Пернатый оберег

– Не Марша, а мисс Марфа!

– Это мой брат Никита, – отмахнулась от него Марша-Марфа, – не обращайте внимания на его приколы.

В это время прислуга, молодая красивая брюнетка с голубыми глазами, принесла четыре коктейля. Для кого четвертый, выяснилось быстро. По аллее к павильону приближалась экзотическая процессия: впереди бежали две крохотные собачки, а за ними шла молодая девушка в одеянии, представляющим коктейль из всех молодежных мод – от «Эмо» до «Панк». Дуня, которая в силу своего возраста молодежной модой очень интересовалась, даже рот разинула, пытаясь определить, что это за стиль такой.

– Это у нас называется «быть самой собой», – тем же ехидным тоном разрешил Никита ее недоумение.

На плече у самодостаточной девицы сидела светло-желтая кошка, а замыкал парад другой представитель кошачьих – здоровенный мордастый серый котяра. Девушка с улыбкой поздоровалась с Дуней и, протянув ей руку, сказала, что зовут ее Юлией, она наслышана о Дунином благородном поступке – спасении от голода бездомной собачки, и благодарит ее.

– От имени и по поручению всех бродячих лишайных шавок, – тут же уточнил Никита.

– Но одного благородного поступка мало, – продолжала Юлия, с презрением проигнорировав колкость брата, – гуманным людям следует объединяться и творить добро, спасая бедствующих друзей человека, всегда и везде. Например, почему бы не организовать приют для бездомных собачек в Разнесенске, чтобы тем самым спасти несчастных от злых людей, которых, видимо, в городе много?

– Опять она со своей Гринписью, – вслух прокомментировал Никита гуманное предложение Юлии.

Девушка снова проигнорировала насмешку. Разговор принимал нежелательный оборот. Гена Цаплин настоятельно просил Дуню не грузить Никандровых ее разнесенскими проблемами со «злыми людьми» и даже напомнил об этом в своей эсэмэске. Потому Дуня постаралась отвлечь собеседницу от скользкой темы:

– Какие у вас миленькие собачки! Как их зовут?

– Уся-Руся, – раньше хозяйки подсказал Никита.

Юлия бросила на брата неприязненный взор, у нее даже ноздри раздулись от злости.

– Беленькую зовут Усладой, а рыженькую – Русланочкой.

Дуня сделала вид, что не заметила неприличного перевирания Никитой собачьих кличек:

– А у кошечек какие имена?

– Вот эта, – погладила Юлия лежащую у нее на плече мурлыку песочного цвета – египетская…

– …засранка, – продолжил Юлину рекомендацию Никита.

Глаза Юлии уже метали молнии, но она из последних сил продолжала делать вид, что пренебрежительно игнорирует издевательские насмешки брата:

– Вот эту египетскую кошечку зовут Клеопатра, а котика, – она указала на серого мордастого котяру и, бросив пронзительный взгляд на Никиту, взяла со стола свой коктейль…

Если Никита сейчас обзовет и этого кота, Юлия влепит ему коктейлем прямо в физиономию, уверенно предположила Дуня. Никита, уже раскрывший рот, чтобы сказать сестрице очередную пакость, видно, тоже догадался о неминуемых последствиях и рот закрыл. А Юлия смогла беспрепятственно закончить фразу:

– …а котика я назвала Брутом.

Назревавший силовой конфликт завершился перемирием, но Дуня обратила внимание, что все то время, когда Никита издевался над Юлией, Марша – нет чтобы заступиться за сестру – едва скрывала злорадную усмешку. Юлия успокоилась, перестала метать глазами молнии и в окружении своей хвостатой свиты уселась за стол. Завязался разговор на общеинтересную тему. Марша рассказала, как, увлекшись религией вуду, специально ездила на Гаити, чтобы воочию ознакомиться с практикой тамошних колдунов по воскрешению мертвецов и превращению их в зомби. К сожалению, с главным колдуном ей встретиться не удалось – он погиб во время землетрясения. Но зазомбированных им бывших мертвецов она повидала достаточно. Рассказ Марши дополнил Никита: зомби-гаитяне – это еще что! И посетившие Гаити россияне, бывало, попадались на ту же колдовскую удочку! Он, например, лично знаком с одной такой зазомбированной в Гаити на голову путешественницей… Марша пренебрежительно пожала плечами, а Юлия бросила на нее быстрый взгляд и слегка усмехнулась.

«А сестрицы-то не очень любят друг друга», – отметила для себя Дуня.

Марша сделала вид, что не заметила Юлиного мини-предательства, и стала расспрашивать гостью о колдовских делах ее астральной покровительницы. Дуня честно отвечала, что сама не была свидетельницей оживления разнесенских мертвецов и превращения их в зомби. Но на разнесенском рынке этих зомби шляется видимо-невидимо. Кто-то же их зазомбировал?! Кроме Дуниной всемощной покровительницы больше некому. Но зато Дуня своими глазами видела и ушами слышала, как адептша белой и черной магии, сочетая гаитянское вуду-колдовство с исконно русским деревенским кондовым знахарством, намагичевала различные предметы, в том числе одушевленные, и эти намагиченные предметы сами приобретали колдовскую силу. Разумеется, тут же вмешался Никита: ему один такой намагиченный одушевленный предмет хорошо известен. Знахарства в этой метелке с глазами выше крыши, а магическая дурь… извините, магическая сила из нее так и прет…

Повисло напряженное молчание. Дуня, замерев, ожидала, как отреагирует Юлия на такое неприкрытое и грубое оскорбление: начнет визжать, запустит в брата коктейлем или просто разрыдается? Даже Марша, исподтишка злорадствовавшая, когда Никита подкалывал Юлию, на этот раз не усмехалась. И только потом до Дуни дошло, что адресатка колкости точно не определена. Кого Никита имел в виду? Юлию? А может, Маршу? Вот Марше и не до ехидных усмешек. А не пожелал ли Никита на этот раз пнуть не сестер, а гостью? Это предположение в какой-то мере даже польстило Дуниному самолюбию: красивый аристократ, плоть от плоти золотой молодежи, в некотором смысле ставит ее вровень со своими сводными сестрами – элитными аристократическими барышнями!

Напряженное недоумение разрядил приход подростка лет тринадцати на вид с бледным испитым лицом и расширенными зрачками глаз. Дуня таких много повидала и в школе, и на рынке… Похоже, торчок.

– Это наш братец Денис, но он требует называть его Дэном, так и зовем, – сообщила Марша.

Дэн уселся возле Дуни, но не рядом, а через стул, так как Дуня, стесняясь своей сумочки от нью-черкизонского кутюрье, положила ширпотреб на стул возле себя. Прислуга тотчас поставила перед Дэном коктейль, мороженое и вазу с фруктами. Разговор на оккультные темы возобновился и был интересен для всех, кроме Дэна. Дэн же никого не слушал, вертелся на своем стуле и пытался пнуть ногой Усладу и Руслану, облюбовавших себе место под столом. Юлии пришлось встать, обойти стол и поманить собачек к себе. А заодно она переставила Дунину сумочку на стул с другой стороны ее хозяйки. Дэн продолжал вести себя беспокойно и вдруг снова оказался возле Дуниной сумки. На этот раз Юлия, не выискивая приличного предлога, просто подошла, взяла Дунин ширпотреб и положила на колени гостьи. Никита не преминул сострить и по этому траги– или просто комичному поводу: мол, напрасно Юлия вмешалась и предотвратила эффект экстрасенсорной телепортации содержимого так заинтересовавшей Дэна сумочки. Дэн что-то злобно пробурчал себе под нос, кажется, даже нехорошо выругался и удалился так же внезапно, как и пришел. Интересная беседа продолжалась после его ухода недолго. У Марши запиликал мобильник, она послушала и объявила:

– Анжелка приезжает!

Спустя несколько минут на асфальтовой дороге появился шикарный «майбах» в сопровождении джипа с охраной. Джип остановился поодаль, а «майбах» подкатил поближе к павильону, и как только машина остановилась, из нее выскочил – кто бы вы думали? – Гена Цаплин и с элегантным полупоклоном почтительно открыл дверцу машины, откуда вышла девушка, вся – с макушки до пяток – от кутюр. Но сама по себе, честно говоря, так себе… Обряди эту аристократку в обновки с оптового рынка, никто бы на нее и не глянул! Марша и Юлия приветливо замахали ей руками, а Никита направился навстречу гостье, удостоился ее поцелуя в щеку, и сам приложился к аристократическим щечке и ручке. Дуня сразу отметила: отношения между этими двумя бомондными молодыми людьми не просто дружеские. Девица к Никите прямо-таки неровно дышит, и тот ей в любви не отказывает, хотя что-то не похоже, чтобы пылал к ней жгучей страстью. И тут вдруг Никита повернулся и попросил Дуню к ним подойти. Дуня приблизилась к влюбленной парочке, и Никита, улыбнувшись своей ехидной усмешечкой, их познакомил: «Дуня Артюнянц – Анжела Артюнянц». Типа, девушки, вы не родственницы? Анжела кивнула новой знакомой, но с такой кислой усмешкой, что и без сурдоперевода было понятно, что она хотела бы высказать в адрес своего возлюбленного, да постеснялась.

– Уж этот Никита! Не может обойтись без дурацких приколов. Ну ничего, под моим благотворным влиянием скоро исправится. Я ему разъясню: если дама случайно наступит своей эксклюзивной модельной туфелькой на что-то такое, о чем в приличном обществе не говорят, то и объявлять об этом вслух не следует…

Дуня шестым чувством усекла: если она сейчас не снимет негатив от их первого знакомства, Анжела стряхнет ее с подошвы своей туфельки, как лепешку того, о чем в приличном обществе не говорят, вытрет туфельку о траву, а ее вышвырнет из своей памяти прочь вслед за пахучей субстанцией. И с этого момента всякая надежда как-то приблизиться к Артюнянцам исчезнет навсегда. Поэтому Дуня улыбнулась как можно наивней и громко возразила:

– Ну что вы, Никита! Какая я родственница госпоже Анжеле?! Из уважения к громкой и знаменитой фамилии мы с мамой тоже взяли фамилию Артюнянц. А на самом деле мамина девичья фамилия – Подосинкина.

При последних Дуниных словах брови у Анжелы поднялись выше на лоб, она внимательно посмотрела на новую знакомую, но ее сообщение никак не прокомментировала. Разговор на оккультные темы продолжался уже с участием Анжелы, но не очень долго. Анжела с Никитой собрались ехать в Москву, в элитный ночной клуб, и Марша составила им компанию. Дуню они с собой не пригласили, а Юлия сама никуда ехать не захотела, объяснила, что ей нужно покормить своих хвостатых питомцев, проживающих на полном пансионе в ее собачьем приюте. Прощаясь с Дуней, Марша пообещала, что они еще как-нибудь встретятся и вместе проведут вудистский колдовской обряд с жертвоприношением петуха. Анжела после некоторого колебания тоже сказала, что надеется на новую встречу. Никита их примеру не последовал, к Дуниному большому сожалению. А она оценила бы его любезность куда дороже всех прочих обещаний… Одно дело быть девушкой или пусть даже невестой человека, другим двери открывающего (Гена Цаплин с почтительным поклоном опять открыл дверцы «майбаха» перед отъезжающими Анжелой и Никитой), и совсем иной поворот судьбы – стать подругой, а еще лучше – невестой такого новорусского аристократа, сына миллиардера, как Никита! Чтобы и перед тобой открывали двери с глубоким поклоном и почтительным трепетом. Эх, кто там надеялся, что мечты приносят сладость? Дуне будто насыпали в рот прогорклой крупы: самой понятно, что до такого кавалера ей далеко и высоко, как до Солнца! На душе сделалось совсем погано: не жить ей в шикарном никандровском особняке, а ютиться в собачьей конуре Гены Цаплина! Да и это еще в лучшем случае, если Гена соблаговолит сделать ей предложение и, главное, укротит Додика с крокодилом и всей его криминальной бандой. Юлия посочувствовала загрустившей Дуне, не заставила ее тащиться пешком по темнотище до дома Цаплиных, а велела одному из охранников отвезти гостью восвояси на машине. Прощаясь, собачья благодетельница вручила ей визитку с номером своего мобильника и попросила узнать насчет возможности организовать приют для бедствующих разнесенских шавочек по месту их бродячего проживания. На том и расстались.

Дуне не хотелось возвращаться в цаплинский флигель: Гена вернется со службы не скоро, а общаться с его мамашей у нее пропало желание после того, как случайно подслушала разговор потенциальной свекрови с соседкой Надеждой Павловной. Да, не зря Дунина старшая сестра Лиза, теперь Прасолова, заранее предчувствовала, что будет пить ее (образно говоря, пить ее кровь) муж-привередник господин Прасолов и свекровь в три погибели гнусить! Все они, свекрови, таковские – и нынешние, и будущие. Вот и Анна Ивановна в глаза Дуне – сю-сю-сю да ах-ах-ах, деточка, милочка, деточек пора бы Геночке завести. А за Дуниной спиной с такой же, как она, ядовитой бабкой Надеждой Петровной все косточки Дунины перемыли:

– И что это за девки такие пошли? В наше время девушка замуж честной выходила: до свадьбы ни-ни! А нынешние?! Тьфу! Взять хоть ту же Дуню… Только с парнем познакомилась – и уже шасть к нему в постель!

– А где ты теперь лучше найдешь? Может, другая еще похлеще этой Дуни окажется!

– Да уж! Та, что раньше к Генке приходила, воще пробы ставить негде!

– Не говори! У меня волосы дыбом вставали: не дай бог, думаю, Геночка на ней женится… Дуня-то по сравнению с той еще ничего. По крайней мере, ее в доме принимать не стыдно…

«Ну спасибо за такие комплименты… Честными они, видите ли, замуж выходили! Если бы вас собирались живыми в землю закопать или скормить крокодилу, посмотрела бы я тогда на вашу честность!» – в который раз переживала обиду Дуня.

А тут еще позвонил Геннадий: Марше с Анжелой пришла в голову фантазия на недельку-другую слетать в Париж – посетить показ новых мод. Потом – отдохнуть на курорте Форте-дей-Марли, затем Сардиния, Венеция – там открывается бьеннале современного искусства. Геннадий должен Анжелу сопровождать, так что увидеться с Дуней он сможет не раньше, чем недельки через две.

– Увидимся, если жива буду, – не смогла сдержать «оптимизма» покинутая возлюбленная.

– Будешь жива! – уверенно успокоил ее Геннадий. – Никого не бойся: у тебя теперь есть охранная грамота! Кстати, дубликат скоро получишь по почте.

«Ему хорошо выражать такую уверенность, гуляя по Сардиниям да Венециям, там никого крокодилам не скармливают, – с горечью подумала Дуня. – Тысячу раз права Лиза, называя всех свекровей змеями подколодными, а мужиков – бессовестными козлами и врунами записными! Какая охранная грамота? Кто мне ее выдал? Марша и Анжела, правда, пообещали встретиться, но неизвестно когда – в неопределенные года. Никита и такого снисхождения не оказал. Эмоготопанковая Юлия хоть и удостоила номера своего телефона, но охранять и защищать готова только бродячих собак. До меня ей никакого дела нет…»

Окончательно расстроившись от горьких размышлений, Дуня попросила водителя отвезти ее в Разнесенск – у Цаплиных ей искать уже было нечего. Ох, какую кислую рожу скорчил никандровский водила! Этот точно в Космических войсках не служил. О чем и уведомил Дуню не только кислой мимикой, но и надуманными отговорками, только подтверждающими известную истину: вежливые слова служат для того, чтобы скрыть невежливые мысли… Но Дуня его квадратную башку просветила, как рентгеном: ловкач рассчитывал подбросить пассажирку на соседнюю улицу, быстренько освободиться, а потом «побомбить» на хозяйской машине с пользой для своего кармана. Только Дуня за все неприятности, которые претерпела от мужского племени, хоть на нем частично отыгралась:

– Я сейчас позвоню Юлечке. Может, она все же разрешит вам довезти меня до дома?

Нахальный водила сразу поджал хвост. Ишь как перетрусил! С никандровской дочкой, хоть она и чумовая, а может, как раз поэтому, связываться побоялся!

Когда Дуня в подробностях рассказала родителям о своих приключениях, госпожа бывшая Федотова, с одной стороны, пришла в восхищение: ее дочь познакомилась с такими людьми, до которых – как до неба! С другой стороны – в сомнение: верить ли в фанфаронские обещания Геннадия насчет охранной грамоты? С третьей – все федотовско-артюнянцевское семейство в уже привычном ужасе опять обсудило извечный вопрос: что делать? Впрочем, работа по спасению семьи от перспективы адовой была начата раньше и делалась уже, оставалось только продолжать в том же духе. Поставили решетки и на чердачное окно. Дуня с мамой заперлись в доме, а глава семейства решил купить охотничье ружье, а лучше карабин, но в разрешительном отделе полиции ему отказали в лицензии: мол, не хотим, чтобы в городе началась стрельба.

– Хотите, чтобы нас зарезали по-тихому? – с горечью спросил полицейского чина господин Федотов.

– Как можно допускать такие демагогические заявления?! – вскипел благородным негодованием полицейский чин. – Правоохранительные органы всегда стояли и стоят на страже законности! Полиция всегда! И никогда! А вы!..

Господин Федотов плюнул и ушел.

– Нужно было все бросить и добираться до Сингапура хоть пешком! – сказал он жене. – А теперь остается надеяться на ту охранную грамоту, что обещал нам Геннадий Цаплин, защищаться подручными средствами и держаться до последнего.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.