скачать книгу бесплатно
– Нету там никакого Гитлера, – вдруг неожиданно даже для себя сказал Гриша и включил магнитофон.
Женский голос запел о любви.
– Гриша! Ты просто забыл! – воскликнул Сазонтьев.
– Гриша прав…
– Прав? Да? Пойдем посмотрим. Вот пойдем… Пойдем и ты увидишь: кто прав, а кто виноват… И что делать.
Терпение у Сазонтьева кончилось. Он крепко обнял Марину и утащил. Гриша вздохнул, тихо поаплодировал, сел за столик и выпил вина. Откинулся в кресле, уперся взглядом в фотографию родителей на стене над диваном. Родители еще молодые, красивые, отец – с институтским значком на пиджаке, смотрели с фотографии строго и справедливо. Грише стало стыдно за весь этот бардак в их квартире. Он отвел глаза, подумал: «Надо бы куда-нибудь перевесить…»
Из маленькой комнаты вылетел взъерошенный Сазонтьев.
– Дура! – прошептал он криком. – Ну дура! Она же действительно хочет марки смотреть!
Вышла Марина, погладила себя по бедрам, разогнала морщины на узком платье, спросила:
– Что ж, Гриша, меня твой друг обманывает? Где марки?
Марки были. Гриша их собирал до четвертого класса, потом бросил.
– Внизу… В шкафу под книжками…
– Вот оказывается как, – сказала Марина и посмотрела на Сазонтьева.
Тот подошел к столу, сел и сказал:
– Хочу выпить.
Потом налил себе и выпил.
– А как же марки? – ехидно спросила Марина.
Гриша не удержался, радостно улыбнулся. Сазонтьев посмотрел на бутылки – вина оставалось мало.
– Нам пора, – строго сказал он. – Завтра трудный день.
– Куда это нам пора?
– Домой…
– А я домой не спешу…
Марина села в кресло, взяла яблоко, аппетитно стала жевать.
– Уже время, Мариночка…
Сазонтьев показал ей свои часы и надавил пальцем на стеклышко так, словно мог выдавить оттуда Маринино согласие.
– Милый мой! Тебя ждут дома! А меня мама не ждет, мне спешить некуда… Ты ведь человек широких взглядов?
Надо ли говорить, как разволновались оба мужчины. Только один жег взглядом магнитофон и боялся дышать, чтобы не спугнуть удачу, а другой жег взглядом стол. Если бы взгляды мужчин обладали реальной энергией, квартира заполыхала бы в момент.
– Мариночка, не глупи…
– Не хочу я никуда идти… Дождь, может, скоро пойдет…
– Никакого дождя не будет!
Сазонтьев попыхтел немного, добавил:
– Пить хочется… Гриша, покажи, где у тебя вода течет?
Мужчины вышли на кухню. Сазонтьев включил воду, струя с шипением и брызгами ударила в грязную тарелку.
– Ты б хоть посуду мыл! – гневно воскликнул Сазонтьев, вытираясь.
– Я собирался…
Сазонтьев сделал воду потише, недолго посопел, думая, видимо, что сопение все объяснит, но реакции товарища не дождался.
– Ты что? Ничего не понимаешь?
Гриша пожал плечами, потер желтую от пыли и копоти дверцу белого шкафчика. Пыль и копоть скатались на пальце. Палец Гриша вытер о занавеску.
– Старик, ты можешь сделать так, чтобы она ушла?
– Может, ты пива хочешь? – спросил Гриша. – Вчера купил…
– Хочу, – ответил Сазонтьев.
Гриша достал из холодильника бутылку, открыл – пробка упала на пол, укатилась под плиту. Сазонтьев перехватил бутылку, прихлебывая из горлышка заговорил:
– Ты же понимаешь! Ты же неглупый человек! Первый разряд! Надо помочь в дружбе!
Гриша заглянул, куда укатилась пробка, сказал:
– Не достать.
– Надо, чтобы она ушла со мной! Это же будет справедливо! Ушла – пришла – ушла! То есть – наоборот! Ты не молчи! Сделай что-нибудь для друга!
– А что я? Она – человек…
– Ах так! Так?
Приятели надолго замолчали, задумались, глядя в пол, и если бы в эту минуту между ними поставили шахматы, можно было бы подумать, что идет середина партии.
Однако никто ходить не хотел. Оба пытались через пол внушить друг другу мысль о том, что в дружбе надо уступать. У Сазонтьева был цейтнот, он не выдержал первым:
– Ну и ладно! Тебе же хуже!
Гриша понимал, что может лишиться друга, но в партии уже виделись другие горизонты, и жертва Сазонтьева казалась корректной. Они вернулись в комнату к Марине. Сазонтьев бодро приказал:
– Посидели и хватит, уходим!
Марина улыбнулась, ответила:
– А мне и здесь хорошо! Да, Гриша?
– Угу, – промычал Гриша.
– Угу! – воскликнул Сазонтьев. – Значит, угу! Вот мы как! Это мне, кандидату в мастера! Ну, Мариночка, когда тебе надоест, ты – позвони. Позвони и расскажи: как тут у вас, у перворазрядников? Которым мастера не видать как своих пять пальцев! Последний раз – идем?
«Да сгинь ты куда-нибудь!» – простонал Гриша про себя.
– Ты, Сазонтьев, спешишь к своей любимой жене! – почти пропела Марина.
– Почему любимой?
– Ну, не к любимой… А я человек свободный… Или ты приглашаешь меня к себе домой? Тогда я согласна.
Сазонтьев сверкнул очами, перед тем как хлопнуть дверью, сказал:
– Я на турнир, между прочим, еду! В Польшу!
Марина и Гриша остались вдвоем. Стало тихо. На улице кто-то чихнул два раза, проехала машина. Гриша посмотрел на стол и подумал, что деньги за вино, видимо, придется отдавать полностью.
Он встал, перемотал кассету, женский голос снова запел о любви. Гриша посмотрел на Марину, она встрепенулась, сказала:
– Ну, Гришенька, выпьем?
Гриша засуетился, разлил остатки вина по стаканам, процедил в волнении тост:
– За тебя!
– За меня? Давай за меня, какая разница…
Гриша с удивлением почувствовал, как стало трудно. Ему казалось, что самое трудное позади, Сазонтьев ушел… Но вот его нет, а дальше? Гриша перебирал в памяти анекдоты, да все казались глупыми, смешного ничего не придумывалось, вино кончилось. Продолжалась лишь бесконечная песня женщины о любви. Гриша поднялся, обошел стол и сел рядом с Мариной. Было чувство при этом, будто лифт падает с девятого этажа, а он внутри. Гриша протянул руку и погладил Марину по ноге так, словно попробовал, бьет током или нет. Марина улыбнулась, взяла его руку, положила на стол и сказала:
– Нет, Гришенька, этого не будет. Мы сейчас спать ляжем. Ты здесь на диване, а я в той комнате с марками.
– Зачем? – судорожно спросил Гриша.
– Потому что завтра трудный день, и надо спать.
Гриша вспомнил партию с кандидатом в мастера Коновицером, в которой зевнул в лучшей позиции слона.
– Ладья аш шесть на аш восемь, – сказал он и вздохнул.
Если бы Гриша выиграл ту партию, он попал бы в финал первенства города и теперь мог бы рассказать об этом Марине. Она бы послушала, и как знать… А так что ж! Гриша поднялся и стал собирать стаканы.
Ночью не спалось. Гриша все приcлушивался, все ждал, что Марина придет к нему. Хотелось верить мужской логике: «Зачем тогда оставалась?» Ближе к рассветному часу обожгло: «Я же мужчина! Она ждет от меня поступка!» Гриша встал, завернулся в одеяло и осторожно двинулся в комнату к Марине. Сердце прыгало в горле. Он подошел к ее кровати, замер…
– Гриша! Не занимайся ерундой!
Гриша осторожно вышел. «И в самом деле, ерунда!» – подумал он, укладываясь. Успокаивало то, что Марина спит все-таки одна, не с Сазонтьевым.
Бледное личико, пухлые, почти коричневые губы, светлые короткие ресницы, – утром Марина показалась совсем домашней, близкой. Гриша осмелел и за чаем сказал:
– Мы совсем как муж с женой…
Марина подняла глаза, и Гриша захихикал в смущений.
– Хочешь на мне жениться?
– А ты хочешь за меня замуж?
– У Сазонтьева надо спросить.
Гриша запил обиду чаем и решил больше никогда с этой женщиной дел не иметь.
– Ты не обижайся, часто неудачно шучу, – сказала Марина.
– Чего мне обижаться! Я и без вашего Сазонтьева могу!
– Вот и хорошо. Ты теперь будешь за мной ухаживать… Марина оторвала кусочек от газеты, которую Гриша по привычке постелил на стол, и написала свой телефон.
– Не потеряй!
– Ухаживать, – повторил Гриша, улыбаясь. – Ухаживают за цветами.
– А я не похожа?
– Ты в красном платье, значит – роза.
– Розой меня еще никто не называл. Ты – первый.
«Хоть в чем-то», – подумал Гриша и спрятал бумажку с телефоном в карман.
Говорят, самое страшное в любви – иллюзия независимости. Вот и Гриша был уверен, что прекратить отношения с Мариной он всегда успеет, а пока… Пока так приятно было о ней думать!
Он позвонил вечером.
– Кто? – спросил мужской голос.
– Здравствуйте…
– Что нужно-то? Кто говорит?
