Полное собрание стихотворений

Соловей и кукушка

В лесах, во мраке ночи празднойВесны певец разнообразныйУрчит и свищет, и гремит;Но бестолковая кукушка,Самолюбивая болтушка,Одно куку свое твердит,И эхо вслед за нею то же.Накуковали нам тоску!Хоть убежать. Избавь нас, боже,От элегических куку!

Движение

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.Другой смолчал и стал пред ним ходить.Сильнее бы не мог он возразить;Хвалили все ответ замысловатый.Но, господа, забавный случай сейДругой пример на память мне приводит:Ведь каждый день пред нами солнце ходит,Однако ж прав упрямый Галилей.* * *Всё в жертву памяти твоей:И голос лиры вдохновенной,И слезы девы воспаленной,И трепет ревности моей,И славы блеск, и мрак изгнанья,И светлых мыслей красота,И мщенье, бурная мечтаОжесточенного страданья.

Сцена из Фауста. Берег Моря. Фауст и Мефистофиль

Фауст.

Мне скучно, бес.

Мефистофель.

Что делать, Фауст?Таков вам положен предел,Его ж никто не преступает.Вся тварь разумная скучает:Иной от лени, тот от дел;Кто верит, кто утратил веру:Тот насладиться не успел,Тот насладился через меру,И всяк зевает да живет —И всех вас гроб, зевая, ждет.Зевай и ты.

Фауст.

Сухая шутка!Найди мне способ как-нибудьРассеяться.

Мефистофель.

Доволен будьТы доказательством рассудка.В своем альбоме запиши:Fastidium est quies[42] – скукаОтдохновение души.Я психолог… о вот наука!..Скажи, когда ты не скучал?Подумай, поищи. Тогда ли,Как над Виргилием дремал,А розги ум твой возбуждали?Тогда ль, как розами венчалТы благосклонных дев весельяИ в буйстве шумном посвящалИм пыл вечернего похмелья?Тогда ль, как погрузился тыВ великодушные мечты,В пучину темную науки?Но – помнится – тогда со скуки,Как арлекина, из огняТы вызвал наконец меня.Я мелким бесом извивался,Развеселить тебя старался,Возил и к ведьмам и к духам,И что же? всё по пустякам. —Желал ты славы – и добился,Хотел влюбиться – и влюбился.Ты с жизни взял возможну дань,А был ли счастлив?

Фауст.

Перестань.Не растравляй мне язвы тайной.В глубоком знаньи жизни нет —Я проклял знаний ложный свет,А слава… луч ее случайныйНеуловим. Мирская честьБессмысленна, как сон… Но естьПрямое благо: сочетаньеДвух душ…

Мефистофель.

И первое свиданье,Не правда ль? Но не льзя ль узнать,Кого изволишь поминать,Не Гретхен ли?

Фауст.

О сон чудесный!О пламя чистое любви!Там, там – где тень, где шум древесный,Где сладко-звонкие струи —Там, на груди ее прелестнойПокоя томную главу,Я счастлив был…

Мефистофель.

Творец небесный!Ты бредишь, Фауст, на яву!Услужливым воспоминаньемСебя обманываешь ты.Не я ль тебе своим стараньемДоставил чудо красоты?И в час полуночи глубокойС тобою свел ее? ТогдаПлодами своего трудаЯ забавлялся одинокой,Как вы вдвоем – всё помню я.Когда красавица твояБыла в восторге, в упоенье,Ты беспокойною душойУж погружался в размышленье(А доказали мы с тобой,Что размышленье – скуки семя).И знаешь ли, философ мой,Что думал ты в такое время,Когда не думает никто?Сказать ли?

Фауст.

Говори. Ну, что?

Мефистофель.

Ты думал: агнец мой послушный!Как жадно я тебя желал!Как хитро в деве простодушнойЯ грезы сердца возмущал! —Любви невольной, бескорыстнойНевинно предалась она…Что ж грудь моя теперь полнаТоской и скукой ненавистной?..На жертву прихоти моейГляжу, упившись наслажденьем,С неодолимым отвращеньем: —Так безрасчетный дуралей,Вотще решась на злое дело,Зарезав нищего в лесу,Бранит ободранное тело; —Так на продажную красу,Насытясь ею торопливо,Разврат косится боязливо…Потом из этого всегоОдно ты вывел заключенье…

Фауст.

Сокройся, адское творенье!Беги от взора моего!

Мефистофель.

Изволь. Задай лишь мне задачу:Без дела, знаешь, от тебяНе смею отлучаться я —Я даром времени не трачу.

Фауст.

Что там белеет? говори.

Мефистофель.

Корабль испанский трехмачтовый,Пристать в Голландию готовый:На нем мерзавцев сотни три,Две обезьяны, бочки злата,Да груз богатый шоколата,Да модная болезнь: онаНедавно вам подарена.

Фауст.

Всё утопить.

Мефистофель.

Сей час.(Исчезает)

Зимний вечер

Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя:То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя,То по кровле обветшалойВдруг соломой зашумит,То, как путник запоздалый,К нам в окошко застучит.Наша ветхая лачужкаИ печальна, и темна.Что же ты, моя старушка,Приумолкла у окна?Или бури завываньемТы, мой друг, утомлена,Или дремлешь под жужжаньемСвоего веретена?Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя; где же кружка?Сердцу будет веселей.Спой мне песню, как синицаТихо за морем жила;Спой мне песню, как девицаЗа водой поутру шла.Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет.То заплачет, как дитя.Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя; где же кружка?Сердцу будет веселей.* * *Вертоград моей сестры,Вертоград уединенный;Чистый ключ у ней с горыНе бежит запечатленный.У меня плоды блестятНаливные, золотые;У меня бегут, шумятВоды чистые, живые.Нард, алой и киннамонБлаговонием богаты:Лишь повеет аквилон,И закаплют ароматы.* * *В крови горит огонь желанья,Душа тобой уязвлена,Лобзай меня: твои лобзаньяМне слаще мирра и вина.Склонись ко мне главою нежной,И да почию безмятежный,Пока дохнет веселый деньИ двигнется ночная тень.

Буря

Ты видел деву на скалеВ одежде белой над волнами,Когда, бушуя в бурной мгле,Играло море с берегами.Когда луч молний озарялЕе всечасно блеском алым,И ветер бился и леталС ее летучим покрывалом?Прекрасно море в бурной мглеИ небо в блесках без лазури;Но верь мне: дева на скалеПрекрасней волн, небес и бури.

Прозаик и поэт

О чем, прозаик, ты хлопочешь?Давай мне мысль какую хочешь:Ее с конца я завострю,Летучей рифмой оперю,Взложу на тетиву тугую,Послушный лук согну в дугу,А там пошлю наудалую,И горе нашему врагу!

<Из вольтера.>

Короче дни, а ночи доле,[Настала скучная] пора,И солнце будто поневолеГлядит на убранное поле.Что делать в зимни вечера,Пока не подали <нам> кушать?Хотите ли теперь послушать,Мои почтенные друзья,Рассказ про доброго Роберта,Что жил во время Дагоберта?Из Рима ехал он домой,Имея очень мало денег.Сей рыцарь был хорош собой,Разумен, хоть и молоденек.В то время деньгиИ дабы впредь не смел чудесить,Поймавши истинно повеситьИ живота весьма лишить.* * *Хотя стишки на имениныНатальи, Софьи, КатериныУже не в моде, может быть:Но я, ваш обожатель верный,Я в знак послушности примернойГотов и ими вам служить.Но предаю себя проклятью,Когда я знаю, почемуВас окрестили благодатью!Нет, нет, по мненью моему.И ваша речь, и взор унылый,И ножка (смею вам сказать) —Всё это чрезвычайно мило,Но пагуба, не благодать.* * *Под каким созвездием,Под какой планетоюТы родился, юноша?Ближнего Меркурия,Аль Сатурна дальнего,Марсовой, Кипридиной?Уродился юношаПод звездой безвестною,Под звездой падучею,Миг один блеснувшеюВ тишине небес.* * *Что с тобой, скажи мне, братец?Бледен <ты> как святотатец,Волоса стоят горой!Или с девой молодойПойман был [ты у забора],И, приняв тебя за вора,Сторож гнался за тобой?Иль смущен ты привиденьем,Иль за тяжкие грехи,Мучась диким вдохновеньем,Сочиняешь ты стихи?

С португальского

Там звезда зари взошла,Пышно роза процвела.Это время нас, бывало,Друг ко другу призывало.И являлася онаУ дверей иль у окнаРанней звездочки светлее,Розы утренней свежее.На постеле пуховой,Дева сонною рукойПротирала томны очи,Удаляя грезы ночи.Лишь ее завижу я,Мнилось, легче вкруг меняВоздух утренний струился;Я вольнее становился.Меж овец деревни всейЯ красавицы моейЗнал любимую овечку —Я водил ее на речку.На тенистые брега,На зеленые луга;Я поил ее, лелеял,Перед <ней> цветы я сеял.Дева издали ко мнеПриближалась в тишине,Я, [прекрасную] встречая,Пел гитаррою бряцая:"Девы, радости моейНет! на свете нет милей,Кто посмеет под луноюСпорить в счастии со мною.Не завидую царям,Не завидую богам.Как увижу очи томны,Тонкий стан и косы темны".Так певал [бывало] ей,И красавицы моейСердце песнью любовалось;Но блаженство миновалось.Где ж красавица моя!Одинокий плачу я —Заменили песни нежныСтон и слезы безнадежны.Gonzago[43]

Начало I песни «Девственницы»

Я не рожден святыню славословить,Мой слабый глас не взыдет до небес;Но должен я вас ныне приготовитьК услышанью Йоанниных чудес.Она спасла французские лилеи.В боях ее девической рукойПоражены заморские злодеи.Могучею блистая красотой,Она была под юпкою герой.Я признаюсь – вечернею поройМилее мне смиренная девица —Послушная, как агнец полевой;Йоанна же была душою львица,Среди трудов и бранных непогодЯвлялася всех витязей славнееИ, что всего чудеснее, труднее,Цвет девственный хранила круглый год.О ты, певец, сей чудотворной девы,Седой певец, чьи хриплые напевы,Нестройный ум и бестолковый вкусВ былые дни бесили нежных муз,Хотел бы ты, о стихотворец хилый,Почтить меня скрыпицею своей,Да не хочу. Отдай ее, мой милый,Кому-нибудь из модных рифмачей.

<Анне Н. Вульф.>

Увы! напрасно деве гордойЯ предлагал свою любовь!Ни наша жизнь, ни наша кровьЕе души не тронет твердой.Слезами только буду сыт,Хоть сердце мне печаль расколет.Она на щепочку <->,Но и <-> не позволит.

Стихотворения 1826 г

К Баратынскому

Стих каждый в повести твоейЗвучит и блещет, как червонец.Твоя Чухоночка, ей-ей,Гречанок Байрона милей,А твой Зоил прямой чухонец.

<Из письма к Великопольскому.>

С тобой мне вновь считаться довелось,Певец любви то резвый, то унылый;Играешь ты на лире очень мило,Играешь ты довольно плохо в штос.Пять сот рублей, проигранных тобою,Наличные свидетели тому.Судьба моя сходна с твоей судьбою;Сей час, мой друг, увидишь почему.

К Е. Н. Вульф

Вот, Зина, вам совет: играйте,Из роз веселых заплетайтеСебе торжественный венец —И впредь у нас не разрывайтеНи мадригалов, ни сердец.

Из Ариостова «Orlando Furioso».[44]

CANTO XXIIIOtt. 100.Пред рыцарем блестит водамиРучей прозрачнее стекла,Природа милыми цветамиТенистый берег убралаИ обсадила древесами.101.Луга палит полдневный зной,Пастух убогой спит у стада,Устал под латами герой —Его манит ручья прохлада.Здесь мыслит он найти покой.И здесь-то, здесь нашел несчастныйПриют жестокой и ужасный.102.Гуляя, он на деревахПовсюду надписи встречает.Он с изумленьем в сих чертахЗнакомый почерк замечает;Невольный страх его влечет,Он руку милой узнает…И в самом деле в жар полдневныйМедор с китайскою царевнойИз хаты пастыря сюдаСам друг являлся иногда.103.Орланд их имена читаетСоединенны вензелом;Их буква каждая гвоздемГерою сердце пробивает.Стараясь разум усыпить,Он сам с собою лицемерит,Не верить хочет он, хоть верит,Он силится вообразить,Что вензеля в сей роще дикойНачертаны все – может быть —Другой, не этой Анджеликой.104.Но вскоре, витязь, молвил ты:"Однако ж эти мне чертыЗнакомы очень… разумею,Медор сей выдуман лишь ею,Под этим прозвищем меняЦаревна славила, быть может".Так басней правду заменя,Он мыслит, что судьбе поможет.105.Но чем он более хитрит,Чтоб утушить свое мученье,Тем пуще злое подозреньеВозобновляется, горит;Так в сетке птичка, друг свободы,Чем больше бьется, тем сильней,Тем крепче путается в ней.Орланд идет туда, где сводыГора склонила на ручей.106.Кривой, бродящей повиликойЗавешен был тенистый вход.Медор с прелестной АнджеликойЛюбили здесь у свежих водВ день жаркой, в тихой час досугаДышать в объятиях друг друга,И здесь их имена кругомДрева и камни сохраняли;Их мелом, углем иль ножомВезде счастливцы написали.107.Туда пешком печальный графИдет и над пещерой темнойЗрит надпись – в похвалу забавМедор ее рукою томнойВ те дни стихами начертал;Стихи, чувств нежных вдохновенье,Он по-арабски написал,И вот их точное значенье:108."Цветы, луга, ручей живой,Счастливый грот, прохладны тени,Приют любви, забав и лени,Где с Анджеликой молодой,С прелестной дщерью Галафрона,Любимой многими – поройЯ знал утехи Купидона.Чем, бедный, вас я награжу?Столь часто вами охраненный,Одним лишь только услужу —Хвалой и просьбою смиренной.109.Господ любовников молю,Дам, рыцарей и всевозможныхПришельцев, здешних иль дорожных,Которых в сторону сиюФортуна заведет случайно, —На воды, луг, на тень и лесЗовите благодать небес,Чтоб нимфы их любили тайно,Чтоб пастухи к ним никогдаНе гнали жадные стада".110.Граф точно так, как по-латыне,Знал по-арабски. Он не разСпасался тем от злых проказ,Но от беды не спасся ныне.111.Два, три раза, и пять, и шестьОн хочет надпись перечесть;Несчастный силится напрасноСказать, что нет того, что есть,Он правду видит, видит ясно,И нестерпимая тоска,Как бы холодная рука,Сжимает сердце в нем ужасно,И наконец на свой позорВперил он равнодушный взор.112.Готов он в горести безгласнойЛишиться чувств, оставить свет.Ах, верьте мне, что муки нет,Подобной муке сей ужасной.На грудь опершись бородой,Склонив чело, убитый, бледный,Найти не может рыцарь бедныйНи вопля, ни слезы одной.* * *Кристал, поэтом обновленныйУкрась мой мирный уголок,Залог поэзии священнойИ дружбы сладостный залог.В тебе таится жар целебныйЕдва уста красноречивыТебя коснулися, и вмигЕго ума огонь игривыйВ тебя таинственно проник.* * *Под небом голубым страны своей роднойОна томилась, увядала…Увяла наконец, и верно надо мнойМладая тень уже летала;Но недоступная черта меж нами есть.Напрасно чувство возбуждал я:Из равнодушных уст я слышал смерти весть,И равнодушно ей внимал я.Так вот кого любил я пламенной душойС таким тяжелым напряженьем,С такою нежною, томительной тоской,С таким безумством и мученьем!Где муки, где любовь? Увы! в душе моейДля бедной, легковерной тени,Для сладкой памяти невозвратимых днейНе нахожу ни слез, ни пени.

К Вяземскому

Так море, древний душегубец,Воспламеняет гений твой?Ты славишь лирой золотойНептуна грозного трезубец.Не славь его. В наш гнусный векСедой Нептун Земли союзник.На всех стихиях человек —Тиран, предатель или узник.

К Языкову

Языков, кто тебе внушилТвое посланье удалое?Как ты шалишь, и как ты мил,Какой избыток чувств и сил,Какое буйство молодое!Нет, не кастальскою водойТы воспоил свою Камену;Пегас иную ИппокренуКопытом вышиб пред тобой.Она не хладной льется влагой,Но пенится хмельною брагой;Она разымчива, пьяна,Как сей напиток благородный,Слиянье рому и вина,Без примеси воды негодной,В Тригорском жаждою свободнойОткрытый в наши времена.

Песни о Стеньке Разине

1.Как по Волге реке, по широкойВыплывала востроносая лодка,Как на лодке гребцы удалые,Казаки, ребята молодые.На корме сидит сам хозяин,Сам хозяин, грозен Стенька РазинПеред ним красная девица,Полоненная персидская царевна.Не глядит Стенька Разин на царевну,А глядит на матушку на Волгу.Как промолвил грозен Стенька Разин:"Ой ты гой еси, Волга, мать родная!С глупых лет меня ты воспоила,В долгу ночь баюкала, качала,В волновую погоду выносила.За меня ли молодца не дремала,Казаков моих добром наделила.Что ничем еще тебя мы не дарили".Как вскочил тут грозен Стенька РазинПодхватил персидскую царевну,В волны бросил красную девицу,Волге-матушке ею поклонился.2.Ходил Стенька РазинВ Астрахань городТорговать товаром.Стал воеводаТребовать подарков.Поднес Стенька РазинКамки хрущатые,Камки хрущатые —Парчи золотые.Стал воеводаТребовать шубы.Шуба дорогая:Полы-то новы,Одна боброва,Другая соболья.Ему Стенька РазинНе отдает шубы."Отдай, Стенька Разин,Отдай с плеча шубу!Отдашь, так спасибо;Не отдашь – повешуЧто во чистом поле,На зеленом дубеДа в собачьей шубе".Стал Стенька РазинДумати думу:"Добро, воевода.Возьми себе шубу.Возьми себе шубу,Да не было б шуму".3.Что не конский топ, не людская молвь,Не труба трубача с поля слышится,А погодушка свищет, гудит,Свищет, гудит, заливается.Зазывает меня, Стеньку Разина,Погулять по морю, по синему:"Молодец удалой, ты разбойник лихой,Ты разбойник лихой, ты разгульный буянТы садись на ладьи свои скорые,Распусти паруса полотняные,Побеги по морю по синему.Пригоню тебе три кораблика:На первом корабле красно золото,На втором корабле чисто серебро,На третьем корабле душа-девица".* * *Будь подобен полной чаше,[Молодых счастливый дом] —Непонятно счастье ваше,Но молчите ж обо всем.Что за диво, что за кашаДля рассудка моего —Чорт возьми! но, воля ваша,Не скажу я ничего.То-то праздник мне да Маше,Другу сердца моего;Никогда про счастье нашеМы не скажем ничего.Стойте – тотчас угадаюГоре сердца твоего.Понимаю, понимаю! —Не болтай же ничего.Строгий суд <и> слово вашеЦеним более <всего>.Вы ль одни про счастье нашеНе сказали ничего!—Он мне ровесник, он так мил,Всегда видала в нем я брата,Он, как сестру, меня любил.Скажите, чем я виновата.Нет, Маша, ты не виновата.—И этой свадьбе не бывать.

Признание

Я вас люблю, – хоть я бешусь,Хоть это труд и стыд напрасный,И в этой глупости несчастнойУ ваших ног я признаюсь!Мне не к лицу и не по летам…Пора, пора мне быть умней!Но узнаю по всем приметамБолезнь любви в душе моей:Без вас мне скучно, – я зеваю;При вас мне грустно, – я терплю;И, мочи нет, сказать желаю,Мой ангел, как я вас люблю!Когда я слышу из гостинойВаш легкий шаг, иль платья шум,Иль голос девственный, невинный,Я вдруг теряю весь свой ум.Вы улыбнетесь, – мне отрада;Вы отвернетесь, – мне тоска;За день мучения – наградаМне ваша бледная рука.Когда за пяльцами прилежноСидите вы, склонясь небрежно,Глаза и кудри опустя, —Я в умиленьи, молча, нежноЛюбуюсь вами, как дитя!..…Сказать ли вам мое несчастье,Мою ревнивую печаль,Когда гулять, порой в ненастье.Вы собираетеся в даль?И ваши слезы в одиночку,И речи в уголку вдвоем,И путешествия в Опочку,И фортепьяно вечерком?……Алина! сжальтесь надо мною.Не смею требовать любви.Быть может, за грехи мои,Мой ангел, я любви не стою!Но притворитесь! Этот взглядВсё может выразить так чудно!Ах, обмануть меня не трудно!..…Я сам обманываться рад!

Пророк

Духовной жаждою томим,В пустыне мрачной я влачился, —И шестикрылый серафимНа перепутьи мне явился.Перстами легкими как сонМоих зениц коснулся он.Отверзлись вещие зеницы,Как у испуганной орлицы.Моих ушей коснулся он, —И их наполнил шум и звон:И внял я неба содроганье,И горний ангелов полет,И гад морских подводный ход.И дольней лозы прозябанье.И он к устам моим приник,И вырвал грешный мой язык,И празднословный, и лукавый,И жало мудрыя змеиВ уста замершие моиВложил десницею кровавой.И он мне грудь рассек мечом,И сердце трепетное вынулИ угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул.Как труп в пустыне я лежал,И бога глас ко мне воззвал:"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,Исполнись волею моей,И, обходя моря и земли,Глаголом жги сердца людей".

К. А. Тимашевой

Я видел вас, я их читал,Сии прелестные созданья,Где ваши томные мечтаньяБоготворят свой идеал.Я пил отраву в вашем взоре,В душой исполненных чертах,И в вашем милом разговоре,И в ваших пламенных стихах;Соперницы запретной розыБлажен бессмертный идеал…Стократ блажен, кто вам внушалНе много рифм и много прозы.

<Няне.>

Подруга дней моих суровых,Голубка дряхлая моя!Одна в глуши лесов сосновыхДавно, давно ты ждешь меня.Ты под окном своей светлицыГорюешь, будто на часах,И медлят поминутно спицыВ твоих наморщенных руках.Глядишь в забытые воротыНа черный отдаленный путь:Тоска, предчувствия, заботыТеснят твою всечасно грудь.То чудится тебе

<Из письма к Соболевскому.>

У Гальяни иль КольониЗакажи себе в ТвериС пармазаном макарони,Да яишницу свари.На досуге отобедайУ Пожарского в Торжке,Жареных котлет отведай (именно котлет)И отправься на легке.Как до Яжельбиц дотащитКолымагу мужичок,То-то друг мой растаращитСладострастный свой глазок!Поднесут тебе форели!Тотчас их варить вели,Как увидишь: посинели, —Влей в уху стакан шабли.Чтоб уха была по сердцу,Можно будет в кипятокПоложить немного перцу,Луку маленькой кусок.

Яжельбицы – первая станция после Валдая. – В Валдае спроси, есть ли свежие сельди? если же нет,

У податливых крестьянок(Чем и славится Валдай)К чаю накупи баранокИ скорее поезжай.* * *Как счастлив я, когда могу покинутьДокучный шум столицы и двораИ убежать в пустынные дубровы,На берега сих молчаливых вод.О, скоро ли она со дна речногоПодымется, как рыбка золотая?Как сладостно явление ееИз тихих волн, при свете ночи лунной!Опутана зелеными власами,Она сидит на берегу крутом.У стройных ног, как пена белых, волныЛаскаются, сливаясь <и> журча.Ее глаза то меркнут, то блистают,Как на небе мерцающие звезды;Дыханья нет из уст ее, но скольПронзительно сих влажных синих устПрохладное лобзанье без дыханья.Томительно и сладко – в летний знойХолодный мед не столько сладок жажде.Когда она игривыми перстамиКудрей моих касается, тогдаМгновенный хлад, как ужас, пробегаетМне голову, и сердце громко бьется,Томительно любовью замирая.И в этот миг я рад оставить жизнь,Хочу стонать и пить ее лобзанье —А речь ее… Какие звуки могутСравниться с ней – младенца первый лепет,Журчанье вод, иль майской шум небес,Иль звонкие Бояна Славья гусли.

<Из письма к Алексееву.>

Прощай, отшельник бессарабскойЛукавый друг души моей —Порадуй же меня не сказочкой арабскойНо русской правдою твоей.

<И. И. Пущину>

Мой первый друг, мой друг бесценный!И я судьбу благословил,Когда мой двор уединенный,Печальным снегом занесенный,Твой колокольчик огласил.Молю святое провиденье:Да голос мой душе твоейДарует то же утешенье,Да озарит он заточеньеЛучом лицейских ясных дней!

Стансы

В надежде славы и добраГляжу вперед я без боязни;Начало славных дней ПетраМрачили мятежи и казни.Но правдой он привлек сердца,Но нравы укротил наукой,И был от буйного стрельцаПред ним отличен Долгорукой.Самодержавною рукойОн смело сеял просвещенье,Не презирал страны родной:Он знал ее предназначенье.То академик, то герой,То мореплаватель, то плотник,Он всеобъемлющей душойНа троне вечный был работник.Семейным сходством будь же горд;Во всем будь пращуру подобен:Как он неутомим и тверд,И памятью, как он, незлобен.

Ответ Ф. Т***

Нет, не черкешенка она;Но в долы Грузии от векаТакая дева не сошлаС высот угрюмого Казбека.Нет, не агат в глазах у ней,Но все сокровища ВостокаНе стоят сладостных лучейЕе полуденного ока.

Зимняя дорога

Сквозь волнистые туманыПробирается луна,На печальные поляныЛьет печально свет она.По дороге зимней, скучнойТройка борзая бежит,Колокольчик однозвучныйУтомительно гремит.Что-то слышится родноеВ долгих песнях ямщика:То разгулье удалое,То сердечная тоска……Ни огня, ни черной хаты,Глушь и снег… На встречу мнеТолько версты полосатыПопадаются одне…Скучно, грустно… завтра, Нина,Завтра к милой возвратясь,Я забудусь у камина,Загляжусь не наглядясь.Звучно стрелка часоваяМерный круг свой совершит,И, докучных удаляя,Полночь нас не разлучит.Грустно, Нина: путь мой скучен,Дремля смолкнул мой ямщик,Колокольчик однозвучен,Отуманен лунный лик.* * *В евр<ейской> хижине лампадаВ одном углу бледна горит,Перед лампадою старикЧитает библию. СедыеНа книгу падают власы.Над колыбелию пустойЕврейка плачет молодая.Сидит в другом углу, главойПоникнув, молодой еврей,[Глубоко] в думу погруженный.В печальной хижине старушкаГотовит позднюю трапезу.Старик, закрыв святую книгу,Застежки медные сомкнул.Старуха ставит бедный ужинНа стол и всю семью зовет.Никто нейдет, забыв о пище.Текут в безмолвии часы.Уснуло всё под сенью ночи.Еврейской хижины однойНе посетил отрадный сон.На колокольне городскойБьет полночь. – Вдруг рукой тяжелойСтучатся к ним. Семья вздрогнула,Младой евр<ей> встает и дверьС недоуменьем отворяет —И входит незнакомый странник.В его руке дорожный пос<ох>.

К**

Ты богоматерь, нет сомненья,Не та, которая красойПленила только дух святой,Мила ты всем без исключенья;Не та, которая ХристаРодила не спросясь супруга.Есть бог другой земного круга —Ему послушна красота,Он бог Парни, Тибулла, Мура,Им мучусь, им утешен я.Он весь в тебя – ты мать Амура,Ты богородица моя!

<Мордвинову.>

Под хладом старости угрюмо угасалЕдиный из седых орлов Екатерины.В крылах отяжелев, он небо забывалИ Пинда острые вершины.В то время ты вставал: твой луч его согрел,Он поднял к небесам и крылья и зеницыИ с шумной радостью взыграл и полетелВо сретенье твоей денницы.М<ордвинов>, не вотще Петров тебя любил,Тобой гордится он и на брегах Коцита.Ты лиру оправдал, ты ввек не изменилНадеждам вещего пиита.Как славно ты сдержал пророчество его!Сияя доблестью и славой, и наукой,В советах недвижим у места своего,Стоишь ты, новый Долгорукой.Так, в пенистый поток с вершины гор скатясь,Стоит седой утес, вотще брега трепещут,Вотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,И увиваются, и плещут.Один, на рамена поднявши мощный труд,Ты зорко бодрствуешь над царскою казноюВдовицы бедный лепт и дань сиб<ирских> рудРавно священны пред тобою.