Лихолов

Велимудр шел босиком по сырой траве. Ступни ему сводило холодом, но ведун привык принимать это чувство с благодарностью – так утренняя земля забирала из него все хвори. Мохнатая растительность мягко сминалась под ногами, воздух вибрировал предчувствием рожденной заново жизни, мир принимал в ладони новый день. Серело небо. Ведун отошел от жилых домов до ближайшего родника, который приметил еще вчера. Принял смиренную позу со склоненной головою и тихо запел ритмичную душевную молитву, позванивая колокольчиком. На Северо-Востоке умели петь так, чтобы сердца всего живого бились под эти звуки в унисон. А если пел старый опытный ведун со всем жаром накопленного за жизнь благочестия, то все вокруг, от медведя до летящей бабочки, сразу отбрасывало свои дела и замирало в умилении.

Первые благословляющие лучи упали на седину Велимудра, а затем, подчиняясь ритму его напева, сползли на родниковые воды и заплясали в них языками отсветов. Древний Талмуд Светославия учил, что вся жизнь на Зеленой Тверди есть танец воды и света. Все состоит из воды, без воды умирает. Но и без света жизни нет. А потому ведуны научились подчинять себе и свет, и воду, и через них заглядывать в небыль, словно сквозь волшебное зеркало. Небыль – то жизнь духа, суть мира, искры душ без одежек тел. Там все видится совсем иначе, как в странном сне. И много лет надо учиться читать эти видения, чтобы начать разбирать их верно. Велимудр достал из-за пазухи мешочек и выбросил в родник содержимое – часть скальпа черного жреца. Так ведун хотел посмотреть последние воспоминания чернокнижника. В волосах живет память, связь с прошлым, накопленная мудрость. Того, что имелось у Велимудра, конечно, было слишком мало, чтобы действительно разобраться во всех хитросплетениях прошлого. Но, однако ж, многое он смог увидеть. Человеческая память есть смесь не только образов, но и чувств, ощущений, боли, надежд, страстей. Много всего ведун запоминал как есть, не разбирая, оставив разгадывание на потом.

Когда лучи закончили свой хоровод вокруг родника и зеркало небыли рассеялось, старец с отвращением вытащил из воды убогий шмоток плоти и швырнул подальше. А сам обессиленно рухнул на траву. И какое-то время еще лежал так, приходил в себя и перебирал в голове образы, сопоставляя картинки и чувства… А щедрая земля тем временем забирала из старца хвори и заменяла их на новые силы. Кто лежал по утрам на ковре дикой опушки, знает, какой энергией она обладает и какой щедростью.

Велимудр пришел обратно в деревню, когда утро уже разгорелось теплотой. Ратибор с нетерпением ждал ведуна, ибо помнил, что тот обещал на рассвете разобраться в произошедшем.

Принц, Лихолов с Елисеем и Велимудр уединились в одной из светлых деревенских горниц, когда другие солдаты, как и жители деревни, еще только просыпались.

– Поведай нам, мудрый старец, что видел ты в небыли? – спросил Ратибор ведуна. – Удалось ли узнать, кто подстроил на меня покушение?

Велимудр посмотрел на принца тяжелым взглядом, как смотрят дедушки, отправляющие внуков на войну, и произнес:

– Тот черный колдун опасливо побрился недавно, чтобы никто не смог узнать многого. Однако, как и любой живой человек, идя на охоту за жертвой, испытывал свои надежды, свои страсти. Был в предвкушении великих дел. И дух его наполнялся гордостью. Так вот, в сих помыслах мечтал он превратить и принца Ратибора в своего сторонника. И представлял, как Ратибор повелевает ужасающим мощным драконом… И видел он в своих мечтах, как некто из чернокнижных воевод награждает жреца за двух пойманных королевских отпрысков. И не только его самого прославляют, но и грезил, как почести воздают в черной башне и еще двоим северянам… Первого лица я не разобрал. И эта загадка еще долго будет мучать меня. А вторая же была придворная Майа.

– Я так и знал! – взорвался Ратибор.

– Тихо, мой принц! – оборвал его Велимудр. – Это лишь фантазии мертвого чернокнижника. Однако они косвенно указывают нам, что ваша ведунья Майа каким-то образом замешана во всех этих дурных делах. Но для полного суда нам еще только предстоит вывести ее на чистую воду!

– Но как? – посетовал Ратибор.

– Всему свой час! – успокоил его Велимудр. – Придет подходящая веха, и Матушка Судьба покажет, как разобраться с вашей ведуньей. Надо будет устроить суд. Созвать на него совет ведунов. Но это дело не столь срочное, как помощь твоей сестре.

– Но я уехал из столицы, оставив отца одного с этой ведьмой!

– Поверь мне, мой принц, – с тоской в голосе ответил ведун. – Если она так давно плетет свои козни, то за время твоего отсутствия намного хуже уже не сделает… Сейчас нам всем важнее любых дел – спасение Златовласки, жемчужины Северного Леса, благословленной берегини Востока! И Судьба ведет тебя, Ратибор, именно туда. Так не противься, иди в открытую дверь, не игнорируй подсказки Вселенной. Ведь не зря, ох, не зря, сам Лихолов появился в Ясеневом Замке в самый отчаянный час. Твое сердце почувствовало в появлении Странствующего Охотника знак – и не случайно. Ты держишь верный курс, именно потому к тебе и притягиваются нужные люди: Лихолов, потом я, а потом еще, Судьба его знает, кто придет на выручку. Сверни ты не туда, поругайся с Матушкой-Судьбой – и тогда помощь перестанет прилетать к тебе свыше, будешь сам биться с тьмой вслепую.

Ратибор задумался: в нем, как два скорпиона, боролись яростное желание уничтожить ведьму Майю и тянущая ноющая тоска по сестре. Лихолов же закатил глаза в ответ на очередные нравоучения старца про Судьбу, путь и последствия. Елисей, как верный воспитанник храма благочестия, открыто внимал Велимудру, и чистое юношеское сердце откликалось на каждое произнесенное ведуном слово.

– Почему, отче, – вдруг голос Ратибора дрогнул. – Почему эти мрази сделали дракона именно из моей сестры? В чем тут хитрый расчет? Неужто у них нет своих подходящих душ?!

– Нет подходящих, – сочувственно пояснил ведун. – Дракон – это тварь противоестественная, самим своим существованием он нарушает волю природы. Чтобы создать эту форму жизни нужно бросить в топку очень мощные поленья и приправить сильнейшими черными чарами. Видишь ли, мой принц… Только душа, суть которой уже и так есть огонь, может стать таким пламенным демоном. Среди нынешнего мрака душа Златовласки, наверное, показалась им самой яркой, самой мощной искрой. Такой чистой, такой обжигающе горячей, что только она и подошла им в жертву… Дракон – это очень сильная душа, при этом резко низко павшая… Такое потрясает мир, вся вселенная вдруг вздрагивает в мгновения этих падений. Так вздрагивает, что упускает на пару ударов сердца господство над законами жизни. И тогда случается то, что противоречит всему. То есть чернокнижники для такого обряда приносят самую немыслимую жертву. Однако ж, обычно драконами становятся целиком, полностью, забывая окончательно свою человеческую сущность. Кого-то заставляет пасть излишняя слава, например, так растлеваются праведники, когда им оказывают слишком много почестей. Кого одурманивают неожиданная удача и богатство. И ежели в тот момент окажется рядом ушлый чернокнижник, да еще и очень сильный… То происходит вот такое. Но мы знаем с вами, что Златовласка не потеряла в себе человека… То есть ее падение не было столь разрушительным… Что они сделали с ней, на чем подловили – мы не знаем пока… И важно в том разобраться.

Последние слова глубоко задели каждого. Лихолов много странствовал по свету. Он насмотрелся на разных женщин. На тех, что прикидывались праведницами, а сами делали тайком, чего только желали, против любых приличий. Еще на тех, которые были невинны, но лишь до поры до времени, пока жизнь не проходилась по ним колесом. Так что на откровенных распутниц Лихолов смотрел даже с некоторым уважением, как на честных людей. Они, по крайней мере, ничего из себя не корчили. Но таких дев, чтобы их душа действительно была чиста, как пламя, в котором не уживется никакая грязь… Таких ему не попадалось никогда. Возможно ли, что такой человек, такая женщина, действительно существует на свете? Или это лишь очередная байка? Странник вспомнил глаза Златовласки. Смелые, теплые, смотрящие прямо, как взирают на мир только люди очень благородные. Взор, горящий праведным огнем. Что-то было в тех глазах. Какая-то сила, какая-то прямота, категоричное правдолюбие. Это воспоминание вдруг дотронулось до сердца Лихолова. Давно ничто новое не дотягивалось до глубин его души. Но тут будто подействовала мощная светлая сила, способная сорвать любые замки. Что-то обожгло Странника изнутри.

Неожиданно Ратибор встал и повелительно произнес:

– Идем за Златовлаской. Дружине все объясним, только когда отъедем от деревни, на ближайшем привале. Странствовать будем по трактам и дорогам, не сворачивая в селения. Собирайтесь, седлайте коней.

……………………………………..

Выспавшиеся и плотно позавтракавшие в деревне дружинники снова выдвинулись в путь. Большая часть отряда по-прежнему думала, что скачет в сторону западных границ Северного Леса. Дружина во главе с Ратибором вышла на тракт, а затем проделала еще долгий путь, поднимая в воздух вырванные копытами лошадей пыльные травинки. И, наконец, уселась на обеденный привал – вот только тогда Ратибор рассказал дружинникам всю правду о начавшемся походе и о принцессе Златовласке.

Тоскливо было видеть солдат, когда они узнали о произошедшем с их любимой принцессой. Если бы дружинникам сообщили, что звезды погасли, трава перестала расти, или птицы разучились петь – и тогда они не сидели бы с такими грустными взглядами, не так тяжело бы вздыхали, сжимали бы кулаки, и трепали бы волосы, как сейчас. И правда, казалось, что такая тоска разлилась вокруг, будто и не живала радость на свете прежде. Туга…

Однако ж, как и верил Ратибор, дружинники были невероятно преданы своему принцу. Хоть многие из них и слышали об опасностях Горбатых Холмов, о злых духах гор, хоть и боялись дракона, без раздумий каждый из них остался в отряде. Все они, вероятно, испугались отведенной им участи, но никто не роптал, никто не возражал. Так, во всеобщих тяжелых думах, отобедав, дружина двинулась в новое направление.

Начало осени всегда баловало Северо-Восток мягкой погодой, еще нежной робкой прохладой, и даже дожди пока были редкостью. Отец-лес пропускал вперед своих сыновей бережно. Щедро одаривал путников дичью, питьем и местами для постоя.

Так что отряд даже не успел устать или почувствовать какие-либо особые неудобства, как добрался до границы дикой чащи и того самого редколесья у кромки Горбатых Холмов. Теперь уже нельзя было располагаться на полянах, наоборот, приходилось выбирать для стоянок густые чащи. Чтобы, не дай Судьба, не стать добычей дракона. В то же время, в самые темные лощины и чащи заходить в нынешние времена тоже было опасно. Ведь никто не хотел напороться на очередной бродячий туман.

А дракон не замедлил продемонстрировать свою устрашающую мощь прячущимся меж густых лесных зарослей солдатам. Зверь летал всегда в разных направлениях от своего логова, не имея постоянных избранных мест для охоты. Довелось уродливой твари пролететь и прямо над дружинниками. Еще заранее лес вздрогнул от протяжного рыка. Солдаты с ужасом переглянулись, а Лихолов в туже минуту свистнул и крикнул всем:

– Это дракон! Прячьтесь! Под деревья! В кусты!

Лошади уже заранее благоразумно были подведены под самые густые кроны. И даже прикрыты одеялами со вплетенными веточками и листвой – хитрый совет опытного Лихолова. Дружинники метнулись в укрытия.

Ратибор и Лихолов оказались под одним деревом.

– Нам нельзя являться раньше времени, – шепнул принцу Странник. – Мы не должны показаться принцессе группой охотников на дракона.

Принц принял благоразумный совет. А через пару ударов сердца вдруг увидел вверху в небе сквозь плотную паутину листьев огромную крылатую тварь. Разглядел брюхо, укрытое прочными пластинами, раскидистые перепончатые крылья и хвост с шипами. Дракон летел и наслаждался собственным рычанием, словно давая природе понять, кто здесь сейчас главный. Звуки пронизывали до костей, будто чьи-то ледяные руки пробирались под кожу и сжимали желудок железной перчаткой. Но длилось все недолго. Дракон быстро скрылся. Однако же впечатление ужаса и растерянности произвести успел на многих. Солдаты вышли из укрытий с напряженными лицами, искоса поглядывая на своего принца.

Ратибор понимал, что явиться к Златовласке с вооруженным отрядом будет опрометчиво. Нельзя напугать ее, нельзя внушить недоверия. Появление брата должно выглядеть как дружественный визит. Поэтому условились так, что дружина, для начала, останется прятаться под покровом леса, даже не заходя в редколесье. Разобьет там лагерь и будет ожидать возвращения принца. Но не более двух дней. Ибо если к закату следующего дня Ратибор не вернется, это будет означать, что случилась беда. К Златовласке на встречу решено было вместе с Ратибором отправить Велимудра и Лихолова с Елисеем в качестве проводников и помощников. А еще, на всякий случай, принц пожелал взять с собой самого верного и ловкого воина – Яговина. Так, в солнечное осеннее утро пятерка всадников осторожно углубилась в редколесье.

Природа переживала свою самую нарядную пору. Листья, словно барышни на балу, приукрасились разными цветами и плавно опадали с веток, выдавая в полете головокружительные танцевальные пируэты. Осень вполне совпадала с общим настроением мира. Птицы и белки суетились по деревьям, готовясь, что вот-вот не останется ни еды, ни материала для гнезд, ни уютных укрытий. Лес знал – скоро будут слезы долгих дождей, а потом и смерть. Так совершится очередной круг жизни, чтобы по весне возродиться вновь. И это настроение предстоящих испытаний уже витало в воздухе.

Когда странники приблизились к холмам, погода начала портиться. На лошадях подниматься по диким горам в такую сколькую пору было сложно. Их пришлось привязать к редким деревцам в укромном месте и оставить, а путь продолжить пешком.

Чем ближе Ратибор подходил к драконьему логову, тем тяжелее становилось у него на душе. Что-то внутри тянуло, выло, противилось, ему было сложно дышать и шагать. Горбатые Горы никогда не считались гостеприимным местом. Но сейчас принцу казалось, что его кто-то тянет за шкирку назад. Горы кусались острыми камнями, обрывали проход неожиданными оврагами, гнали путников прочь. Погода портилась все больше, ветер стал остервенело дергать путников за плащи, толкать в грудь.

– Хозяин этих гор не хочет пропускать нас, – сказал Велимудр.

Елисей с Лихоловом напряженно переглянулись, ибо они-то знали «хозяина» горбатых гор Версипала, и им совсем не хотелось снова с ним враждовать…

Велимудр остановился и немного задумался. А затем опустил голову и скрестил руки на груди и чтал что-то нашептывать. Потом резким движением достал меч из ножен за спиной. Металл словно взвизгнул радостным возгласом, и клинок оказался в руках ведуна уже охваченный колдовским пламенем.

– Я – Велимудр, ведун из старого совета! – вдруг крикнул куда-то в воздух Велимудр, крутя головой, и казалось, что горы будто бы вздрогнули от этих слов. – Я не буду брать здесь чужого. Я лишь провожаю брата к сестре. Никто не имеет права препятствовать встрече родной крови с родной кровью! Ничто здесь не будет нами потревожено. Даю горам обещание! Даю мое слово, слово Велимудра Горящего Меча!

И с последним звуком вдруг струя пламени на пару мгновений взмыла в небо от горящего меча Велимудра, желтой молнией ударила в тучи и исчезла. Гром шлейфом протек по небу и стих. Оружие же по-прежнему горело. По горам что-то заерзало и зашуршало, недовольно усмиряясь перед силой колдовского пламени. А по склонам гор неведомо откуда разнесся злобный шепот:

– И-ди-и-те-э-э-э-э! Но сдержите слово-о-о! Хозяи-и-и-н гор все види-и-и-т!

Елисею почудилось, что по его спине пробежали ледяные муравьи, все остальные воины тоже чувствовали себя, как под прицелом невидимого лучника – напряженно и неуверенно. Велимудр убрал меч в ножны и обратился к спутникам:

– Помните! В этих горах ни одной дичи нельзя подстрелить, ни одной капли воды не выпейте, и ни одного камня не сдвиньте. Это проклятое место, под игом сильного колдуна оно. Тот так стар и так озлоблен, что даже плоть его уже давно разложилась. Остался только гневливый дух бродить здесь тут меж склонов с приспешниками. А потому будьте здесь бережны и осторожны! Ни капли воды, говорю вам! И нам надо поспешить. Мы должны успеть прийти к Златовласке до заката! Ибо в ночи сила зла преумножится. Пойдемте же!

Они торопились. Горы стали чуть спокойнее, больше не путали проход и не строили козни. Однако ж, погода и не думала налаживаться. Осень окончательно заступала в свои права – мрачные тяжелые тучи, изнывающие от тяжелого ледяного бремени, сгущались и сгущались в небе. А ветер бесновался меж скал. Подъем уже начал казаться бесконечным. Как вдруг Лихолов остановил всех, молча подняв руку. А затем повернулся к принцу и Велимудру и указал пальцем на драконье логово, до которого оставалось не больше пятидесяти шагов.

Ратибор напрягся. Он страшился того, что увидит там. Он понятия не имел, в каком состоянии Златовласка, признает ли брата, не растеряла ли она вообще за последние дни своей человеческой сути. Ратибор любил сестру. Даже слишком. Так любил, что готов был убить за нее и уже убивал. Его сердце не вынесет, если она окажется обречена на скорую смерть. Мать королева умерла давно, отец король одурел и обессилил от тяжести своего положения. Толком и не было больше никого родного у Ратибора, кроме сестры. Разве что супруга, но то совсем иное дело. С малой принцессой-то он пробегал все детство в лесных чащах, с ней играл он и на свирелях, и учился стрелять из лука одного на двоих, ибо девице не особо хотели позволять такое занятие. И никогда не приходилось думать, что столь близкие брат и сестра однажды могут разлучиться по чей-то дурной ворожбе.

Принц стоял, как замерзшее дерево, и не решался сделать шаг. Велимудр снова по-отечески положил Ратибору на плечо свою ладонь. И от руки старца по телу словно разлилось тепло, благословление и сила. Принц осилил сделать шаг, и дальше уже ноги понесли его наверх сами. Они шли вдвоем: Ратибор и Велимудр. Лихолов с Елисеем и Яговин тоже поднимались в сторону логова, но чуть сбоку, чтобы спрятаться в укрытии, смотреть, слушать разговор, но до поры до времени оставаться незамеченными.

Ратибор и Велимудр поднимались тихо. По мере приближения к драконьему логову воздух становился все теплее, хотя тучи и не думали расступаться. Наконец, они увидели Златовласку: она сидела на камнях в пещерке и плела осенний венок из разноцветных листьев. Заметив появившегося из ниоткуда брата, принцесса вздрогнула. С пару ударов сердца она пыталась понять, правду ли видит, или наваждение. Девушка аккуратно привстала, поправила платье, что-то отряхнула. Тем временем Ратибор был в силах только улыбаться: он не мог, даже не смел, произнести ни слова, только медленно шагал в ее сторону.

Через несколько бесконечных мгновений они стояли друг напротив друга, на расстоянии вытянутой руки и смотрели в глаза. Что-то в Златовласке изменилось, заострилось, натянулось. Но Ратибор с облегчением увидел и обыденный ее человеческий взор, прямой и смелый, как всегда. Сердце его растаяло, он понял, что не все так уж плохо. Принц рассмеялся от облегчения. Девушка же почувствовала знакомую ей с детства обволакивающую любовную теплоту старшего брата, который всегда прикрывал и опекал сестренку, и тогда ее растерянность тоже улетучилась. Они бросились друг к другу в объятья. Ратибор не мог сдержать слез, он сжимал девушку даже слишком крепко, но и та отвечала тем же. Златовласка была горячей, как уголек, но брат сейчас не обращал на это внимания. Потом принц чуть отодвинулся, посмотрел в лицо принцессы, погладил ее нежную белую кожу своей мозолистой воинской ладонью. Их улыбки и слезы радости лились, словно общие на двоих.

– Я нашел тебя, сестренка, – шепотом произнес Ратибор, а Златовласка продолжала улыбаться. – Теперь все наладится. Я знаю, что с тобой случилась беда. Но мы спасем тебя, все будет хорошо!

От последних слов Златовласка вдруг сменила выражение лица с радостного на озадаченное выскользнула из объятий брата и отстранилась. Ратибор не ожидал такой строгости и застыл в напряжении.

– О чем ты брат? – строго произнесла принцесса. – Меня спасать не надо. Я сама скоро спасу вас всех. И наш народ, и Северный Лес.

Она смотрела на Ратибора, как оскорбленный воспитатель смотрит на дерзкого ребенка. Руки принца так и рухнули вниз. Витязь ожидал многого… И того, что сестра будет окончательно поглощена сущностью дракона. И того, что она, возможно, уже вообще погибла. Где-то в сердце он лелеял надежду, что Златовласка еще держится, что она просто ждет спасения. Но такого холодного ответа Ратибор не воображал ни в одном из вариантов… А взор девушки тем временем упал на Велимудра, который стоял в отдалении, не смея мешать встрече двух сердец. Словив нотки недовольства и напряжения, ведун стал медленно приближаться к принцессе.

– Ты привел ко мне ведуна? – тем же суровым тоном спросила Златовласка. – Чего ты хочешь, Ратибор? Кажется, ты совсем ничего не понимаешь!

– Не понимаю, сестра, – растерянно отвечал Ратибор, пока Велимудр подходил все ближе. – Так, может, ты мне объяснишь?

– Приветствую тебя, жемчужина Северного Леса! – с отеческой теплотой произнес Велимудр, улыбнулся и кивнул головой.

– Здравствуй, старче! – на миг голос Златовласки чуть потеплел.

Все в королевской семье почитали и уважали Велимудра. Этот ведун приходил на помощь уже нескольким поколениям их рода. А кроме того, все северяне знали о его могущественной силе, которую он черпал из природы, служения миру, тяжелейших аскез и любви к Матушке Судьбе. К тому же после того, как совет жрецов объявил новорожденную Златовласку милостью Судьбы и берегиней Востока, Велимудр дал королю клятву служить принцессе и покровительствовать ей в случае любых опасностей, появляться рядом со Златовлаской, как ее самый верный защитник. И пока обещание свое ведун держал достойно. Уже дважды была жизнь юной принцессы в большой опасности. Однажды ее сразила сильнейшая хворь, и ни одному из придворных лекарей не удавалось помочь девочке, принцесса чахла на глазах. Но в решающий миг вдруг явился Велимудр с какими-то редкими травами, которых уже несколько десятилетий никто не находил в лесу, да вылечил Златовласку. В другой раз случилось так, что принцесса отказалась в очередной вечер прясть и шить с другими жительницами ясеневого дворца и сбежала. Села на своего лихого молодого скакуна и умчалась гонять по вечернему лесу. Да, она никогда не была робкой домашней девчушкой, а уже с самого детства терзала всех своим огненным нравом. Но что-то произошло тогда в затененной чаще. Вечером не разглядела Златовласка тропу. Может сама ошиблась, или ветви косматые решили проучить дерзкую беглянку. Сорвалась с седла, рухнула и потеряла сознание. Именно Велимудр оказался тогда рядом, привез принцессу во дворец и сам врачевал ее до тех пор, пока девушка не окрепла. Потому водилась между Велимудром и Златовлаской незримая связь, вроде той, что бывает у дедушки и внучки. То ли клятва ведуна связала эти души, то ли обоюдная любовь – одной Судьбе ведомо. Да только обещание свое Велимудр всегда сдерживал, и вот, в очередной раз он появился, когда принцесса попала в новую передрягу.

Ведун чуть протянул к девице свою большую руку, жилистую, похожую на ветвь старого древа. Златовласка как-то неожиданно, по-детски улыбаясь, вложила в нее свою ладонь, и Велимудр поцеловал ее. Закапал мелкий дождик.

– Мы здесь с благими намерениями, доченька, – увещевал девушку старец. – Мы всегда были друзьями тебе. Доверься нам и поведай все по порядку. Расскажешь?

Златовласка вздохнула, девичье лицо снова стало строгим.

– Попробую, – принудила она себя. – Но только спасать меня не надо! Нынче вы мои гости у меня на поруках!

Ратибор и Велимудр покорно закивали.

– Только дождь начался, – поморщилась принцесса. – Укроемся в моей небольшой пещерке? – Девушка указала на неглубокую нишу в скале, где она привыкла спать и хранить вещи.

– Да, но… – осекся Ратибор и снова повисло напряжение. – … Только пойми меня верно, сестра. Я искал тебя, я слыхал о драконе, а от того должен был быть очень осторожен… Я не ведал, что увижу здесь. Будешь ли ты, как бы это сказать… в себе! Потому взял с собой в путь провожатых и охранников. Они сейчас там, в зарослях, – принц стыдливо указал на засаду, в которой прятались Яговин, Лихолов и Елисей. – Их трое, но это добрые люди. Обещаю, они не сделают тебе ничего дурного. Пусти и их в укрытие? Негоже принцу с принцессой прятаться от дождя, пока их служивые мокнут…

Златовласка наморщила лицо и недовольно поджала губы. Но благородство в ней всегда брало вверх над раздражением:

– Хорошо, брат. Зови их, пусть идут в пещеру. Там будет сухо, а рядом со мной всегда тепло, ибо я есть огонь.