скачать книгу бесплатно
Он внимательно посмотрел в глаза своей помощницы. Слегка раскосые, серые, они смотрели на Ивора пристально снизу вверх; пять сантиметров каблука не меняли того, что Ивор, хирург по своей основной профессии, а после уже – нейробиолог, был почти на две головы выше и в несколько раз крупнее миниатюрной шатенки. Слегка пухловатые губы поджаты, дыхание глубокое, а тонкие пальцы сжаты в маленькие грозные кулачки. Комуто могло показаться это очень милым и даже сексуальным, но Ивор знал: Анна в бешенстве.
– Доктор Прайс, я не мог допустить, чтобы столь высокие показатели были искусственно занижены. Это уникальный экземпляр, лучшее, что мы когдалибо делали, – сказал Ивор.
– То есть вы хотите сказать, что искусственно занижать показатели Адикии – это нормально, а с Объектом 84 допустить такого вы не могли? – ответила Анна.
Ивор, закрыв глаза, устало потер переносицу. Анна никуда не делась и все так же стояла перед ним в своей самой воинственной позе, на которую была способна.
– Пойми, для Адикии и Астреи были предопределены их роли. Я не мог допустить, чтобы в этом тандеме Адикия была ведущей, она не способна принимать нужные нам решения в стрессовых ситуациях, – сказал Ивор.
– Ты считаешь, – Анна злилась на него все сильнее и сильнее с каждой секундой, – ты считаешь, что психопат с выжженными мозгами будет способен принимать правильные решения за троих?
– Ты говоришь о понижении уровня синхронизации на семнадцать процентов! – повысил голос Ивор. – Ты сама делала расчеты эффективного уровня для нашего проекта! Сколько сотен часов я отстоял за хирургическим столом, чтобы после отправить в операторы плоды своего труда только потому, что эти объекты не дотянули пары процентов, а то и десятых процента до порога в семьдесят шесть и четыре десятых процента? – Ивор начал закипать. – Или напомнить тебе об Объекте 43? Помнишь, как я умолял тебя дать нам шанс испытать его? Помнишь, сколько ему не хватило? Напомнить?
Анна отошла на шаг от наседающего на нее хирурга. Лицо Ивора полыхало, а на лысине выступили пару капелек пота. Анна добилась совершенно не того эффекта, которого ожидала. Загнать старого ученого в угол не получилось, она только разозлила его.
– Одной десятой. Сорок третьему не хватило одной десятой. Я все помню, Майк, – ответила Анна, не дожидаясь, когда Ивор сам огласит эту цифру.
Анна использовала последний, ранее безотказный козырь по успокоению коллеги – назвала его по имени. Немногие в лаборатории осмеливались это делать, но у нее была подобная привилегия, которой она иногда пользовалась. Помогло и на этот раз. Ивор еще раз окинул ее тяжелым взглядом, а после устало закрыл лицо ладонями и упал в огромное кресло, стоявшее у него за спиной.
– Пойми, Анна, такой удачи больше может и не быть, – наконец заговорил он. – Всего пятнадцать подопытных мужского пола доходило до стадии синхронизации живыми и потенциально в будущем полностью функциональными. И только двое пересекли отметку отметку в пятьдесят процентов, а сорок третий почти достиг необходимого значения. А тут девяносто семь и три! Я не мог позволить понизить уровень синхронизации. Просто не имел права.
Ученый потер виски, посмотрел на уже не такую воинственную, как пять минут назад, коллегу и продолжил:
– Астрея тоже не была предназначена для ведущей позиции, ты это прекрасно понимаешь, но не хочешь признавать, потому что это ты ее нашла, – Анна не выдержала тяжелого взгляда хирурга и отвела глаза. Он же тем временем продолжил. – Астрея и Адикия задумывались как равноправный тандем, а не как пара ведущая – ведомая. Справедливость и несправедливость должны идти рука об руку, но сейчас верховенствует первая. Анна, Объект 84 – это отличный шанс сбалансировать их, вернуть программу в былое русло.
Ивор встал со стула и взял маленькую шатенку за плечи, наклонившись так, чтобы их глаза были на одном уровне.
– Ты понимаешь, Анна? Девяносто семь целых и три десятых процента! При должном уровне подготовки и первоначальной поддержке со стороны Астреи, восемьдесят четвертый уже через год будет задвигать их обеих легким шевелением мизинца на ноге, – Ивор старался поймать взгляд Анны, но она до последнего отводила глаза.
– А если не сможет? Два лидера – это катастрофа. Мы потратим уйму средств и времени на адаптацию восемьдесят четвертого и его обучение, – ответила она. – Если чтото пойдет не так, его придется отбраковать в операторы, как и сорок третьего. – Анна повела плечами, будто поежилась от холода. – Что тогда, Майк?
Доктор Ивор отпустил плечи Анны, выпрямился в полный рост и повернулся к стеклу, за которым была палата восемьдесят четвертого.
– Под мою ответственность, – после долгой паузы сказал хирург.
– Но… – пыталась возразить Анна.
– Разговор окончен, можешь идти, – отрезал Ивор.
Анна знала эту кодовую фразу. Как только Майкл ее произносил, дальнейшие дебаты не имели смысла – своего решения он не изменит.
Она попрощалась со старым хирургом и вышла в пустынный, ярко освещенный коридор лаборатории и направилась в свой кабинет. Приближался вечер, и сейчас на глубине нескольких сотен метров под землей можно было встретить только охрану и обслуживающий персонал: большинство сотрудников уже разбрелись по своим комнатам или залам отдыха. Анна прошла до поворота, бодро цокая каблуками по бетонному полу, свернула налево и направилась к своему рабочему кабинету. По пути ей встретилась только пара охранников, постоянно курсирующих по уровню.
– Доброго вечера, доктор Прайс, – поприветствовал Анну один из них.
– И тебе, Джеймс, – Анна немного замедлила шаг. – Все в порядке?
– Конечно, доктор, – ответил он и улыбнулся настолько широко, насколько вообще способен улыбаться человек.
Анна тоже улыбнулась охраннику, но ничего не ответила и пошла дальше, чувствуя на своей спине и всем, что ниже ее, два мечтательных взгляда. Дойдя до двери своего кабинета, она приложила свой бейджключ к датчику и через мгновение услышала щелчок замка. Можно входить.
«Господи, когда же мы откажемся от этих тупых ключкарт», – подумала Анна, зайдя внутрь и включая в кабинете свет. Уже внутри ее мысли вернулись к разговору с доктором Ивором.
«Под мою ответственность». Как же часто она слышала эту фразу от него!
– Не слишком ли много ответственности для одного старика? – спросила она пустоту.
Впереди был долгий вечер. С показателями синхронизации выше девяноста процентов они даже не думали столкнуться, а тут девяносто семь и три. Надо перепроверить все расчеты еще раз.
* * *
Прошло пять циклов тяжелого, черного сна. Каждый раз он проваливался в эту пустоту буквально через несколько часов после пробуждения. Выжженный мозг восстанавливал нарушенную в ходе операции работу. После третьего цикла он уже мог подолгу фокусироваться на одной точке, после пятого – болееменее связно мыслить. Объект 84 не понимал, сколько прошло дней, какое сейчас время суток – в его комнате не было окон. Пытаясь хоть както себя развлечь, он в сотый раз считал количество ламп на потолке, закрытых квадратами матового пластика. Он уже – не без усилий – дошел до пятнадцати, когда дверь в его комнату открылась.
– Доброго утра! – на пороге стоял доктор Ивор вместе с санитарами и какойто маленькой женщиной. – Готовы немного развлечься?
Объект 84 ничего не ответил. Аппарат искусственной вентиляции легких отключили еще после первого цикла сна, но контролировать голосовые связки он все еще не мог.
– Парни, катите его в седьмую лабораторию, – сказал Ивор, – и аккуратно, слабый еще.
Два санитара подошли к его койке, сняли тормоза и развернули к двери.
«Не пройдет», – подумал восемьдесят четвертый.
На удивление, койка прошла, казалось, в недостаточно широкий дверной проем с запасом в несколько сантиметров по краям. Так Объект 84 впервые оказался за пределами своей палаты.
Коридор не радовал буйством красок. Белые стены, все то же матовое освещение и, насколько он мог увидеть краем глаза, серый бетонный пол. Санитары без приключений доставили Объекта 84 в указанную лабораторию и медленно подняли спинку койки, переместив его в полулежащее положение, предварительно ровно зафиксировав голову.
Перед собой Объект 84 видел только белую стену, даже глазу зацепиться не за что.
– Раз, раз! Это я, доктор Ивор. Рад вам сообщить, что через час вы избавитесь от своего нынешнего имени «Объект 84», – восемьдесят четвертый не мог понять, откуда исходит звук, но голос хирурга узнал. – Пожалуйста, внимательно смотрите на экран, вам в течение часа с перерывами будет демонстрироваться видеоряд. Результаты активности вашего мозга проанализирует сеть операторов и подберет наиболее подходящий вам профиль и имя в рамках нашей программы.
Голос доктора звучал так, будто он читает лекцию, а не сообщает человеку, что через час он получит нормальное имя вместо порядкового номера.
– Сразу предупреждаю, что вам необходимо добровольно сфокусироваться на экране. Конечно, мы можем насильно держать ваши глаза открытыми, но тогда результаты теста будут смазаны, – сказал Ивор.
Восемьдесят четвертый для себя решил, что лучше иметь возможность моргать, чем постоянно пялиться в экран, и приготовился смотреть.
– Отлично. Вижу, вы готовы сотрудничать. Начинаем, – после этих слов Ивор отключился.
На белом экране вспыхнула череда кадров, стремительно меняющих друг друга. Картины, фото, куски видео и, по всей видимости, старых хроник. Какието тексты, числа и просто цветные экраны. Восемьдесят четвертый старался не моргать, боясь чтото упустить. Кто его знает, что делают с теми, кто не прошел тест? На этот раз неизвестность взяла верх над эмоциями и заставила его сосредоточиться.
Шесть раз они делали перерыв. Дважды в лабораторию заходила медсестра и капала чтото ему в пересохшие и слезящиеся глаза. Спустя час тест был завершен.
– Ну как он? – спросила Ивора Анна.
– Весьма достойно. Старался даже не моргать, – ответил ученый.
– Как результаты? – продолжила расспросы Анна. – И зачем этот фарс с именем?
Ивор бросил взгляд на пластину своего планшета.
– Пока в обработке, – ответил он, проигнорировав второй вопрос.
Не успел он договорить, как на экране планшета зажглась синяя точка.
– А вот и результаты.
Ученый коснулся пальцем точки и получил развернутый отчет сканирования. Нетерпеливо пролистывая некоторые места и вчитываясь в другие, доктор все ближе знакомился со своим подопечным. Закончив чтение, он отложил планшет в сторону и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на стоявшую рядом Анну.
– Знаешь, будь у меня этот отчет на руках три дня назад, когда ты отчитывала меня за сохранение уровня синхронизации, я бы, – Ивор сделал трагическую паузу, наблюдая за реакцией Анны, – я бы не отказался от своего решения, – закончил он. – Посмотри сама.
Анна взяла в руки планшет хирурга и так же бегло, как и он, ознакомилась с основными пунктами характеристики. И чем дальше она читала, тем больше ее тревожило то, что находилось в соседней комнате за стеклом.
Бросив взгляд на Ивора, она положила планшет на стол и сказала:
– Поздравляю, Майк, ты создал чудовище.
– Я знаю, – с улыбкой ответил Ивор, – и я очень хочу увидеть, на что это чудовище способно.
После этих слов он нажал на панель перед собой и громко сказал, глядя через стекло на застывшего в ожидании восемьдесят четвертого:
– Ну что же, все хорошо. Вы прошли тест, и результаты выше всяких похвал. Надеюсь, мы с вами продолжим нашу работу в том же духе, Деймос.
Глава 2
Они сидели посреди сгоревшего леса и смотрели друг на друга.
– Значит, Деймос, да? – нарушил молчание труп. – Миленько. Имя определенно тебе подходящее.
Деймос ничего не ответил. Он продолжал всматриваться в куски обгоревшей плоти, которая когдато была лицом, и не мог понять, что же в его выжженном сознании породило мертвеца. Хуже всего было то, что он не ощущал контроля над ним, как это иногда бывает во снах. Труп вел себя абсолютно непредсказуемо и казался чемто посторонним, не принадлежавшим его сознанию. Он постоянно следовал за ним, не позволяя остаться наедине с собой. Иногда говорил абсолютно непонятные вещи, но чаще просто молчаливой тенью преследовал хозяина сновидения.
– Что тебе от меня нужно? – спросил Деймос.
Труп ничего не ответил. Деймос хотел сказать еще чтото, но почувствовал, что пепелище начало растворяться.
– Поговорим какнибудь в другой раз, ты еще не готов, – сказал труп, перед тем как исчезнуть вместе с остатками пустоши.
* * *
Учиться ходить заново – занятие мучительное и долгое. Деймос приходил в ярость каждый раз, когда не мог встать с кровати. Он уже не помнил, сколько раз метал в медсестру костыли, которые она приносила ему каждое утро. Сколько раз он пытался встать с кровати сам и сделать несколько шагов без этих унизительных для его эго помощников! Из раза в раз все заканчивалось одинаково. Падение на пол, ползком обратно на койку.
Еще хуже дела обстояли с едой. От тонкой моторики рук не осталось и следа, и Деймосу приходилось питаться с ложечки, которую, после бросков костылей, с некоторой опаской подносила к его рту медсестра.
С ним обращались как с маленьким, ничего не смыслящим ребенком. Деймосу казалось, что тот первый и единственный пока разговор с Ивором был, скорее, монологом хирурга. Его принимали за дебила, клинического и неспособного на мыслительную деятельность. Деймос же подыгрывал своим тюремщикам и всячески изображал большого младенца.
Сложнее всего было имитировать пустоту во взгляде. Откуда именно, он не помнил, но знал, что глаза – это первое, что выдает в человеке интеллект. Глаза – зеркало души, и, как бы жалко человек ни выглядел, движение мысли всегда будет отражаться в них. Первое время он усердно отводил взгляд, не позволял себе подолгу фокусироваться на одном предмете и старался не реагировать на обращения к нему и осмысленную речь. Подобное поведение приносило свои плоды. Пока он был намертво прикован к кровати и старательно изображал большой овощ, персонал места, в которое он попал, не сдерживался во время бесед. Так он узнал, что они находятся под землей, что как минимум объясняло отсутствие окон во всех помещениях, где ему пришлось побывать. Также ему удалось подслушать, что доктор Ивор является главой проводимых исследований, а ту маленькую женщину, что была рядом с ним, когда ученый впервые появился в дверном проеме, зовут Анна, доктор Анна Прайс.
Но ломать комедию слишком долго тоже не стоило. Видимо, его тюремщики рассчитывают на то, что он вскоре вновь начнет ходить. Деймос пришел к такому выводу, когда в его комнате появилось креслокаталка, а после и костыли.
Учиться ходить заново – занятие мучительное и долгое… Он не знал, как долго пролежал без движения в этой комнате с матовым потолком, но тело успело его предать. Мышцы атрофировались, и любое движение, любая попытка сесть, встать или сделать хотя бы несколько шагов вызывали тяжелую одышку.
Через неделю он уже мог пройти на костылях несколько метров до двери комнаты, но сил вернуться на койку самостоятельно не хватало.
– Отлично, дорогой, давай, вот так, – сказала Пенни, его сиделка. – Давай, милый, еще шажок, я посажу тебя в кресло и мы вернемся в постель, давай, постарайся.
Ее щебет приводил Деймоса в бешенство. Но что поделать – если начал косить под дебила, то отступать уже некуда. Уставившись в пол, он сделал шаг левой ногой и постарался максимально аккуратно переместить на нее вес своего тела. В этот момент прорезиненная ножка левого костыля соскользнула, будто бы ее ктото выбил, и он потерял равновесие. Тело без надежной опоры резко ушло вбок, и Деймос приложился головой о подлокотник стоявшего рядом креслакаталки.
Боль в шее после падения была настолько сильной, что из глаз брызнули слезы. Стараясь понять, что происходит, он попытался пошевелить головой, но новая вспышка боли ослепила его и заставила заскулить.
«Тупица, помоги мне!» – подумал Деймос, глядя на Пенни сквозь слезы. Сиделка замерла над ним с раскрытым ртом, в ее глазах читалась паника. Ей доверили уход за ним как самой ответственной и внимательной медсестре во всем центре. Но она не справилась. Пенни не могла сдвинуться с места, все стояла как истукан и пялилась на кровь, проступающую на воротнике больничной рубашки Деймоса. «Швы разошлись, – подумала она, – доктор Ивор меня убьет».
Пенни никогда не отличалась большим умом. С ранних лет она отставала в интеллектуальном развитии от сверстников, но мать твердила ей: «Пенни, не важно, умная ты или нет. Важно, сколько усилий ты прикладываешь». И Пенни старалась, старалась всю свою жизнь. Сначала в училище, потом в госпитале. Когда старшая медсестра, уходя с прежнего места на работу в лабораторию, позвала с собой и Пенни, счастью ее не было предела. Серьезное место, красивые врачи, лучшая аппаратура и лекарства. Что еще надо было для счастья? Она много лет тянула лямку, не претендуя на руководящие позиции старшей медсестры, так как понимала: в политике и общении с людьми она полный ноль. Но она не смогла бы продержаться так долго на хорошем счету, если бы не ее звериная изворотливость. Ради собственного блага простушка Пенни могла солгать о чем угодно и кому угодно, подставить невиновного и утаить правду, даже если по ее вине ктото умер.
– Ну что же ты, Деймос, аккуратнее надо быть! – она заговорила с ним тоном, которым общаются с нашкодившими детьми. – Давай, поднимайся, хватит валять дурака.
В это время Деймос, парализованный болью в шее и голове, мог только мычать и желать смерти тупой сиделке.
– Давай я помогу, а потом приведем тебя в порядок, да, милый? – сказала она. В голове Пенни уже созрел план, как провернуть все так, чтобы никто ни о чем не узнал.
Она схватила Деймоса под мышки и, будучи женщиной немаленькой, без особых усилий подняла и усадила в креслокаталку исхудавшего после операции мужчину. После она сделала шаг назад и посмотрела на него, будто пытаясь понять, насколько все плохо. По лицу Деймоса стекали капли пота, он сидел в кресле без движения и тихо стонал. Пенни еще раз посмотрела на подопечного, бросила секундный взгляд на дверь палаты. План действий созрел в ее голове почти мгновенно, будто ктото подсказал, что ей делать, и она двинулась к тумбе с лекарствами и инструментом. Немного покопавшись в ящике, Пенни извлекла небольшой пузырек и шприц с иглой.
– Нуну, тише, а то нас ктонибудь услышит, – сказала она себе под нос. – Сейчас я сделаю тебе укольчик, и все пройдет, потерпи.
Пока она пыталась успокоить Деймоса, руки привычным, ловким движением отмеряли дозу обезболивающего. После Пенни подошла к подопечному и сделала укол. Через несколько минут Деймос затих и погрузился в наркотический сон: медсестра вколола ему конскую дозу, потому что через час должен был зайти доктор Ивор.
Пенни была уверена, что Ивор ничего не заподозрит. Пациент всегда крепко спал после физических нагрузок, а старый хирург целиком доверял ей в плане ухода за ним. Все обойдется. Она взяла тампоны из другого ящика тумбы и аккуратно отодвинула край воротника больничной рубашки, которая была надета на Деймоса. Проведя дезинфекцию, она дождалась, пока остановится кровь и уложила мужчину на койку. Ей повезло: швы просто слегка кровоточили и уже через пару дней никто ничего не заметит.
Она немного постояла рядом с койкой Деймоса, пока не убедилась, что он полностью отключился. После закрыла иглу колпачком, аккуратно положила шприц и окровавленный тампон в карман халата и вышла за дверь.
Все должно выглядеть так, будто он просто спит.
* * *
Анна тихо зашла в кабинет Ивора. Она застала хирурга за своим рабочим столом, он вел с кемто беседу в режиме видеоконференции.
– Да, господин советник, да, я вас понял, – сказал Ивор, и по его лицу было ясно, что разговор не из простых. – Да, я все понимаю, наши исследования крайне важны, но хочу заметить… – Ивор осекся на полуслове и поменялся в лице.
Доктор Прайс никогда не видела старого хирурга таким потерянным и беспомощным. Он напоминал ей кролика перед змеей, которая находилась по другую сторону экрана. Она уже подумывала тихо выйти за дверь и заглянуть позже, но в этот момент Ивор опять заговорил:
– Да, будет выполнено, господин советник.
После этого ученый коснулся экрана планшета, установленного в специальный паз на столе, отключился от конференции и закрыл лицо руками.
– Останься, Анна, – сказал Ивор, не опуская ладоней, – ты как раз вовремя, нам нужно поговорить.
Анна была не в восторге от тона Ивора. Исходя из того, что она услышала, у них появились проблемы, причем серьезные. Если они попали в поле зрения одного из советников, то все очень плохо.
– Да, доктор Ивор, – сказала Анна.
