скачать книгу бесплатно
И я пошла. Без всякого раскаяния. В довершение ко всему у меня появилось ощущение, что я зазвездила. И это ощущение мне понравилось.
Глава
6
Дух колдуна Ванэги
Меня наказали рублем. Ничего лучшего папа не придумал. Он не давал деньги в течение недели, и маме запретил это делать. Наказание было неприятным, оно привело к тому, что я стала занимать. Прежде всего у Люськи. И еще оказалось, что папа не просчитывал последствий, и наши отношения ухудшились.
Спустя две недели после «челюсти» в школе объявили карантин. Ученики получили незапланированные каникулы, и первый день я провела у Люськи. После обеда к Люське зашла Наташа – наша одноклассница, и, чтобы развлечься, мы решили провести спиритический сеанс. Люська предложила вызвать дух колдуна Ванэги Тарэги.
– Первый раз о таком слышу, – сказала Наташа.
– Ты что – не знакома с индейскими колдунами? – спросила Люська.
Люськины губы дрожали от смеха, на лице вспыхнули веснушки. Это был знак: Люська входит в кураж. Уж я-то ее знаю.
– Ни с какими колдунами я не знакома, – смутилась Наташа.
– Тогда слушай.
Воткнув в волосы пару перьев, Люська взяла нас с Наташей за руки и потянула в центр комнаты. Подчиняясь Люськиной воле, мы сели на пол и закрыли глаза.
– Повторяйте за мной, – сказала Люська.
Сделав паузу, она запела:
– Япутко, хибиро, полтла-а-ах!
– Япутко, хибиро, полтла-а-ах! – повторили мы.
– Мамхлапинатакай!
В это время в соседней комнате что-то загремело. Решив, что к нам прибыл дух индейского колдуна, мы захлопнули дверь в комнату и подвинули к ней кресло. Стук усилился. Мало того, нам показалось, что стучат не только в комнате, но и на кухне.
– Колдун не один, с ним прибыли другие духи, – прошептала Наташка.
– Не бойся, – сказала Люська. – Надо снять одежду и обмотаться простынями.
– Зачем?
– Не задавай вопросов. Чтобы прогнать колдуна, каждый из нас должен быть в белом.
Мы побросали одежду, и тут оказалось, что Наташины трусы бежевого цвета.
– Снимай, – прошипела Люська.
Скинув трусы, та обмоталась простыней и застыла. Удивительно, но стуки прекратились. А мы так и просидели до вечера.
Когда за окном стемнело, мы встали. И тут раздался звонок в дверь. Варвара Петровна была на конференции, так что нам было ясно: звонят чужие. И мы не открыли. А потом зазвонили все телефоны. Сначала мой, затем Люськин. За ними – новый звонок в дверь. Нам было страшно. Кто это названивает? Звонки прекратились, и мы решили одеться. Затем, попрощавшись с Люськой, я и Наташа выскочили на лестничную площадку. Я побежала вверх на пятый этаж, Наташа вниз. И тут вырубили свет. Я слышала, как взвизгнула Наташа, как где-то хлопнула дверь. Перепрыгивая через ступеньки, я понеслась на пятый этаж. Дверь нашей квартиры была открыта, на пороге стояла мама.
– Где ты была? – спросила она.
– У Люськи.
– Зачем надо врать? – возмутилась мама. – Я звонила в Люськину квартиру, там никого не было.
– Мы слышали звонок, но не открыли дверь.
– Почему?
Если бы мне было семь, десять или двенадцать лет, я бы рассказала маме о том, как мы вызывали дух индейского колдуна, как он шумел, как мы испугались, как сидели в простынях. Но мне было пятнадцать, и мне была свойственна категоричность.
«Не веришь – твои проблемы, – рассуждала я. – Не буду рассказывать, хоть пытай».
Чем больше мама настаивала, тем больше я замыкалась в себе. Через минуту наше противостояние вызвало у меня чувство бешенства. И все потому, что мама бросала взгляды на мою выбившуюся из брюк рубашку. Вот это мне не понравилось. Категорически не понравилось.
Короче, я взъерепенилась, наговорила маме гадостей, и меня опять наказали. На сей раз посадили под замок. До окончания незапланированных каникул.
Глава
7
Чур меня, чур!
Многие девчонки гадают, гадала и я. Прятала записки с желаниями, капала в воду воск, жгла бумагу, задавала вопросы сборнику стихов Пушкина и, выскочив на улицу, спрашивала имя у первого встречного. Однако самым необычным было гадание на зеркалах.
После Нового года мы с Люськой поехали в молодежный лагерь. С нами в комнате жила еще одна девушка. Звали ее Шурочка. Это был интересный типаж. В ее голове крутились всевозможные выдумки, розыгрыши, истории – словом, чудеса под каждым кустом.
Порядки в лагере были строгими, и после десяти вечера мы запирались в комнате и выключали свет. В ночь перед Рождеством Шурочка предложила гадать. Она достала свечи, квадратное зеркало, горсть зерен. Затем налила воды в блюдце, бросила туда зерна и, подождав, когда они слегка набухнут, предложила их съесть.
– Зачем? – шепотом спросила я.
– Наступает сочельник, – ответила Шурочка. – Нужно есть сочиво.
Пожевав сладковатое месиво, я застыла. Сама не знаю почему. Видимо, настраивалась на чудеса. Шурочка бросилась к окну и, распахнув его настежь, опустила руки в лежавший за рамой снег.
– Умывайтесь, – приказала она.
– Зачем? – удивилась я.
– Снег, собранный в рождественскую ночь, дарит незамужним девушкам красоту, – пояснила Шурочка.
Вы можете назвать хоть одну девушку, которая не мечтает быть красивой? Я, например, нет. Мы с Люськой бросились к окну и, повизгивая от холода, стали натирать снегом кожу. Не знаю, опустилась ли на нас красота, но яркий румянец мы получили. Закрыв окно, Шурочка пододвинула стол к висевшему на стене зеркалу, расставила свечи и повернулась к нам с Люськой:
– Будем гадать. Кто самый храбрый?
Мы молчали.
– Ариш, ты – первая, – немного подумав, скомандовала Шурочка.
– Почему я?
– У тебя день рождения раньше всех.
Как говорится, против логики не попрешь. Я послушно села за стол, Шурочка зажгла свечи и, вручив зеркальце, сказала:
– Ставишь зеркальце напротив большого зеркала и внимательно смотришь внутрь. Как только увидишь зеркальные ворота, повторяй про себя: «Суженый, ряженый, появись в моем зеркале». Он и появится. Только не забудь: как только он подойдет ко вторым от тебя воротам, плотно прижми зеркальце к большому.
– Зачем?
– Так нужно, – таинственно шепнула Шурочка и, отойдя от стола, растворилась во тьме.
В комнате повисла тишина. Я зажгла свечи и, выполнив инструкции, заглянула в зеркальную анфиладу. Никого. Только ворота, уходящие в глубину зеркала. Это было незабываемое зрелище. Свечи напоминали факелы, их языки колебались и создавали иллюзию сквозняка, зеркальная анфилада уводила взгляд в магическую даль. На меня снизошли покой и умиротворение.
Сколько я так просидела, не знаю. Наконец что-то изменилось. В дальних воротах появилась чуть заметная точка. Она двигалась по направлению ко мне и на глазах превращалась в палочку. Вот палочка подошла ближе, еще ближе. Вот поменяла свои очертания. Я увидела руки, ноги, голову, смутные очертания лица… Я приблизилась к зеркалу, и на моих глазах произошло превращение. Палочка превратилась в парня. У него были темные волосы, прямой нос, светлая кожа и пронзительный взгляд.
– Закрывай! – раздался истошный вопль Шурочки.
Резко дернувшись, я свалилась со стула и первый раз в жизни потеряла сознание. Когда я пришла в себя, комнату озарял свет, а около меня суетилась медсестра.
– Ничего не пойму, – ворчала она. – Откуда шишка?
– Угол кровати виноват, – послышался голос Шурочки. – Сначала Ариша закричала, затем вскочила и… шибанулась об угол.
– Страшный сон увидела? – посочувствовала медсестра и, шлепнув мне на голову мокрое полотенце, пошла к двери.
– Присмотрите за ней, – добавила она. – Если что, зовите.
– Это я виновата, – зашептала мне в ухо Шурочка. – Забыла предупредить. Прежде чем закрыть зеркальце, надо было сказать: «Чур меня, чур!»
Шурочка дотронулась до моей шишки.
– Видела его? – спросила она.
Тяжело вздохнув, я кивнула. В голове царил сумбур, глаза закрывались, хотелось одного – спать…
А в конце января мы с Люськой пошли на дискотеку. Я нацепила шелковую юбку, надела баретки, пригладила вихры. Танцплощадка в большом зале Дома молодежи должна была, по замыслу устроителей, изображать космическое пространство. Видимо, чтобы возноситься в мечтах в заоблачную даль. Над танцплощадкой висели искусственные звезды, с потолка спускались стеклянные сосульки, из динамиков неслись звуки саксофона. Почему выбрали саксофон? Должно быть, решили, что его голос и голос космоса чем-то похожи.
Народ слонялся вдоль зала и ждал рок. Люська пошла за мороженым, я, глядя себе под ноги, подпирала стену.
– Можно вас пригласить? – послышался бархатный голос.
Я подняла голову. Темные волнистые волосы, прямой нос, светлая кожа и пронзительный взгляд… Это был ОН!!!
Мы танцевали под саксофон, и нас никто не видел – ни сосульки, ни звезды, ни Люська. По ее словам, войдя в зал, она меня не нашла. А когда затих саксофон, увидела за колонной. Вытянув шею, я смотрела на выход из зала ярко горящими глазами.
– Что ты там выглядываешь? – спросила Люська.
– Его, – ответила я.
Протянув мне рожок, Люська подошла к двери.
– Но там никого нет, – сказала она.
– Он ушел, – прошептала я. – Но обещал вернуться.
– Ты прямо как фрекен Бок, – проворчала Люська.
Она развернула рожок и, вытянув язык, смачно лизнула пломбир.
– Так кто обещал вернуться?
– Парень, который приходил на Рождество.
Глава
8
Остапа понесло
По словам папы, после Нового года Остапа понесло. Я знала, откуда это выражение, и хорошо понимала, кого папа имеет в виду, поэтому не возражала. Понесло и понесло. В моей груди полыхала любовь, и мне хотелось всех поражать.
Вернувшись из школы домой, я решила навести «марафет». Мама была дома, и я попросила заплести волосы в двадцать косичек. Мама согласилась.
«Завтра в классе будет фурор, – глядя на себя в зеркало, думала я. – Войду и сражу всех наповал. Прежде всего Ветрова, за ним Леликова».
Мишка Леликов был троечником. Но красивым. В отличие от Ветрова, он был высок и галантен. Чтобы вызвать Сашкину ревность, я строила Мишке глазки и давала списывать. Однако ревности не было. И я решила сменить прическу. Но как всегда, слишком спешила.
Я проснулась за двадцать минут до начала урока, но решила успеть. Я быстро умылась, быстро накрасилась, распустила косы… и оп! Тот самый случай, когда ожидаешь одно, а получаешь совсем другое. Мои волосы стали кудрявыми, и это было хорошо; но они встали дыбом, и это никуда не годилось. Тугие пружинки не хотели лежать прилично ни за какие коврижки. Я, как могла, пыталась выйти из этого положения. Мочила волосы, слюнявила, брызгала на них лаком, но все было напрасно. Попробовав расчесать локоны, я превратилась в одуванчик. В таком виде и полетела. Приземлившись у кабинета биологии, я распахнула дверь и сказала:
– Раиса Борисовна, извините. Я проспала.
Меня встретил гомерический смех. Смеялись все – и биологичка, и мои одноклассники. Усевшись за парту, я незаметно достала зеркало и взглянула на себя. Моя голова походила на облако. Да уж, полный фурор.
Но я своего добилась – поймала однодневную славу. Да-да, так все и было. Весь день я привлекала внимание старшеклассников, и среди желающих сфотографироваться со мной не было отбоя. Первое фото я сделала с Люськой. Оно у меня до сих пор стоит на столе. Я словно облако, Люська похожа на солнце; у нас обеих – веснушки на носах, и обе улыбаемся.
Что говорить, глупостей в моей жизни было немало. Но это все черти виноваты. Кто же еще? Помню, спросила бабушку:
– Бабуль, скажи: черти с людьми играют?
– Еще как играют, – ответила бабушка.
Бабушка не будет врать. Если сказала, играют, значит, так и есть. Другое дело, не все это видят. Теперь-то я понимаю, люди делятся на две категории: первая влипает в дурацкие ситуации, вторая выходит сухой из воды.
Мы с Люськой относимся к первой категории. В этом нет никаких сомнений. Однажды, например, доигрались до вызова полиции. А дело было так.
Как-то раз, сидя на кровати Варвары Петровны, блуждали по социальным сетям, и нам было весело. Мы с кого-то смеялись, звонили одноклассникам и опять смеялись. Видел бы меня папа. Бесцельного времяпрепровождения он не выносил. Поэтому и держал меня под контролем. В контроль входило много чего, в частности – ограниченное пользование компьютером и айпадом. Но, по словам бабушки, вода дырочку всегда найдет. И я с бабушкой согласна. Если тебе не разрешают сидеть за компьютером, значит, надо его искать на стороне. Вариантов – вагон и маленькая тележка: можно заглянуть к друзьям, можно остаться в компьютерном классе или пойти в библиотеку. Что касается меня, то я сижу в Люськином айфоне. И все потому, что своего айфона у меня нет. А у Люськи – шестая модель, подарок Варвары Петровны. А я сижу на бобах. Верней, с папиным старым «Самсунгом».
