Дама-дракон

скачать книгу бесплатно

Дама-дракон
Натали Якобсон

В империи объявляется дракон-налетчик, который не стесняется нападать даже на волшебные земли и вырывает драгоценности прямо из ушей у дам. Эдвин хочет разобраться с крылатым преступником, но дракон оказывается красивой девушкой по имени Сепфора. Она живет в пещере среди волшебных артефактов и награбленных сокровищ и занимается опасной магией. Эдвин влюбляется в нее и приглашает ее ко двору. Его не смущает даже то, что вокруг империи о роковой красавице, которая умеет превращаться в дракона, ходят слухи, пугающие даже сверхъестественных существ. К тому же выясняется, что в женском обличье Сепфора бывает еще опаснее, чем в драконьем.

Натали Якобсон

ДАМА-ДРАКОН

ВОЛШЕБНАЯ УЛИКА

Из записей Эдвина, императора всех волшебных существ и повелителя Империи Дракона

Окровавленные серьги леди Камиллы лежали передо мной на столе. Крупные бриллианты тускло сверкали под еще не запекшейся кровью. Странно, как два изысканных драгоценных предмета, раньше вызывавших такое восхищение, теперь могли провоцировать ужас. Никто не пожелал оставить их у себя. Их принесли мне. Я отлично помнил тот день, когда видел их еще в ушах законной владелицы. Она была очаровательной женщиной: нежной и изящной. Дорогие украшения ей очень шли. А она по праву гордилась ими. Особенно этими сережками. Не только из-за их красоты и стоимости, но еще из-за какой-то давней истории, связанной с ними. Ходили слухи, что их для нее изготовил неземной ювелир по просьбе одного влюбленного… То была весьма романтическая история с легкой примесью магии.

И вот драконьи когти вырвали эти серьги из ее ушей. Не мои когти!

Я сидел и долго глядел на мерцающие драгоценности. Кровь на них почему-то казалась мне даже более соблазнительной, чем сами бриллианты. Я живо представил, как острые когти, каждый размером побольше крупной булавы, тянутся к лицу охваченной ужасом Камиллы, царапают ей щеки и жадно вырывают прямо из плоти золотые подвески. Я всегда удивлялся обычаю женщин прокалывать уши, чтобы вставить крючки сережек прямо в живую плоть. К чему такая пытка? Блестящие подвески будто просились, чтобы кто-то вырвал их прямо из мочек вместе с кровью и мясом. И вот кто-то это сделал. Только на этот раз не я. Но разве сам я в прошлом не поступал точно так же?

Драгоценности, заманчиво поблескивавшие на шеях и в ушах дам, частенько меня привлекали. Пожалуй, даже больше, чем способна привлечь сама женская красота. Бывало, я обольщал лишь для того, чтобы через миг, обратившись в дракона, сорвать украшения и улететь, оставляя жертве лишь множество шрамов в тех местах, где до этого сверкали рубины или сапфиры. Не то чтобы я был жаден, но блеск драгоценных камней неожиданно меня пленял и я действовал по инстинкту.

И вот кто-то другой начал повторять мои действия.

Другой дракон!

Как давно других уже не было ни видно, ни слышно. Даже слухи о них потеряли актуальность. И вот полусумасшедшая женщина с обожженным лицом перед смертью поклялась, что в лицо ей дохнул дракон.

Слухи тут же поползли по окрестностям. Те, кто меня знали, отлично понимали, что то был не я. Во-первых, мне не было дело до леди Камиллы и ее скудных богатств. Во-вторых, я уже несколько дней не вылетал из замка. Мне нужно было управлять страной. И вот у меня появился соперник. Существо, такое же сильное, как я, но не контролируемое мною. Оно нанесло прямой удар – заявило о себе. Я должен был что-то на это ответить.

Когда мои подданные принесли мне окровавленные серьги, они всего лишь предостерегали меня от бездействия. Дело было не в самих сережках, проблема состояла в существе, которое начало действовать теми же способами, что и я. И, по всей видимости, оно обладало теми же силами, что и я. Недавно оно начало совершать налеты, при этом не разделяя человеческие селения с местами обитания сверхсуществ. Кроме убитых осталось множество недовольных и пострадавших. Все ждали, что я что-то предприму.

Но меня почему-то охватило удивительное безразличие. Я смотрел на свежую кровь, алевшую на серьгах, и чувствовал себя немного загипнотизированным. Возможно, неизвестный мне дракон поступил даже правильно. Давно было пора внушить страх и людям, и нелюдям. Я так давно уже не совершал никаких жестокостей.

Серьги, вырванные из ушей уже мертвой женщины, тоже показались мне актом справедливости. Она не имела права их носить. Их действительно сделал неземной мастер. Теперь, когда кровь начала впитываться в поверхность камней, я тоже это заметил, как до этого замечали другие и сплетничали. Не за чем распространять по земле лишние сплетни о нас. И так много любопытных.

На самом деле мне нужно было поразмыслить о том, как изловить и подчинить себе другого дракона. Но я не спешил расставлять чары и силки. Мне в голову упорно лезли девушка, которую я никогда прежде не видел. Половину ее лица по вертикали закрывала узорчатая маска. Глаза напоминали драгоценные камни, вживленные прямо в плоть. Ее облик вытеснил собой все остальные мысли.

Она, как призрак, мелькала рядом каждый раз, когда я оставался один в темноте наедине с искорками огня, затухающими в камине. Казалось, она, как и я, способна дохнуть огнем и зажечь колдовское пламя прямо на угольях.

Ей бы понравился тот трофей, который сейчас лежал передо мной. И вид крови на украшениях ее бы пленил, а не испугал. Подчиняясь внезапному порыву, я наклонился над столешницей и слизнул с сережек кровь. Спустя столько времени она еще не свернулась, но и теплой уже не была. Ее было немного, но знакомый вкус вновь заставил зверя проснуться во мне.

ПРЕДЧУВСТВИЯ

Мы с Розой разошлись окончательно. Она осела в своем Поместье Черных Магнолий где-то в самом злачном уголке человеческого мира, я остался в Волшебной Империи, и мог бы считать себя счастливым холостяком. Внешне я был очень красив и молод, и знал, что никогда не состарюсь ни на год. Я мог выбрать себе в компанию кого захочу, но уже привык к одиночеству. Оно не мешало мне радоваться жизни, напротив, в отсутствии всепоглощающей любви к одному объекту, все окружающее, как будто становилось красивее. Я лежал на полях хмеля и лениво следил за мельтешившими в зарослях лепрехунами. Они прятали или искали золото. У меня его было столько, что и не сосчитать. А если говорить о романтических увлечениях, то Роза далеко не единственная красавица во всем белом свете. Недавно я начал замечать у себя в Империи гораздо более красивых фей, чем она. Интересно, где они были раньше. Наверное, прямо у меня под носом, просто я был слишком слеп и одержим одной особой, чтобы обращать внимание на кого-то еще. Влюбленность затмевает глаза и людям, и даже таким созданиям, как я. Она заставляет считать кого-то одного прекраснее и желаннее, чем все другие существа во вселенной. А ведь это просто самообман похожий на колдовство.

Раньше я был одурманен, как все те существа, которые впадали в сон на полях этого хмеля. Пара лепрехунов, невзирая на опасность, чихнула от резкого запаха и начала засыпать прямо у меня под подошвами сапог. Один задремал прямо под моей ладонью между пальцами. Я сжал его в кулак, но он даже не пискнул, разве только всхрапнул. Да, хмель на моих полях сильно одуряет. Повезло бы сюда зайти деревенскому дурачку, и он мог бы без труда поймать лепрехуна и потребовать с него его клад, если бы только раньше не уснул сам.

Меня одуряющий аромат пьянил лишь слегка, да и то лишь потому, что я сегодня был настроен на меланхолию. Солнце светило ярко, даже слишком ярко. Мне было хорошо от того, что я наконец-то остался один и могу больше не из-за кого не переживать и ни о ком не волноваться. Как ни крути, взбалмошная и бессовестная принцесса Роза была самой большой проблемой в моей растянувшейся на столетия жизни. А поскольку моя жизнь была бесконечной, то я не мог подобно смертным избавиться от надоевшего брака, просто сойдя в могилу. Единственным способом было развестись и забыть о Розе так, как о гноящейся ране на теле, которая вдруг зажила.

Стоило бы устроить грандиозный праздник для всей Империи, чтобы отпраздновать мое освобождение. Единственной помехой было то, что из-за праздника могут решить, что я собираюсь выбрать себе на нем новую правительницу или хотя бы фаворитку. Я этого пока не хотел. Уединение было слишком приятным. Я снова сам себе хозяин. У дракона больше нет госпожи, нет предмета поклонения. Остались только сокровища, власть, неодолимая сила и неубывающая юность. А еще где-то в глубине души поселилось мрачное ощущение того, что я утратил самое ценное из моих сокровищ.

С этим чувством можно было справиться. Глупо сравнивать наполовину смертную женщину с самой дорогой из моих драгоценностей или с самой изысканной из скульптур, украшавших мой замок. Моя сокровищница после ухода Розы совсем не пострадала, хоть бывшая императрица и постаралась увезти с собой как можно больше богатств. Она до сих пор присылала слуг, чтобы потребовать с меня еще денег. Я ей никогда не отказывал, потому что золото в моей казне все равно не иссякало. Раньше ее мотовство тоже не могло разорить меня. Я умел хорошо вести свои дела с помощью волшебства, но причина моих богатств крылась не в этом.

Я запрокинул голову и взглянул прямо на палящее солнце. Глазам сделалось больно всего на миг или так только показалось. Солнце не может обжечь меня, в конце концов, я сам произошел от него. Свет зари, сын зари, Денница… мой отец! Солнце это часть его с незапамятных времен, золото – его субстанция, разлетевшаяся при падении по всему миру, так что не удивительно, что все оно принадлежит мне. Я должен быть доволен собой, своим высоким и нечеловеческим происхождением, своими роскошными владениями и своей безграничной властью над всем живым. Отец уступил свое место мне, и все равно я хотел его видеть. Снова ощутить прикосновение крыла, взглянуть в глаза, цвета лазурного неба, посмотреть на лицо ангела, который когда-то был, безусловно, прекраснее всех.

Много раз засыпая, я надеялся, что мне снова присниться он, но он мне больше не снился. Ощущение было таким, как будто перестал бить животворный родник, в чем-то обновлявший меня. Я снова стал просто Эдвином. Все божественное ушло вместе с Мадеэлем. Я же был просто юношей – драконом с необычайно красивым лицом и несметными сокровищами, которые не только сторожил, но и продолжал копить.

Солнце было в зените. Я так долго смотрел на него, что солнечный диск начал двоиться в глазах. Мои локоны, как золотая рожь рассыпались по траве. Запах хмеля одурял. Теперь уже сильнее.

Я заснул и мне приснился странный сон. В этом сне я был наполовину человеком, наполовину драконом. Превращение не произошло до конца. На мне остался камзол, но конечности стали драконьими. Когти казались особенно острыми, а дама передо мной хрупкой и беззащитной. Я легко вырвал когтями серьги из ее ушей раньше, чем понял, что вырываю сережки из ушей Розы. По ее шее от разорванных мочек ушей заструилась кровь, яркая и алая. Она резко выделялась на фоне бледной кожи. Я вдруг понял, что это уже не кожа, а мрамор. Передо мной был всего лишь мраморный бюст, а не Роза. Но мочки ушей у него были сколоты.

Я проснулся с ощущением того, что серьги, вырванные из ушей Розы, все еще лежат в моих руках. Конечно же, это было просто чувство после яркого сновидения. Говорят, что есть пророческие сны. Или это просто заблуждение? У кого мне спросить, если все должен знать безошибочно только я сам. Это ко мне впору идти за советами и толкованием снов. В моих замковых покоях в отличие от двора моего смертного приемного отца не водилось угрюмых звездочетов или алхимиков. Здесь все решал только я. Никаких предсказаний и никаких страхов, связанных с давлением пророчеств. Моя сила была абсолютной, мне бояться нечего. Будущее – это я сам и моя власть, все остальное – прошлое.

Все хорошо это усвоили, и никто не возражал. Мои подданные уважали меня и боялись. Но сейчас должен был бы испугаться я сам. Сон был пугающе реалистичным. Как будто действительно пророческим. Если только на меня не наслала его сама мстительная Роза. Она давно практиковала колдовство на самом высшем уровне, и хоть я не сделал ей ничего плохого, она постоянно выискивала какие-то причины мне отомстить.

Только сейчас я не почувствовал ничьего вторжения в свой разум. Никто не пытался меня околдовать или досадить мне по мелочи. Я легко распознавал магическое влияние на себя и отражал его своими чарами, как щит. Оно бы развернулось острием к тому, кто его наслал. Все знали, как опасно вторгнуться в мой разум или попытаться меня приворожить. Лишь поэтому я и не стал жертвой приворота всех местных волшебниц, готовых тут же занять освободившееся место императрицы. Меня могли привлечь их красивые лица, но их чары против меня были полностью бесполезны.

Лишь Розе я все прощал, поэтому она пыталась напасть на меня не раз. Но сейчас это была не она. Сон казался опасным и пророческим.

Солнце все еще светило ярко, но надо мной словно нависла мрачная туча. Я окинул взглядом поле, казавшееся почти бесконечным. Сбоку чернел кленовый лес, некоторые мелкие листочки на кленах были из чистого золота, но никто не решался их обрывать. В этой части моей страны никогда не кончался ясный день, потому что солнце всегда стояло в зените. И некоторые вещи или растения здесь имели свойство обращаться в золото сами собой. Но если бы кто-то попытался их украсть, то они бы снова стали травой или листьями. Я мог сделать кому-то драгоценный подарок лишь по собственному желанию. Утащить тайком у меня ничего нельзя. Тот, кто крадет у дракона, скорее всего, уносит с собой вместо золота гниль, а также собственную беду и смерть.

Наверное, лишь поэтому гном, продвигавшийся на юг с нагруженной тележкой, завистливо смотрел на прелести окружающих равнин, но прикоснуться ни к чему не смел. Вначале я принял его за одного из посланников Розы, поэтому даже не остановил бы, если бы он сорвал пару-другую золотых колосьев. Роза так часто засылала сюда своих слуг за очередной порцией золота, что я уже привык молча позволять им нагрузить свои тележки или корзинки, или холщевые мешки, потому что знал, что чем скорее они сумеют удовлетворить ее аппетит, тем быстрее уберутся отсюда. Я даже ни разу не передал ей с посыльными совет применять для достижения своих целей собственное колдовство, а не мои сбережения. С самого нашего знакомства я привык делиться с ней всем, что имею. Наверное, я делал зря, потому что добрее от этого она не становилась.

Меньше всего мне хотелось разговаривать или торговаться с ее посыльным. Поэтому при приближении оборванного гнома, я лишь глубже улегся в траву, чуть придавив, запутавшихся в моих волосах и сладко спавших, лепрехунов. Они обиженно пискнули, тем самым привлекая его внимание.

По этикету он должен был бы поклониться мне, едва поравнявшись с полями хмеля или вообще не ступать на них, завидев здесь меня. Главным образом из-за его бестактности я и принял его за слугу Розы. Ее окружение всегда было удивительно распущенным. Ну, и еще ободранным. Даже имея много денег, Роза никогда не тратила ни гроша на своих подданных, это было ее основное правило. Ее слуги вечно были голодными, вороватыми, шустрыми и очень бедно одетыми. Рваная и чуть подпаленная огнем одежонка гнома как раз вызывала жалость.

Не будь он слугой Розы я бы ему, пожалуй, помог. Я считал себя обязанным заботиться о благополучии своих подданных. Поэтому на территории моей Империи нуждающихся не было. Все нуждающиеся остались в свите Розы. Странно, что обоих нас, и меня, и Розу, воспитали при королевском дворе, где должны были приучить к милосердию и благотворительности, а также заботе обо всех, кто нам подчиняется. Хоть когда я ошибочно считался младшим сыном, лишенным права наследовать престол, воспитатели сумели привить мне желание радеть о благополучии всех моих подданных. Роза же родилась и выросла, как единоличная наследница престола, но от желания нормально править живыми существами она была весьма далека. Ей хотелось разорить и обидеть абсолютно всех. Она вела себя, как озлобленная брошенная супруга, которая готова рвать и метать без всякого повода, а ведь ей вроде было не с чего. Это она покинула меня, а не я прогнал ее.

Гном тоже вел себя, как весьма запуганное и забитое существо, а ведь здесь ему было нечего бояться. На территории своей Империи я никогда и никого не обижал. И уж тем более я не нападал на тех, кто первым не причинит мне зла.

Я решил, что моим долгом является встать и объяснить ему, что все подданные Империи под моей защитой. Под подданными в данном случае имелись в виду и все те, кто ушел от меня, чтобы прислуживать Розе в ее новом поместье, которое стояло на распутье, где волшебные дороги пересекались с путями смертных. По этой причине поместье Диарманд сложно было отыскать даже мне. Точнее так это имение называли раньше, теперь оно было более известно, как Дворец Черных Магнолий, так как все там заросло живыми и охочими до крови путников цветами.

Мне было любопытно разузнать у гнома последние новости: сколько путников в последние дни без вести пропали в тех краях, сколько окрестных деревень попали под чары Розы, сколькие знатные вельможи, проживавшие поблизости, от ее чар вообще сгинули. Поскольку сам я уже освободился от ее гнета, то только посмеялся бы над тем, как она истязает других. К тому же, болтать с гномами о том, о сем я любил еще со времен своей человеческой юности.

Только вот реакция гнома на мою любезность оказалась крайне неожиданной. Когда я собрался встать, он аж подскочил на месте, пропищал что-то типа того, что заранее за все извиняется и просит его не трогать, и был таков. Лишь пыль клубилась на дорожке, по которой он помчался прочь от меня, при чем с такой скоростью, с какой и птицы не летают.

Надо же! Помню, такие пухлые гномы, как он, всегда отличались крайней неповоротливостью. Кто знает, может ему повезло, раздобыть где-то сапоги-скороходы или какой-то еще волшебный предмет, позволявший стать непревзойденным бегуном. Тележку, правда, ему пришлось бросить.

Я нехотя встал и глянул, что там внутри. К моему удивлению, никаких сокровищ там не оказалось. Значит, гном испугался вовсе не того, что его обличат, как вора за растрату драконьей казны. Судя по всему, к моей казне он даже не приближался. В тележке были нагружены лишь предметы домашнего скарба и некоторые незатейливые инструменты, которые обычно применялись для работы в шахтах. Ну и ну! А я то думал, что, спеша утолить жадность Розы, он опасался наткнуться на мои когти. А он, похоже, просто собрался переселиться. Хотя в чем-то он все-таки чувствовал себя виноватым, раз действовал с такой оглядкой. Может, его просто напугала тень дракона в моих глазах. Говорят, что некоторые обладали даром видеть ее прямо над моей головой. Особенно жуткой она казалась им в солнечный день, так как сама была абсолютно черной.

От нечего делать я решил пойти за гномом. Его следы все еще хорошо были различимы в дорожной пыли, а там, где цепочка следов обрывалась, я прибег к помощи волшебства. Оно золотой нитью указало мне путь в самые дебри леса, где очевидно жил этот мошенник до того, как повстречался со мной.

В стволе одного дуба действительно четко угадывалась крохотная дверца. Раньше ее запирали с помощью магии, как и любое подобное жилье, но сейчас она стояла раскрытой. У жилья был покинутый вид. Кругом сильно пахло паленым. Здесь, что проводили какие-то эксперименты, которые привели к взрыву в подземной шахте, которая совершенно точно располагалась глубоко под этими землями. Я заглянул в распахнутую дверцу. Внутри гномового жилья все было угольно-черным. Лесенка вниз практически вся сгорела. Сам дуб, подпаленный изнутри, не рухнул только из-за давно наложенного на него заклятия. Неудивительно, почему хозяин дома так спешил покинуть это место.

Надо было бы помочь бедняге и починить здесь все с помощью волшебства. Я уже приготовился это сделать, но тут моих ноздрей достиг запах паленой травы. Я оглянулся и обнаружил, что деревья невдалеке стоят с горелыми ветвями. Любопытно, кто мог допустить лесной пожар на моей территории?

Стоило пройти чуть дальше, и поваленных опаленных деревьев оказались десятки. В них же, наверняка, погибли дриады! Смогу ли я вернуть их к жизни? Я слегка коснулся опаленной коры, и она рассыпалась пеплом под моими пальцами. Запах гари настораживал ни чуть не меньше, чем ядовитые черные пары, клубившиеся темным ажуром над почвой. Так может пахнуть только драконий огонь! Но я то здесь ничего не палил. Если только не напился и сам не понимал, что делаю. Отсюда и страх гнома передо мной. Нет, я тут же отмел такую догадку. Когда пью, я обычно не хмелею. Такова моя особенность. И все-таки лестные пепелища очень напоминали последствия быстрого драконьего налета. Множество сожженных деревьев походили на дома разоренного поселения, ведь в каждом стволе жило хотя бы по одному духу. Что за мерзавец мог выпустить заклятие, которое привело к такому ущербу? К тому же этот негодяй был настолько силен и безрассуден, что осмелился проказить на моей территории. Подозрения на Винсента оказались очень сильны. Наверняка он нашел какой-то способ сломать все магические преграды, поставленные на пути в Империю от его возвращения, и принялся мстить мне за то, что я его прогнал. Идиот не понимал, как легко я могу свернуть ему шею, невзирая на весь скудный опыт, который он получил в Школе Чернокнижия и которым весьма гордился. Из Школы его быстро выгнали, но он легко становился проклятием каждого, кто окажется достаточно глуп, чтобы войти с ним в контакт. В данном случае моим проклятием.

Вся лужайка за лесом была спалена. Раньше там благоухали незабудки и бежал ручей с целебной водой. Теперь только от выжженной до пепла почвы исходили такие ядовитые пары, будто под ней залегло черное чудовище.

В голову тут же ударило воспоминание: целая выжженная до пепла страна, которая некогда процветала, а потом от нее не осталось ничего, кроме ядовитой земли, которая никогда больше не будет плодоносить и под слоями которой просыпалось громадное черное чудовище. Когда-то та страна была моей родиной. Теперь в ней не было жизни, кроме разве пепельных монстров, которые заглатывали заплутавшие в море корабли.

Воспоминание было очень неприятным, и я поспешил убраться с выжженного луга. Потом вернусь сюда и постараюсь с помощью магии все исправить. А сейчас мне нужно пройтись и развеяться. Неплохо бы отловить самого гнома и расспросить, что тут стряслось. Но он как сквозь землю провалился. Наверное, струсил так сильно впервые в жизни. Может, решил спуститься в Подземный город, где его отловит и доставит обратно Анри.

Дорога обратно к полям хмеля и маков была короткой. Если б не кровавый след, тянувший по ней, то и прогулка оказалась бы приятной. Я обратил внимание на цепочку крови. Не слишком яркая, почти древесного оттенка, больше всего похожа на кровь дриады. Я оглядывался по сторонам в поисках пострадавшей, но заметил лишь низкорослую грибную фею, больше похожую на маленькую девочку, нацепившую на голову огромную шляпу в виде гриба. К моему удивлению, она плакала. Обычно эти создания бывают очень веселы, особенно когда есть возможность поозорничать.

– Зачем вы так, монсеньер? – навзрыд причитала она. – Зачем было сжигать нашу полянку, разве мало смертных королевств?

– Ты о чем? – я внимательно смотрел на нее, но она старательно прятала от меня свои заплаканные глаза грибного цвета. – Я ничего не жег уже несколько лет, – и это было правдой, я старательно удерживал пламя внутри себя, хоть порой это было и очень тяжело. Огонь рвался наружу, как бешеный монстр, чтобы справиться с ним требовалась необычайная самоконцентрация и большая порция недозволенных чар. – К тому же устраивать пожары в собственной Империи против моих правил.

– Правда? – она с сомнение посмотрела на меня. Сразу было понятно, ни единому моему слову она не поверила. Странно, обычно в правдивости моих слов не сомневался никто, не говоря уже о приказах.

– Беги на какой-нибудь праздник, утешься. Слезы тебе не к лицу, – немного чар и я извлек прямо из пустоты сияющий цветок, покрытый вместо капель росы драгоценными камнями. Щедрый подарок, но мне понравилось смазливое личико грибной феи, и я решил ее порадовать. Минуту она не решалась принять его из моих рук, очевидно, ожидая подвоха. Мало ли что, ведь подарок от дракона. Сейчас протягиваю ей красивую вещь, а через секунду обращусь, схвачу ее в когти и унесу в какое-нибудь черное урочище для расправы. Милашка раздумывала, переминаясь с ноги на ногу, а потом быстро выхватила цветок из моих рук, сделала реверанс и была такова. Когда это в последний раз девицы меня боялись? Еще недавно я нравился абсолютно всем. Красивое лицо и сила дракона, спрятанная за ним, очень многих прельщала, не говоря уже о моих сокровищах. А сейчас что-то неуловимо изменилось. Меня начали бояться. Особенно резко я ощутил это, выйдя на поле, где в траве копошились лепрехуны. Большинство из них прилежно работали, срывая солому, связывая ее в небольшие снопы и унося под землю, наверное, чтобы спрясть из нее золото. Они это умели. Другие просто водили хороводы, чтобы урожай лучше спел. Такими уж были их чары и забавы. Обычно они не отвлекались, если только не видели вблизи человека, которого можно защипать до смерти за то, что вторгся на их территорию. В Империю люди редко попадали, а я тут всюду был свой. Сегодня впервые, завидев меня, крохотные человечки встрепенулись, подскочили на своих местах и так быстро юркнули под землю, будто их тут и вовсе никогда не было. Они даже забыли снять шапки и поклониться, что обычно было для них соблюдением этикета. Ну, так и быть я их простил. Не палить же их за такую малость.

Куда сложнее дела обстояли с дриадой, которая рыдала на соседнем поле. Я нашел ее по окровавленному следу. Девушка с кожей, частично превращенной в кору, сидела прямо на придавленных маках и горько плакала. Кулачками, похожими на сухие ветки, она утирала коричневые слезы. Зеленое платье, сделанное из листвы, было заметно подпалено. А от ног, которые по правилам от коленей переходили в ствол дерева, почти ничего не осталось. Так же как и от самого дерева, в котором она жила. Весьма трагично, так как дерево было для нее не просто домом, а частью ее самой. Что если без него она не сможет больше жить?

– Дракон! – причитала она. – Дракон налетел и спалил мое жилье. И все деревья рядом тоже сгорели.

В отличие от других при виде меня она не испугалась. Наверное, не вылезала из своего дерева много тысячелетий, и даже не слышала о том, кто я такой. До существ, погруженных в спячку, даже сплетни не долетают.

Я попробовал помочь ей подняться. Похоже, сюда она ползла, а не шла. От моих прикосновений к ней, из опаленных обрубков начали отрастать свежие корни, которые легко могут заменить ей ноги. Через пару минут она могла передвигаться на них, лишь слегка опираясь на мое плечо. Под длинным платьем все равно не видно, что вместо ног у нее живые древесные корни.

– Спасибо, монсеньер дракон!

Ее голос прозвучал, как шелест листвы. Значит, она все-таки знает, кто я! Тогда свой испуг она подавила, потому что просто не могла убежать.

– Так ты не думаешь, что твое жилье спалил я?

– Не знаю, – она слегка помялась. – Тот дракон вроде не был золотым и… – она показала на свою разорванную мочку. – Он отнял у меня сережку. Вы бы так не стали.

– И почему ты так думаешь? – я вспомнил, как в былые времена обирал смертные королевства и драл налоги со сверхъестественных существ, проживавших вдали от Империи. Но до того, чтобы срывать драгоценности с дам я не опускался. В этом она права.

– Сережка не была дорогой, – развеяла дриада мои опасения. – Всего лишь медь и сердолик. В вашей сокровищнице она бы смотрелась нелепо. Я нашла ее как-то раз, когда выходила из дерева.

– От твоего дерева ничего не осталось?

Она уныло покачала головой. Я обратил внимание на одну ее щеку, целиком заросшую корой, и на пальцы больше похожие на сухие веточки. И все равно дриада была довольно миловидной. Яркая зелень глаз с лихвой окупала частично древесную кожу.

– Я Хлоя, – кокетливо моргнув представилась она. – И вряд ли я протяну долго, если только поблизости не найдется колодца с животворной водой, который поможет мне глубоко пустить новые корни.

Я приобнял ее за талию и чуть не потащил на себе, пытаясь припомнить, где есть такой колодец, в котором еще не поселилось какое-либо вредоносное существо, самолично объявившее себя стражем. Дриада была практически невесомой. Идти с ней было легко.

– Если не удастся с колодцем, обещаю, что найду тебе новое дерево или создам его лично с помощью чар, – пообещал я. Ее это весьма приободрило. Сейчас главное позаботиться о ней, ведь она пострадавшая, а вернуться на место происшествие с расспросами я успею и потом. Пепел пожара привнес с собой какую-то черноту в солнечный день, но я все еще мог наслаждаться весенней свежестью и живописными видами вокруг. Благо, что окружающие нас просторы пока не горят. Для меня странно так думать, ведь я привык все жечь, однако если эта Империя сгорит, то, как будто не станет и меня. Во всяком случае, я так обозлюсь, что сожгу, наверное, за это и все владения смертных. Так что я хорошо понимал Хлою, оставшуюся без ее волшебного жилища. А сзади за нами внимательно наблюдал кто-то, но у меня не было времени обернуться и спросить, что ему от нас надо.

БЕСПОКОЙНЫЕ ВРЕМЕНА

Все, кого я хотел опросить, сошлись сами. Обычно все, кто желал доложить о чем-то срочном, оказывались прямо в тронном зале. Для этого им было даже не нужно миновать ворота замка. Они вырастали, будто из-под земли. В этот раз пострадавшие действовали с большей опаской. Вначале они возникли откуда ни возьмись во внутреннем дворе замка. Кто-то принес с собой скирды спаленной соломы, кто-то обугленные кирпичи от своего сожженного жилья, одна нимфа пришла с разорванными ушами, в которых не хватало сразу двух сережек. Тут я сразу понял, в чем дело.

Красавица присела в реверансе, как бы случайно указав на чуть обгоревший подол лазурного платья. Оно напоминало по цвету ее кожу и восстанавливалось очень медленно. Обычно все раны на одежде нимф и фей заживали так же быстро, как и на их теле. Что поделаешь – наряд часть их кожи.

Лепрехуны начали жаловаться мне наперебой. От их хора звенело в ушах. Гномы опасливо смотрели на колья с отрубленными головами моих врагов, расставленные полукругом во дворе. Каждая из них практически не тлела, чтобы напоминать о моих победах. Я сам называл этот круг Триумфальным Кольцом и весьма им гордился, но гостей при виде него бросало в дрожь. Драконьи трофеи не та вещь, которая способна порадовать слабонервных.

Кроме Хлои пришли еще несколько обожженных дриад, которые, по-видимому, также остались без жилья. Они чинно представились мне и присели в реверансах. Имена, названные по очереди, вводили в легкое недоумение. Их звали: Кипарис, Ясень, Бук, Осина, Ива, Ракитник, Береза, Вяз и Сосна. Очевидно, имена повторяли названия деревьев, в которых жили прелестные создания. Об их древесном происхождении напоминали лишь листья в волосах и немного коры на нежной коже. Обожжены они были не так сильно, как Хлоя, но корни, тянущиеся у них из-под платьев на подобие шлейфов распространяли запах гари и пепел. Мне эти корни показались живыми и тихо стонущими от боли после полученных ожогов. Каких только чудес нет в моей Империи. Но пострадавших красавиц жалко. Они собрались нарядным кружком, похожим на зеленый венок, так как платья у всех были зелеными, искусно пошитыми из листьев. Только две последние дриады Пальма и Бамбук по одеяниям напоминали экзотических восточных царевен. Огромные зеленые листья в их нарядах были похожи на зеленоватые павлиньи хвосты.

– Все наши дома – сплошной пепел. Нам негде теперь жить, – жаловалась Кипарис. – А еще вчера у нас было комфортное жилье в стволах. Мы зачахнем без них, даже если вы предложите остаться нам в вашем замке.

– Я мог бы высадить для вас деревья и во дворе, – учтиво предложил я. Как прогнать таких прелестниц? Пусть остаются, чтобы скрасить мое одиночество. Я сжал руку в кулак, и из гальки, усыпавшей двор, начали расти громадные деревья. Жаль, что я не учел, что рощу их на месте массовых казней. Стволы поднимались и крепли быстро, но из них текла кровь. Ветви стонали, а наросты на суках принимали формы отсеченных голов.

Наблюдавшие за колдовством сильно перепугались.

– Пощадите нас, монсеньор, – Бамбук бухнулась ниц прямо на гальку двора. Я совсем забыл, что в восточных странах приняты не реверансы, а такие вот преклонения перед султанами или шейхами. Дриада просто растянулась на земле, подметая двор листьями своего наряда. – Мы не хотим превратиться в кровоточивые деревья.

– И не хотим погибать, – робко добавила Пальма. Она ниц не падала, лишь застенчиво опускала глаза. Какой только колдовской ветер занес этих диковинных восточных фей в мою Империю? Но я был им рад. Как и всем красивым созданиям, которые смогут меня развлечь в отсутствии Розы.

Я был в курсе, что дриады способны жить лишь в стволах своих деревьев, и я бы мог с помощью чар за считанные минуты вырастить для них раскидистые деревья прямо в полу бальных покоев моего замка. Но если им привольнее обитать где-то в рощах или лесах, то так тому и быть. Выращу для них новые деревья и там. А излечить их ожоги для меня дело одного момента. Я исцелял так же запросто, как испепелял. Нужно успокоить красавиц и пригласить их всех на вечерний пир. А после нас, быть может, ждет жаркая ночь с драконьим огнем, который лишь зажжет свечи, но не спалит дриад, и с любовными играми. Я устал от жены-недотроги и хотел развлекаться, но вначале нужно разобраться с другими просителями: гномами, лепрехунами и даже парой обожженных троллей.

– Мы были бы рады, если б налеты прекратились, – один гном, робко мявший в руках свою шапку, взял на себя ответственность говорить за всех. Остальные лишь согласно кивали.

– Я бы тут же их прекратил, если бы это был я. Не в моих правилах палить собственное государство.

Не все мне поверили. Кто-то даже зашушукался. В стране еще помнили о появлении моего колдовского двойника Симона, который ловко отдавал приказы за меня, и никто долгое время не мог его разоблачить. Правда, он не обращался в дракона. Но на это вначале никто не обратил внимания. Подданные предпочитали видеть меня в красивом человеческом обличии. Никому не пришло в голову попросить, чтобы я обратился на их глазах и всех таким образом напугал, вероятно даже сжег бы. Поэтому Симону долго удавалось скрывать свою сущность. Но теперь все встало на круги своя. Симон занял место в Рошене в союзе волшебных созданий, изгнанных из Империи мной. Здесь они были бы местной знатью, но в мире людей претворялись всего лишь актерами, разыгрывавшими из себя нечисть. Их сообщество называлось «Союз Колдовских Талантов». Я любил в шутку именовать их союзом существ, обиженных Эдвином, то есть мной. Раньше таких существ было немного. Можно было сосчитать их по пальцам одной руки, особенно, если пальцев у тебя шесть или семь, как драконьих когтей. Но сейчас обиженных и обездоленных собрался целый двор. И все они почему-то считали, что обидел их не кто иной, как я. Даже лазурная нимфа дулась, хоть я давно уже прикоснулся к ее щеке и легко исцелил некрасивый ожог.

– Дракон, который напал на нас, тоже был золотым, как вы, – заикаясь, пояснила Кипарис. – До сих пор мы думали, что лишь особы с волшебной царственной кровью могут становиться золотыми после превращения. Ведь цвет – ваш отличительный знак. Он символизируют привилегию и высокое происхождение – от самого Мадеэля.

Далеко в небе блеснула багряная молния, напоминая о том, что произнесено вслух запрещенное имя. У Кипарис даже кровь выступила в уголках губ, будто один из незримых демонов Мадеэля дал ей когтистым кулаком по губам за нарушение разговорных правил. Девушка виновато потупилась и стала мять в руках зеленый лиственный шлейф, как будто других забот у нее и не было.

– Я точно на вас не нападал, – с каких это пор я должен перед ними оправдываться или что-то им объяснять. Интересно, что за дракон поставил меня в такое неловкое положение? Наверное, какой-нибудь диковинный заморский зверь, вырвавшийся из клетки какой-нибудь восточной султанши и залетевший к нам. Я вспомнил свои путешествия по восточным странам, когда искал союзников и врагов для королевы Серафины, которую недолгое время любил. Шейхи, раджи, рани, султаны или их визири иногда заводили у себя в специальных жемчужных клетках речных и морских драконов. Их долго было не удержать в плену и не подкупить ласками. Такие создания дышали обычно не огнем, а ядовитой водой, которая усыпляла и сводила с ума. Одна дочь султана умерла благодаря такому питомцу. Те страны простирались далеко за океанами, но они были единственными неисследованными мной краями, где существовало волшебство. Если какой-то неизвестный мне дракон и прилетел, то, наверняка, оттуда. Правда, я его еще не видел.

– Я все улажу, – пообещал я. Но никто мне особо не поверил. Такого неуважения ко мне еще никогда не проявляли, а тут собралась лишь ничтожно малая горстка моих подданных. Может, стоит дохнуть на них огнем для острастки. Будут знать, как не почитать своего императора.

– Вдруг, вы просто не помните, – неуверенно пролепетала Пальма. – Есть средства, одуряющие даже наш разум, чтобы мы забыли что-то или кого-то…

– Восточные средства? – оживился я. Они были мною еще не изучены в отличие от местных, но мне бы такое очень пригодилось, чтобы забыть Розу. – А ты умеешь их готовить?

Пальма даже испугалась.

– Я ничего такого никому не давала, – тут же начала оправдываться она.

– Я не об этом. Мне нужна повариха, которая способна изготовлять такие настойки на замковой кухне. Знаешь, о скольких кровавых деталях хочется забыть после ночных налетов на земли смертных.

О том, что хочу забыть всего лишь Розу, я естественно не упомянул. Зачем кому-то знать о моих сердечных травмах?

Моя коварная и прекрасная подруга королева Серафина, покойный муж которой познакомил ее со сложной восточной магией, открыла мне глаза на то, как много волшебства скрыто даже от меня в далеких заокеанских владениях. Но Пальма, видимо, хоть и была землячкой местных факиров и колдунов, а ни о чем таком не знала. Вероятно, ее дерево вывезли оттуда, когда оно было еще слишком юным, а сейчас мне и вовсе предстояло создать для нее новое жилье силой магии. И все потому, что какой-то дракон, будь он неладен, стал нападать на мои владения. Я даже заподозрил вмешательство княжны Одиль. Вдруг она решила отомстить мне за расстроившуюся когда-то помолвку, выждала века, и что-то наколдовала. Не то, чтобы она сильно хотела за меня замуж, но мысль о том, что она по наивности упустила вместе со мной все мои драконьи клады, до сих пор не давала ей покоя.

А я, простачок, даже начал подумывать, не оказать ли ей финансовую поддержку. Дело в том, что я не раз летал над ее королевством и стал замечать, что с веками оно заметно обнищало. Все дело было в том, что смертный супруг Одиль король умер и не мог уже поддерживать богатствами из усыпальницы свою бессмертную и вечно молодую жену, которой денег вечно не хватало.

Хоть я и был драконом, но обожал заниматься благотворительностью. Поддерживал не только друзей, но и бывших недоброжелателей. Например, общество Симона и даже охотившихся на меня когда-то в Рошене Батиста де Вильера и сыщика Габриэля. Но того, кто натравил на меня такую напасть, как огнедышащий зверь, жегший мои владения, я измельчу в порошок собственными руками. К черту благотворительность и сострадание, пора наводить порядок. В первую очень я император в своей Империи и обязан ее защищать.

– Как выглядел налетевший на вас дракон? Он абсолютно похож на меня? Или только цветом.