руся спрыгивает со стула, и позволяет мне надеть на нее синюю курточку и яркую юбку.
Шмыгает носом, победоносно глядит на Сонечку.
– Вот, а ты говорила, что стишок плохой! А ей понравился! – тычет в меня маленьким пальчиком.
Улыбаюсь сквозь слезы. Надеюсь, она этот стишок никому больше не прочтет.
Глава 4
Мадрид
Виталина (Изабелла)
– Всё в порядке? – интересуется Андрэ, поглаживая мою руку.
– В полном! – подзываю стюардессу. – Шампанское, пожалуйста.
– Не рано ли ты начала? Мы еще не долетели, – муж бросает на меня недовольный взгляд.
– Самое оно! – Удивляюсь, неужели он не видит, что я уже… Марк угостил… но не буду же я рассказывать сейчас Андрэ о встрече с его родным братом, о том, что заключила за спиной мужа тайную сделку.
– Что отмечаем?
– Возвращение домой! – радостно кричу я. Натягивая лучезарную улыбку, молча чокаюсь с мужем.
– Белла, как же ты иногда раздражаешь. Бесишь! – сжимает мое колено, просовывает руку мне под юбку. Тут же сжимаю его руку. Он у меня в ловушке.
– Приглашаю в туалет, – хитро прищуривается.
– Иди, я за тобой!
Андрэ уходит, остаюсь одна наедине с невыносимой болью.
Тоска, терзающая мою неуспокоенную душу, становится ощутимее с каждым километром, приближающим меня к Родине. Тоска безжалостно выжигает меня изнутри, выворачивает душу, рвет ее на части.
Одна часть очень хочет встретиться с Полиной и племянниками, вторая кричит об осторожности. Муж сестры может не пожалеть меня, сдать в полицию.
Вспоминаю последний сон, приснившийся накануне.
Захожу в собственную квартиру, а у порога стоят детские сандалии. Синие. Нет. Розовые.
Напрягаюсь, но не могу вспомнить цвет.