скачать книгу бесплатно
Он отрезал еще кусочек и хитро прищурился:
– Хочешь, я расскажу тебе сказку? Вообще-то она старая, может быть ты ее даже знаешь…
Инна подняла брови:
– Какую?
– Про крокодилов. Ведь в древнем Египте крокодилы были священными животными и их запрещалось убивать. Все это знали и все боялись гнева богов, поэтому крокодилы были в безопасности. Но суть не в этом. Крокодилы очищали воду в Ниле и если бы их перебили, река превратилась бы в болото. Поэтому жрецы и назвали крокодилов священными.
– Обманщики… – качнула головой Инна.
– Вовсе нет. – усмехнулся Сергей. – Просто, к сожалению, далеко не все могут воспринять голую правду. Чтобы держать себя в руках и не убивать зубастых чудовищ, им нужен был доступный и понятный гнев богов, а не какая-то там экология. Зато жрецам достаточно знать про воду, то есть знать суть вещей. Ты даже представить себе не можешь, чего можно достигнуть простым пониманием сути. Кстати, никакого обмана в толковании жрецов не было – заболоченный Нил как раз и стал бы тем самым гневом богов. Никакой разницы, как назвать.
– Забавно… – Инна пригубила вино. – Но как-то унизительно для большинства.
Сергей пожал плечами.
– Унизительно для тех, кто не хочет воспринимать вещи такими, какие они есть. Я бы мог сказать заготовленную фразу в качестве тоста и звякнуть бокалами, но я предпочел тебе объяснить. Мне кажется, это честно. Ведь ты хотела, чтобы у меня не было тайн от тебя?
– Пожалуй. – кивнула Инна. – Чувствовать себя дурочкой гораздо унизительнее.
Они ели, пили и улыбались друг другу, а солнце играло в бокалах золотистыми бликами, окончательно смешивая пьянящее лето с вином.
– А ты знаешь. – вдруг улыбнулся Сергей. – В виноделии, гораздо больше магии, чем технологии.
– Ты веришь в магию? – рассмеялась Инна.
На самом деле ей было все равно во что он верит, лишь бы только верил ей. И не бросал ее одну в пустой квартире. Она отогнала тревожное воспоминание.
– Смотря что называть этим словом. Вот посмотри, как свет преломляется в вине. Правда похоже на драгоценный камень? – продолжал Сергей.
– Похоже. Но это чистая физика. Плотность там, еще что-то в этом роде, граница сред…
– А ощущение?
Инна запнулась.
– Не знаю. – честно призналась она.
– С ощущением не бывает «не знаю». Бывает «чувствую» или «не чувствую». Но даже если чувствуешь, ощущению можно не поверить. Можно посчитать его не связанным с внешним миром, принять за отголосок собственных состояний, а то и за легкую галлюцинацию. Доверять ощущению – великое искусство. Когда я смотрю, как свет играет в вине, у меня всегда создается ощущение, что оно живое. И ведь знаешь, я нашел-таки этому подтверждение!
Он с удовольствием сделал еще глоток, Инна замерла в ожидании продолжения.
– Вот представь. – Сергей вычертил пальцем на столе треугольник. – Это гора. На обоих ее склонах растет виноград, но на левом, за счет обилия солнца, он зацветает на два дня раньше, чем на правом. Так вот, сделанное из него вино через год начинает играть, то есть выделять пузырики газа. Знаешь в какой день? В тот самый, когда зацветает виноград на том склоне, где его собрали. Сделанное из винограда с правого склона, оно начнет играть настолько же позже, насколько позже там зацветет виноград.
– Ну нет. – улыбнулась девушка. – Так ты меня не проведешь. Оно начинает бродить ровно через год, вот и все. Такие процессы.
Хитринка вновь блеснула в глазах Сергея.
– Не совсем так. Виноград ведь зацветает не ровно через год. Одна зима бывает холоднее, другая теплее, да и других причин хватает, но только распустились цветки, вино начинает играть. Это факт! Виноделы его даже используют. Дело в том, что когда вино начинает играть, надо на короткий миг открыть пробку, а затем снова заткнуть горлышко. Но как узнать, в какой день какую партию открывать? Ошибиться нельзя, иначе вино испортится. Так вот, официальным индикатором является цветение винограда в том месте, где его собирали для той или иной партии напитка.
– Забавно… – тихонько сказала Инна. – Ты так красиво говоришь…
– И теперь скажи, что виноделие обходится без магии. – усмехнулся Сергей. – Разве можно не назвать мистической связь между цветущим виноградником и вином, спрятанным за темным стеклом бутылки в подземелье погреба?
Инна подняла бокал и попробовала взглянуть на вино по новому. Теперь игра света показалась ей какой-то осмысленной.
– Ой, ты меня загипнотизировал! – рассмеялась она. – Нет, правда, оно живое!
– Нужно иметь большую смелость, чтобы доверять своим ощущениям. Зато взамен можно многое получить.
– Например? – Девушка склонила голову на бок.
– Например новый мир. Если хочешь, пойдем погуляем и я тебе кое-что покажу. – улыбнулся Сергей.
– Пойдем. – вскочила Инна, но тут же вспомнила фотографию на доске объявлений и Светкины язвительные насмешки и снова села на стул. – Ой! Мне же нельзя выходить… Вообще я не знаю, что мне теперь делать. Как подумаю…
У нее на глазах навернулись слезы. Но она сдержалась. Только вздохнула.
– Почему тебе нельзя выходить?! – удивился Сергей.
Инна вздохнула и решилась рассказать о том, что случилось накануне их встречи в таинственном парке.
* * *
С этим человеком Терентьев беседовал уже час, но ясности это не прибавило. Даже наоборот, начало заводить в какие-то дремучие дебри. Эдуард Бурчуладзе, партнер покойного Георгия Суашвили, сгорбился в кресле и сжимал красивыми вставными зубами пустую трубку.
– У нее мать ведьма, точно говорю, можете верить. – Он поставил локти на стол. – Она в Сургуте людей лечит заговором, деньги за это берет. Я ее знаю, мы ездили с Георгием по делам. Один раз заходили в гости – девочку повидать. И у нее и у ее матери в глазах сидит черт. Точно говорю! – Он с тихим присвистом втянул через трубку воздух и добавил. – Дочка даже хлеще. Та уже старая – перебесилась. А девчонка одними глазами из мужика может веревки вить, что хочешь заставит сделать.
– А что именно? – вяло поинтересовался следователь.
– Я ей на день рождения золотой браслет подарил. Не хотел, а купил. Словно против воли кто-то заставил. А она его не носит, будто смеется. Я так сдурел, что хотел Георгию больших денег дать, чтоб взять ее замуж. Теперь вижу, бог отвел от меня большую беду…
Он сказал и осекся, поняв, что сболтнул лишнее.
– Да? – Терентьев презрительно глянул ему в глаза. – Вот это уже интересно. Тут вам не Кавказ, женщину за калым не возьмешь.
– Зря так говорите… – нахмурился Эдуард. – Никакой не калым. У отца проблемы были. Я хотел помочь… Хотел простить долг ему. Это она меня всякого ума лишила. Нервы совсем стали сдавать, я по ночам так злился, что рычал в подушку, как барс. Врагу не стал бы такого желать. Я к ней и так и этак. А она никак. Думал, может, отец на нее повлияет…
Он снова присвистнул трубкой и сбавил голос почти до шепота.
– Ведьма она. Хотите верьте, хотите нет, но в протокол запишите, я так и сказал.
– Скажите еще, как фамилия ее матери.
– А я помню? Не то Стаханова, не то Острахова. Что-то такое… Не припомню. У Инны после развода родителей осталась фамилия матери. Вы ищите ее, ищите! Я точно знаю, без нее тут дело точно не обошлось. Она очень хитрая, черт а не девка. Георгий по глупости отдал ее в институт учиться на психолога, так она после этого еще хуже стала. Глаз у нее не добрый, посмотрит и внутри все будто куском льда становится. Или огня, как захочет.
– В какой институт? – перебил следователь.
– В платный. – уверенно кивнул Эдуард. – Сто у. е. в месяц. Не знаю, как называется, слышал, но не запомнил. Там психологов учат. Неблагодарная. Отец такие деньги тратил…
– Понятно. – Терентьев взял со стола диктофон, перевернул кассету и снова включил. – Что еще о ней известно?
– Красивая. – Эдуард задумчиво распрямился. – А что говорить, у меня дома фотография есть с дня рождения.
Следователь чуть не выругался:
– С этого надо было начать.
– Я думал, у вас есть. – пожал плечами Эдуард.
– Нет. Сможете привезти сегодня? Ну, в течение двух часов. Тогда я смогу разослать ее для патрульных заступающей смены. Если она сегодня выйдет из дома, ночевать уже будет у нас..
– Ладно, завезу. Сказал – сделал. Только вы ее точно найдите, а то она еще кого-нибудь шлепнет. Меня она тоже не любит. После дня рождения мы с ней повздорили немного, очень уж сильно она меня завела. Так потом у меня два дня сердце болело. И печень. Как с перепою. Точно ведьма!
– Понятно. – Терентьев вздохнул. – Есть какие-нибудь мысли о том, где она могла спрятаться?
– Спрятаться? – Эдуард задумчиво пососал трубку. – Негде ей спрятаться. Если только у Светки…. Развязная такая девица, но они с ней дружат. Была на дне рождения. Хамка… Никакого уважения к старшим.
– Фамилия? – Тереньтьев нетерпеливо перебил сетования бизнесмена.
– Не знаю. Учатся вместе. В одной группе, или что у них там. Даже если она зависла не у нее, то они точно встречаются. Я так думаю. А еще скорее именно она ей посоветовала у кого остановиться.
– Хорошо. – следователь посмотрел, как диктофон медленно крутит кассету. – Ну а где она обычно появлялась? Есть же у каждого человека привычки. Алкоголь, наркотики, дискотека. Отец ведь у нее не из бедных.
– Да она какая-то странная, я же говорю. – Эдуард безнадежно махнул рукой. – Сколько раз приглашал покататься, в ресторан хотел сводить. Не соглашается. Не силком же тащить. Какого черта она вообще в Питер приехала, понять не могу.
– Ладно. – Терентьев поднял телефонную трубку. – Дежурный? Это Максим. Пришли помощника, мне тут человека надо до выхода проводить. Какой диск? Блин, это твой? Мне же его Андрей давал, так что я не в курсах. Ладно, завтра принесу. Хорошо, в понедельник.
Он положил трубку и устало выключил диктофон.
6.
Машины фыркали и мяли колесами перегретый асфальт. Но свежий ветер с залива начисто выметал проспект от выхлопной гари, а заодно вносил в пространство изменчивость и подвижность – раскачивал бумажный фонарь у китайского ресторана, гладил деревья и весело играл волосами. Бездомная собачонка лаяла на ползущую по тротуару бумажку.
Светлый вечер перед прозрачной питерской ночью уже вступил в положенные права, дневной зной опустился и замер у самой земли, а небо приобрело загадочный оттенок освещенного янтаря. Но солнце пылало ярко, как подвешенный над заливом прожектор, отбрасывая необыкновенно длинные тени.
– Тут совсем рядом. – Сергей ускорил шаг. – На площади Труда.
Инна шла рядом и смотрела так, словно видела город впервые. Странный какой-то вечер, будто кто-то показывал прекрасно снятый, хорошо отрежессированный фильм с совершенно непонятным сценарием. Освещение, тени, играющий городом ветер, замершие громады домов. Контрасты, контрасты, словно кто-то специально монтировал сцены. Они шли вдоль здания и казалось, что арки ведут в параллельные миры, тени тянулись, будто пытались выскочить из под ног.
– Чувствуешь? – возбужденно спросил Сергей. – Не бойся, нужно просто себе разрешить.
У Инны чаще забилось сердце. Непонятное возбуждение постепенно сливалось с нарастающим ритмом города, даже трамваи стали позвякивать чаще, даже сигналы машин… Над головой звучно хлопнула форточка.
– Чувствуешь? – Сергей заглянул в ее заблестевшие глаза.
– Да… – девушка сказала громче, чем хотела сама. – Но не понимаю!
Ветер подхватил слова и бросил о стену, эхо рассыпалось золотыми крупинками янтаря.
– Это оживает город! – рассмеялся Сергей. – Чувствуешь? Когда ветер дует с залива, река останавливается. Понимаешь, две могучие стихии начинают борьбу, в этом столько энергии, что она начинает ощутимо плющить пространство. Чувствуешь, все сжалось, ускорилось.
– Но так ведь не может быть! – воскликнула Инна.
Она говорила громко, но никто не обращал на это внимания, ветер дул тихо, но настолько упорно, что хотелось его перекрикивать. Люди шли, не замечая никаких изменений, но Инна заметила, что они стали двигаться гораздо упорядоченнее – переходили улицу только по переходам, никто даже не думал идти на красный свет, машины ехали, не нарушая рядности.
– Я никогда раньше такого не чувствовала.
– Просто запрещала себе. Эти… – Он окинул взглядом вокруг. – То же чувствуют, но запрещают себе.
– Почему?
– Этого я понять не могу.
Инна радостно схватила его ладонь. Ей вдруг показалось, что от всех остальных людей их действительно отделяет невидимая стена состояния, будто прохожие и машины всего лишь герои черно-белого фильма, а она сама, Сергей и оживший город, на этом же экране видны в цвете.
– Мы все в кино! – она рассмеялась.
– Чувствуешь, да? Нужно только поймать состояние и тогда ты словно переходишь границу. Иногда я выходил так далеко, что люди переставали меня замечать.
– Честно?
– Да. Сегодня такой день… Запросто можно попробовать.
Держась за руки они побежали по тротуару, люди расступались, но никто ни разу не оглянулся.
На площади Труда из асфальта торчала прозрачная пирамида – точно в центре, стеклянные грани в небо.
– Пирамида! – Инна без всякого стеснения показала на нее пальцем. – Мы уже в древнем Египте, да?
– Нет. – рассмеялся Сергей. – Это крыша подземного перехода.
– Пирамида. – упрямо повторила девушка. – На этой площади она главная.
Ветер несогласно рванул пеструю ткань сарафана. По всему главным на площади сегодня был он.
– Ой, как меня разносит! – Инна остановилась и прикрыла глаза. – Если я сейчас раскину руки, то смогу полететь.
Люди равнодушно проходили мимо, точно в каком-то совсем другом фильме.
– Не надо. – Сергей крепче сжал ее повлажневшую ладонь. – Ветер сильный, с непривычки снесет. И мне без тебя будет скучно.
– Мне тоже. – Инна открыла глаза. – Давай зайдем в переход, я хочу посмотреть изнутри на это стекло.
Она первая побежала к лестнице, отпустив его руку. Сергей догнал и снова сжал ее мягкую теплую ладонь.
– Нельзя отпускать. – серьезно сказал он. – А то потеряемся и найдем друг друга только к утру. Нас разнесет в разные фильмы.
