Нежная боль

Крики продолжались, и я, заламывая руки, металась по комнате от бессилия. К женскому возгласу добавился мужской стон, и я, замерев, опустилась на кровать. Теперь было несложно догадаться, какого характера были эти крики. Не получив желаемого от меня, Садальский терзает ещё одну свою жертву. Холодок пробежал по позвоночнику от собственной догадки. Куда я попала? Что за кошмар происходит в этом доме?

Крики не прекращались ни на секунду, заставляя меня ладонями закрыть уши и молиться о здравии той женщины, что подвергается таким пыткам.

“Прекрати, мразь! Прекрати!” – шептала дрожащими губами, раскачиваясь на месте.

Ужас усилился стократно, когда всё прекратилось. Что с этой несчастной? Жива ли она? А ведь на её месте сегодня должна была быть я. Закрыла лицо руками, разрыдалась, сотрясаясь всем телом.

– Ублюдок, ничтожество, – шептала, еле шевеля губами и глотая солёные слезы.

В том, что меня ожидает нечто подобное, даже не сомневалась, дело лишь времени. И что-то сделать или изменить я уже не смогу.

В ожидании своей участи забилась в угол комнаты. Сидела и наблюдала, как в окне зарождался перламутровый рассвет. В доме стали слышны шаги и голоса, а мне было уже всё безразлично. Словно кто-то отключил во мне все эмоции.

Через какое-то время послышались тяжелые шаги, с каждой секундой они становились всё громче, пока не оборвались возле входа в мою комнату. Сердце пропустило удар и внутри всё сжалось от страха.

Дверь открылась, и в комнату вошёл незнакомый мужчина с подносом в руках.

Бросив на меня быстрый взгляд, подошёл к небольшому журнальному столику и поставил на него поднос.

От запаха еды к горлу подкатила тошнота. Несмотря на то, что я не ела уже больше суток, аппетита не ощущала. Наоборот, хотелось швырнуть этот поднос в лицо тому ублюдку, что ночью издевался надо мной и над той женщиной в соседней комнате.

Посмотрев ещё раз в мою сторону и не произнеся ни слова, мужчина покинул помещение. А я, так и не двинувшись с места, подтянула ноги к подбородку и продолжила сидеть, глядя в одну точку.

Что делает человек, когда чувствует неминуемую погибель? Пытается её избежать, ищет пути спасения. Да, я тоже пыталась, но в моем случае всё бесполезно, и прошедшая ночь чётко мне это обрисовала.

Целый день я сидела на одном месте и сожалела о том, чего не успела сделать. Обещанный детям приют так и остался несбыточной мечтой, которую мне так и не удалось претворить в жизнь. Дети так надеялись на мою помощь, а я не сумела. Не справилась, не оправдала их ожиданий. Но помимо приюта, я очень сожалела, что так и не сумела стать счастливой.

Единственный мужчина, которого я любила, едва получив желаемое, вычеркнул меня из своей жизни. Наплевав на мои чувства, кинулся в объятья другой. Уничтожил все мои надежды на светлое с ним будущее. Но, как бы мне ни было горько, я продолжала его любить.

И сейчас, зажимая кровоточащую рану в сердце, продолжала вспоминать о тех прекрасных мгновениях, которые нам подарила жизнь. После трёх лет я должна была простить его, но не смогла. Не смогла себя пересилить, чтобы забыть обиду и боль от пережитого. Так глубока была нанесённая им рана, что до сих пор, вспоминая те события, едва сдерживала слезы.

Да и по сей день мои чувства к нему остаются неизменны. Даже зная, что теперь я для него ничто, пустое место, я продолжаю его любить какой-то безудержной, но безнадёжной любовью.

В тот день, когда давала своё согласие на брак с его отцом, рассчитывала, что излечусь от болезни по имени Стас, но я ошиблась. От этой зависимости избавиться невозможно, он проник мне в самые вены, отравил мою кровь. Словно наркоман, я всякий раз, когда замечала в журналах его свежее фото, корчилась от ломки, изнывала от желания взглянуть на него хотя бы ещё один раз.

Никогда не забуду, с каким презрением он смотрел на меня, когда Тимофей объявил о нашей с ним свадьбе. Сколько ненависти было в его взгляде. Его последние слова ещё долго звучали у меня в мозгу.

Мои мысли прервал щелчок открываемой двери, который заставил меня вздрогнуть.

В комнату вошёл Садальский. Обнаружив меня сидящей на полу, ухмыльнулся.

Сделав несколько медленных шагов, остановился у моих ног. Из-за его пронзительного взгляда руки сами потянулись к лежащему рядом покрывалу, чтобы прикрыть открытые участки тела.

– Расслабься, детка, – скривился он, наблюдая за моими действиями. – Сегодня я сыт и трахать тебя не собираюсь, – медленно, растягивая слова, сказал он, подтверждая мои мысли. Значит, это действительно он мучил ночью какую-то женщину.

Отвернулась к окну, смотреть на него было невыносимо. Казалось, если сделаю это, то меня вывернет наизнанку.

– Как прошёл твой день? – издевался надо мной, прекрасно зная, как я себя чувствую, находясь у него в плену.

– Он стал бы лучше, если бы ты сдох, – прохрипела я осипшим голосом.

На это он только громко рассмеялся, явно забавляясь моими словами.

– Я тебя огорчу, сообщив, что планирую жить долго и счастливо. Чего не могу сказать про тебя.

Это конец. Зачем было дергать тигра за усы? Идиотка. Каждое моё слово оборачивается против меня, и теперь он, зная, что от меня мало проку, решил убить. К этому времени Садальский наверняка выяснил правду о договоре. Зачем я ему без наследства, и он не так глуп, чтобы оставлять свидетелей.

– Не убивайте меня, – резко вскочила на ноги, боясь скорой расправы. – Я буду молчать о вас, – умоляла его, задыхаясь от страха.

– Убивать? – приподнял бровь, удивлённо глядя на меня. – Нет, куколка, я придумал кое- что поинтересней, – оскалился он.

Холодок пробежал по коже, когда я посмотрела в его чёрные зловещие глаза.

– Ты родишь ребенка, – сказал спокойным голосом, но мне показалось, будто рядом со мной что-то взорвалась, оглушая.

– Не надо, – мотая головой, попятилась назад, предполагая, что сейчас последует. Этот изверг решил закончить начатое ночью.

– Не напрягайся так. Я же не Чернов, – продолжал смотреть на меня, но не двигался с места. – А, чтобы получить наследство, нужен настоящий наследник.

– Тимофей при смерти, что бы вы ни задумали – это заранее обречено на провал. Наследника не может быть, – не понимала, зачем он это всё говорит. Ведь и так ясно, что все махинации провалятся с треском, едва будет проведён тест ДНК.

– Может, ещё как может, – заржал он. – Раскинь мозгами: твой муженёк не единственный из Черновых мужского пола. Сечёшь, кого я имею в виду? – от его слов стало так плохо, что потемнело в глазах.

Конечно, я понимала, о ком он говорит. Стас. Моя незаживающая рана на сердце. Боль в душе вернулась с новой силой, заставляя со всей мочи сжать веки.

Глава 8.

– Стас, – выдохнула я, не открывая глаз. Догадка о том, что он хочет сделать, приводила в настоящий шок. Не дышу. Стою, замерев, как каменное изваяние.

– Правильно, детка, это твой пасынок, – довольно проговорил Садальский. – Быстро соображаешь.

Тело словно парализовало от ужаса.

– Нет, это невозможно. Как вы себе это представляете? Это же нереально… – открыв глаза, посмотрела на его самодовольное нахальное лицо.

Стас и я? Как он вообще думает воплотить это в реальность? Выкрасть и его? Бред. Стас не из тех, кого можно легко похитить или склонить к чему-либо, скорее, наоборот.

– Всё реально… – ухмыльнулся он. – Но это уже мои заботы. Твоё дело раздвигать ноги и помалкивать, – бросил на меня презрительный взгляд.

Даже если у него и имеется какой-то план, то я не хочу в этом участвовать.

– Я не согласна… – не успела я договорить, как его огромная рука схватила меня за шею, больно сдавливая нежную кожу.

– Твоего согласия здесь никто не спрашивает. Ты никто, и звать тебя никак. Исчезнешь, и даже искать не станут, словно и не было никогда, – властно проговорил он.

Но тут же расслабился и убрал руку, позволяя сделать вдох.

На онемевших ногах отошла в сторону, подальше от этого тирана, который, глазом не моргнув, свернёт мне шею.

– Расслабься, сегодня я добрый волшебник и готов подарить тебе новую жизнь. Будешь жить в достатке и ни в чём не нуждаться, – он приближался ко мне медленно и плавно, заставляя снова напрячься.

– Мне ничего не нужно, – нервно ответила, наблюдая за его передвижением.

– А вот мне нужно, – подошёл вплотную и протянул грубые пальцы к моей щеке.

Одним движением отбросила руку своего мучителя, морщась от отвращения.

– Слушай сюда, – схватил меня за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза.

У него такой убийственный взгляд, что волосы шевелились на затылке.

– Ты добровольно ложишься под Стаса, о потом рожаешь ребёнка. Как только твой благоверный откинется, мы с тобой официально поженимся, и ты отдашь всё наследство мне, – без капли жалости вынес он свой приговор.

До ужаса омерзительно было слышать каждое его слово, но самое отвратительное – это знать, что он не шутит. Говорит на полном серьёзе, как будто всё уже распланировано и разложено по полочкам, осталось лишь воплотить это в жизнь.

Словно сам Бог он решает, что и когда должно произойти, а я должна лишь подчиниться ему.

– Вы больной на голову? Я не соглашусь на это добровольно. Никогда, – резко проговорила я, выплевывая последнее слово в лицо дьяволу. Во мне вдруг вспыхивает ярость. С чего я вообще должна это всё терпеть, ради чего?

– Согласииишься, – протяжно сказал он. – У меня даже есть что предложить в обмен на твою покорность, – схватил одной рукой за волосы и потянул вниз, заставляя задрать подбородок. Второй рукой провел по моей шее, вызывая мурашки по всему телу.

– Приют, – приблизился слишком близко к моему лицу. – Слышал, что ты его лишилась, как и всего прочего. Он будет твой, в обмен на то, что ты сделаешь всё, как я скажу, – медленно, растягивая слова, проговорил уже у самого моего ушка.

– Я не могу, это всё так мерзко… – сглотнув, ответила, подавляя слезы.

Как бы я ни тряслась перед ним от страха и ужаса, но нужно было как-то переубедить этого монстра. Я же просто не смогу выполнить то, что он говорит. Это же худший сценарий, который он только мог придумать.

– Даю сутки на обдумывание моего предложения, после этого желаю получить от тебя положительный ответ. В противном случае, сама знаешь, где окажешься… – он резко оттолкнул меня, вынуждая упасть на кровать.

Задохнувшись от внезапного приземления, приоткрыла рот, втягивая в себя воздух.

– Я не могу, – захлебывалась, чувствуя панику. Я должна как-то помешать его грандиозным планам. Но как?

– Да что ты заладила? Давай, собирайся, мы уезжаем. Сейчас тебе принесут новую одежду, – раздражённо бросил он, собираясь уходить.

– Куда? – спросила его, боясь даже предположить, что он ещё может выдумать.

– Узнаешь, когда окажемся на месте. Простимулирую твой мыслительный процесс, – неспешной походкой он приблизился к двери. – Но сразу предупрежу, – резко обернулся, глядя на меня, – надумаешь выкинуть номер – вмиг окажешься с перерезанной глоткой в лесу или пойдёшь моим собакам на корм, – натянуто улыбнулся.

– Будь пай девочкой, – развернулся и покинул мою темницу.

Сидела на кровати и переваривала выданную им информацию. Этот хладнокровный расчётливый зверь рассчитал всё до мелочей. Какие у меня шансы выбраться из этого дерьма? Разве он оставил мне право выбора? Я загнана в угол. При любом исходе я в проигрыше.

Дверь открылась, и в комнату вошла женщина средних лет, одетая в униформу домработницы. Боясь поднять на меня свои глаза, оставила на кровати стопку одежды и поспешила прочь.

Вскочив с места, бросилась к ней, хватая за руки.

– Помогите мне, умоляю, – быстро говорила я. – Мне нужно отсюда выбраться.

– Мне не велено с вами разговаривать, – шептала она. – Хозяин меня убьёт, – высвободив свои руки, попятилась назад, увеличивая расстояние между нами.

– Прошу вас не уходите, я в беде, – подалась снова к ней, хватаясь за последнюю надежду.

– Простите, не могу, – быстро замотала головой она. – Даже не думайте бежать. Всё бесполезно, – прошептав, скрылась за дверью.

Удивительно, что дверь никто больше не запирал на ключ, но и так было понятно: выбраться из этого дома будет нереально. Я в ловушке. В плену у мерзавца, который преследует свои корыстные цели. Но хуже всего был тот факт, что меня собирались подложить под человека, который ненавидит меня люто и яростно. И его ненависть в разы больше, чем у моего нынешнего палача.

Глава 9.

Чёрный внедорожник дожидался у парадного входа. Спустившись со ступеней, медленно подошла к Садальскому. Неподалеку стояли и другие машины с сидящими в них людьми, но всё моё внимание было приковано к главному действующему лицу. Мой мучитель успел сменить рубашку, но от этого не перестал выглядеть менее хищно.

– Что ты тянешься, как голодное лето, быстро в машину, – схватив меня за локоть, толкнул внутрь салона на пассажирское сиденье и резко хлопнул дверью.

Обошёл машину, забрался на место водителя, щёлкнув ремнём безопасности.

Последовала его примеру, сдерживая дрожь в руках, тоже пристегнулась, посматривая в его сторону. Паника так накрыла, что хотелось орать от ужаса во весь голос. Что он задумал? Куда меня везёт? В голову лезли самые ужасные мысли.

Заведя мотор, мой похититель стал уверенно управлять машиной, глядя прямо перед собой. А я, пользуясь этим, исподтишка бросала на него быстрые взгляды.

– Дыру во мне прожжёшь, – хрипло проговорил он. – Если есть что сказать, то говори, пока я добрый, – грозно продолжил он, вынудив меня оторваться от своего лица.

– Единственное, чего я хочу, чтобы вы меня отпустили, – огрызнулась я. – Но кто меня спрашивает.

– Правильно, никто. И давай-ка, заканчивай мне выкать. Для всех мы с тобой близкие друзья, и постарайся при посторонних поддерживать эту легенду.

Да какие мы друзья? Одно взгляда достаточно чтобы понять, как я его боюсь и ненавижу.

Посмотрев в зеркало заднего вида, обнаружила следовавшие за нами такие же чёрные внедорожники. Глупо было надеяться, что Садальский передвигается в одиночку. У таких, как он, имеется свита. Кучка головорезов, выполняющая за него всю грязную работёнку и в нужное время прикрывающая его поганый зад.

Через некоторое время мы подъехали к детскому дому, в котором я выросла. Какого чёрта он задумал? Сверкнула на него взглядом.

– Да, детка, ты правильно поняла. Мы приехали в твой детский дом. Сейчас ты пойдёшь к деткам и скажешь, что обманула их. Что не будет никакого приюта. Что они останутся жить в этом зачуханном клоповнике, – повернувшись ко мне, проговорил он.

– Мерзавец, – прошипела я. – Какая же ты мразь.

–О, Алина, ты даже еще не догадываешься, насколько, – заглушив мотор, отстегнулся. – На выход, – рявкнул он.

– Нет, – крикнула я, не желая покидать машину. – Зачем ты впутываешь в это детей? Тебе нужна я, делай со мной, что хочешь.

– Ну что ты так нервничаешь, – издевался он. – Общение с детьми будет для тебя отличным стимулом быстро согласиться на мои условия. Выметайся из машины, – разблокировал двери и вышел на улицу.

Едва я оказалась возле ворот, раздались радостные крики детей, заметивших меня. Сглотнув, толкнула калитку, собираясь двинуться им навстречу, но сильная рука обхватила мою талию и тесно прижала к себе.

– Даже не подождешь своего будущего мужа? – проговорил у виска, щекоча своим дыханием.

– Да пошел ты! – выплюнула я.

– Предупреждаю в последний раз: веди себя хорошо, иначе пострадаешь не только ты, но и дети, – наигранно улыбаясь, сказал он мне.

Хотела ответить ему, но мои ноги облепила детвора, радуясь моему приезду. Для них мои посещения всегда превращались в праздник. Каждый раз я привозила гору игрушек и сладостей, но, к сожалению, не в этот раз. Я вообще не понимала, для чего мы здесь. Какая роль в этом спектакле мне отведена?

– Здорово, детвора, – пробасил мой мучитель. – Кто хочет подарок?

Не успела я глазом моргнуть, как здоровенные амбалы поставили пакеты у наших ног.

Весело смеясь, ребятишки стали вытаскивать игрушки.

– Вон, смотри, как радуются, – тихонько сказал Садальский, держа меня за локоть. – А ты хочешь их огорчить.

Искусный манипулятор давил мне на психику. Нажимал на болевые точки, зная, что это обязательно подействует.

– Зачем ты меня уговариваешь, когда всё равно силой возьмёшь то, что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы ты сама была в этом заинтересована. Тем более, узнав о моём плане, тебе понадобится сильный допинг. Я знаю твою слабость. Вот твой стимул, бегает у твоих ног и жизни радуется, – огромной рукой потеребил волосы одного малыша, который рассматривал новую машинку.

– Алина, спасибо. Мы тебя так любим, – благодарили дети, а мне хотелось исчезнуть. Сгинуть с лица земли. За что мне такие испытания?

– Алиночка, девочка наша, отчего же ты не предупредила о своём приезде? – подскочила заведующая детского дома. – Мы бы приготовили твой любимый пирог с вишней.

– Спасибо, Вера Михайловна, – постаралась улыбнуться как можно естественней. – Ничего не нужно. Мы ненадолго.

– Как же ненадолго? Дети так соскучились, каждый день спрашивают о тебе. Считают тебя своим ангелом-хранителем. Ты же столько для нас делаешь.

– Да, Алиночка у нас такая, – проговорил Садальский, привлекая к себе внимание. – Позвольте вам представиться: Марк, близкий друг Алины, – обхватив мою поясницу, он тесно прижал меня к себе.

Заведующая недоумённо наблюдала за нами, но не произнесла ни слова. Как же хотелось врезать этому подонку. От стыда хотелось провалиться сквозь землю, ведь все прекрасно знают, что я замужем. Если бы она только знала, в каком я оказалась положении. Просить её о помощи, даже и в мыслях не было. Я в такой западне, что меня уже ничто не спасёт.

– Алина, а когда мы уже переедем в новый детским дом? – прыгали детки, задавая один и тот же вопрос. Вот только сегодня я ничем не могла их порадовать, от этого хотелось разрыдаться.

– Да, Алина, когда же ты порадуешь деток такой приятной новостью? – ухмыльнулся Садальский, поглаживая меня по спине.

Ничтожество, так умело манипулирует, что сводит скулы. Чёрт! И ведь знает, что я не могу расстроить малышей.

– Скоро, очень скоро, – ответила детям, улыбаясь. Вера Михайловна озарилась улыбкой и больше не смотрела на руку Садальского, которая не отрывалась от меня ни на секунду. Заведующая, так же, как и я, грезила мечтой о новом помещении для своих подопечных. Старое совсем разваливалось и было непригодно для проживания. Деньги из бюджета города так и не удалось получить, и рассчитывать было не на кого. Потом я вышла замуж за Тимофея, и он согласился помочь. И вот, когда оставалось совсем немного, всё рухнуло в одночасье. Ну как я могла уничтожить мечты стольких детей? Разве моя жизнь важнее, чем жизни стольких малышей? Я не могу быть эгоисткой. Я пожертвую собой ради детей, в глазах которых светилась надежда.

Глава 10.

– Потерпите ещё немного, скоро у вас будет новый дом, – говорила это детям, но мой ответ больше предназначался Садальскому. – Я приложу все усилия, чтобы вы были счастливы, – продолжала я, чувствуя, как в носу предательски защипало.

– Алиночка просто ангел, – пропел мой псевдо-друг. – Уверен, она не подведёт вас.

Как же можно быть такой мразью? Посмотрела на него, и затошнило от довольной физиономии.

– Простите, но нам пора, – резко проговорила я, сдерживаясь, чтобы не заплакать. С силой сжала руку подонка, пытаясь убрать её со своей талии.

Вместо этого он перехватил мои холодные пальцы и переплёл со своими.

– Да, к сожалению, нам уже пора, – поддержал меня Садальский. – Вашей благодетельнице нужен отдых, перед сложной работой, которую предстоит выполнить, – сжал мою руку так, что в глазах потемнело от боли.

Попрощавшись с детьми и заведующей, пошли в сторону машины. Теперь я себя не сдерживала, и слёзы тонкими струйками текли по щекам.

Не могла поверить, что это всё происходит со мной. Что это не кадры из триллера, а моя жизнь. Господи! Ещё несколько дней назад всё было хорошо. Легко и спокойно. А сейчас хотелось биться головой о стену. В страшном сне не приснится всё то, что сейчас происходит наяву.

– Ну, вот видишь? Ты отлично справилась. Все довольны: и дети, и я, – проговорил Садальский, когда мы сидели в машине.

– Как я тебя ненавижу, – шептала в ярости. Как таких только земля носит.

– Думаешь, меня это беспокоит? – завёл мотор и стал выруливать на дорогу, явно не переживая о моём состоянии. Таким, как он, всегда и на всех наплевать. Их интересует лишь собственная выгода.

Через полчаса мы вернулись в дом этого тирана. Взаперти меня больше не держали, и я могла свободно передвигаться по особняку. Но мне было всё безразлично, хотелось побыть одной в комнате и ненадолго дать отдохнуть собственному мозгу, который едва выдерживал происходящее. На какое-то время мне даже удалось это сделать, пока в комнату не вошла горничная.

– Алина, – прошептала она, дотронувшись до моего плеча. Я приоткрыла глаза, и мой разум снова пронзило понимание, что я не дома, а в плену у врага собственного мужа, который решил использовать меня в своей грязной игре. – Вас зовёт хозяин. Он ждёт у себя в кабинете. Быстрее…

– Пусть ждёт, – снова опустила веки, не намереваясь выполнять его просьбу. Ничего хорошего он мне не скажет, это факт, а с меня и так достаточно того дерьма, что уже произошло. Пусть катится к чертям!

– Хозяин будет в ярости. Вставайте. Не нужно его злить, – не отставала от меня, пытаясь переубедить. – Вы не знаете, на что он способен.

– Плевать, – не отступала я. Возможно, смерть действительно будет лучшим решением. Пусть режут на части, не сдвинусь с места.

– Если я вас не приведу через пять минут, то у меня будут проблемы, – всхлипнула она, заставляя меня открыть глаза.

Да что же я за дура такая. Сама готова умереть, а другим смерти не желаю. И так всякий раз, когда кто-то оказывается в беде, готова подвергнуть себя риску, лишь бы спасти других.

– Сжальтесь, – добила меня женщина, которая явно боялась своего хозяина до смерти.

Встала с кровати, прогоняя сонливость. Посмотрела на перепуганную женщину и кивнула ей. С ранних лет мне тяжело смотреть на чужие слезы. Всякий раз моё сердце сжималось в тугой узел от чьей-то боли, заставляя уступать.

– Веди, – выдохнула я, морально готовясь к встрече с человеком, который готовит для меня ужасное испытание.

Как представлю, что мне придётся переспать со Стасом, сердце начинает биться в грудь, как отбойный молоток. Хоть это и был мой любимый, и в своих мечтах я тайно грезила о повторении той единственной с ним ночи, но умом понимала: Стас меня ненавидит. По собственной воле не станет этого делать, а значит, меня ждёт что-то страшное. Что придумал Садальский, я не знала, и очень надеялась, что у него ничего не получится. Его затея мне казалась, какой-то нереальной. Такое могло быть только в кино, а не в реальной жизни.

Войдя в просторный кабинет Марка, не глядя на него присела в кресло, которое располагалось возле огромного по величине стола. Кабинет был просторный и выполнен в тёмных мрачных тонах. На огромных окнах висели тяжелые портьеры в тон мебели, придавая ещё более устрашающий вид помещению. Всё говорило о том, что хозяин явно не бедствует. Так зачем ему ещё и это проклятое наследство?

Садальский, убирая бумаги в стол, смотрел на меня исподлобья и ухмылялся.

– Ну что, птичка? Готова сменить клетку? – пробасил он, поднимаясь со своего места.

Медленно прошёл в сторону бара и откупорил бутылку виски. Плеснув янтарную жидкость по двум стаканам, вернулся ко мне.

– Выпей, тебе необходимо расслабиться, – протянул один мне. – Выглядишь, мягко говоря, не очень. У меня на тебя не стоит, а это хреново…

– Я не пью, – сухо ответила, не глядя на его руку и едва сдерживая ярость.

Я действительно не пила спиртное. А уж пить из рук этого подонка не собиралась и подавно.

В данный момент меня неимоверно раздражал этот ублюдок, открыто издевающийся надо мной. Ведёт себя как скотина, привыкшая обращаться с женщинами неподобающим образом. Пусть я дала согласие на участие в его афере, но не позволю обращаться с собой как с гулящей девкой. – И попрошу не равнять меня со своими шлюхами.

– Как раз это мне и нужно. Ты станешь ею, – проговорил он тоном, не терпящим возражения.

Оттолкнув его руку, ошалело посмотрела на него. Что он несёт? Совсем крыша поехала?

– Тебе точно лечиться нужно, сумасшедший ублюдок, – негромко проговорила, сглатывая.

Всем телом содрогнулась от его больной фантазии.

Сделав глоток виски, оскалился, присаживаясь напротив меня.

– Закончила? А теперь слушай меня. Завтра едешь в бордель, – сказал он грубо, крутя в руках стакан. – В тот, где частым гостем бывает твой пасынок. Твоя задача – оказаться среди его постоянных шлюх, – вбивал в меня каждое своё слово, заставляя испытать панический ужас.