Хижина

Инспектор Далтон взялся за рацию, и через несколько минут криминалисты приобщили булавку к уликам.

Далтон отвел Мака в сторону и объяснил:

– Если вы правы, то вынужден признать: похититель Мисси оставил здесь эту булавку с явным намерением. – Он сделал паузу, прежде чем продолжить: – Мистер Филлипс, это может оказаться как хорошей, так и дурной новостью.

– Не понимаю, – сказал Мак.

Полицейский снова заколебался, решая, стоит ли говорить Маку о своих догадках. Он подыскивал нужные слова.

– Ладно, хорошая новость – у нас есть улика. Пока это единственная зацепка, указывающая на похитителя.

– А плохая? – Мак задержал дыхание.

– А плохая… я не утверждаю, что это именно ваш случай, однако парни, которые оставляют нечто подобное, обычно преследуют определенную цель; это означает, что они уже совершали подобные похищения раньше.

– Что вы сказали?! – ощетинился Мак. – Этот тип – серийный убийца? Он нарочно оставляет знак, чтобы заявить о себе, метит территорию?

Мак начал раздражаться, и по выражению лица Далтона было ясно, что он сожалеет о сказанном. Но прежде чем Мак успел взорваться, отделение ФБР в Портленде вышло на связь с Далтоном. Мак стоял рядом и слышал, как Далтона попросили подробно описать булавку. Мак прошел за полицейским в контору администрации, где расположились криминалисты. Булавка находилась в пластиковом пакете на молнии. Мак встал позади группы экспертов и слушал, как Далтон пытается в деталях описать улику.

– Это булавка с божьей коровкой. Она была воткнута в раскраску. Кажется, такие булавки женщины носят на лацкане пиджака.

– Пожалуйста, опишите цвет и количество точек на божьей коровке, – потребовал голос из рации.

– Сейчас проверю, – сказал Далтон, пронзая взглядом пакет. – Головка черная, с… ну… головка божьей коровки. А туловище красное, по краям черное, по центру проходит линия. На левом крыле две черные точки. Это важно?

– Очень. Продолжайте, – нетерпеливо проговорил голос.

– На правом крыле божьей коровки три точки, таким образом всего пять.

Последовала пауза.

– Вы уверены, что точек именно пять?

– Да, мэм, точек пять. – Далтон поднял голову и заметил Мака, который приблизился, чтобы рассмотреть булавку. Они встретились взглядами, и Мак пожал плечами, словно говоря: «Какая разница, сколько тут точек?»

– Что ж, хорошо, инспектор Дабни…

– Далтон, мэм, Томми Далтон. – Полицейский снова посмотрел на Мака и закатил глаза.

– Прошу прощения, инспектор Далтон. Не могли бы вы перевернуть булавку и сообщить мне, нет ли чего-нибудь на обратной стороне и по бокам божьей коровки?

Далтон перевернул пакет и внимательно посмотрел.

– На обратной стороне какой-то отпечаток, агент… э… я не расслышал вашей фамилии.

– Виковски. Пишется как слышится. Что там, буквы или цифры?

– Сейчас посмотрю. Да, есть. Похоже на номер модели. Ч… К… один, четыре, шесть, да, вроде бы верно, Чарли, Кило, один, четыре, шесть. Трудно разглядеть через пакет.

На другом конце повисла тишина. Мак шепнул Далтону:

– Спросите, что все это значит.

Далтон поколебался, но затем обратился с вопросом:

– Виковски? Вы еще здесь?

– Да, здесь. – Голос вдруг зазвучал устало и гулко. – Послушайте, Далтон, вы можете уединиться, чтобы нас никто не слышал?

Мак взволнованно закивал, и Далтон понял его.

– Секунду. – Он положил пакет с булавкой и вышел, разрешив Маку последовать за ним. – Да, теперь можно. Скажите наконец, что за булавка на божьей коровке.

– Мы пытаемся поймать этого парня почти четыре года, преследовали его на территории девяти штатов – он прорывается на запад. Его прозвище Убийца Божьих Коровок. Мы ни разу не допустили утечки информации, так что и вас прошу хранить молчание. Мы считаем, что он виновен в похищении и убийстве по крайней мере четырех детей – все девочки, и все не старше десяти лет. Каждый раз он прибавляет на божьей коровке по точке – значит, сейчас пятый случай. Он всегда оставляет булавку на месте преступления, всегда с одним и тем же серийным номером, как будто закупил целую партию, но нам так и не удалось установить, где он их приобрел. Нам не удалось найти ни одного тела четырех похищенных девочек, и даже эксперты-криминалисты ничего не обнаружили, но есть основания полагать, что девочек нет в живых. Все преступления совершались возле лагерных стоянок, либо в национальном парке, либо в резервации. Преступник, надо полагать, опытный турист и скалолаз. Во всех случаях он не оставлял никаких следов, за исключением булавки.

– А как же машина? У нас есть описание зеленого пикапа, на котором он уехал.

– О, его вы наверняка найдете. Если это именно тот парень, то машину он угнал за день-два до похищения, перекрасил ее, загрузил туристское снаряжение и стер все отпечатки.

Слушая разговор Далтона со спецагентом Виковски, Мак чувствовал, как угасает последняя надежда. Он опустился на землю и закрыл лицо руками. Есть ли на земле столь же измученный человек, как он? С момента исчезновения Мисси он впервые позволил себе задуматься об ужасных последствиях. Мысли нахлынули, и он уже не мог остановиться. Образы, добрые и порочные, безмолвно сливались в его сознании в чудовищном шествии. Он тщетно попытался избавиться от навязчивых образов. Ему рисовались призрачные сцены пыток и страданий: чудовища и демоны из мрачной бездны с колючей проволокой и лезвиями вместо пальцев; Мисси, безответно зовущая своего папу. И между этими кошмарами пробивались его собственные воспоминания: вот едва начавшая ходить Мисси со своей чашкой «Мисси-сипи», как они ее называли; а вот она в два года, разомлевшая от большого количества съеденного шоколадного торта; и еще один, свежий образ, когда она безмятежно заснула на руках отца. Неотступные образы.

Что он скажет на ее похоронах? Что он скажет Нэн в свое оправдание? Как такое могло случиться? Господи, как такое могло случиться?!

* * *

Спустя несколько часов Мак с двумя детьми отправился в Джозеф, который стал центром расширяющейся зоны поисков. Владельцы гостиницы бесплатно предоставили ему комнату, и когда он перенес вещи, его подкосила усталость. Он поблагодарил инспектора Далтона, который предложил отвести детей пообедать в ресторан при гостинице, а сам сел на край кровати, медленно раскачиваясь взад-вперед и ощущая тиски беспросветного гнетущего отчаяния. Душераздирающие рыдания и стоны рвались из глубины его существа. В таком виде он предстал перед Нэн. Две разбитые души, они обняли друг друга и плакали; Мак изливал свою скорбь, а Нэн пыталась не дать ему сломаться.

В ту ночь Мак почти не спал. Видения снова захлестнули его, подобно волнам на каменистом берегу. Он сдался лишь под утро, до восхода солнца. В одночасье Мак растратил годовой запас душевных сил и теперь ощущал пустоту; мир внезапно утратил для него всякий смысл и навеки останется серым.

Несмотря на протесты Нэн, решили, что ей с Джошем и Кейт лучше вернуться домой. Мак останется помогать полицейским и будет находиться ближе к месту событий, на всякий случай. Да и как он мог уехать – вдруг Мисси где-то рядом и нуждается в его помощи? Весть разнеслась быстро. Приехали друзья, чтобы помочь ему собрать вещи и отвезти прицеп в Портленд. Позвонил его начальник, предложив любую возможную поддержку и сказав, что Мак может оставаться сколько потребуется. Все знакомые Мака молились.

Репортеры и со своими фотографами начали появляться с утра. Мак не хотел с ними встречаться, но, поразмыслив, он все же ответил на их вопросы, полагая: если новость разлетится, это поспособствует поиску Мисси.

Отношения Мака с Далтоном выходили за рамки формальностей протокола, поэтому Далтон держал его в курсе расследования. Джесс с Сарой, желая хоть чем-то облегчить участь Мака, неотступно были рядом. Они приняли на себя основное бремя общения с прессой и, кажется, одновременно появлялись повсюду, искусно вплетая ниточки умиротворения в его напряженные чувства.

Из Денвера приехали родители Эмиля Дусетта, чтобы отвезти домой Викки с детьми. Они благословили Эмиля, и тот остался, чтобы поддерживать связь с администрацией парка и собирать для Мака информацию. Нэн быстро сблизилась с Сарой и Викки. Она играла с Джей-Джеем и одновременно собирала своих детей в обратный путь. А когда сдавали нервы, что случалось часто, Викки и Сара всегда были рядом, чтобы поплакать и помолиться вместе с ней.

Когда стало ясно, что они больше ничем не могут помочь, Мэдисоны свернули свою стоянку, и наступил полный слез момент расставания. Джесс обнял Мака и шепнул, что они непременно встретятся, а пока он будет молиться за них. По щекам Сары катились слезы. Она поцеловала Мака в лоб, а затем обняла плачущую Нэн. Миссис Мэдисон напела что-то, Мак не разобрал слов, и его жена быстро успокоилась. Мак никак не мог дождаться, когда пара тронется в путь.

Когда Дусетты уже подготовились к отъезду, Мак улучил минуту, чтобы поблагодарить Амбер и Эмми за утешение и помощь, которую он сам не мог дать Нэн. Джош на прощание заплакал; ему не хотелось храбриться, во всяком случае сегодня, Кейт же, напротив, проявила твердость и проследила, чтобы семьи обменялись друг с другом почтовыми и электронными адресами. Викки была глубоко потрясена случившимся, она припала к Нэн, потому что горе могло захлестнуть ее. Нэн поддерживала ее, гладя по голове и шепча в ухо молитвы, пока Викки не успокоилась и не смогла сама дойти до машины.

К полудню все семьи разъехались. Марианн повезла Нэн с детьми к себе домой, где ее семья готова окружить их заботой и вниманием. Мак и Эмиль вместе с инспектором Далтоном, который стал для них просто Томми, направились на патрульной машине в Джозеф. Там они купили сэндвичи, к которым едва притронулись, а затем поехали в полицейский участок. У Томми Далтона было две дочери, старшей всего пять лет, поэтому горе семьи Филлипсов он принял близко к сердцу.

Наступил самый мучительный этап расследования – ожидание. Мак чувствовал себя заторможенным среди окружавшего его вихря событий. Со всех сторон поступали донесения. Даже Эмиль был занят, отправляя по электронной почте письма знакомым и специалистам.

Днем прибыло подкрепление из местных отделений ФБР трех крупных городов. Уже с самого начала было понятно, что здесь заправляет всем агент Виковски – маленькая стройная женщина, воплощение силы и энергии, к которой Мак проникся симпатией. Она платила ему той же монетой, и с этого времени Маку было позволено присутствовать даже на закрытых совещаниях.

Устроившись в гостинице, агенты ФБР попросили Мака явиться для официальной дачи показаний, – по их словам, обычной процедуры в таких обстоятельствах. Агент Виковски встала из-за стола, пожала его ладонь обеими руками и грустно улыбнулась.

– Мистер Филлипс, прошу извинить, что не могла уделить вам достаточно времени. Дел невпроворот, нужно наладить связь с полицией и другими агентами, привлеченными для поиска. Сожалею, что нам приходится знакомиться в таких условиях.

Мак поверил ей.

– Мак, – представился он.

– Прошу прощения?

– Мак. Пожалуйста, называйте меня Мак.

– Что ж, Мак, в таком случае я Сэм. Сокращение от Саманты. В детстве я была настоящим сорванцом и колотила ровесников, называвших меня Самантой.

Мак невольно улыбнулся и слегка расслабился, глядя, как быстро она перебирает бумаги в двух папках с документами.

– Мак, вы готовы ответить на несколько вопросов? – спросила она.

– Я постараюсь, – отозвался он, благодарный за возможность хоть чем-то помочь в расследовании.

– Хорошо. Мне не хочется снова возвращать вас к деталям. У меня есть отчет о ваших показаниях, мне нужно уточнить пару важных моментов. – Она подняла голову, поймав его взгляд.

– Все, чем только могу помочь, – заверил Мак. – Я ощущаю свою полную бесполезность.

– Понимаю вас, однако ваше присутствие крайне важно. И поверьте, здесь нет ни одного человека, который не переживал бы за Мисси. Мы сделаем что в наших силах, чтобы вернуть девочку домой.

– Спасибо, – выдавил из себя Мак, опустив глаза. Казалось, его чувства настолько обнажены, что даже малейшее проявление сочувствия находило брешь в его сдержанности.

– Что ж, приступим… Не заметили ли вы чего-нибудь необычного за последние дни?

Мак удивился и вжался в кресло:

– Вы хотите сказать, что преступник нас выслеживал?

– Нет, по-видимому, он находит своих жертв без всякой системы, хотя все они примерно того же возраста, что и ваша дочь, и у всех одинаковый цвет волос. Мы полагаем, что он выслеживает «добычу» примерно день-два, затаившись поблизости, и ждет удобного момента. Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного на берегу? Может быть, у душевых?

Мак попытался вспомнить и напряг воображение, но его словно стерли. Он оцепенел при мысли, что за его детьми следил маньяк.

– Простите, ничего не могу припомнить…

– Вы останавливались где-нибудь по дороге в лагерь? Не было ли там постороннего? Может быть, вы кого-нибудь заметили во время прогулок по окрестностям?

– Мы останавливались на водопаде Мултномах по дороге сюда. За последние три дня обошли все места, но я не припомню, чтобы нам встретился кто-то подозрительный. Кто бы мог подумать…

– Мак, не терзайте себя. Возможно, вспомните что-нибудь позже. Даже если это покажется незначительным, все равно сообщите нам. – Она помолчала, глядя в блокнот. – А что насчет пикапа цвета хаки? Не замечали ли вы похожую машину, пока находились здесь?

– Не помню. Наверное, нет.

Специальный агент Виковски продолжала задавать Маку вопросы еще минут пятнадцать, но так и не смогла достать из его памяти что-нибудь содержательное. Наконец она закрыла блокнот и поднялась, протягивая руку.

– Мак, хочу еще раз выразить сочувствие. Если что-нибудь выяснится, сообщу в ту же минуту.

* * *

В пять вечера пришла наконец первая обнадеживающая информация от дорожного поста на шоссе Имнаха. Агент Виковски, как и обещала, немедленно разыскала Мака и сообщила детали. Две супружеские пары встретили автомобиль, похожий на военный, который подходил под описание разыскиваемой машины. Очевидцы путешествовали по местам стоянок индейцев нез-персе, расположенных в одном из самых отдаленных уголков резервации вдоль шоссе «Национальный лес 4260». На обратном пути они увидели на встречном движении зеленый пикап, чуть южнее развилки, где дорога расходится в сторону «Национального леса 4260» и «Национального леса 250». Поскольку этот участок пути очень узкий, им пришлось дать задний ход до удобного съезда, чтобы пропустить пикап. Они заметили, что в кузове пикапа стояли канистры с бензином, а также лежало всевозможное туристическое снаряжение. Их внимание привлек вид водителя: он наклонился над пассажирским сиденьем, словно разглядывал нечто, лежащее на полу. Несмотря на жаркий день, на нем были пальто и низко надвинутая шляпа; складывалось впечатление, что он скрывает свое лицо.

Как только донесение огласили, напряжение в штабе усилилось. Томми пришел сообщить Маку, что, как ни прискорбно, поступившие сведения подходят под описание Убийцы Божьих Коровок; тот явно стремится в глушь, где можно легко затеряться. Нет сомнений в том, что он прекрасно сознает свои действия, поскольку место, где его видели, находится вдали от оживленных трасс.

С наступлением вечера возник спор: стоит ли пускаться в погоню немедленно или лучше отложить ее до рассвета. Какой бы точки зрения ни придерживались собравшиеся, все они принимали это дело близко к сердцу. Для любого человека невыносима сама мысль о том, что где-то страдает невинная душа, в особенности ребенок. Даже закоренелые негодяи в исправительных колониях не щадят тех, кто покусился на детей.

Мак нетерпеливо вслушивался в разговор; он казался ему пустой болтовней и тратой времени. Он готов был насильно тащить за собой Томми в лесную глушь. Дорога каждая секунда!

Ожидание для Мака было хуже пытки, но команда быстро приняла решение выехать на место, как только будут завершены все приготовления. В национальном парке было не так много выходов, однако существовала вероятность того, что опытный турист сумеет незаметно пробраться в глухую часть штата Айдахо на востоке или штата Вашингтон – на севере. Пока же связывались с полицией в городах Льюистон в Айдахо и Кларкстон в Вашингтоне и разъясняли им ситуацию. Мак позвонил Нэн, сообщил новости, а затем выехал вместе с Томми.

Теперь у него осталась только одна молитва: «Господи Боже, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги моей Мисси». По его щекам катились слезы.

* * *

К половине восьмого колонна, состоящая из патрульных машин, внедорожников ФБР, пикапов со служебными собаками в клетках и машин местных лесничих, отправилась в путь. Вместо того чтобы свернуть на восток по горной дороге Валлова, которая привела бы их сразу в резервацию, они двигались на север по шоссе Имнаха. Затем они съехали на нижнее шоссе Имнаха, а под конец – на дорогу Даг-бар-роуд, пересекающую территорию резервации.

Маку временами казалось, что дорога Даг-бар расходится во все стороны. Складывалось впечатление, что кому-то не хватило фантазии, либо кто-то сильно устал, либо напился, вот и принялся называть Даг-баром любую развилку, лишь бы поскорее покончить с этим делом.

Дороги с резкими поворотами вдоль крутых обрывов в кромешной ночной тьме стали еще опаснее. Колонна еле ползла. Наконец они проехали точку, где был замечен зеленый пикап, а еще через полтора километра показалась развилка: шоссе «Национальный лес 4260» уходило дальше на северо-восток, а шоссе «Национальный лес 250» тянулось на юго-восток. Здесь по плану отряд разделился: маленькая группа с агентом Виковски отправилась на север по шоссе 4260, а остальные, включая Мака, Эмиля и Томми, двинулись на юго-восток по дороге 250. Преодолев трудный путь в несколько километров, бо2льшая группа снова разделилась: Томми и пикап с собаками поехали дальше по трассе 250, в то место, где, судя по карте, дорога заканчивалась, а все остальные тронулись в восточном направлении по шоссе «Национальный лес 4240», в район Темперенс-Крик.

С этого момента поисковые действия застопорились. Все вышли из машин и шли пешком, в ярком свете фар высматривая любые следы на дороге.

Прошло два часа, они со скоростью черепахи приближались к концу шоссе 250. Виковски вызывала по рации Далтона. Ее группа напала на след. Примерно в пятнадцати километрах от развилки, где они разделились, от шоссе 4260 в северном направлении отходила старая грунтовая дорога, которая обрывалась примерно через три километра. Она заросла и была едва заметной. Ее проскочили бы, если бы один из агентов не заметил в свете фонарика колпак от колеса примерно в пятнадцати метрах от шоссе. Он поднял находку, стер дорожную грязь и увидел на диске следы зеленой краски. Колпак, вероятно, отскочил, когда пикап выбирался из глубокой рытвины.

Группа Томми немедленно развернулась в обратный путь. Мак не позволял себе даже надеяться, что каким-то чудом Мисси еще жива, – все говорило об обратном. Прошло минут двадцать, раздается новый вызов от Виковски. Она сообщила, что пикап найден. С воздуха обнаружить его было бы невозможно, поскольку он был тщательно замаскирован ветками.

Отряду Мака потребовалось почти три часа, чтобы догнать группу Виковски. К тому времени собаки нашли звериную тропку, которая примерно через полтора километра привела к небольшой укромной долине. На берегу озера стояла ветхая хижина. Вода в озере поддерживалась источником, падающим с утеса. Возможно, когда-то, лет сто назад, это был домик переселенца. В нем было две просторные комнаты – вполне достаточно для небольшой семьи. С тех пор хижина, по-видимому, стала пристанищем для охотников.

Когда Мак и его друзья присоединились к отряду Виковски, небо уже светлело. Лагерь разбили в стороне от хижины, чтобы не затоптать следы. Во все стороны были разосланы полицейские с собаками. Временами раздавался обнадеживающий лай, но он быстро смолкал. В конце концов все вернулись в лагерь, чтобы перегруппироваться и согласовать план действий.

Агент Виковски сидела за столом, изучая карты и глотая воду из запотевшей бутылки.

Вошел Мак. Она улыбнулась и протянула ему бутылку. В ее глазах светилась печаль, но она сохраняла деловой настрой.

– Привет, Мак. – Она колебалась. – Не хотите присесть?

Мак не хотел садиться. Ему необходимо было чем-то занять себя, чтобы внутренности не сводило судорогой.

– Мак, мы кое-что обнаружили, но новости плохие.

Он подыскивал нужные слова.

– Вы нашли Мисси? – Он хотел знать ответ на этот вопрос, но боялся его услышать.

– Нет, не нашли. – Сэм сделала паузу. – Но мы кое-что обнаружили в лачуге. Хочу, чтобы вы взглянули. Мне необходимо знать, принадлежало ли… – Она исправилась, но слишком поздно. – Принадлежит ли это Мисси.

Мак тупо смотрел в землю. Он почувствовал себя древним старцем, прожившим миллион лет, и мечтал превратиться в бесчувственный камень.

– О Мак, простите, – извинилась Сэм, вставая. – Мы можем сделать это позже, если хотите. Я просто подумала…

– Давайте сейчас, – пробормотал он еле слышно. – Я хочу знать все, что известно. Виковски, по-видимому, подала знак остальным, потому что Мак внезапно почувствовал, как его взяли под руки. Эмиль и Томми повели его вслед за агентом по короткой тропинке к хижине.

Кто-то из группы криминалистов открыл дверь, пропуская их внутрь. Главная комната освещалась с помощью электрогенератора. Вдоль стен висели полки, в центре стоял стол, несколько стульев и старый диван, который когда-то втащили с немалыми усилиями. Мак сразу увидел то, что должен был опознать, и забился в руках своих друзей, рыдая навзрыд. На полу, рядом с печкой, лежал порванный окровавленный красный сарафанчик Мисси.

* * *

Следующие несколько недель превратились для Мака в череду встреч с властями и представителями прессы. Потом была панихида по Мисси. Маленький пустой гробик в окружении скорбных лиц, которые в растерянности прощались, не находя слов. Затем он начал медленно и мучительно возвращаться к повседневной жизни.

Убийца Божьих Коровок, как видно, заполучил пятую жертву, Мелиссу Энн Филлипс. Как и в прежних четырех случаях, власти не нашли тела жертвы, хотя поисковые отряды несколько дней прочесывали лес вокруг хижины. И снова маньяк не оставил ни отпечатков пальцев, ни образца ДНК – никаких улик, только булавка. Складывалось впечатление, что это не человек, а призрак.

Спустя некоторое время Мак пытался абстрагироваться от горя и боли ради своей семьи. Да, они потеряли дочь и сестру, но было бы неправильно, если бы они лишились вдобавок отца и мужа. Разыгравшаяся трагедия сильно отразилась на всех участниках событий, однако казалось, что Кейт страдает больше других. Она ушла в себя и закрылась, подобно улитке, которая прячется под раковиной при любой опасности. Кейт раскрывалась только тогда, когда чувствовала себя в полной безопасности, а это случалось все реже и реже. Мак и Нэн не находили слов, способных пробить оборонительные укрепления, которыми она оградила свою душу. Попытки поговорить превращались в монологи; слова будто отскакивали от ее каменного лица. Можно было подумать, что внутри нее что-то умерло и теперь медленно разлагается, изредка прорываясь наружу горечью или бесчувственным молчанием.

Джош справлялся с горем легче, отчасти благодаря переписке с Амбер. Электронная почта и телефон позволяли ему выплеснуть свою боль, а Амбер давала ему время и пространство для скорби. Кроме того, в этом году он оканчивал школу, и ему приходилось много заниматься.

Пришла Великая Скорбь. Ее гнетущая сила окружила все, что когда-то было связано с Мисси. Мак и Нэн держались стойко. Нэн с самого начала дала понять, что ни в коем случае не винит Мака за трагедию. По понятным причинам Маку потребовалось гораздо больше времени, чтобы снять с себя чувство вины, хотя бы малую часть…

Было так легко утонуть в пучине отчаяния. Если бы только

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Билл Мойерс (род. 1934) – американский журналист и политический обозреватель; в 1965–1967 гг. работал пресс-секретарем Белого дома. – Здесь и далее примеч. ред.

2

Чинук (англ, chinook) – юго-западный теплый и сухой ветер на восточных склонах Скалистых гор в США, в штатах Монтана, Орегон и Вашингтон, резко повышающий температуру воздуха (иногда более чем на 30 °C), что вызывает бурное таяние снега в горах.