Полное собрание стихотворений
Полная версияПолное собрание стихотворений
Полная версия:
Полное собрание стихотворений
Эхо
Ревет ли зверь в лесу глухом,Трубит ли рог, гремит ли гром,Поет ли дева за холмом —На всякой звукСвой отклик в воздухе пустомРодишь ты вдруг.Ты внемлешь грохоту громовИ гласу бури и валов,И крику сельских пастухов —И шлешь ответ;Тебе ж нет отзыва… ТаковИ ты, поэт!* * *Чем чаще празднует лицейСвою святую годовщину,Тем робче старый круг друзейВ семью стесняется едину,Тем реже он; тем праздник нашВ своем веселии мрачнее;Тем глуше звон заздравных чаш,И наши песни тем грустнее.Так дуновенья бурь земныхИ нас нечаянно касались,И мы средь пиршеств молодыхДушою часто омрачались;Мы возмужали; рок судилИ нам житейски испытанья,[И смерти дух] средь нас ходилИ назначал свои закланья.Шесть мест упраздненных стоят,Шести друзей не узрим боле,Они разбросанные спят —Кто здесь, кто там на ратном поКто дома, кто в земле чужой,Кого недуг, кого печалиСвели во мрак земли сырой,И надо всеми мы рыдали.И мнится, очередь за мной,Зовет меня мой Дельвиг милый,Товарищ юности живой,Товарищ юности унылой,Товарищ песен молодых,Пиров и чистых помышлений,Туда, в толпу теней родныхНавек от нас утекший гений.Тесней, о милые друзья,Тесней наш верный круг составим,Почившим песнь окончил я,Живых надеждою поздравим,Надеждой некогда опятьВ пиру лицейском очутиться,Всех остальных еще обнятьИ новых жертв уж не страшиться.Стихотворения 1832 г
«И дале мы пошли – и страх обнял меня…»
I.И дале мы пошли – и страх обнял меня.Бесенок, под себя поджав свое копыто,Крутил ростовщика у адского огня.Горячий капал жир в копченое корыто.И лопал на огне печеный ростовщик.А я: «Поведай мне: в сей казни что сокрыто?»Виргилий мне: "Мой сын, сей казни смысл велик:Одно стяжание имев всегда в предмете,Жир должников своих сосал сей злой старикИ их безжалостно крутил на вашем свете."Тут грешник жареный протяжно возопил:"О, если б я теперь тонул в холодной Лете!О, если б зимний дождь мне кожу остудил!Сто на сто я терплю: процент неимоверный!" —Тут звучно лопнул он – я взоры потупил.Тогда услышал я (о диво!) запах скверный,Как будто тухлое разбилось яйцо,Иль карантинный страж курил жаровней серной.Я, нос себе зажав, отворотил лицо.Но мудрый вождь тащил меня всё дале, дале —И, камень приподняв за медное кольцо,Сошли мы вниз – и я узрел себя в подвале.II.Тогда я демонов увидел черный рой,Подобный издали ватаге муравьиной —И бесы тешились проклятою игрой:До свода адского касалася вершинойГора стеклянная, [как Арарат] остра —И разлегалася над темною равниной.И бесы, раскалив как жар чугун ядра,[Пустили вниз его смердящими] когтямиЯдро запрыгало – и гладкая гора,Звеня, растрескалась колючими звездами.Тогда других чертей нетерпеливый ройЗа жертвой кинулся с ужасными словами.Схватили под руки жену с ее сестрой,И заголили их, и вниз пихнули с крикомИ обе сидючи пустились вниз стрелой…Порыв отчаянья я внял в их вопле диком;Стекло их резало, впивалось в тело им —А бесы прыгали в веселии великом.Я издали глядел – смущением томим.Мальчику
(Из Катулла)
Minister vetuli, puer.[61]
Пьяной горечью ФалернаЧашу мне наполни, мальчик!Так Постумия велела,Председательница оргий.Вы же, воды, прочь текитеИ струей, вину враждебной,Строгих постников поите:Чистый нам любезен Бахус.<В альбом А. О. Смирновой.>
В тревоге пестрой и бесплоднойБольшого света и двораЯ сохранила взгляд холодный,Простое сердце, ум свободныйИ правды пламень благородныйИ как дитя была добра;Смеялась над толпою вздорной,Судила здраво и светло,И шутки злости самой чернойПисала прямо набело.<В альбом кж. А. Д. Абамелек.>
Когда-то (помню с умиленьем)Я смел вас няньчить с восхищеньем,Вы были дивное дитя.Вы расцвели – с благоговеньемВам ныне поклоняюсь я.За вами сердцем и глазамиС невольным трепетом ношусьИ вашей славою и вами,Как нянька старая, горжусь.<Гнедичу.>
С Гомером долго ты беседовал один,Тебя мы долго ожидали,И светел ты сошел с таинственных вершинИ вынес нам свои скрижали.И что ж? ты нас обрел в пустыне под шатром,В безумстве суетного пира,Поющих буйну песнь и скачущих кругомОт нас созданного кумира.Смутились мы, твоих чуждаяся лучей.В порыве гнева и печалиТы проклял ли, пророк, бессмысленных детей,Разбил ли ты свои скрижали?О, ты не проклял нас. Ты любишь с высотыСкрываться в тень долины малой,Ты любишь гром небес, но также внемлешь тыЖужжанью пчел над розой алой.[Таков прямой поэт. Он сетует душойНа пышных играх Мельпомены,И улыбается забаве площаднойИ вольности лубочной сцены,]То Рим его зовет, то гордый Илион,То скалы старца Оссиана,И с дивной легкостью меж тем летает онВо след Бовы иль Еруслана.Красавица
Всё в ней гармония, всё диво,Всё выше мира и страстей;Она покоится стыдливоВ красе торжественной своей;Она кругом себя взирает:Ей нет соперниц, нет подруг;Красавиц наших бледный кругВ ее сияньи исчезает.Куда бы ты ни поспешал,Хоть на любовное свиданье,Какое б в сердце ни питалТы сокровенное мечтанье, —Но встретясь с ней, смущенный, тыВдруг остановишься невольно,Благоговея богомольноПеред святыней красоты.К ***
Нет, нет, не должен я, не смею, не могуВолнениям любви безумно предаваться;Спокойствие мое я строго берегуИ сердцу не даю пылать и забываться;Нет, полно мне любить; но почему ж поройНе погружуся я в минутное мечтанье,Когда нечаянно пройдет передо мнойМладое, чистое, небесное созданье,Пройдет и скроется?… Ужель не можно мнеЛюбуясь девою в печальном сладострастье.Глазами следовать за ней и в тишинеБлагословлять ее на радость и на счастье,И сердцем ей желать все блага жизни сей,Веселый мир души, беспечные досуги,Всё – даже счастие того, кто избран ей,Кто милой деве даст название супруги.В альбом
Гонимый рока самовластьемОт пышной далеко Москвы,Я буду вспоминать с участьемТо место, где цветете вы.Столичный шум меня тревожит;Всегда в нем грустно я живу —И ваша память только можетОдна напомнить мне Москву.(Из Ксенофана Колофонского.)
Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,Запах веселый вина разливая далече; сосудыСветлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарныйМед и сыр молодой – всё готово; весь убран цветамиЖертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы, о други,Должно творить возлиянья, вещать благовещие речи,Должно бессмертных молить, да сподобят нас чистой душоюПравду блюсти: ведь оно ж и легче. Теперь мы приступим:Каждый в меру свою напивайся. Беда не великаВ ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но славаГостю, который за чашей беседует мудро и тихо!(Из Афенея.)
Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоровСтарец, ослепший от лет, некогда Скирпал родилИ, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашейСладостно Вакха и муз славил приятный Феон.Славил и Ватала он, молодого красавца: прохожий!Мимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй Феон!* * *Бог веселый виноградаПозволяет нам три чашиВыпивать в пиру вечернем.Первую во имя граций,Обнаженных и стыдливых,Посвящается втораяКраснощекому здоровью,Третья дружбе многолетной.Мудрый после третьей чашиВсе венки с [главы] слагаетИ творит уж возлияньяБлагодатному Морфею.В альбом
Долго сих листов заветныхНе касался я пером;Виноват, в столе моемУж давно без строк приветныхЗалежался твой альбом.В именины, очень кстати,Пожелать тебе я радМного всякой благодати,Много сладостных отрад, —На Парнасе много грома,В жизни много тихих днейИ на совести твоейНи единого альбомаОт красавиц, от друзей.Стихотворения 1833 г
Вино. (Ион Хиосский)
Злое дитя, старик молодой, властелин добронравный,Гордость внушающий нам, шумный заступник любви!* * *Царей потомок Меценат,Мой покровитель стародавный,Иные колесницу мчатВ ристалище под пылью славнойИ, заповеданной оградыКасаясь жгучим колесом,Победной ждут себе награды[И] [мнят быть] [равны] [с божеством].Другие на свою главуСбирают титла знамениты,Непостоянные квиритыИм предают молву.Гусар
Скребницей чистил он коня,А сам ворчал, сердясь не в меру:"Занес же вражий дух меняНа распроклятую квартеру!Здесь человека берегут,Как на турецкой перестрелке,Насилу щей пустых дадут,А уж не думай о горелке.Здесь на тебя как лютый зверьГлядит хозяин, а с хозяйкой —Не бось, не выманишь за дверьЕе ни честью, ни нагайкой.То ль дело Киев! Что за край!Валятся сами в рот галушки,Вином – хоть пару поддавай,А молодицы-молодушки!Ей-ей, не жаль отдать душиЗа взгляд красотки чернобривой.Одним, одним не хороши…"– А чем же? расскажи, служивый.Он стал крутить свой длинный усИ начал: "Молвить без обиды,Ты, хлопец, может быть, не трус,Да глуп, а мы видали виды.Ну, слушай: около ДнепраСтоял наш полк; моя хозяйкаБыла пригожа и добра,А муж-то помер, замечай-ка!Вот с ней и подружился я;Живем согласно, так что любо:Прибью – Марусинька мояСловечка не промолвит грубо;Напьюсь – уложит, и самаОпохмелиться приготовит;Мигну бывало: Эй, кума! —Кума ни в чем не прекословит.Кажись: о чем бы горевать?Живи в довольстве, безобидно;Да нет: я вздумал ревновать.Что делать? враг попутал видно.Зачем бы ей, стал думать я,Вставать до петухов? кто просит?Шалит Марусинька моя;Куда ее лукавый носит?Я стал присматривать за ней.Раз я лежу, глаза прищуря,(А ночь была тюрьмы черней,И на дворе шумела буря)И слышу: кумушка мояС печи тихохонько прыгнула,Слегка обшарила меня,Присела к печке, уголь вздулаИ свечку тонкую зажгла,Да в уголок пошла со свечкой,Там с полки скляночку взялаИ, сев на веник перед печкой,Разделась донага; потомИз склянки три раза хлебнула,И вдруг на венике верхомВзвилась в трубу – и улизнула.Эге! смекнул в минуту я:Кума-то, видно, басурманка!Постой, голубушка моя!..И с печки слез – и вижу: склянка.Понюхал: кисло! что за дрянь!Плеснул я на пол: что за чудо?Прыгнул ухват, за ним лохань,И оба в печь. Я вижу: худо!Гляжу: под лавкой дремлет кот;И на него я брызнул склянкой —Как фыркнет он! я: брысь!.. И вотИ он туда же за лоханкой.Я ну кропить во все углыС плеча, во что уж ни попало;И всё: горшки, скамьи, столы,Марш! марш! всё в печку поскакало.Кой чорт! подумал я; теперьИ мы попробуем! и духомВсю склянку выпил; верь не верь —Но к верху вдруг взвился я пухом.Стремглав лечу, лечу, лечу,Куда, не помню и не знаю;Лишь встречным звездочкам кричу:Правей!.. и на земь упадаю.Гляжу: гора. На той гореКипят котлы; поют, играют,Свистят и в мерзостной игреЖида с лягушкою венчают.Я плюнул и сказать хотел…И вдруг бежит моя Маруся:Домой! кто звал тебя, пострел?Тебя съедят! Но я, не струся;Домой? да! чорта с два! почемМне знать дорогу? – Ах, он странный!Вот кочерга, садись верьхомИ убирайся, окаянный.– Чтоб я, я сел на кочергу,Гусар присяжный! Ах ты, дура!Или предался я врагу?Иль у тебя двойная шкура?Коня! – На, дурень, вот и конь. —И точно; конь передо мною,Скребет копытом, весь огонь,Дугою шея, хвост трубою.– Садись. – Вот сел я на коня,Ищу уздечки, – нет уздечки.Как взвился, как понес меня —И очутились мы у печки.Гляжу; всё так же; сам же яСижу верьхом, и подо мноюНе конь – а старая скамья:Вот что случается порою".И стал крутить он длинный ус,Прибавя: "Молвить без обиды,Ты, хлопец, может быть, не трус,Да глуп а мы видали виды".* * *Царь увидел пред собойСтолик с шахмат<ной> доской.Вот на шахматную доскуРать солдатиков из воскуОн расставил в стройный ряд.Грозно куколки стоят,Подбоченясь на лошадках,В [коленкоровых] перчатках,В оперенных шишачках,С палашами на плечах.Тут лохань перед собоюПриказал налить водою;Плавать он пустил по нейТьму прекрасных кораблей,Барок, каторог и шлюпокИз ореховых скорлупок —< >< >А прозрачные ветрильцыБудто бабочкины крильцы.* * *Французских рифмачей суровый судия,О классик Депрео, к тебе взываю я:Хотя постигнутый неумолимым рокомВ своем отечестве престал ты быть пророком,Хоть дерзких умников простерлася рукаНа лавры твоего густого парика;Хотя, растрепанный новейшей вольной школой,К ней в гневе обратил ты свой затылок голый,Но я молю тебя, поклонник верный твой —Будь мне вожатаем. Дерзаю за тобойЗанять кафедру ту, с которой в прежни летаТы слишком превознес достоинства сонета,Но где торжествовал твой здравый приговорГлупцам минувших лет, вранью тогдашних пор.[Новейшие врали вралей старинных стоят —И слишком уж меня их бредни беспокоят.Ужели всё молчать, да слушать? О беда!..Нет, всё им выскажу однажды за всегда.]О вы, которые, восчувствовав отвагу,Хватаете перо, мараете бумагу,Тисненью предавать труды свои спеша,Постойте – наперед узнайте, чем душаУ вас исполнена – прямым ли вдохновеньемИль необдуманным одним поползновеньем,И чешется у вас рука по пустякам,Иль вам не верят в долг, а деньги нужны вам.Не лучше ль стало б вам с надеждою смиреннойЗаняться службою гражданской иль военной,С хваленым Ж<уковым> табачный торг завестьИ снискивать в труде себе барыш и честь,Чем объявления совать во все журналы,[Вельможе пошлые [кропая] мадригалы,Над меньшей собратьей в поту лица острясь,Иль выше мнения отважно вознесясь,С оплошной публики (как некие писаки)Подписку собирать – на будущие враки…]* * *В поле чистом серебритсяСнег волнистый и рябой,[Светит месяц], тройка мчитсяПо дороге столбовой.Пой: в часы дорожной скуки,На дороге, в тьме <ночной>Сладки мне родные звукиЗвонкой песни удалой.Пой, ямщик! Я [молча], жадноБуду слушать голос твой.Месяц ясный светит хладно,Грустен ветра дальный вой.[Пой: "Лучинушка, лучина,Что же не светло горишь?"]* * *Сват Иван, как пить мы станем,Непременно уж помянемТрех Матрен, Луку с Петром,Да Пахомовну потом.Мы живали с ними дружно,Уж как хочешь – будь что будь —Этих надо помянуть,Помянуть нам этих нужно.Поминать, так поминать,Начинать, так начинать,Лить, так лить, разлив разливом.Начинай-ка, сват, пора.Трех Матрен, Луку, ПетраВ первый раз помянем пивом,А Пахомовну потомПирогами да вином,Да еще ее помянем:Сказки сказывать мы станем —Мастерица ведь былаИ откуда что брала.А куды разумны шутки,Приговорки, прибаутки,Небылицы, былиныПравославной старины!..Слушать, так душе отрадно.И не пил бы и не ел,Всё бы слушал да сидел.Кто придумал их так ладно?Стариков когда-нибудь(Жаль, теперь нам <не> досужно)Надо будет помянуть —Помянуть и этих нужно…Слушай, сват, начну первой,Сказка будет за тобой.* * *Чу, пушки грянули! крылатых кораблейПокрылась облаком [станица боевая],Корабль вбежал в Неву – и вот среди зыбейКачаясь плавает, как [лебедь молодая].[Ликует русский флот. Широкая НеваБез ветра, в ясный день глубоко взволновалась.]Широкая волна плеснула в островаБудрыс и его сыновья
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.Он пришел толковать с молодцами."Дети! седла чините, лошадей проводите,Да точите мечи с бердышами.Справедлива весть эта: на три стороны светаТри замышлены в Вильне похода.Паз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,А на русских Кестут воевода.Люди вы молодые, силачи удалые(Да хранят вас литовские боги!),Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;Трое вас, вот и три вам дороги.Будет всем по награде: пусть один в НовеградеПоживится от русских добычей.Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;Домы полны; богат их обычай.А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,Может много достать дорогого,Денег с целого света, сукон яркого цвета;Янтаря – что песку там морского.Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:В Польше мало богатства и блеску,Сабель взять там не худо; но уж верно оттудаПривезет он мне на дом невестку.Нет на свете царицы краше польской девицы.Весела – что котенок у печки —И как роза румяна, а бела, что сметана;Очи светятся будто две свечки!Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тожеИ оттуда привез себе жонку;Вот и век доживаю, а всегда вспоминаюПро нее, как гляжу в ту сторонку."Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.Ждет, пождет их старик домовитый,Дни за днями проводит, ни один не приходит.Будрыс думал: уж видно убиты!Снег на землю валится, сын дорогою мчится,И под буркою ноша большая.«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»– «Нет, отец мой; полячка младая».Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,Черной буркой ее покрывая.«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»– «Нет, отец мой; полячка младая.»Снег на землю валится, третий с ношею мчится,Черной буркой ее прикрывает.Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,А гостей на три свадьбы сзывает.Воевода
Поздно ночью из походаВоротился воевода.Он слугам велит молчать;В спальню кинулся к постеле;Дернул полог… В самом деле!Никого; пуста кровать.И, мрачнее черной ночи,Он потупил грозны очи,Стал крутить свой сивый ус…Рукава назад закинул,Вышел вон, замок задвинул;"Гей, ты, кликнул, чортов кус!А зачем нет у забораНи собаки, ни затвора?Я вас, хамы! – Дай ружье;Приготовь мешок, веревку,Да сними с гвоздя винтовку.Ну, за мною!.. Я ж ее!"Пан и хлопец под заборомТихим крадутся дозором,Входят в сад – и сквозь ветвей,На скамейке у фонтана,В белом платье, видят, паннаИ мужчина перед ней.Говорит он: "Всё пропало,Чем лишь только я, бывало,Наслаждался, что любил:Белой груди воздыханье,Нежной ручки пожиманье…Воевода всё купил.Сколько лет тобой страдал я,Сколько лет тебя искал я!От меня ты отперлась.Не искал он, не страдал он;Серебром лишь побряцал он,И ему ты отдалась.Я скакал во мраке ночиМилой панны видеть очи,Руку нежную пожать;Пожелать для новосельяМного лет ей и веселья,И потом навек бежать."Панна плачет и тоскует,Он колени ей целует,А сквозь ветви те глядят,Ружья на земь опустили,По патрону откусили,Вбили шомполом заряд.Подступили осторожно.«Пан мой, целить мне не можно,»Бедный хлопец прошептал: —"Ветер, что ли; плачут очи,Дрожь берет; в руках нет мочи,Порох в полку не попал." —– "Тише ты, гайдучье племя!Будешь плакать, дай мне время!Сыпь на полку… Наводи…Цель ей в лоб. Левее… выше.С паном справлюсь сам. Потише;Прежде я; ты погоди".Выстрел по саду раздался.Хлопец пана не дождался;Воевода закричал,Воевода пошатнулся…Хлопец видно промахнулся:Прямо в лоб ему попал.* * *Когда б не смутное влеченьеЧего-то жаждущей души,Я здесь остался б – наслажденьеВкушать в неведомой тиши:Забыл бы всех желаний трепет,Мечтою б целый мир назвал —И всё бы слушал этот лепет,Всё б эти ножки целовал…* * *Колокольчики звенят,Барабанчики гремят,А люди-то, люди —Ой люшеньки-люли!А люди-то, людиНа цыганочку глядят.А цыганочка то пляшет,В барабанчики то бьет,То ширинкой алой машет,Заливается-поет:"Я плясунья, я певица,Ворожить я мастерица".Осень. (отрывок)
Чего в мой дремлющий тогда не входит ум?
Державин.I.Октябрь уж наступил – уж роща отряхаетПоследние листы с нагих своих ветвей;Дохнул осенний хлад – дорога промерзает.Журча еще бежит за мельницу ручей,Но пруд уже застыл; сосед мой поспешаетВ отъезжие поля с охотою своей,И страждут озими от бешеной забавы,И будит лай собак уснувшие дубравы.II.Теперь моя пора: я не люблю весны;Скучна мне оттепель; вонь, грязь – весной я болен;Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены.Суровою зимой я более доволен,Люблю ее снега; в присутствии луныКак легкий бег саней с подругой быстр и волен,Когда под соболем, согрета и свежа,Она вам руку жмет, пылая и дрожа!III.Как весело, обув железом острым ноги,Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!А зимних праздников блестящие тревоги?…Но надо знать и честь; полгода снег да снег,Ведь это наконец и жителю берлоги,Медведю надоест. Нельзя же целый векКататься нам в санях с Армидами младыми,Иль киснуть у печей за стеклами двойными.IV.Ох, лето красное! любил бы я тебя,Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.Ты, все душевные способности губя,Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи;Лишь как бы напоить, да освежить себя —Иной в нас мысли нет, и жаль зимы старухи,И, проводив ее блинами и вином,Поминки ей творим мороженым и льдом.V.Дни поздней осени бранят обыкновенно,Но мне она мила, читатель дорогой,Красою тихою, блистающей смиренно.Так нелюбимое дитя в семье роднойК себе меня влечет. Сказать вам откровенно,Из годовых времен я рад лишь ей одной,В ней много доброго; любовник не тщеславный,Я нечто в ней нашел мечтою своенравной.VI.Как это объяснить? Мне нравится она,Как, вероятно, вам чахоточная деваПорою нравится. На смерть осуждена,Бедняжка клонится без ропота, без гнева.Улыбка на устах увянувших видна;Могильной пропасти она не слышит зева;Играет на лице еще багровый цвет.Она жива еще сегодня, завтра нет.VII.Унылая пора! очей очарованье!Приятна мне твоя прощальная краса —Люблю я пышное природы увяданье,В багрец и в золото одетые леса,В их сенях ветра шум и свежее дыханье,И мглой волнистою покрыты небеса,И редкий солнца луч, и первые морозы,И отдаленные седой зимы угрозы.VIII.И с каждой осенью я расцветаю вновь;Здоровью моему полезен русской холод;К привычкам бытия вновь чувствую любовь:Чредой слетает сон, чредой находит голод;Легко и радостно играет в сердце кровь,Желания кипят – я снова счастлив, молод,Я снова жизни полн – таков мой организм(Извольте мне простить ненужный прозаизм).IX.Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,Махая гривою, он всадника несет,И звонко под его блистающим копытомЗвенит промерзлый дол, и трескается лед.Но гаснет краткий день, и в камельке забытомОгонь опять горит – то яркий свет лиет,То тлеет медленно – а я пред ним читаю,Иль думы долгие в душе моей питаю.X.И забываю мир – и в сладкой тишинеЯ сладко усыплен моим воображеньем,И пробуждается поэзия во мне:Душа стесняется лирическим волненьем,Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,Излиться наконец свободным проявленьем —И тут ко мне идет незримый рой гостей,Знакомцы давние, плоды мечты моей.XI.И мысли в голове волнуются в отваге,И рифмы легкие навстречу им бегут,И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,Минута – и стихи свободно потекут.Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползутВверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;Громада двинулась и рассекает волны.XII.Плывет. Куда ж нам плыть?………………………………………………………* * *Не дай мне бог сойти с ума.Нет, легче посох и сума;Нет, легче труд и глад.Не то, чтоб разумом моимЯ дорожил; не то, чтоб с нимРасстаться был не рад:Когда б оставили меняНа воле, как бы резво яПустился в темный лес!Я пел бы в пламенном бреду,Я забывался бы в чадуНестройных, чудных грез.И я б заслушивался волн,И я глядел бы, счастья полн,В пустые небеса;И силен, волен был бы я,Как вихорь, роющий поля,Ломающий леса.Да вот беда: сойди с ума,И страшен будешь как чума,Как раз тебя запрут,Посадят на цепь дуракаИ сквозь решетку как зверкаДразнить тебя придут.А ночью слышать буду яНе голос яркий соловья,Не шум глухой дубров —А крик товарищей моихДа брань смотрителей ночныхДа визг, да звон оков.* * *<Дук.>Вам объяснять правления началаИзлишним было б для меня трудом —Не нужно вам ничьих советов. – ЗнаньемПревыше сами вы всего. Мне толькоВо всем на вас осталось положиться.Народный дух, [законы], ход правленьяПостигли вы верней, чем кто б то ни был.Вот вам наказ: желательно б нам было,Чтоб от него не [отшатнулись] вы.Позвать к нам Анджело.Каков он будетПо мненью вашему на нашем месте?Вы знаете, что нами он назначенНас заменить в отсутствии, что мыИ милостью <и> страхом облеклиНаместника всей нашей власти, что жеОб нем вы мните?Е<скал.>Если в целой ВенеСей почести достоин кто-нибудь,Так это Анджело.<Дук.>Вот он идет.А<нджело.>Послушен вашей милостивой воле,Спешу принять я ваши приказанья.<Дук.>Анджело, жизнь твоя являетТо, что с тобою совершится впредь.<Плетневу.>
Ты хочешь, мой [наперсник строгой],Боев парнасских судия,Чтоб тревогой< >На прежний лад настроя,Давно забытого героя,Когда-то бывшего в чести,Опять на сцену привести.Ты говоришь:Онегин жив, и будет онЕще нескоро схоронен.О нем вестей ты много знаешь,[И с Петербурга и Москвы][Возьмут оброк его главы]Стихотворения 1834 г
