Варенье с косточкой

После четвертой Андрея совсем развезло – видимо, добавил на «старые дрожжи».

Наступила легкость.

Не то что раны – царапины не осталось в душе, одно сплошное блаженство. Небытие. С языка просилось что-нибудь этакое: «Жак! Кольт, новую колоду и бутылку шампанского!». Здесь следовало щелкнуть перстами, и Андрей попробовал проделать фокус – фокус не удался. Факир был пьян.

– Рассчитывайтесь, – устало промолвила официантка, возникнув у столика.

Витек держался молодцом и мыслил почти трезво:

– У тебя дензнаки есть?

Медленным движением, казавшимся ему самому точным, трезвым и где-то даже элегантным, Андрей выудил из кармана смятые тысячные.

Официантка отсчитала сдачу. Витек быстро сгреб оставшуюся кучку, Андрей только успел хлопнуть глазами – вышло тоже медленно, точно ресницы мешали.

– Ты где заякорился? – присвоив сдачу, полюбопытствовал Витек.

– Комнату снял.

– Где?

– На Северной.

– Поехали?

– Куда? – удивился Андрей.

– Возьмем с собой чего-нибудь по дороге, – туманно объяснил Витек.

Держась друг за друга, приятели выбрались на улицу.

Глава 11

…Больную щиколотку следовало держать выше уровня сердца.

Устроив ногу на подушках, Липа попыталась определить степень разрушения юбки. Разрушение оценивалось как катастрофическое. В подоле зияла дыра, немногим меньше пробоины в крепостной стене. Липочка чуть голову не сломала, изобретая, как и чем ее латать.

Утерев слезу индийским хлопком, остаток вечера провела на диване.

Закатное солнце светило розовым лучом в окна, по НТВ заканчивалась очередная серия «Разбитых фонарей» – Липочке не требовалось даже телевизор включать, все слышно было через стенку, за которой жила фанатка сериала, уволенная из органов паспортистка.

Вот тут-то черная кошка снова показала свой дурной нрав.

Явился непрошеный гость.

Первая мысль – неужели студенты пришли проведать больного Учителя? – сменилась второй: не открывать.

Посетитель не желал мириться с тишиной за дверью.

Под срывающуюся трель звонка Липа проковыляла к двери, заглянула в глазок и испытала невероятное облегчение – это были не китайцы, это была сестра Вика. В коротком широком плаще, скрывающем живот, в брюках, с цветастым платком на шее, низенькая, круглая со всех сторон.

Вика работала медсестрой в наркологии и отличалась от сестры решительностью и напором. Тряхнув черными кудряшками, она начала с претензии:

– Ты почему на звонки не отвечаешь?

Липочка перевела рассеянный взгляд на телефонный аппарат:

– А никто не звонил.

– Как это не звонил? Я все воскресенье тебе пыталась дозвониться, – Вика сунула сестре плащ, сбросила туфли, продефилировала в зал.

– Ты издеваешься? – тотчас раздалось из комнаты. – Липка, как тебе можно дозвониться, если у тебя телефон отключен?

– Черт, забыла.

Вешалка на плаще была оторвана, и Олимпиада зацепила плащ за ворот.

– Вечно одно и то же! Ты почему не приехала на дачу? Мы же договаривались!

Участок достался сестрам от бабушки в общее пользование, но Липа на даче почти не бывала, только вишню всегда собирала по той причине, что очень любила варенье из нее. С косточками.

Вика же каждое лето выпасала на даче свою пятилетнюю дочь Ксению.

– Черт, – Липочка страдальчески сморщилась, – забыла, конечно.

– Вечно одно и то же! Ну и когда ты думаешь вишню собирать?

Тут гневный Викин взгляд остановился на ноге сестры:

– А это еще что такое?

– Вывих с разрывом связок.

– С лестницы навернулась, что ли?

– Нет, с велика грохнулась. Юбку жалко. – Липочка закусила губу.

Юбка была на все случаи жизни. Базовой. Собственно, на этой шикарной юбке держался весь летний гардероб.

– Молодец. Ну и кто теперь полезет на дерево? – Вика погладила свой беременный живот.

– А Степаша не может?

– Степаша укатил на конкурс, до конца месяца его не будет. У тебя есть что-нибудь съедобное?

– Жареная картошка.

– Пойдет.

На кухне Олимпиада устроила ногу на соседнем стуле и наблюдала, как сестра хозяйничает.

Вика разогревала картошку, заливала ее яйцами и тарахтела без умолку. Изложив горячие новости с работы и свежие сплетни о свекрови, вернулась к дачным проблемам.

– Липка, так что будем делать с вишней? Она уже начала осыпаться. Еще день-другой, и останемся без вишни.

– Не знаю, – честно призналась Липочка.

– Вечно ты ничего не знаешь.

Умостившись за столом, Вика снова переключилась на свекровь:

– Сидела бы уже в своем возрасте дома – нет, все ей мало, все работает, работает. Всех денег не заработаешь. Вот у нас нянечек не хватает, приходится за них вкалывать. А этот наш завотделением – блаженный, убогий. Говорит: перестилайте простыни. Зачем, спрашивается, пьяни подзаборной простыня свежая? Наши санитары не всегда даже их на кушетки кладут – попробуй, потаскай туши эти. Нет, правда! Обоссанные, в соплях, в слюнях, в блевотине, а им – свежую постель. Придурь.

Липочка от души сочувствовала наркологам.

– А что, к вам только алкаши попадают? – вдруг проявила интерес она.

– Нет, конечно. Вот на днях привезли приличного господина такого: в шикарном костюме, при галстуке, туфли на тысячу баксов тянут, портмоне от карт распухло. Тут я понимаю – респект и уважуха. Мы ему отдельную палату, цветочки в горшках притащили, покрывало на постели сменили, даже коврик в процедурке выклянчили. Он поутру все услуги оплатил, не чета алкашне. Или студент бывает, какой-нибудь наклюкается, и на подвиги его потянет. Привозят тоже. Слушай! – вдруг осенило Вику, и глаза у нее загорелись. – А давай я какого-нибудь коматозника к нам на дачу привезу. По-моему, классная идея! Задержание отработает на участке. Соберет нам вишню.

– А так можно?

– Пф! Упрошу ментов дежурных, я же почти всех их знаю.

– А как ты его привезешь?

– Пф! Прямо в ментовском уазике и доставим. Или на своей верблюдице. – Вика на свой страх и риск управляла «Ладой Калиной» мужа.

– Попробуй. Только не самого подзаборного. Страшно с ним на даче будет. Еще огреет нас чем-нибудь по голове или придушит. И ограбит.

– Нет, ну я же сначала справки о нем наведу у ментов. Чтоб нормальный человек был, без тюремного срока, только перебравший и нахулиганивший. Да и что у нас грабить? Проржавленный «волгарь» в гараже? И что мы втроем с одним не справимся? – Вика снова погладила себя по животу и искоса поглядела на щиколотку сестры. – А если не справимся, вызовем ментов.

– Слушай, – спохватилась Липочка, – я не могу. У меня завтра китайцы.

– Тебе разве не дали больничный? – В карих Викиных глазах зародилось недоверие.

– Дали, – поникла Липа, – но через неделю зачет, и Наталья вынудила меня дома с ними заниматься.

– А какая разница – дома или на даче? Пусть приезжают к тебе туда.

Предложение Олимпиаде не понравилось:

– Ты что?! – она махнула на сестру, словно отгоняя привидение. – Как они найдут дачу? И что я скажу Наталье?

– Скажешь, что вишня осыпается.

– У Натальи нет дачи, она не проникнется драматизмом ситуации.

– Ну, хорошо, придумаем что-нибудь другое. Давай ты сейчас ей позвонишь и скажешь, что тебе стало хуже, и тебя увозят в больницу.

– Нет, врать я не буду, – уперлась Липочка.

– Тогда скажи, что сестре, то есть мне, стало плохо, и ее, то есть меня, положили на сохранение, и тебе придется сидеть с Кирюхой.

– Не боишься, что тебя боженька за вранье накажет?

– Нет, не боюсь. Это ложь во спасение вишни. Звони.

Глава 12

…Вечерний город подмигивал огнями, манил обещаниями.

– Давай прошвырнемся, – подал идею Витек.

Андрей растрогался. Наконец-то рядом была родственная душа.

– Витек… Ты такой, знаешь… Вот есть мужики настоящие, а есть – фуфло. Валерка – фуфло гребаное, а ты – настоящий. Уважаю, – Андрей стиснул обеими руками и потряс ладонь новообретенного друга.

– Ты, Андрюха, тоже, – выступил с ответным номером Витек. – Я сразу просек: ты без гнили. Моего батю тоже Андреем кликали. Реальный был мужик.

Они обнялись.

– Звучит как тост, – намекнул Андрей.

– В точку. Где тут лабаз?

– Там. – Андрей устремился к пешеходному переходу.

Благополучно преодолев «зебру», приятели скрылись в дверях магазина.

Через десять минут оба появились на низком крылечке с пакетом. В пакете призывно позванивали две бутылки портвейна. Витек облизал сухие губы.

– Дуй за мной.

Послушный всем ветрам, Андрей дал увлечь себя в подъезд ближайшей пятиэтажки.

Расположились на рекламных – вот, оказывается, для чего они есть! – газетах под лестничным пролетом.

Витек заторопился, зубами сковырнул «козырек» на бутылке.

– Давай, – он протянул портвейн Андрею, – сначала ты, потом я.

Оценив жест, Андрей присосался неумело, язык втянуло в горлышко.

– Ну, че ты там? Давай быстрей, – торопил Витек.

– А че ты разовые стаканчики не взял?

– Это пижонство. Стакан денег стоит.

В этот момент дверь в квартиру №1 приоткрылась, и на приятелей обрушила нерастраченные силы молодящаяся тетка с челкой. У ног ее вертелась, оглушительно тявкала лохматая шавка, тоже с челкой.

– Да чтоб вас разорвало, пьянь болотная, ни днем, ни ночью покоя нет! Щас я вам устрою, – пригрозила тетка, скрываясь в квартире. Звякнула цепочка, голос удалился, только шавка осталась под дверью и продолжала тявкать за двоих.

В душу будто плюнули. Андрей поморщился от визгливого лая.

– Слушай, может, свалим отсюда?

– Не грузись, – отмахнулся Витек. – Твоя очередь.

Сделав несколько глотков, Андрей передал бутылку напарнику. Действительно, чего это он? В чужом подъезде нет Клары – уже счастье.

Неожиданно вспомнил, как напился впервые в жизни. Было ему пятнадцать. На даче у приятеля они опробовали самогон – та еще гадость. Выпил полстакана – и все, провал в памяти. Уром следующего дня родители приятеля отпаивали его рассолом и аспирином. Дома матери соврал, что отравился раками.

– Раков бы сейчас, – мечтательно произнес Андрей.

– А давай махнем на речку, – живо откликнулся Витек, – или на семерке до водохранилища доедем. Там раков – валом.

Идея захватила обоих. Решено было осуществить ее с утра. За это стоило выпить, и в ход пошла вторая бутылка портвейна.

Совершенно не ко времени хлопнула входная дверь, стальной голос протянул:

– Та-а-ак… И что это мы здесь делаем?

– Релаксируем, – нашелся Витек.

Издав неприличный звук, Андрей отлепился от бутылки, обернулся – в подъездном полумраке вырисовывались две плечистые фигуры.

Губы сами растянулись в улыбке:

– О! Витек, у нас гости. – Андрей сделал попытку подвинуться. – Присаживайтесь, господа, места всем хватит.

– Да нет, это вы поднимайтесь.

Идти никуда не хотелось, да и сил не было.

– Мужики, ну не хотите выпить, так идите себе куда шли, – Андрей с трудом ворочал языком.

Не теряя времени на досужие разговоры, Витек в этот момент прикладывался к портвейну.

– Нет, ты посмотри на них, а? – угрожающе произнес тот же голос. – Борзые. Совсем нюх потеряли.

Силуэты приблизились, пустая бутылка покатилась со звоном. Один из двоих ухватил Андрея за грудки, потянул вверх. Употребив непечатное слово, Андрей бестолково замахал руками, попытался вырваться.

И получил в глаз.

Глава 13

…В приемной покое перехватывало дыхание от запаха хлорки – полы еще были влажными. Монотонно гудела перегоревшая лампа дневного света под потолком, то погружая помещение в синий полумрак, то заливая его ядовитым светом.

В белом халате и сестринском туго накрахмаленном чепчике Вика наклонилась над пациентами.

Вывалянные в побелке, с присохшей грязью на обуви, пациенты «домиком» – голова к голове – полулежали на кушетке и спали мертвецким сном. Один напоминал сморчка, другой – каланчу. Имелись и особые приметы: у Сморчка это был застарелый шрам, рассекавший бровь, у Каланчи – свежий синяк во весь глаз.

– А под глаз-то за что ему засветил? – Вопрос обращен был к топтавшемуся рядом полицейскому в погонах сержанта.

– Сопротивление оказал, – пробубнил сержант, – оскорбил нас с Егором. А мы при исполнении.

– Дим. Кому ты впариваешь? В таком состоянии он ни рукой, ни ногой не мог двинуть, а ты – «сопротивление».

– Да нет, правду говорю. Вырывался и матерился.

– А по виду вполне приличный.

– Так это по виду.

– А документы при нем?

– Паспорт изъяли.

– Дим, – Вика разогнула спину. – У меня к тебе дело на сто баксов.

– Викуся, – оскалился сержант Дмитрий, – для тебя все, что хочешь.

– Трепло. Дай мне вот этого напрокат. – Вика ткнула пальцем в Каланчу.

– Это как?

– Ну, не оформляй задержание. Мне на даче помощь нужна. Муж в командировке, вишню собрать некому. Осыпается.

– Так давай я тебе соберу вишню.

– Дим, у меня муж ревнивый.

– А мы ему не скажем. – Рука сержанта скользнула по расплывшейся талии медсестры. Она выставила локоть:

– Дим, мне скоро в декрет.

– Да ты че? – поразился сержант. – Правда, что ли?

– Вот те крест.

– Ну ты даешь. А я думаю, что это Викуся так похорошела?

– Так что?

– Забирай, если очень надо.

– Правда, очень надо, – проникновенно глядя в глаза сержанту, подтвердила Вика.

Без особой охоты сержант расстегнул нагрудный карман, достал и протянул изъятое удостоверение личности.

Вика открыла паспорт, посмотрела на фото – на оригинал, сравнила, выгнула губы подковой:

– Че-то не похож.

Лампа мигнула, затрудняя опознание.

– Ясен пень, фингал же. Вон, смотри, – Дмитрий ткнул пальцем в Сморчка, – у этого шрам на брови. Так?

– Так, – признала Вика.

– И на фотке шрама нет. Так?

Переждав очередное погружение в полумрак, Вика сличила оригинал с копией. Глупо было спорить с очевидным.

– Ну да. Шрама нет.

– Все, что ли?

– Нет, подожди, это не все.

– Что еще?

– Давай ты его отвезешь сейчас ко мне на дачу.

– Викуся, это ты перегнула. Я ж на дежурстве.

– Ну, Дим. – Вика состроила уморительную рожицу. – Ну, пожалуйста, ну, зайка, ну, рыбка, ну, мой золотой, ну, мой хороший.

– Викуся, ты меня на что толкаешь? Меня же в любой момент могут на задержание отправить. По рации вызвать.

– Ну, ты же можешь сказать, что машина сломалась.

– Викусь, не могу. Извини.

– Дмитрий, – надулась Вика, – я тоже не могла, но помогала брату твоему из запоя выйти. Препараты, между прочим, до сих пор на мне числятся.

– Ладно, говори адрес.

– Спасибо. – Викино личико просияло. – Подожди, я только его уколю, чтоб не проснулся раньше времени. – И Вика умчалась в направлении процедурной.

– Помоги, – попросила она Дмитрия, вернувшись. Общими усилиями удалось обнажить плечо бесчувственному пациенту.

Всадив иглу, Вика быстро ввела раствор, энергично помассировала место укола ваткой со спиртом.

– Порядок. – Она потерла поясницу, распрямляясь. – Слушай сюда. Значит по Светлогорскому шоссе на пятнадцатом километре дачный поселок Желтушино. Знаешь?

Дмитрий кивнул.

– Линия третья, второй домик справа наш. Позвонишь мне, если не найдешь. За домиком сараюшка есть, там баба Тося козу держит. Вот там его и запрешь.

Ничего не ведающий пациент в этот момент безмятежно шевелил во сне губами. Он был счастлив. И Вика была счастлива. И Дмитрий, строго говоря, тоже был счастлив: он возвращал долг сторицей.

– А ключ?

– Там в петле гвоздь. Фонарик только возьми с собой.

Дмитрий кивнул.

– Да! И еще, Дим. Пробей его по базе на всякий. А то мало ли…

– Без ножа режешь.

– Дим, ну, ты же мальчик…

Дмитрий обреченно кивнул:

– Угу. Как его там?

Вика заглянула в паспорт:

– Городецкий Виктор Андреевич.

Глава 14

…Ясным утром, вселяющим бодрость в сердца, сестры стояли под деревянной, рассохшейся дверью сарая. Липочка держалась за грудь, Виктория поддерживала живот. Сестры по очереди заглядывали в щелку под притолокой, обследовали объект и шепотом делились впечатлениями:

– Тощий какой-то…

– Так это же замечательно! – не соглашалась с сестрой Вика, – такому много не требуется. На подножном корме протянет.

– И какой из него работник?

– Зря ты так думаешь. Худые – они жилистые, – успокоила сестру Вика.

– По-моему, типичный горожанин, равнодушен к природе и не тяготеет к физическому труду. И надолго он здесь?

– Пока Димка за ним не приедет.

– А когда Димка твой за ним приедет?

– Димка не мой. Через три дня приедет.

– Как – три? Почему – три?

– По административному кодексу, – объяснила Вика с легкой одышкой. – Дольше нельзя. Дольше – уже уголовный кодекс. Нам же такие не подходят?

– Кошмар, – огорчилась Липочка. – И что мы будем три дня делать с этим… арестантом?

– Пф! Ты думаешь, мы не найдем, чем его занять? На нашем участке только рукава засучивай – дел не переделать. Жаль, мне эта идея не пришла в голову раньше, когда надо было вскапывать и засеивать огород.

– Его же кормить нужно!

– Не заходись. Я овсяные хлопья привезла и рожки. – Вика кивнула на владения. – Вон редиска, руккола, лук, салат, укроп – всего полно.

– Не знаю. По-моему, это незаконно.

– Что незаконно?

– Держать человека против его воли.

– Это как посмотреть. Свежий воздух, кормежка, отдельный номер, летний душ. Отпуск, считай. Ты только представь, как ему повезло!

– А если он не согласится?

– А куда он без паспорта денется?

– Заявит об утере и получит новый. Или о краже, что вероятнее.

– Какая ты, Липка, зануда! – защищала свою гениальную затею Вика. – Во-первых, у него нет денег. Мелочь какая-то была, я изъяла. Ой, да не делай ты такие глаза. Это временная мера. Во-вторых, я ему популярно объясню, что он за хулиганство задержан на трое суток. Может их в камере провести, а может у нас на участке. Как думаешь, что он выберет?

От нервов Липочка покусывала ноготь на большом пальце.

– И заметь, на нем вещи дорогие.

– Да тут полно Степашиного тряпья – переоденем работника. – Вика посмотрела со значением.

– Так Степаша же… – начала Липа и смолкла, сраженная вероломством сестры. Вероломство заключалось в том, что муж Вики был: а) на две головы ниже их случайного работника; б) в два раза шире.

– Поняла? – рассеяла сомнения сестры Вика.

– Ну ты и змея.

– Мудрая, да?

– Коварная.

– Да что б ты без меня делала?

– Жила бы себе спокойно, – с тоскливым вздохом промолвила Липочка.

…Солнечный луч вскарабкался по соседней кровле, устремился в узкое окошко и выстрелил прямо в лицо Андрею.

Ухо защекотало теплое дыхание.

– Бе-ее, – сказал кто-то совсем рядом и прикоснулся нежным поцелуем.

Попахивало домогательством.

– Э-ээ, ты че? – прохрипел Андрей сухим горлом.

Ответа не последовало.

Страдая от рези в глазах, Андрей прикрылся локтем. С недоверием обследовал потолочные балки со свисающими пучками трав, дощатые стены, увешанные косами, жавшиеся в углу лопаты, ведра… Явственно несло кислятиной.

Нечеловечески хотелось пить и по-маленькому.

– Витек, где это мы?

– Бе-еее, – повторил шутник.

Андрей повернул голову и едва не заорал от ужаса: прямо над ним покачивалась белесая морда. Желтые безумные глаза с прямоугольными зрачками, обрамленные белыми и прямыми, как палки, ресницами, смотрели прямо в душу.

– Витек, ты че? – прохрипел Андрей, отталкивая морду.

Животное обиженно попятилось.

– Тьфу, черт! – Сообразив, наконец, что это не реинкарнированный Витек, Андрей рывком сел и тут же застонал от боли в затылке.

Одновременно снаружи раздался тонкий возглас, вслед за ним дружный топот.

Превозмогая боль, Андрей взглядом прошелся по инструментам, в ассортименте имеющимся в сарае, поднялся и подошел к двери. Подергал ее, проверяя на прочность.

Дверь была ветхой, и выбить ее не составило бы труда. Или выломать. Только не в том состоянии, в каком находился Андрей, – полумертвом.

– Тьфу, скаженная, – раздался в отдалении скрипучий женский голос. Обладательнице, судя по всему, было лет сто. – А ну, уймись, Бяша!

– Бе-еее, – счастливым сопрано отозвалась коза – видимо, скрипучий голос был ей хорошо знаком.

Андрей припал к щели под притолокой (в фокус попала душегрейка и цветастые рукава) и с удвоенной силой заколотил кулаком по сухим доскам. В горле пересохло, язык прилип к небу, а в туалет хотелось все сильней.

– Бе-еее, – нетерпеливо повторила коза.

– Бегу, Бяша, бегу, – прозвучало уже совсем близко.

– Баба Тося, – остановил старуху молодой голос, – баба Тося, ты где?

– Да где мне быть-то, – проворчала баба Тося, – здеся я. Кого это принесло в такую рань? Ты, что ли, Викуся? Случилось что?

– Случилось. Баба Тося, иди сюда.

«Викуся, Викуся, – лихорадочно вспоминал Андрей, – что еще за Викуся? Не было вчера никаких Викусь. Или это Витькина пассия?».

– Сейчас, сейчас, только Бяшку выгоню, она уже в дверь ломится.

– Не открывай дверь, – заторопилась Викуся. – Это не Бяша, это наш работник.

– Какой такой работник? – поразилась баба Тося, – откуда он взялся?

Таинственная Викуся уклонилась от прямого ответа:

– Завелся.

Андрей набрал в легкие воздуха:

– Эй, – заорал он, – выпустите меня!

– Батюшки святы! – всплеснула цветастыми рукавами баба Тося, – и впрямь работник, что ли?

– Потерпишь, – отрезала Викуся, – пойдем баба Тося, я тебе все расскажу.

Голоса стали удаляться.

В этот момент Андрею показалось, что он тронулся умом. Это и было сумасшествие. Помешательство. Буйное.

Или?.. Где-то он читал о людях и вещах, которые исчезали из нашего мира, а потом обнаруживались в том же месте, в тот же день, только спустя год или больше. Однажды такое случилось с кораблем. Кажется, он назывался «Морская звезда». Судно исчезло на три года, потом материализовалось в том же месте на глазах у изумленных свидетелей. Суда, находящиеся в одном квадрате с «Морской звездой», получили сигнал: «Буря прошла, помощь не нужна» – или что-то в этом роде. Экипаж был уверен, что три часа боролся со штормом…

Елки! Может, с ним тоже самое – он пропал для всех и материализуется через год?

Андрей вскочил, навалился на хлипкую дверь.

– Эй, вы!

Очевидно, подпертая снаружи, дверь не поддавалась. Он привалился к ней спиной и заколотил по доскам ногой.

– А ну, цыц! – рявкнула Викуся – та еще, по всей видимости, фурия.

Как-то вдруг обессилев, Андрей опустился на сено и обхватил голову руками. Он ничего не понимал и чувствовал себя овцой. Или как там называется овца мужского пола? Баран, что ли?

Его тихая, ленивая, как старая, заезженная кляча, жизнь, вдруг спятила и понесла, будто в зад ей выстрелили из рогатки. И, не переставая, брала препятствия, одно круче другого.

Кто этот злодей, который навлек столько бед на голову Андрея? Кто этот жокей?

Потолковать бы с ним по-мужски…

В воображении возникло море, лунная дорожка, на песчаном берегу два тела, сплетенные в страсти…

Нет, это невозможно.

Надо выбраться из этого чертова сарая с чертовой козой. Или молодым козлом? Из чистого любопытства Андрей заглянул под брюхо животному – белая и короткая на спине, к животу шерсть становилась темно-серой, удлинялась и рунилась, скрывая отличительные половые признаки. Меринос какой-то, а не козел. Ничего не поймешь.

– Бе-еее, – нежно проблеяло животное, отводя от себя подозрение.

– Ладно, некогда мне с тобой лясы точить. – Андрей поднялся с подстилки и отряхнулся. – У меня дела поважнее есть. Эй, вы, там! – он с новой силой затряс дверь.

По ту сторону неожиданно раздался голос фурии.

– Прекрати буянить, – велела она, – отойди и сядь на пол. Обещай, что выслушаешь мое предложение спокойно.

Андрея царапнула догадка.

– Меня что, продали в рабство?

– Пока еще нет, хотя… Давай, на пол.

– Что?

– Если ты глухой, я верну тебя в полицию.

В памяти Андрея, как в калейдоскопе, множились образы: тетка с челкой, шавка с челкой, две плечистые фигуры, удар…

– Я не глухой.

– Тогда на пол. Живо.

Заинтригованный, Андрей отошел, как было велено, вглубь и устроился на сене рядом с козой.

Мир перевернулся. Похититель, кажется, боялся похищенного. Дичь полная. Может, он в психушке? Или он угодил в пространственно-временную петлю и оказался в Османской империи времен женского султаната? Его сделают наложником султанши?

Размечтаться Андрей не успел – скрипнула дверь, возвращая его в сарай. В проеме возникла глубоко беременная валькирия в буйных, коротких черных кудрях, с двустволкой наперевес и с каким-то тряпичным кулем под мышкой. Палец валькирии лежал на спусковом крючке.