Третий вариант

Время использовал, реализуя свою революционную идею. Отключил связь, работал по необходимости в перчатках. Стал описывать руками всё что вижу, что чувствую, клавиатура компактная, точность попаданий приходилось соблюдать. Позже мне помогали связисты Серёжка с Алексеем, они пришли узнать почему отключился.

Когда пробовал работать вслепую, ничего хорошего не вышло, они перестали понимать. Когда снова остался один, тренировка по слепому набору потихоньку стала получаться. Пока остальные спали, стал мучать брата Сашку, пытал его разными длинными вопросами, пока он, наконец, не перестал отвечать мне цифрами, по-видимому уснул.

Клавиши для слепого набора не приспособлены. Перчатки недостаточно тонкие, не позволяют чувствовать поверхность. Пальцами нахожу края и промежутки между клавишами, запомнил положение каждого знака клавиатуры.

Глава 3. Островок на 377 метров ниже уровня моря

Ира:

Ощущений сдавливания растущим давлением незаметно. Трос тянет куда-то, догадываюсь, в глубину. Чуть тянет в ушах, там возникают скрипы, шорохи, дополняющие, ставшее постоянным головокружение.

Когда ещё увлекался дайвингом, глубже десяти метров нырять не приходилось. Но Сашка успокаивал, что с нашим оборудованием на какую глубину опустят, на той и можно работать, разницы никакой. У меня в этом сомнения были, но я почему-то не стал ему говорить.

Нескольких минут и барометрическая глубина уже сорок, мой личный рекорд побит вчетверо и скоро остановка. Снова тянусь к коммуникатору:

«ГЛУБИНА СОРОК. ТЕМНЕЕТ. СГУЩАЕТСЯ СИНЯЯ ЖУТЬ». Фраза случайно вышла пугающей. Рывок остановки дёрнул руку, палец проскочил и ткнул в другую букву. Вместо «муть» получилась «жуть».

Но теперь чтобы убавить драматизм, добавляю:

«Всё нормально. Остановка».

Сергей, мой оператор, похвалил:

– Молодец. – и тут же добавил – Твой напарник уже тридцать минут сидит на дне, молчит.

Я представил себе, как брат уселся на твердь дна и решил немного помолчать… Это показалось смехотворным! И я, если бы это стало возможным, непременно расхохотался. Сашка наверняка занялся чем-то полезным, воспользовавшись возможностью творить в своё собственное удовольствие, без наблюдателей!

Сергея успокаиваю:

«Не парься, он всегда такой, отзовётся ещё. Пока не кончится связь, буду, чтобы вы не скучали, сам писать».

– Да, Ира, забыл предупредить. – поспешил вставить Сергей. – Когда будем травить трос, компенсатор переведи на самый минимум. А если не включал, не трогай.

Даже не думал о компенсаторе, воротнике у места крепления шлема, приспособлении, служащим для регулировки и поддержания требуемой плавучести. Когда надо повысить плавучесть, из баллона высокого давления в этот ошейник дополнительно подаётся поплавковая жидкость. Ошейник раздувается, и гидронавт становится легче окружающей океанской среды. И вода выталкивает скафандр с гидронавтом кверху.

Возле дна достаточно будет незначительно повысить плавучесть, и уже не придётся тащить скаф по неровной и заиленной поверхности. Но масса никуда не денется и сопротивление воды тоже. Они обрушатся на меня всей своей мощью, сковывая движения.

Сашка раньше уже плавал в бассейне. Его оперировали первым, он первым испытал оборудование скафандра в более-менее свободном плавании. Меня же сразу заперли в камере. А Сашка после сказал, он чувствовал себя океанским лайнером в тазу…

Трос вздрогнул, я снова двинулся куда меня отправляли. Правой рукой, как учили, крепко держусь за трос, контролируя связь. Серая долька судна на поверхности покрылась темнеющим туманом и вскоре пропала.

После третьей остановки я ещё легко мог различать свои руки в светлых перчатках, о чём не забыл сообщить наверх. Но вода заметно темнеет, мрак сгущается, видимость падает. После четвёртой, на всякий случай включил подсветку приборов на руках: пузырькового шарика на правой и коммуникатора на левой. Перчатки скафандра сами светлые и подсветки рук хватает. Вокруг подсвеченных частей засиял внешний оранжевый цвет скафандра.

От меня шарахнулась стая рыб. Раньше я считал, что вся жизнь в океане сосредоточена лишь у поверхности. Там есть щедрый свет, там кислород и жизнь, годная для питательного обмена… Впрочем, для океана и двести метров – это всего лишь тонкий подповерхностный слой.

Свет с поверхности иссяк. Воспользоваться аккумулятором решил до пятой остановки, глубже двухсот метров.. На пробу включил и остолбенел! Добрый десяток серебряно-алых рыб, вынырнувших из-за плеча, ослепительно сверкнули в луче и, рассыпавшись фейерверком, растворились в тёмноте. Аж дух захватило! Это что-то нереальное! Бесшумный фейерверк на чёрном полотне!.. Остолбенел, опасаясь пошевелиться! Не ожидал такого сильного эффекта.

Осмотревшись вокруг и не увидев больше ничего, свет всё-таки выключил. Приберёг для следующего случая.

Коммуникатор на руке вздрогнул и на дисплее появилось сообщение:

– Что у тебя? Не молчи. – это Серёга.

Я приучил его, что постоянно нахожусь на связи. Серёге сразу ответил:

«Всё в порядке. Включил прожектор. Рыбы, много рыб!»

Тут же пришёл ответ:

– Алёнка интересуется, как себя чувствуешь.

Надо же как он назвал Алёну Викторовну – Алёнка!.. И этой Алёнке интересно было как себя чувствует подопытная свинка Ира…

Действительно, как себя чувствую? Прислушался к внутренним ощущениям.

Про дыхание вспоминать не хотел. Насос качает и качает, мои желания роли не играют. Пытаться вдохнуть самостоятельно хочу, но мне это заказано. Самому дышать водой? Бр-р-р!.. К тому же, при такой попытке собьётся дыхательный ритм, задаваемый искусственным интеллектом прокачки и интелект начнёт подбирать иной ритм. А чтобы повторения избежать он увеличит дозу для инактивации лёгких. Мне объясняли это чтобы не сопротивлялся, принимал всё как есть.

В лёгкие насосом качается кислородсодержащая эмульсия. При выкачивании эмульсия проходит для обогащения через фильтр и снова обогащается. Избыточная инактивация может после перехода на воздушное дыхание надолго сделать лёгкие уснувшими.

«Отрыжка» не может восстановить дыхательный процесс. Это придётся делать медицине. Избавиться от фторуглеродной эмульсии в лёгких желательно на корабле. Лучше пережить такое уже на судне, в наркозной нирване и под наблюдением этих фей, с умелыми ручками… Под водой это приведёт к утоплению, а чтобы не нажать аварийные кнопки случайно и в неподходящий момент, доступ к ним заблокирован защитой. Для двух последних, ещё и физически. Пока давление будет выше атмосферного, откинуть крышки для их включения не удастся. Но «рубильник» сработает при любом давлении, если убедишь программу что без этого никак!

С глубиной холодает, ноги стынут. Но это ерунда! Остальное: руки, туловище и голова ещё в тепле.

Болей нет. Всё нормально. Беспокоят только неприятные ощущения от пучка засунутых в горло трубок, и за левым ухом чешется. Достать это место рукой будет не скоро.

Выдаю для Алёны Викторовны:

«Ощущения сносные. Немного мёрзнут ноги. Вестибулярка не справляется, теряюсь с направлениями».

Пришёл ответ:

"Держись. А советует включить обогрев… Связь скор… может оборва… ави… том…р…"

Дисплей моргнул последний раз и замер в ожидании продолжения. Связь ушла. «А» – это, по-видимому, Алёна Викторовна. Кто ещё мог такое советовать? Опять она!..

К тому же связь уже «оборва». А без связи мне теперь будет скучно.

Дальше я на самостоятельном обеспечении. Временно. До дна на 377, где сейчас сидит на камне Сашка и действует связь, осталось чуть больше ста метров. Две остановки и я на месте.

Стал наблюдать не для описания, а для себя. Окружающая мгла уплотнилась до непроницаемости. Подсвеченные пальцы помогали видеть воду только возле рук. Несколько минут до остановки на трёхстах ничего нового.

Когда стоянка подходила к концу по направлению троса разглядел блики. Дно недалеко…

Саша:

Пока с судна увлечённо занимались Ирой и никто не пытался оживить уцепившегося за точку на базе дрона, я, по счастью оставшийся без присмотра, решил заняться самостоятельной навигацией на этом мрачном клочке твёрдой поверхности, определить размеры и конфигурацию предоставленного мне «загона» для испытаний. По счастью, опыт таких изысканий мне был известен.

Площадка на дне была ограничена уходящими в глубину склонами и оказалась не маленькой. Склоны по краям были не крутыми, как ожидалось, их вполне можно было считать немного наклонным продолжением площадки. Только в одном месте, возле единственного крупного камня на этом «островке», склон круто уходил на глубину. А расщелина, идущая от этого камня была укрыта многометровой шапкой иловых отложений.

При моём приближении к камню начался обвал. Небольшое облачко мути взвилось вверх и тут же утянулось в расщелину, по отложениям пробежала рябь. Я тоже почувствовал, как меня медленно двинуло в том направлении.

Ил устилал дно неравномерно. Были места, совсем без отложений. Например в центре, где была база дрона, под стойками был песок с камнями. Впрочем, отсутствие здесь ила могло быть результатом десантирования. Дрон с плохо обтекаемой базой, когда упал на поверхность, разметал лёгкие осадки.