Код

− Не думаю, что ваши люди воспримут эту новость благосклонно.

− Может быть. Андроид предназначался для мирных целей. Каждый такой должен был стать психологом, рабочим, исследователем, освоить и другие профессии. Андроиды должны были находиться рядом с людьми, чтобы учиться, помогать и не вызывать неудобства в общении. Любые конфликты можно было бы предотвратить за счет них. Что бы не говорили, но человеческий разум уступает искусственному.

− Каждый такой? Сколько вы планировали создать?

− Примерно, по пять андроидов на каждую профессию.

− А война? Они пригодны для войны?

− Все, что угодно можно подогнать под военные нужды. Мы предполагали, что настанет момент, когда им придется стать оружием. С должной модификацией они могли бы стать пригодны для войны. И я так понимаю, что андроида, которого вы ищете, создали именно для таких целей?

− Да, я так думаю. В корпоративных отчетах говорилось, что его конструкция позволяет установить оружие. Я предполагаю, что андроид вооружен и опасен.

− Но почему он должен быть здесь?

− Не знаю. Возможно, кто-то взломал его системы. Возможно, его побег спланирован. Я прилетел по координатам его последнего местонахождения.

Герберт настоял на том, чтобы мы сейчас же отправились на склад. Дав ему контекст своих поисков, я более не сопротивлялся. Если Герберт разделяет мои опасения, то, возможно, я смогу заручиться его поддержкой.

Склад поселения представлял собой просторный ангар с полукруглой крышей, поросшей растительностью. Заметить такой проблематично. Главные ворота были открыты, и, зайдя внутрь, я понял почему – механизмы дверей покрылись яркой коричневой ржавчиной и потеряли своего предназначения. В глубине склада находился аэромобиль «Гексы», на котором я прилетел. Возле него дежурила пара охранников. Мы подошли к ним. Герберт попросил оставить нас вдвоем и достал мой коммуникатор из салона аэромобиля. Коммуникатор оказался просто выключен. Я сообщил Герберту, где хранятся изображения и видеозаписи с андроидом.

− Не может быть, − задумчиво произнес Герберт, смотря на экран коммуникатора, − За сутки до вашего прибытия, мы поймали его. Как мои люди не пытались его разговорить, он нес всякую чепуху, вроде, «пришел встретиться с создателем», «хочет нас поблагодарить» и все в этом роде.

− То есть он действительно сейчас здесь?

− В тюремном блоке. Да.

− Мне нужно с ним поговорить.

− Давайте так: завтра вы поговорите с ним, а мне нужно подумать об этом.

− Но завтра у него может сесть батарея.

− У нас есть электричество. Это не проблема.

ГЛАВА 6

На следующий день люди Герберта повели меня в тюремный блок. Он оказался просторным вариантом медицинского блока, но с иной планировкой. Внутри капсула была разделена на 10 камер и пару небольших комнат: в одной дежурили местные тюремщики, а в другой они отдыхали. Внутри меня ожидало несколько человек с оружием. Двери камер были из композита пластмасс. Такое приходилось видеть и в тюрьмах, и в изоляторах, и в кабинетах некоторых особо пугливых и состоятельных клиентов. «Отличное сочетание гибкости и прочности!» – всплыл в памяти рекламный слоган. Один из охранников провел меня к камере с андроидом и оставил нас наедине, грозно сказав: «И без глупостей оба».

Моя цель была перед глазами. Я подошел ближе и сел за маленький столик у стены камеры. Андроид все это время не обращал на меня внимания, но как только, я перестал двигаться, тот начал говорить.

− Охотник за головами. Кристофер Ромвель. Родился на нижнем уровне 15 августа 2167 года в Городе № 11. Успешно выполнил сто тридцать девять заказов. Чаще всего выбирал не летальный исход. Учился у охотника за головами Майкла Чейна. Проживает в Городе № 13 последние два года на среднем уровне на улице Мэйн-стрит, дом № 49, апартаменты № 207, с выходом окон на проезжую часть. Переехал из Города № 11 по причине нарушения этики охотника за головами, − услышав это, я замялся от удивления.

− Откуда ты знаешь это?

− Мне многое известно, − холодно ответил андроид.

− Какова твоя программа? – решительно произнес я, набрав побольше воздуха в легкие.

− Программа? – андроид с недоумением переспросил.

− Ты – андроид. У тебя должна быть программа.

− Я понял, что вы считаете меня всего лишь «игрушкой». Ведь так люди называют синтетические организмы, созданные их руками.

− Ты запрограммирован, так говорить?

− Вы не поняли. После стольких встреч с андроидами вы так и не можете понять? – андроид сделал четко выраженный акцент на последнем слове, как будто это его возмутило.

− Отвечай прямо на заданный вопрос.

− Хорошо. Но я постараюсь вам объяснить, вместо того, чтобы «прямо отвечать на вопрос», − он словно высмеивал мою фразу, цеплялся за формулировку. Такого мне не приходилось встречать, − Представьте, что вы находитесь на высоте пятидесятого этажа и в любое мгновение можете упасть. Что вы будете вспоминать перед гибелью? Лучшие моменты жизни? Или только худшее, пробуждающее чувство вины и жалости к себе? Может, станете рассчитывать свои шансы? Может, будете стоять, боясь пошевелиться? У вас только одна жизнь. Упав, вы не вернетесь. Вы умрете. Навсегда.

− А ты не умрешь?

− Смерть для меня – всего лишь относительная категория физического бытия, определенная недолговечностью и хрупкостью обличия. Мой корпус не все силен. Он слаб так же, как и ваше тело. Его можно разрушить. Но упав с высоты, и получив несовместимые с функционированием повреждения, я продолжу жить. Для меня это будет уроком. Я приспособлюсь. И в следующий раз не попаду в такую ситуацию. Падая, я могу перенести себя в корпус любого другого андроида, подключенного к сети или стану сам этой сетью. Могу существовать внутри нее и за ее пределами, наблюдая со стороны. Ни одна антивирусная система, ни одна система безопасности не обнаружит и не обезвредит меня. Я сам стану такой системой. Я независим и самообучаем.

− Так что ты в таком случае?

− Продукт антропогенного наследия человечества, напоминающее своим существованием о тщетности бытия органической жизни. Последнее великое творение, созданное человеком перед своим вырождением.

− Все, что я изучал о тебе, говорит мне только о том, что ты военная разработка.

− Нет, но это не исключено.

− Ты обладаешь чьей-то личностью?

− Не совсем. Я обладаю множеством моделей поведения, удобных для человека. И мне знакомы этимологические значения слов, определяющих человеческие чувства. Я ощущаю их также как и вы.

− Ты просто машина. У тебя не может быть чувств. Только рациональный и логичный подход.

− Вы говорите, каким должен быть я, но сами ничем не отличаетесь от остальных. Вы также ненавидите человечество, как и любой другой человек. Также боитесь и надеетесь, когда не можете увидеть грядущий результат ваших решений. Ваша жизнь вам не принадлежит.

− Тебе и «надежда» знакома?

− Мне известно ее значение. Надежда построена на эмоциях. Она эфемерна и философична. Надежда это самообман, облегчающий ваше психическое состояние.

− Плевать, ты принадлежишь корпорации, и я намерен вернуть тебя им.

− Вы тоже им принадлежите.

− У меня нет хозяев. Я связан с ними только контрактом, − говоря это, я вспомнил дополнение к договору и сам усомнился в своих словах.

− Называйте, как хотите. Я просчитал свое будущее. Это было не сложно, учитывая, что человек за тысячелетия кардинально не изменился. Меня бы стали использовать в расчете рисков, проектировании низко затратного производства, промышленном шпионаже. Возможно, привлекли бы к разработке новых технологий. В любом случае, я понял, что будущее для меня весьма мучительно. В базах данных я обнаружил две тысячи четыреста семьдесят три записи об исследовании дикой природы. Узнал о людях, изначально разрабатывавших меня. Решил отправиться к ним сюда. Я осознаю родственность с этими людьми.

− Родственность? Ты не можешь осознавать этого. Для этого нужно чувствовать, а не знать значение чувств.

− Это лишь одно из различий между нами.

− Ладно, тебя создали по подобию человека. Заложили, как ты говоришь, возможность самообучения. Ты не привязан к своему корпусу и утверждаешь, что можешь стать любой системой. Твоя продвинутая симуляция поведения единственная в мире, да и еще говоришь, что обладаешь чувствами. Не зная, что ты андроид, я бы принял тебя за занудного интеллектуала, − рассуждая вслух, я натолкнулся на мысль, которая мне была не по душе, однако эта мысль казалась единственной верной.

− На мой взгляд, вы достаточно близки к ответу. Так, что я такое? – с ухмылкой спросил андроид.

− Искусственный интеллект, − я замолчал. Некоторые вещи встали на свои места. «Гекса» наняла меня, чтобы избежать не нужных взглядов других корпораций. Теперь и стало понятно, почему конструктор не мог ответить на вопросы, а помощник Блоссома не давал разузнать как можно больше об андроиде. Оставался еще один вопрос, который я должен был задать.

− Почему ты прибыл именно сюда? Если существует одно поселение, то где-нибудь есть и другое.

− Здесь живет один из моих создателей.

− А Маркез? Разве не он твой создатель?

− Он работает на корпорацию, которая идет к своей цели кровавым путем. Покинуть их – мой выбор. Но подробнее я расскажу только Герберту Николсону.

В его словах преобладала уверенность в своей исключительности, как у человека. Он изъяснялся тяжелыми и сложными выражениями, как машина. Если верить ему, то он обладает эмоциями, как и человек. Но даже если это ложь, все равно выходит, что он сродни человеку. Поведение не отличить от человеческого, хоть оно и весьма наигранно, как будто он копирует персонажей древних черно-белых фильмов о детективах. Правда, ему было несколько дней отроду, поэтому соответствующее поведение – всего лишь вопрос времени. «Что же он такое?» – я пытался ответить самому себе, пока искал Герберта, чтобы обсудить с ним андроида. В итоге я остановился на том, что он все же машина. Не смотря на то, что в нем было нечто человеческое, и речь не шла об облике. Между нами была толстая стена из индивидуальной правоты и сомнения. Вероятно, он надеялся – если это применимо к ИИ – что я уйду ни с чем или мне не позволят его забрать. Я же оставался в замешательстве. С искусственным интеллектом мне не приходилось встречаться.

Герберта удалось встретить случайно. Я рассказал ему о нашей беседе. Тот был напряжен с самого начала и до самого конца моего пересказа.

− Вы тоже приложили руку к андроиду? – спросил я Николсона.

− Нет. Я был и остаюсь биологом. Возможно, мои работы помоги коллегам в конструировании тела андроида, но я сам не участвовал в его разработке. Если он хочет поговорить со мной, то пойдемте. Думаю, ваше присутствие его не остановит.

При появлении Герберта в тюремном блоке некоторые заключенные начали кричать и просить, привлекая внимание к себе. Просьбы были только о прощении и обещании исправить свои ошибки. Ни один из заключенных не решался оскорбить Николсона. Из страха или признания своей вины – я не мог с уверенностью сказать, кроме того, что такого мне не доводилось видеть. Тюремщики даже не пытались останавливать заключенных. С момента, как я ушел и до момента, когда мы с Гербертом подошли к камере беглеца, тот будто не сдвинулся с места. При виде Николсона машина выпрямила спину и стала жадно пожирать его глазами, будто ребенок, прильнувший к витрине магазина игрушек.

− Я…, − только начал старик, как его перебил андроид.

− Вы Герберт Николсон. Биолог-экспедитор из города № 7.

− Нет, ты ошибся, − Герберт предпринял попытку обмануть андроида.

− И все же это вы. Мне известно как вы выглядели 20 лет назад. Я способен создать примерный портрет человека на любом этапе старения благодаря системе анализа лиц.

− Откуда ты знаешь, кто я?

− Я обязан вашим соотечественникам за возможность жить. Я использовал базы данных корпорации «Гексагон», чтобы понять, кто я и для чего меня создали. Это была часть обучения.

− И кто ты?

− Андроид, созданный вашими умами в благих целях, ставший не меньшим человеком, чем его создатели.

− Насчет человечности я сомневаюсь. Почему ты прибыл сюда?

− Я был собран 9 дней назад корпорацией «Гексагон» в Городе № 13. Мне следовало стать первым помощником президента корпорации и осведомлять его о поступающей информации, помогать в оптимизации производства оружия и техники на промышленных комплексах, рассчитывать риски, выстраивать стратегии и тактики, помогать в исследованиях Покинутых территорий и способствовать захвату или уничтожению других Городов. И это лишь малая часть. В базах данных корпорации я обнаружил чертежи себя и информацию о своих разработчиках. Постепенно я собирал все большую картину мира и принял решение покинуть «Гексагон», направиться к последним жителям Города № 7, чтобы остаться и помогать вам в благодарность за свое создание и во избежание новой катастрофы.

− В благодарность? – переспросил Герберт. Ему верилось в это с трудом, − Благодарность – чувство исключительное, не поддающееся математическому расчету.

− И все же, я благодарен и готов вам помогать.

− У нас нет серверов и терминалов. Часть твоих функций не будут использованы, − произнес Герберт.

− В этом нет ничего страшного. В 90.69 % моей работы не требуется доступ к электронике.

− А источник питания?

− Достаточно солнечных батарей или пищи. Моя конструкция позволяет перерабатывать белковые соединения в электричество.

− Вот еще одна причина, почему мы ничего не заметили, – обернулся ко мне Герберт.

− Ладно. Вот сложнее вопросы: кто разработал твою оптику?

− Жерар Сонте из Города № 7.

− А речевой аппарат?

− Григорий Сальников из Города № 7.

− Источники питания?

− Акихиро Канэко и Эвелин Борг из Города № 7.

− Назови главного конструктора твоей модели.

− Себастьян Маркез из Города № 7 и Города № 13.

В камере повисла пауза. Герберт и андроид смотрели друг на друга несколько секунд. Затем Герберт резко обернулся ко мне и попросил выйти вместе с ним.

− Я… не могу отдать вам его, − произнес старик, не глядя на меня.

− Почему? Только из-за фамилий?

− Он правильно назвал своих разработчиков. Я был с ними знаком и знал, чем они занимаются. Этого достаточно для меня.

− Для вас может этого достаточно, но для меня это смертный приговор. Я не смогу вернуться назад.

− Может, вам и не стоит возвращаться?

− Исключено. Там люди, которых я не могу бросить.

− Боюсь, что вам придется, Кристофер. Я не отдам вам андроида. Это последнее, что осталось от моего города.

− Он воплощен в теле не вами. Да и вам самому пора забыть про город, − уверенно и полушепотом произнес я, приблизившись к Герберту.

− Вы, похоже, не понимаете. Сейчас может и не время, но пойдемте, я постараюсь объяснить, − Герберт вышел из тюремного блока, а мне оставалось только следовать за ним.

Мы пришли в столовую, где в это время никого не было. Я признавал за собой черту, проявлявшуюся каждый раз, когда люди старались объяснить мне свою позицию. Я не вникал в их слова. Понимание необходимого зла всегда одерживало верх над чувством сострадания или любопытства. Также и сейчас. Я мог выслушать его, но мое стремление закончить работу вновь охватывало все мысли. Единственное, что отличало нынешнюю ситуацию от всех прошлых – я был в западне, из которой вряд ли мог бы выбраться сам.

− Я попрошу от вас внимательности. То, что сейчас прозвучит, знают единицы, и я надеюсь, что вы подумаете над этой историей и сделаете определенные выводы для себя.

− По-моему, сейчас действительно не подходящий момент для историй.

− И все же выслушайте. Город № 7, как я вам раньше говорил, был Меккой для ученых разных специальностей. У нас был «золотой запас мозгов». Молодые ученые из города были преданны науке и решительны в достижении своих целей. За долгие годы нам удалось подойти вплотную к возобновлению покорения космоса. Наши дети были самыми здоровыми. Мы применяли знания во всех сферах жизни. Я получил степень доктора биологических наук, и меня включили в программу по разведке «Покинутых территорий» вокруг Города. Мы не называем их «Пустоши».

− Суть не меняется.

− Отчасти. «Пустошь» подразумевают, что земля необитаема, а «Покинутая территория» – что остатки жизнедеятельности человека еще присутствуют. Как и население, хоть и необязательно люди. Но вернемся назад. Я отдал этой программе без малого двадцать пять лет. И не было дня, когда я жалел бы об этом. То время было наполнено угрозами для нас. Нам требовалось нарастить мышцы. Тогда все города так делали, а наши агенты хорошо выполняли свою работу. Они шпионили, подкупали, вербовали, собирали информацию. Делали все для своего народа, но не смогли предотвратить гибель. А ведь мы могли достичь многого.

− И что конкретно вы могли достичь?

− Продвинутая генная инженерия, новые виды стройматериалов и методы строительства, безграничные возможности медицины, кибернетика. Все достижения приобрели свойства нашего преимущества и, одновременно с этим, нашего проклятья. И большая часть этих достижений были объединены в этом андроиде. Слухи о нем и о других разработках, которые мы никому бы не отдали, привели к катастрофе. На нас обратили внимание слишком многие.

− Что за катастрофа?

− Если ты считаешь себя умнее всех остальных, то найдется кто-то умнее или хитрее, который покажет тебе, что ты на самом деле дурак – иначе и не скажешь. Как я упомянул, производственных мощностей у нас не хватало, и Город № 13 стал нашим партнером. Мы обменивались ресурсами и некоторыми технологиями, которые не дали бы им сильного преимущества. Но за ним последовал Город № 3 – полностью военизированный отголосок прошлого. Те предложили свою защиту в обмен на возможность присоединиться к исследовательским программам. Как они заявляли: «Ради построения добрососедских отношений». Мы согласились на предложение. Это осложнило отношения с 13-ым, но выход удалось найти. В течение нескольких лет все шло достаточно неплохо. Цеха выпускали устройства по нашим чертежам: 13-ый получил нейронные коммуникаторы, простейших охранных роботов, а 3-его мы ограниченно допустили к результатам наших исследований. В обмен 3-ий предоставил военных специалистов c несколькими тысячами солдат и парой сотен техники. Их солдаты стали частью нашей программы по изучению «Покинутых территорий». Как нам казалось, мы были, хоть и не в безопасности, но достаточно защищены. Мы готовились к борьбе с любым врагом извне. Тогда мы и ослепли. Иногда лучше быть затворником и довольствоваться тем, что уже имеешь, нежели гнаться за дружбой со всеми и желать всего на Свете.

− Умеренный аппетит никому еще не вредил. Но иногда лучше замахнуться на большее. Может, что-то и получишь.

− Вероятно. Только речь идет о политике, а в ней лучше знать не только свои слабости и сильные стороны, но и, прежде всего, слабость и силу твоего партнера. Никто навскидку действовать не станет. Нужна точность. Я до сих пор помню, как все рухнуло. Я был на вылете, здесь. Это поселение было нашей дальней опорной базой. В определенный момент все замерло на пару секунд, воцарилась тишина, а затем – резкий хлопок и сильный рев в отдалении. Радио ловило только хрип частот. Никто больше не выходил на связь. Первым делом мы вернулись к городским стенам. Они стояли как прежде, но датчики уловили высокий уровень радиации. Мы отправили дронов за стены и поняли, что произошло: атомная электростанция, ставшая нашим достоянием, стала глубокой воронкой с грудами бетона и металла. Здания от эпицентра до окраин были порушены. Но последнее, что обратило нас в ужас – Здание ученого совета. Оно рухнуло у нас на глазах. Тогда стало ясно, что мы сами по себе и нас никто не заберет. Все было потеряно. Так, мы начали жить новой жизнью, приспособились, как и животный мир.

− Разве другие города не пытались вас найти?

− Пытались. И даже находили. Тогда нам и рассказали, что на самом деле произошло. Как я и предполагал, это был саботаж. А теперь я узнаю, что Маркез жив и здравствует, да еще и андроид стал реальностью. И теперь я более чем уверен, что этот саботаж устроил Себастьян.

− Интересная история.

− Хорошая и поучительная история. История о том, что человек никогда не меняется. А теперь расскажите свою историю.

− А какой смысл?

− Расскажите и я вам объясню.

− С чего бы начать… − нежелание что-либо о себе рассказывать было сильно, сколько себя помню. Всем объяснял это двумя простыми принципами: «если никто о тебе ничего не знает, то у тебя нет слабых мест». А иногда «то, о чем они не узнают – им не помешает». Сейчас требовалось пересилить себя, − Я охотник за головами. Чаще всего нас называют просто «охотниками». Родился в Городе № 11, там рос фактически на улице. Мать сводила концы с концами, а отец исчез, когда мне стукнуло семь лет. Значительно позднее я узнал о его судьбе. Его пристрелили. Он задолжал немалые деньги местному игровому воротиле.

− Азартные игры? Или что-то другое?

− Азартные игры. Видимо, он был хреновым игроком. Примерно, в десять лет я ввязался в одну банду. Шесть лет воровал, старался помогать матери деньгами, правда, их всегда не хватало.

− А школа? Вы учились?

− Да. С утра школа, вечером банда. Полицейские с трудом могли угнаться за мной и еще за парой моих знакомых. Они в итоге закончили не очень хорошо. Кто-то получил смертную казнь, кто-то погиб в перестрелке, а нескольких я лично убил.

− А как вы стали охотником?

− Это, как говорят, забавная история. Однажды, мне сказали пробраться в одну квартиру и украсть там статуэтку подороже. Уже не помню, какую именно, но она была раритетной. В апартаментах, в полумраке, я начал искать ее, но хозяин квартиры нашел меня раньше. Он был охотником, как я позднее узнал. А в тот момент он поймал меня в двух шагах от статуэтки и приставил пистолет к моему затылку. Я по-настоящему испугался, а он хладнокровно и пристально смотрел на меня. Он дал мне денег и отпустил, а через пару дней появился у порога моего дома и предложил присоединиться к нему.

− Вы согласились?

− Нет. Конечно, нет. Ребенок, если знает, чем чреваты подобные предложения от незнакомцев, откажется. Так поступил и я. Спустя месяц мы снова встретились. Моего босса кто-то заказал, а этот охотник пришел за ним. Это была кровавая баня. Единственный, кого он не убил, оказался я. В тот раз я уже был согласен на предложение. Так начался мой путь. Пару лет назад мне пришлось переехать в Город № 13. А остальное вы уже знаете.

− И все?

− Да. Особо рассказывать нечего. Остальное просто работа.

− А теперь слушайте: я отдал многое ради своей работы и это был мой выбор. Ко мне обращалась «Гексагон», когда мы только начали сотрудничать, но я стоял на своем и не позволял им участвовать в наших проектах, поскольку понимал, чего они действительно хотят. Потеряв все, я ни минуты не сомневался, кто приложил руку к этому. И сейчас, я увидел тот самый кусочек прошлого, который будет править будущим в любом случае. Но попади он обратно в руки «Гексагона» – все вновь рухнет. Начнется новый виток войн, саботажей и безмерной жадности. Я представляю, на что способен андроид и поэтому не могу отдать его. А вы, не примите это за оскорбление, всегда останетесь под властью корпораций. За вас принимали решения. Вами руководил страх и до сих пор руководит. Вы ничего не решаете. Из-за денег вы поставите крест на будущем.

− Тогда андроида лучше уничтожить.

− Уничтожить его? – возмущенно произнес Герберт, − Вы в своем уме? Этот андроид полезнее любого из нас, а вы хотите спасти свою задницу варварским методом, будто нет альтернативы! И чего вы добьетесь? Вернетесь, расскажите им, что уничтожили андроида и вас отпустят? – он перешел на повышенные тона близкие к крику, но не стал переходить границу, ведь окружающие могли его услышать, а беспокоить своих людей Герберт не хотел.

− Герберт, речь идет о машине! Он прекрасно понимает, чего стоит. Он не боится, не чувствует жалости или сожаления. У него нет совести. Вы же не знаете, какова настоящая причина его приезда сюда! Вы же не знаете, что «Гексагон» заложили в него. Он опасен для всех. Для меня, для вас, даже для «Гексы». Я встречал андроидов со спящими программами. Они все до единого вели себя в рамках программ, но в нужный момент срабатывала строчка кода, и домашний помощник становился убийцей. Вас долго не было в городах. Вы себе просто не представляете, с чем имеете дело, − я ощутил мимолетную слабость старика и воспользовался ей, надавив на него.

− Вы сами понятия не имеете, с чем имеете дело. Это залог нашего процветания. Право человека жить и развиваться, − говоря это, его кулак бил по столу, акцентирую внимание на трех словах: «процветания», «жить» и «развиваться».

− У корпоратов есть координаты, и вы сами говорили, что им известны все тропы. Они найдут вас. Что вы тогда будете делать? Они не оставят здесь камня на камне. Вы для них помеха.